Цирк-шапито «Избара Раста» 

Приблизившись к лагерю Чарльз резко сбросил темп. Во-первых, надо было отдышаться, во-вторых  — успокоить нервы, и в-третьих... подумать, как он будет вести себя с ними! К сожалению на всё это ему было отведено очень мало времени — он заметил чумазого мальчишку на дереве, который явно подал знак голосом своим товарищам. Колебания восприняли бы как слабость, а это не те люди которые могут легко пройти мимо такой... дичи. И поэтому факир пошёл вперёд. Прямо по дороге, к лагерю, что разбили цыгане. На подходах его встретило несколько мальчишек, один из которых, видимо вожак, что-то пролопотал на своём языке, а затем ещё раз, явно обращаясь к чужаку. Четыре пары глаз смотрели внимательно, пауза несколько затягивалась, когда наконец мальчишка повторил вопрос. На этот раз куда более понятно:
— Ты зачэм пришол?
— Я к шувани, — мягко улыбнулся Крауч, и с любопытством уставился на мальчишку. — Хочешь фокус?
Но мелкий презрительно фыркнул:
— Нэ. Иди. Старая тебэ ждот.
И Чарльз пошёл прямо к шатру, заставив маленьких расступиться перед собой, словно раздвигая их словно лодка — волны. Прямо к шатру. Перед шатром он остановился, и заглянул в проём. Взгляды жгли спину, а какие-то непонятные осколки отблескивали светом прямо в глаза... нос факира уловил какие-то непонятные запахи, а глаза всё же увидели рдеющие угли в шатре. Чарльз кивнул сам себе и вошёл внутрь.

Чарльз попробовал улыбнуться. Улыбка больше походила на бледный, как серп луны закрытой тучами обезьяний оскал. Юноша тихо-тихо, на цыпочках, не смея опускать ступню по полной подошёл к стулу, который явно был приготовлен для него. Сел, примостив свой тощий зад на край скрипучего конструкта, монстра из времён, когда солнце ещё было богом. Чтобы не обижать старушку Крауч дотронулся до кружки, но пить не стал.
— Вы ведь шувани, так? — начал он без всяких увёрток и обиняков. — Мне нужно узнать где человек. Вполне возможно, что она мертва, но как я слышал это для вас не слишком... большая помеха. — Взгляд был подобен мечу. Направленному ни на кого-то конкретного. А просто мечу. Не угрожающему. Но оттого не менее острому. Казалось он пронзал тени, заставляя расступиться клубы дыма, проникал к коряге, пытался добраться до лица. Узнать, что там, за этой равнодушной маской.

Лицо у Агарюн стало мёртвым, как убитый влёт олень. Она даже подалась вперёд, и встревоженные потоком воздуха угли дали достаточно света. Рот старухи скривился, выплёвывая слова, слова-пули, забивающие гвозди безнадёги в гроб надежды.
— Нет! — первое слово едва не разворотило ствол. — Нэт! Нэт! И ещё раз — нет! Глупый мальчишка! — лик, а по другому и не скажешь, шувани, скривился. А затем вдруг успокоился. Словно идол-коряга, который вдруг вынырнул из глубин озера, и погрозил небу сжатым кулаком. Оскалил кривые, трухлявые, жёлтые от курева зубы. И назаж — во тьму, булькнув напоследок. Кресло скрипнуло под невеликой тяжестью откинувшейся на спинку старухи. Лицо снова ушло во тьму.
— Будь я моложе... — слова тяжёлыми каплями падали во тьме. Глухо расходились круги — последствия этих слов. — Я бы подумала, проводить ли мне ритуал, мальчишка. — и бабулька затянулась трубкой.

Конечно, старая шувани отказала ему, на том простом основании, что была слишком стара для этого страшного ритуала.
— Нет! Нэт! Нэт! И ещё раз — нет! Глупый мальчишка! — кричала она. А Ратри уже выскочила на улицу, потирая руки. Ей неистово хотелось еще раз туда, в неизведанно-опасный, манящий мир мертвых. Она прикидывала в уме все возможные варианты. Где взять бубен? Как провести обряд, чтобы старуха ничего не заподозрила? Не будет ли это опасным? Но опасности не пугали молодую цыганку, скорее напротив — подстегивали.
И, когда молодой человек, судорожно сжимая в руках какой-то сверток, потерянный и равнодушно-отчаянный, вышел из шатра, она подбежала и схватила его за руку.
— Эй? Пойдем... иди за мной, что-то скажу, — пресекая все возможные попытки сопротивления, Ратри крепко держала его ладонь, увлекая за собой, прочь от посторонних глаз.
— Старуха обманула тебя! — с победным видом упирая руки в боки констатировала Ратри, когда они отошли достаточно далеко от шатра. И тряхнула плечами, отчего мелодичный звон ее многочисленных украшений повис в воздухе. — Она и правда уже разваливается на части, но есть еще я. Я тоже шувани. И тоже могу вызывать духов. Это не так сложно, как кажется. И я тебе помогу с твоей пропащей. Ты хороший.
Она посмотрела на него, для пущей убедительности сверкнув глазами из под черных ресниц, а затем со скучающим видом отвернулась, давая ему возможность все хорошенько обдумать.
— Если согласишься, оставайся до вечера. Скажи, что устал с дороги. Она не прогонит.

Отредактировано Ратри Каро (23.09.2011 14:15)

После того, как зеленоглазый парень согласился на ее рисковое предложение, Ратри весь день летала, как на крыльях, выполняя свои обычные обязанности. Не забыла она и стащить бубен старухи Агарюн. Чем занимался парень, ее мало интересовало, пусть делает что хочет, лишь бы не путался под ногами, мешая сосредоточиться. Тем ни менее, она полюбопытствовала у мальчишек, как зовут и кто он таков. И, когда уже солнце клонилось к закату, окрашивая мир своими кровавыми росчерками на небесах, Ратри подошла и чуть тронула его за плечо, кажется, задремавшего у костра:
— Чарли... Не передумал вызывать свою пропащую, а? — она тихонько рассмеялась, чтобы чуть-чуть взбодрить его. Не каждый день приходится залезать в мир мертвых, тем более, без разрешения.
— Пойдем, хороший, пора. Потому как, если узнает старуха, что я ослушалась, то выгонит, наверное, навсегда, — она снова улыбнулась, но теперь вымученно и неуверенно. Все же страшно ей было, конечно. Но зачем об этом кому-то знать? — А сейчас у нее самый крепкий сон, на закате... Я с детства знаю. Надо поспешить.
Она шла впереди, по широкому полю, по высокой траве, все дальше и дальше от табора. Туда, где когда-то вызывала дух Лойко. Там все уже было готово. И костер и бубен. Приятное возбуждение все больше и больше завладевало девушкой. Возбуждение, приправленное толикой страха. Она все ещё помнила искаженное гневом лицо убитого гулями цыгана. Вдруг, эта девушка, которую ищет этот симпатичный парень, тоже была зла на него? Вдруг, набросится своими бесплотными руками, чтобы утянуть их за собой в бездну? Наверное, теперь у неё хватит сил прогнать.
— Сюда садись, и держи на коленях ту вещь, которая её приманит, — она сосредоточенно показала Чарли на его место, заботливо подготовленный пенек, укрытый звериной шкуркой, чтобы было удобнее сидеть. — Ты не бойся ничего, ладно? Мы её найдем, хоть в этом мире, хоть в другом...
Она достала из сумочки маленькую бутылочку с отваром из грибов и протянула Чарли:
— Выпей. Иначе ты её не увидишь...
Ратри глубоко вздохнула, взяла бубен в руки, закрывая глаза, встала на носочки, и протянула руки к темным уже, небесам и яркой луне. И тут же, порывисто, бросилась в сторону, так и не открыв глаз. Ей нужно было войти в транс, раствориться в воздухе, разорвать материю и отстраниться от реальности. Она кружила вокруг костра, выстукивая свой замысловатый ритм и, ей казалось, она сейчас взлетит.
«Тук-тук-тук...» — три и три, два и два. Деш. Ей было недостаточно просто ритма, для того, чтобы подготовить сознание, ей нужен был ещё и танец. Порывы ветра на её волосах и мягкое движение воздуха, который, казалось, обнимает ей плечи, успокаивая и помогая.
«Где ты, где ты? Девочка...» — она мысленно обращалась к обладательнице вещи, которую сжимал Чарли. Звук ударов бубна резко оборвался. Ратри остановилась и открыла глаза. Кажется, что-то происходило.
— Слышишь? Чувствуешь? Сейчас...

Отредактировано Ратри Каро (28.09.2011 12:05)

Отель «Усталый путник» 

— Останови.
— Но, милсдарь! Мы еще не доехали! Тут рукой подать. Куда же...
— Останови! — рявкнул Эльер.
Наемный экипаж мягко качнулся на рессорах. Ланьер расплатился и легко спрыгнул на землю.
— А назад вы как же? — крикнул возница вслед, но Эльер даже не оглянулся. Он сошел с дороги и теперь шагал через пустошь, поросшую полынью и ковылем. Холодные, бесстрастные глаза, в которых не было и намека на восторг или восхищение открывшимся видом, отмечали детали, смешивая воображаемые краски. Акриловые. Серебристо-зеленая, белая, серая, поверх бледно-лиловый цвет сумерек и черепаховый гребень с острыми зубьями, в качестве инструмента, способного нанести глубокие царапины в несмешанных слоях краски. Он давно не писал пейзажи, но знал каждую из своих ненаписанных картин, до последнего, завершающего прикосновения кисти.
Нет, ковыль нужно писать раньше, пока он не раскрылся, не высушил шелковистые стрелы, теперь больше похожие на тонкие, пушистые перья, легкие и невесомые. Нежные, мягкие, податливые. Мертвые. Пальцы сомкнулись, переломив тонкий сухой стебель. Острие ковыльного семечка до середины воткнулось в руку, и на месте укола быстро набухла темная капля крови. Эльер выдернул острое веретенце зубами, слизнул кровь, задумчиво разглядывая купу невысоких деревьев, меж которыми металось живое пламя костра. Огонь Ланьеру не нравился. Ему было не место на этой картине.
Тихо и практически беззвучно он двинулся вперед, остановился в тени дерева, разглядывая танцующую цыганку. Она сама была огнем. Легко переступающие босые ноги, которыми девушка, казалось, не касалась земли, порывистые движения, вихрь черных волос, широкая юбка, обнимающая тонкие лодыжки, украшения, позвякивающие в такт под звуки бубна и музыкальной шкатулки. Хороша. Куда там затянутым в корсеты и условности аристократкам.
Эльер прислонился плечом к стволу дерева, скрестил руки на груди, беззастенчиво разглядывая цыганочку. Она танцевала не для него, и это было неправильно. Ланьер перевел взгляд на сидящего подле костра человека. И не для него. Впрочем, не все ли равно? Этот мальчишка ему не соперник.
Цыганка остановилась:
— Слышишь? Чувствуешь? Сейчас...
Глаза Эльера сузились. Он был неподвижен, словно изваяние. Он был частью тени, безмолвной и невесомой. Он не слышал. И не чувствовал. Было лишь прикосновение ветра к разгоряченной коже, потрескивание костра и нежный шелест листвы в кроне дерева, которое надежно укрывало его от чужих взглядов. И если раньше ему было все рано, заметят ли его, то теперь он желал досмотреть этот спектакль до конца, не вмешиваясь в предстоящее действо. По крайней мере, до поры.

Отредактировано Эльер Ланьер (29.09.2011 09:12)

Шкатулка играла свою механическую мелодию, выстукивая маленькими молоточками незамысловатый мотив, которого не знала Ратри. Да и зачем ей было знать эти чужие воспоминания и детские мечты?
Музыка расплескивалась в воздухе, просачиваясь тяжелыми каплями сквозь ткань вселенной.
— Иди сюда, иди, иди на свет... иди на музыку... она твоя, забирай... — шептала молодая шувани, снова вытанцовывая свой шаманский танец, растворяясь между мирами и протягивая руки к заблудившейся душе. Мутный, струящийся образ молодой, хрупкой девушки с рыжими волосами. В оборванном, грязном платье, в следах запекшейся крови. Едва различимый туман в сизом полумраке ночи.
— Держись за мою руку, я проведу тебя, — она легко сжала узенькую ладошку и резко дернула на себя. Впуская существо в этот мир. Мир живых. — Он тебя искал и ждал, твой Чарли. Такой хороший...
Наверное, для души, блуждающей в пустоте дни, недели или годы, такое вторжение в их пространство было тягостным. Именно поэтому Лойко тогда едва не убил цыганку. А что будет делать она, эта девушка? Но духи бесплотны и растерянное существо не могло причинить никому боль. Разве что силой воображения, или разыгравшимся чувством вины. Или чем-то ещё?
Она, кажется, вытащила её. Во всяком случае, уже не оставляло сомнений, что призрак чуть колеблется в воздухе. Теперь настала его очередь. Этого худенького, симпатичного парня. Дальше он пойдет за ней или поведет за собой. Ворота открылись.
Ратри охнула и боком упала на траву, хватаясь за внезапно закружившуюся голову. Стиснула зубы, чтобы не показывать зеленоглазому парню и его призрачной подруге своего состояния:
— Ничего, ничего. Сейчас пройдет... Иди к ней. Путь открыт. А она растеряна. Объясни ей, — цыганка махнула рукой, мол, я сама о себе позабочусь.
Она откинулась на спину, уставившись не мигающими, широко открытыми глазами в бескрайнее небо. Дыхание из сбивчивого и быстрого, словно после долгого бега, становилось все медленнее и тяжелее. Казалось, во всем мире отключился кислород и последние, живительные частицы приходится отвоевывать с боем. И Ратри боролась. Она старалась, хотя и чувствовала, что теряет сознание. Её снова тянет туда. В эту пустоту, в Ничто, космос, вакуум... Хаос. Бесконечность пустоты. Или пустота бесконечности? Или, или... она теряла нить. Что-то медленно ускользало. Её жизнь?

Отредактировано Ратри Каро (30.09.2011 14:51)

Туман в её голове вовсе не был пуст. Он наполнялся быстро сменяющимися образами. Сперва был оборотень. Ликан. Женщина. Если уместно такое сравнение для этого лохматого создания, увиденного ею в полубреде, полуобмороке. Волчица носилась по лесам, то ли охотясь за кем-то, то ли скрываясь от кого-то. Потерянная и словно бездушная. Даже у камня есть душа, а у этой волчицы ничего... звенящая пустота.
И когда зверь перевоплотился в свой «нормальный», человеческий облик, Ратри с удивлением узнала в дикой волчице то рыжее, нежное создание, недавно колыхавшееся в воздухе. Да, это была она. Та, кого она звала. Та, которую искал зеленоглазый Чарли. Вернее её бездушная, пустая оболочка...
«Сейчас нельзя уходить. Надо возвращаться, надо рассказать им. Душа заблудилась, она просто потеряла тело. И если, если только...» — Ратри металась, словно в клетке, но не могла развеять поглощавшую её и тянувшую за собой тьму. Видение исчезало. Девушка таяла в тумане, растерянная и раздавленная, стоя на полу бревенчатого дома в лесной глуши.
«Иди ко мне», — вдруг запел ветер.
«Возвращайся», — прошептали ветви деревьев, больно хлестнув по лицу.
Она шумно вздохнула и открыла глаза, поражаюсь внезапности нахлынувших ощущений. Таких настоящих. Таких живых.
«Получилось!» — Ратри ликовала, хотя и чувствовала себя слегка ослабленной. Но она вернулась, она будет жить. Снова — права. А глупая старуха, как всегда, ошибалась. Вот звезды, вот небо, вот потрескивающий костер, вот чуть порванная ткань вселенной, Чарли и девочка-призрак, потерявшая свое тело... все на своих местах. Сейчас она расскажет им, что видела. Сейчас она научит их, как вернуть телу заблудившуюся душу.
Но мнимое чувство свободы было безжалостно кем-то нарушено. Бесцеремонно и нагло какой-то хмырь держа её за плечи, усаживал рядом с собой, словно она была тряпичная кукла. Ратри открыла, было, рот, чтобы возмутиться и пихнуть этого наглеца, как он безудержно впился в её губы. Да так больно, что из разбитой губы пошла кровь. Нужно было двинуть чем-то, хотя бы бубном, по этой безумной голове с черными волосами, но Ратри не могла пошевелить рукой. Все тело сделалось тяжелым и чужим.
«Я не вернулась. Я все ещё мертва», — разочарованная, она смотрела распахнутыми глазами на лицо этого вестника смерти, отвечая на его горячий, чувственный поцелуй.
«Он позвал меня, чтобы забрать себе душу. За непослушание. За дерзость. Ведь всем известно, что злые духи приходят в самых соблазнительных обликах, чтобы душа послушно последовала за ними. И я последую».
У Ратри закружилась голова, и она закрыла глаза, с жаром отвечая на этот последний в её жизни поцелуй. Цыганка то ласкала своими губами его губы, то прикусывала их зубами, все больше и больше распаляясь, пока не поняла, что силы возвращаются к ней. И вот уже руки в звенящих браслетах запустили свои пальцы в густые, жесткие волосы этого смертельного посланника, чуть потянув их, чтобы наклонить назад его голову. Пробежались по идеально очерченному овалу лица, перебрались на острые ушки и замерли. Ратри опешила. У духов не острые уши! Это знают даже дети мануш! Даже дети, которые никогда не были шувани. Как она могла так ошибиться? Цыганка с силой отпихнула наглого вампира, и схватила первую попавшуюся палку с земли, замахиваясь и вскакивая на ноги:
— Ах... ты. Ты кто такой? Чего пришел? Тебя звали? — она не кричала, не говорила, а шипела, держа его на безопасном расстоянии, косясь на ничего не замечающего Чарли и его призрачную спутницу. — Уходи, пока не будет плохо. Уходи, дурак. Ты ничего не понимаешь!
Она снова замахнулась, словно на собаку, всем видом показывая, что не будет жалеть его и огреет, наверняка огреет по спине, если он сделает, хотя бы ещё шаг. И плюнула, в его сторону, с остервенением вытирая губы рукавом. Все знают, что после поцелуя вампира на лице появляются бородавки.
— Тьфу, тьфу, тьфу...

Отредактировано Ратри Каро (07.10.2011 21:08)

Цыганочка отозвалась на поцелуй страстно и жарко, как в последний раз. Ланьеру понравилось. Если он хотел писать огонь, то выбор был верен. Руки девушки, по началу безвольные и слабые, зарывались в его волосы, скользили по лицу. До поры. Пока девчонка окончательно не пришла в себя.
— Ах... ты. Ты кто такой? Чего пришел? Тебя звали? Уходи, пока не будет плохо. Уходи, дурак. Ты ничего не понимаешь!
Не говорила, шипела, как разъяренная кошка, размахивая палкой. Если бы Эльер не разозлился, его бы это позабавило.
— Дрррянь! — рявкнул он, подался вперед, но замер с широко распахнутыми глазами, не закончив движения.
Благодарение Морготу, приступы предвидения посещали Эльера нечасто. Это были именно приступы, сопровождающиеся короткой, довольно болезненной конвульсией. Благо, длилось это недолго. Эльер содрогнулся. Внутренняя вспышка ослепила его. Яркий, режущий свет высветил неестественно контрастную черно-белую картину и медленно угас, погружая его во тьму происходящего в реальном времени.
Он зарычал, мотнул головой, отгоняя видение, взвился в воздух и через секунду оказался за спиной цыганки, перехватил руку, сжимающую импровизированное оружие, схватил девчонку за волосы, запрокинув к себе ее голову, жарко шепнул в самое ухо:
— Сама ко мне придешь! Все равно моей будешь. Не сейчас, так позже.
И довольно скоро. Видения Эльера никогда не охватывали большой временной период. Хотя, чем старше он становился, тем в большей степени варьировались сроки.
С некоторым усилием подавив желание погрузить клыки в нежную шейку девушки, он коснулся ее горячими сухими губами и оттолкнул цыганку грубо, со злостью. Пошел прочь, не оглядываясь, все еще кипя яростью.

  Особняк «Альбедо»

Отредактировано Эльер Ланьер (15.10.2011 14:07)

Ну все. Работа шувани была закончена. Теперь эта парочка позаботится о себе сама. Ей до них теперь никакого дела, равно как и никакого дела до предсказаний медноглазого демона. Захотелось вновь сплюнуть и отскрести себя на речке скрипучим песком. Ишь, чего придумал, сама к нему придет! Ага, уже разбегается. Ратри раздраженно собирала в сумку свои немногочисленные пожитки. Огниво, бубен, фляга... Ничего не забыла? Ах да... Попрощаться же!
— Р-раатр-ри, с-с-спас-сиб-бо, — довольно улыбался парень.
— Да что уж... Работа такая, — Ратри устало махнула рукой. — Увидимся ещё, наверное.
Снова навалила тяжесть. Хотелось скорее лечь и уснуть. Забыть уже все эти призрачные страдания, чужие проблемы. Прислониться черноволосой головой к тюфяку... спать, видеть яркие, цветные сны.
Ратри вяло кивнула человеку и призраку. И побрела в сторону табора, ни разу не обернувшись. К чему были эти долгие прощания и благодарности. Она же шувани! Это ее работа. Залезать грязными руками в чистый, незамутненный мирской суетой мир мертвых. Откуда не возвращается никто... Никто, пожалуй, кроме этой рыжей девчонки. Ну и пусть! Хорошее же и правильное дело, спасти чью то душу, особенно если ее, эту душу, где-то любят и ждут.
От позитивных мыслей о призраках ее отвлек позвякивающий браслет на щиколотке, которого, кажется, там быть не должно.
— Дьявол! Моргот! Кто ты там? — раздраженно крикнула она зачем-то в пустоту. — Ууу, шельма!
И топнула ногой, отчего браслет в ответ мелодично брякнул. До табора оставалось всего ничего, она разберется с этим внезапным вмешательством потом, позже.
Но красноречивый силуэт старухи, бликующий тенями от яркого, таборного костра, как бы намекал на обратное. Агарюн знала, знала все с самого начала и ждала ее, несомненно, чтобы изгнать.
— Ну и что? — Ратри упрямо тряхнула головой. — Ну и что смотришь? Я им помогла! Тело то живо, а значит, не считается.
Но старуха только молча указала ей трясущейся рукой куда-то вдаль и, сунула в руки узелок с одеждой. Указала туда, куда недавно гордо ускакал этот мерзкий вампир-прорицатель. Ратри вздохнула и покачала головой:
— Ну и что... — упрямо повторила она, — сама ко мне придешь!
И, сверкнув глазами, зашагала во тьму. Ишь, какие все. А она и без них прекрасно справится! Вот как они без неё? Это вопрос. Проклятый браслет непривычно мешал идти, Ратри зарычала и дернула его вниз, чтобы снять. Но сколько она не вытягивала носок, сколько не поддевала холодную сталь тонкими пальцами, пытаясь его снять, ничего не получалось. В конце концов, она смирилась, пообещав себе, что в городе, обязательно, найдет толкового кузнеца, чтобы избавиться от побрякушки.
Теперь она осталась одна в целом мире. Высокое небо, в россыпи ярких звезд над её головой, широкое, бескрайнее поле. Где-то впереди — город. А там она всегда найдет себе хлеб. До тех пор, пока Ратри умеет гадать и разговаривать с призраками. Теперь у неё есть собственный бубен, авось, найдется хороший человек, которому позарез нужны духи. А если найдется такой человек, то будет и пища и крыша над головой.

  через поле и город    Улицы торгового района

Отредактировано Ратри Каро (26.10.2011 15:45)

Лавка знахаря 

Конечно же, он увязался за ней послушнее теленка на веревке. Отчаяние толкает и на более безумные шаги, чем посещение цыганского табора. Здесь никогда не были рады чужакам, но кто сказал, что должно быть как то иначе? Мир жесток к кочевому народу, а цыгане привыкли платить всем равной монетой, не считаясь с рангами и титулами. Неудивительно, что гаджо практически сразу был вовлечен в небольшую, но весьма эффектную стычку. К чести чужака, все обошлось без крови, а к ненависти во взглядах на него прибавилось подозрительности и опаски. К тому же, его привела сама Паридай, стоило ли задирать этого человека?..
Выйдя из шатра шувани, цыганка бегло осмотрела место «происшествия», недовольно цыкнула и кивком отправила молодого рома подальше. Слушались ее с некоторых пор беспрекословно, ведь эта строптивая Ратри сбежала с вампиром, а это значило, что наследницей шувани становится девица Откэ. Стремящаяся к уважаемому положению и власти, Паридай радостно плюнула вслед проклятой семьей и табором предательнице и заняла ее место. Их племени невероятно повезло, что одновременно на свет появились две шувани, иначе все было бы намного хуже и плачевнее. Остаться без шувани, значит быть проклятыми богами и духами, и нет доли печальнее, чем эта.
— Вставай, старуха Агарюн примет тебя. Она шувани! — гордо и с почтением заявила Паридай, стараясь обозначить чужаку значимость момента. — Ведьма по-вашему. Та, которая говорит с духами. И которой они отвечают. И помни, что приглашая тебя в шатер, тебя приглашают в семью. Говори честно, проси мало, а уходить будешь — не оглядывайся, иначе добра не выйдет, — отдав последние наставления, девушка отодвинула полог, приглашая гаджо войти в душное, пропитанное запахом трав и настоек пространство.
Шувани, как и положено, сидела на ворохе шкур и всматривалась в брошенные на пол сухие мелкие косточки. Белеющий узор был чуден, но от него веяло угрозой, и как только не бросала она кости, все выходило не ладное.

Рекомендации

Очень многое отыгрываете не за своего персонажа, это не есть гут. Так можно поступать только с согласия другого игрока - в данном случае надо было обратиться ко мне и спросить, можно ли в своем посте отыграть за нпс-цыганку то-то и то-то. Пост исправлять не надо, я подстроилась под Вас, но учтите на будущее, что играть Вы должны только своим персонажем. И лишь в исключительных случаях и с разрешения - что-то описывать за других.
Вас спасает логичность, все правильно делаете, происходящее вполне закономерно и интересно, просто в среде ролевиков считается дурным тоном играть за других персонажей (кроме всего прочего, это запрещено правилами). А так, Вы очень большой молодец, для новичка - это ооооочень хороший уровень.