Биоклирик

Кто давно живет в Дракенфурте, могут помнить призабывшуюся историю побега из Аль-Матраса. Случилось это в середине позапрошлого века. Из тюремной крепости, считавшейся неприступной, сбежали самые опасные преступники — ликантропы. И не просто ликантропы, а ликантропы, над которыми в тюремных застенках проводили эксперименты! Моргот знает, чем их там накачали, но эти бестии отличались от обычных оборотней в худшую сторону: во-первых, они не возвращались в человеческий облик, а во-вторых, у них напрочь отшибло разум. Обладая звериной силой и жестокостью, беглецы начали терроризировать окрестности города. Каждую ночь улицы столицы и поселений наполнялись жуткими криками, а на рассвете находили растерзанные тела. Полиция показала себя бессильной перед новой угрозой: облавы и рейды заканчивались лишь бессмысленной пальбой и гибелью полицейских.

Когда надежда почти угасла, на городской площади появилась загадочная фигура. Его биомеханический шлем, выполненный в виде головы демона с горящими изнутри золотыми глазами, внушал ужас и одновременно вселял надежду. Никто не знал, откуда он пришел и кто он на самом деле. Но одно было ясно — он пришел освободить Дракенфурт от кошмара. Жители нарекли его Биоклириком.* Этот таинственный воин, вооруженный массивным мечом, начал охоту на ликантропов. С каждым его ударом в городе становилось все меньше чудовищ. Он появлялся внезапно, как тень, и исчезал в ночи, оставляя за собой лишь мертвых монстров. Говорят, что он чувствовал запах крови и мог предвидеть действия своих врагов.

Многие пытались разгадать его тайну. Одни считали, что это ликантроп, который сам когда-то был узником Аль-Матраса и теперь мстит своим бывшим собратьям. Другие утверждали, что вовсе он не преступник, а кто-то из клана Бладрестов или действующий анонимно юстициар, явившийся разобраться с беглыми тварями. Третьи и вовсе полагали, будто это древний дух-защитник, призванный защитить город.

Слухи о нем передавались из уст в уста, и с каждым рассказом его подвиги становились все более невероятными. С течением времени легенда о Биоклирике распространилась далеко за пределы Дракенфурта и неожиданно нашла особое место в сердцах жителей Мун-Ци. В этой восточной стране, где правит императорская династия, народ пересказал историю на свой лад, создавая новый миф о том же персонаже.

В Мун-Ци, погруженном в древние традиции и строгую иерархию, жители устали от несправедливости и коррумпированной власти. Поэтому легенду о Биоклирике переработали в рассказ о Синигами (боге смерти) — мистическом воине, который не только уничтожает беглых преступников, но и карает тех, чьи преступления остаются безнаказанными благодаря их высоким должностям и связям.

Синигами, одетый в желтый бушлат по норданской моде, с неизменным шлемом с золотыми глазами, стал символом надежды для простого народа. Его меч разит не только ликантропов, сбежавших из тюрьмы, но и непойманных преступников, и лживых политиков, и коррумпированных чиновников, и всех жуликов и воров. В столице Мун-Ци, Юнхае, старцы рассказывают древние пророчества, которые придают легенде еще больше силы и значения. Согласно этим пророчествам, однажды Синигами придет с Запада, чтобы помочь народу Востока сбросить иго императорской династии. Он истребит всех, кто посмеет преградить ему путь к тронному залу, а затем прикончит и самого императора Арх’Хамона.

Говорят, что его приближение будет сопровождаться знамениями: красной луной и ночными бурями. Народ верит, что с его приходом справедливость восторжествует, а Мун-Ци освободится от гнета деспотов, и эти мечты поддерживают дух сопротивления и надежду на переворот, несущий обновление.

Впрочем, не только в Юнхае, но и на туманных улицах Дракенфурта по сей день можно услышать шепоты о Биоклирике. Даже спустя годы после его последнего появления, люди верят, что он вернется, если тьма снова накроет город. В Дракенфурте говорят: «Когда ночь станет слишком темной и бестии снова придут за нами, Биоклирик вернется, чтобы спасти нас».

Так продолжает жить легенда о Биоклирике, Синигами, защитнике слабых и угнетенных, чьи желтые прорези-очи горят во тьме, а меч разит точно и беспощадно.
-----------------------------------------------------
*Сокращение от «Биомеханический Клирик».

Остров фей

В незапамятные времена, когда мир был юн и полон чудес, среди бескрайних болот, в самом сердце дремучего леса, таился загадочный остров. Овеянный вечным густым туманом, он служил домом для легкокрылых фей, существ, наделенных волшебной силой и озорным нравом. Именно здесь, среди мрачных чащоб и ядовитых топей, вырос мальчик, о котором поведает эта история.

Мальчик попал на остров в овощной корзинке, спеленутый в простую холщовую тряпицу. Из тумана протянулась рука, подбросила корзинку на берег, под ракитовый куст, и скрылась вновь. Удивленные находкой, феи долго не могли понять, как младенец попал на их остров, скрытый от глаз простых смертных пеленой тумана. Но делать было нечего: они оставили ребенка у себя, вскормили его цветочной пыльцой, вспоили березовым соком, а когда он немного подрос, подарили ему стрекозиные крылышки. Так мальчик стал одним из них — крылатым и беспечным мальчиком-фейри.

Под присмотром волшебных фей он рос ловким, сильным и быстрым. Он умел летать и с удовольствием использовал свой дар для шалостей. Когда к болотам приближались люди, мальчик-фейри подлетал к ним, куковал, подражая птичьим голосам, и заманивал в трясину, насмехаясь над их доверчивостью. Ему доставляло удовольствие смотреть, как они тщетно пытаются спастись, когда болотная топь затягивает их на дно. «Хахаха, хахаха!» — летел над верхушками деревьев его беззаботный смех.

Но однажды он понял, что взрослеет, и это ужасно испугало его. Он поведал феям свои тревоги, а те в ответ раскрыли тайну его рождения. Оказалось, что он привязан к зачарованному острову, а остров постепенно теряет свою магию и нуждается в новых детях, в новых жизнях, чтобы ее пополнить. Мальчик-фейри опечалился, а потом придумал план: он будет похищать человеческих детей!

Каждую ночь мальчик пролетал над городами и деревнями, выбирая своих жертв. Прильнув к окну, он наблюдал за жизнью любящих семей, а потом являлся в детские комнаты как добрый дух, обещая приключения, свободу и веселье. И дети, очарованные его сверкающими крыльями и рассказами о волшебном острове, охотно следовали за ним. Но едва они попадали на заветный остров, как быстро осознавали, что оказались в ловушке.

Количество детей на острове никогда не изменялось, хотя мальчик похищал новых каждый год. Это потому, что каждое новое дитя заменяло одного из прежних. А прежние дети куда-то пропадали. Мальчик использовал их души для поддержания своей силы и вечной молодости.

Похищенные дети жили с виду вольно, беззаботно: веселились и играли днями напролет. Однако игры часто оборачивались болью и увечиями. А наш герой, всегда веселый и беспечный, наблюдал за ними, хохоча над их слезами. «Рева-корова, разревелась снова! Плачет-заливается, соплей умывается!» Он не знал ни сострадания, ни жалости. Для него любые слезы были лишь забавой.

Но не все дети теряли надежду. Одна похищенная девочка решила взбунтоваться. Эта девочка была не по годам умелой левитанткой и настолько хорошо держалась в воздухе, что мальчик пришел в восторг и признал ее равной себе. Он даже полюбил ее по-своему, обещав, что однажды женится на ней. Как и все другие дети, девочка поначалу души не чаяла в своем крылатом похитителе. Но со временем, узнав его поближе и разглядев в его поступках злобу и бессердечие, она задумала сбежать и освободить других детей. От болтливых фей она узнала, что сила мальчика-фейри заключена в его прекрасных стрекозиных крыльях. Однажды она сварила крепчайшую бражку, способную свалить с ног дюжину крепких троллей, и напоила ею мальчика. Вмиг выпив пол-бочонка, мальчик захмелел и уснул беспробудным сном. Тогда девочка отрезала его крылья острым ножиком и с ними сбежала в лес. Она позвала за собой и других детей. Но не все набрались храбрости сбежать; большинство из страха перед наказанием остались на острове. Те же, кто рискнул, спаслись и вернулись домой, в свои теплые кроватки, к милым папе с мамой.

Мальчик-фейри пришел в ярость, когда проснулся, но без крыльев он потерял часть своих сил и не мог летать. Он бросился в погоню, но было уже слишком поздно. А девочка вернулась в мир людей и рассказала всем о таинственном острове, о мальчике-фэйри и его болотных феях.

Много воды утекло с тех пор. Егери и лесничие поговаривают, будто мальчик-фейри, лишенный своих крыльев, постарел и одряхлел; от его былой прыти не осталось и следа. Теперь этот седовласый лесной старец, темный и беспощадный, чахнет на своем болотном острове, который стал его тюрьмой. Одни говорят, что он по-прежнему похищает детей, пробираясь в дома через чердачное окно. Другие говорят, что без крыльев он боится соваться к людям. Теперь он расставляет ловушки на детей, заманивая их в лес ягодами и грибами. А тех, кто слишком далеко заходит в чащу, он ловит и с хрустом пожирает, замариновав в густой зеленой тине. Но это уж точно враки. Старик же не людоед! Да и то сказать: в лесу и без него достаточно охотников поживиться вредными непослушными детишками.

Пещера золотого дракона

В самом сердце Дымных гор, где вершины касаются облаков и стекают вниз застывшие пепельные реки, пыхтит могучий вулкан Ара-Игнис. Когда-то в его каменных глубинах таилась пещера, а в той пещере обитал дракон, чей рык сотрясал землю, а пламя из пасти плавило металлы. Но, кроме силы, дракон обладал и поразительной красотой: его глаза горели как желтые звезды, а чешуя отливала золотом на солнце. Эта чешуя, если растереть ее в порошок и смешать со спиртовой настойкой, могла оживить любое существо или даже предмет, будь то ржавый меч или увядший цветок.

Люди веками охотились за драгоценной чешуей, но мало кому удавалось ее добыть. Храбрые рыцари, ловкие воры, искусные псионики — многие сложили головы, пытаясь одолеть чудовище. Но был один упрямец, старый-престарый алхимик по имени Мордекай, который не отступал. Одержимый жаждой денег и могущества, он верил, что драконья чешуя поможет осуществить его мечты о мировом господстве. Долгое время Мордекай изучал легенды и алхимические гримуары, ища способ погубить дракона. Наконец, он нашел верное средство и задумал коварный план.

У Мордекая жил слуга — безобидный тролль по имени Грюк. Он работал на Мордекая по той причине, что алхимик за хорошую службу пообещал вылечить его дочь. По приказу Мордекая Грюк поймал овцу, набросил на ее шею веревку и привязал у входа в пещеру дракона. Мордекай протянул ему лекарственный бутылек: «Я сварил смертельный яд, способный убить даже самое могучее существо. Облей приманку этим зельем, только не переусердствуй», — приказал он. Тролль повиновался, использовав ровно половину яда.

Когда все приготовления были завершены, Мордекай и Грюк спрятались за валунами, ожидая, когда дракон проголодается. Прошла ночь, и наступил рассвет. Все это время дракон ревел в глубине своей пещеры, так что земля ходила ходуном под ногами, а в лесу беспокойно кричали птицы. Только поздним утром бессонное чудовище показалось на белый свет. Оно понюхало мертвую овцу, но с презрением сожгло ее огнем. Где же это видано, чтобы драконы питались мертвечиной?

Мордекай и Грюк в страхе выбежали из укрытия и бросились в лес. Но дракон их обогнал. Он схватил их когтистыми лапами и утащил в свое логово. В темной пещере, усыпанной золотой чешуей, дракон бросил пленников на землю и принялся метаться из угла в угол, сотрясая своды громовым ревом. Мордекай обливался холодным потом: «Близок мой конец, и все из-за глупого слуги, облившего овцу ядом так обильно, что она издохла», — скрежетал он зубами. Однако Грюк, глядя на дракона, не чувствовал страха. Он видел в его глазах не злобу, а боль и страдание. Когда дракон закончил кружиться по пещере, он лег на горку золотых чешуек, положив огромную голову на лапы, и протяжно застонал. Огромная слеза выкатилась из его глаза и упала на пол.

Дракон смахнул слезу кончиком хвоста, и тут его голос эхом разнесся по пещере, будто тысяча голосов говорили одновременно.
— Три дня и три ночи страдаю я от боли в зубе, — сказал дракон. — Излечите мой зуб, и я вас за это пощажу.
— Хозяин, — сказал тролль Мордекаю, — я ведь правильно разобрал: дракон взывает к нам о помощи? Давайте-ка его подлечим? Он хоть и чудовище, а все-таки живое существо.
Мордекай посмотрел на него как на дурака:
— Ты что несешь, несчастный?! Это чудовище тебя сожрет — и глазом не моргнет!
— Нет, хозяин. Сдается мне, ему не до еды. Хотел бы сожрать — уже бы сожрал.
— Боги, что за доверчивый глупец достался мне в слуги? — вздохнул Мордекай. — Лучше отвлеки его внимание, пока я прокрадусь к выходу из пещеры.
Но тут его голову посетила мыслишка получше.
— Постой-ка, Грюк, я кое-что придумал, — сказал алхимик. — Ты сделаешь вид, будто собираешься помочь дракону, а сам выльешь остатки яда в его пасть! Разве не гениально? Давай же, сделай это ради меня. А не хочешь ради меня, так сделай это ради своей дочери!
Он вручил троллю флакончик с ядом и подтолкнул его вперед, а сам спрятался за колонной, подпирающей пещеру.

Тролль, с опаской подойдя к дракону, поклонился и сказал:
— О великий дракон, я постараюсь помочь тебе с болью в зубе. Позволь мне взглянуть.
Дракон с готовностью разинул пасть, обнажив огромные клыки. Грюк поднялся на носочки и увидел, что один из клыков сломан и между ним и соседним зубом застряла кость. С помощью своих маленьких, но ловких рук, он вытащил кость, но вливать в драконью глотку яд повременил. Вместо этого он принялся аккуратно чистить больной зуб. Дракон терпеливо лежал не шевелясь, и вскоре боль утихла.
— Вот и все, — удовлетворенно закончил Грюк. — Полегчало ли твоему зубу, о великий дракон?

Как вдруг дракон превратился в молодую девушку, увенчанную золотыми рогами и с огромным флюсом на щеке. Сказать, что Грюк и его хозяин удивились, значит ничего не сказать. Дракон оказался женщиной, да к тому же удивительно прелестной! Драконица, шепелявя, поблагодарила маленького тролля, и Грюк, не зная, куда деваться от смущения, начал мастерить повязку из лоскутов своей рубахи для ее щеки.

Мордекай же, почувствовав, что опасность для жизни миновала, ошалел от жадности и принялся нагребать обеими руками золотую чешую, сколько мог унести. «Эх, Грюк, ну ты и остолоп! — цедил старик сквозь зубы. — Не вылил яд в пасть этой бестии, пока была возможность!»

Драконица же, даром что уставшая после бессонной ночи, приметила, как он рассовывает по карманам охапки маслянисто блестящих кругляшей:
— Ты фто фадумал, штарик? Неуфели шобралшя украшть мою шолотую чефую?
— Ах, простите великодушно, — ответил Мордекай блеющим голоском, разжимая пальцы и выбрасывая чешую. — Извините, я всего лишь хотел полюбоваться на нее вблизи.
Со смиренным видом подойдя к Грюку, он зашел ему за спину и сдавленно прошипел в ухо: «Ты у меня еще поплатишься за то, что ослушался приказа. Забудь о нашем уговоре: не быть твоей дочери здоровой!» С этими словами он выхватил из-за пояса слуги бутылку с ядом и плеснул его в девушку с драконьими рогами, полагая, что раз овцу наружное нанесение отравы погубило, и на драконе должно сработать. Но Грюк помешал его задумке. Он схватил Мордекая за руку и выбил из нее яд. Драконица в гневе вновь приняла свою истинную форму и, взревев, пыхнула на алхимика огнем. Тот было кинулся вон из пещеры, но споткнулся о сожженную овцу и упал, попав в струю огня и в одно мгновение изжарившись, как шкварка.
— Жил как подлец и умер как подлец, — покачал головой тролль.

Теперь он остался с драконицей один на один. Он рассказал о своей жизни, о том, как жилось ему с хозяином, что часто бит бывал, а еще чаще оставался без оплаты.
— Зачем же ты согласился работать на него? — спросила бестия.
— Потому что дурак, — признался Грюк. — Он обещал, что вылечит мою младшенькую, а я ему и поверил.

Драконица, разжалобленная его рассказом, подарила Грюку целую горсть золотых чешуек. «Растолчи да разведи в спиртовом настое», — дала она напутствие. Грюк вернулся домой, где его с радостью встретили родные. Он поведал им о своих приключениях, а в доказательство показал блестящие чешуйки. Одну из чешуек растерли в порошок и сделали из нее лекарство. Младшая дочка тролля выпила настойку, встала на ноги и больше ни разу не заболела до самого преклонного возраста.

Через несколько дней вулкан извергся, затопив лавой все окрестности, и вход в пещеру драконицы покрыли потоки лавы. Сама бестия куда-то улетела, и с тех пор ее больше никто не видел. А вся ее золотая чешуя так и осталась в пещере, замурованная навеки.

Казалось бы, на этом история должна была закончиться, но... Поползли новые слухи о мешочке золотых чешуек, хранящихся в шкатулке у шамана горных троллей. Те, кто живет у подножья Ара-Игнис, утверждают, будто награда Грюка до сих пор не вся истрачена, и владеет ею пра-пра-пра-пра-пра-и-еще-десять-пра-внучатый племянник Мордекаева слуги...

Легенда о городских часах

Когда-то дракенфуртские городские часы отбивали верный ход времени, и жизнь в городе текла спокойно и размеренно. Но однажды все изменилось, когда ворота города переступила Джорджианна Бейст. Она была так хороша собой, что даже самые красивые компаньонки при виде нее бледнели от зависти. Вдобавок девушка обладала несметными богатствами и легко сорила деньгами, устраивая пышные празднества и не скупясь на артистов и угощения, а двери ее дома всегда держали открытыми для гостей.

Но женщины города смотрели на нее с подозрением. Они шептались за спиной Джорджианны, будто она — суккуб, привораживающая мужчин. Будто она искусно и незаметно обольщает их одним только взглядом, а праздники устраивает, потому что так сподручнее выбирать жертв: когда мужчины размякнут и потеряют бдительность, их не составит труда опоить приворотным зельем. Мужчины же, от мала до велика, с первого дня потянулась к обворожительной Джорджианне, плененные ее красотой и щедрым гостеприимством. И это до зубовного скрежета раздражало ревнивых жен, чьи зависть и ненависть к чужачке росли с каждым днем.

Один женатый вампир так крепко полюбил мазель Бейст, что даже подумывал бросить свою супругу и бежать с роковой красавицей на край света. Кажется, и Джорджианна Бейст была не против. Но планам влюбленных неожиданно помешали. Брат обманутой жены вызвал на дуэль ее неверного мужа. Они дрались на шпагах под городскими часами, отказавшись от секундантов, а Джорджианна и другие причастные дамы наблюдали за поединком. Нужно сказать, что дам собралось порядочно — пара десятков, по меньшей мере: уж очень многим эта девица успела встать поперек горла. В пылу драки молодые мужчины переместились внутрь часовой башни, продолжив сражаться среди движущихся деталей часового механизма, но силы были равны, и ни один соперник не мог одолеть другого.

А пока мужчины дрались, женщины сошлись в круг вокруг Джорджианны Бейст и всем гуртом набросились на нее — оказалось, они давно хотели изгнать суккуба, чтобы раз и навсегда покончить с ее проделками. Заговорщицы обвинили девушку в колдовстве, повыдергивали ей волосы, порвали ей платье, а напоследок облили ее горючими эликсирами и оставили гореть тут же, на главной площади, под часами. Гнев обманутых женщин был настолько велик, что даже стражники побоялись вмешаться. К тому же религия утверждала, что суккуб не горит в огне, а значит, женщины вовсе не преступили божий закон — напротив, действовали строго в согласии с его буквой. Беда только в том, что в природе суккубов не существует...

Умирая, Джорджианна выкрикивала имя любимого, звала на помощь, но мужчина не слышал ни слова, ибо в это самое время куранты оглушительно били полдень. И тогда Джорджианна прокляла ревнивых жен, устроивших ее казнь. Ее душа выпохнула из горящего тела и призраком вселилась в механизм городских часов, где дрался ее любимый. Из-за этого время спуталось, и городские часы стали идти неправильно. А что же неверный муж? Он получил тяжелое ранение в ногу, долго лечился и в итоге все же вернулся к злыдне-жене, но так до конца жизни и не забыл Джорджианну.

Поговаривают, что призрак суккуба вселился в часы специально, чтобы ревнивые жены еще сильнее терзались неизвестностью, не зная, когда же вернется домой их загулявший супруг. Поговаривают также, что с тех самых пор городские часы обладают собственным разумом, и с ними даже можно поговорить. Опытные часовщики, кстати, так и делают: когда проверяют гигантские шестеренки или смазывают спусковой механизм, ласково обращаются к ним «Джорджианна».

Орден Евы

В темных тенях истории Дракенфурта, скрытая от глаз полиции и властей, существовала тайная организация, известная как орден Евы. Откровенно говоря, это не был орден в привычном понимании слова. Просто так почему-то решила назваться группа ученых, одержимых тайными знаниями, лежащими за гранью дозволенного законом.

Жажда могущества и стремление изобрести совершенное псионическое оружие подтолкнули членов секретной группы к изучению оккультных и иных запретных наук. И хотя разработкой оружия занимались и занимаются во многих лабораториях мира, орден Евы в своих исканиях пошел значительно дальше других. В то время как другие ограничивались препарированием гулей разной степени одичания, ученые ордена ступили на неизведанную тропу, используя для экспериментов и других разумных существ — троллей, тритонов, оборотней и других бестий, обладающих сильными псионическими способностями.

Неутомимые поиски привели исследователей к открытию новых источников пси-энергии. Плодом их трудов с использованием этой энергии стал прототип могущественного устройства — артефакта, способного невероятно усилить физические и псионические способности разумного существа, превратив его таким образом в ultimate weapon — неузвимое, непобедимое, совершенное существо, которое само по себе — оружие массового поражения.

В качестве объекта экспериментов выбрали ликантропку под кодовым именем Ева, обладающую феноменальными способностями к контролю над разумом, а местом проведения первого испытания стал заброшенный особняк в окрестностях Дракенфурта. Местные жители, суеверно сторонившиеся этого места, оказались правы: судьба приготовила для ордена Евы горький урок.

План сработал лишь наполовину. Устройство удалось активировать, но дальше события развивались совсем не так, чем предполагалось: лаборанты, кто находился в радиусе ста метров, погибли мгновенно, не издав ни единого звука. Те же, кто чудом уцелел за пределами этой зоны, потеряли сознание или впали в безумие, нападая друг на друга, словно дикие звери.

Руководители ордена и охранники, на которых странное излучение артефакта подействовало слабее, ринулись к особняку. Первым вбежал внутрь автор проекта и один из изобретателей. Что произошло дальше, он не мог вспомнить (или не хотел говорить) даже под страхом смерти. Очнувшись, он увидел руины — полдома будто «языком слизнула» неведомая сила. Вокруг валялись лишь дымящиеся под дождем обломки. Рядом лежала израненная, едва живая Ева, а неподалеку — разбитый вдребезги артефакт, ставший катализатором трагедии.

После этого катастрофического события орден Евы распался бесследно. Что стало с Евой и уцелевшими материалами исследований, навсегда осталось тайной.

(Анна Наринго)

Медный дракон с парящих островов

Давным-давно, в далекой дали, среди парящих островов Инграсса, жила-была одна ученая ведьма. Так ее называли, потому что она в совершенстве владела искусством механики, и ее изобретения — одно удивительнее другого — непрестанно будоражили умы: одни взирали на них с благоговением, восхищаясь мастерством создательницы, а другие хватались за сердце и бежали к ближайшему трактиру, чтобы заглушить трепет в душе крепким элем.

В те времена в Инграссе обитало племя драконов, гнездившееся в кристаллических пещерах на уровне облаков. У драконьего племени был вождь, а у вождя — три сына. Младший из них родился болезненным и хилым, и одно уже то, что дракончик смог вылупиться из яйца и дожить до отрочества, расценивалось как чудо. Завидуя старшим братьям, разящим врагов и взмывающим в небеса с легкостью чиха, дракончик мечтал о признании сородичей, но все его попытки завоевать уважение и стать сильнее терпели крах. Он словно бы пытался прыгнуть выше облаков в безоблачный летний день.

Однажды, скитаясь по южной оконечности архипелага, ученая ведьма наткнулась на этого дракончика. Он тоскливо чах в пустынном гроте, страдая от болезни, которая иссушила его ногу, будто лягушачью лапку, и подумывал о том, чтобы поскорее и без мучений покинуть этот мир. Но, несмотря на уныние, он не поддался на попытки ведьмы приручить его. Гордо размахивая перепончатыми крыльями, он упрямо твердил: «Не трожь меня, чума на твою голову, я в печали!» Однако женщина не отступала. Она пообещала дракону сделать его сильнее с помощью своих знаний, если он позволит ей немного покататься на его спине. Дракончик подумал-подумал да и согласился. Так они заключили между собой контракт: дракон отвезет ведьму куда она прикажет, а она взамен улучшит его тело.

Три дня и три ночи колдовала ведьма и наконец приставила ему медную ногу вместо иссушенной болезнью. Дракончик пришел в восторг. Новая часть оказалась легкой и подвижной, а вскоре ему довелось почувствовать и то, насколько она полезна. Средний брат вызвал на дуэль нашего дракончика, дракончик сразился с ним и победил. Впервые за всю жизнь! Вдохновленный успехом, он захотел себе вторую механическую ногу. Ведьма ему не отказала, но в оплату запросила еще один полет. Теперь старший брат вызвал на дуэль нашего дракончика. С двумя медными ногами дракончик сразился с ним и победил, прибавив в уважении сородичей пуще прежнего. Затем ему бросила вызов собственная мать, самая крупная драконица их племени. В обмен на воздушные прогулки с ведьмой дракончик получил новый хвост и с ним одолел могучую соперницу.

С каждой новой частью он становился все сильнее и увереннее. Хвост, укрепленный вощеной медью, стал его грозным оружием, а глаза, усовершенствованные пещерными кристаллами, видели на невероятные расстояния. Постепенно, деталь за деталью, все тело дракона превратилось в механическое чудо. Единственное, что осталось настоящим, — его сердце и крылья, живые и упругие, как прежде. Размахивая крыльями, он возил ученую ведьму по самым дальним уголкам архипелага, закаляя тело в полетах и узнавая в путешествиях о других землях, других обычаях.

Когда он вырос и возмужал, то стал величайшим из драконов Инграсских островов. В поединке он поверг самого вождя, своего отца, доказав, что достоин стать его преемником. Но победа не принесла ему ожидаемой радости. Напротив, он повесил свой огнедыдащий нос. Судьба вожака племени больше не устраивала его. Прежняя жизнь ему наскучила. Компанию ученой ведьмы он давно предпочитал компании сородичей, и с каждым обновлением все сильнее и сильнее привязывался к ней. И вот однажды, когда его сердце полностью слилось с механическими частями, он понял, что изменился. Он больше не желал ни с кем сражаться и доказывать свою силу. Теперь ему хотелось помогать ученой ведьме, путешествовать с ней и узнавать о других землях, других обычаях.

Он признался в этом ведьме. И тогда они вдвоем отправились в грандиозный полет. Вместе они летали по всему миру, исследовали новые страны и открывали неизведанные земли. Говорят, что эти двое — первые, кто совершил кругосветное путешествие по воздуху.

Правда это или выдумка, доселе неизвестно, но почему-то ученые во всех уголках земли не перестают вспоминать о ведьме и ее механическом драконе, который с ревом несся по небесам, оставляя за собой сияющий след и легкий запах жженого масла.

Отредактировано Котэ де Мурло (06.06.2024 07:47)

Невидимый квартал

Давно это было. Когда люди начали потихонечку селиться под стенами города вампиров. Разный люд приезжал — хороший и не очень, талантливый и не очень, мастеровитый и не очень. Среди них был архитектор. Вернее, архитектором он стал в Дракенфурте. Хотя нет, так сказать — тоже соврать. Он ушел из родного дома, оставив свою семью, чтобы обучиться искусству проектирования зданий. Но это уже совершенно другая история. Так вот, когда познал он самые сокровенные мудрости и тонкости ремесла и уже возвращался домой, услышал о городе невероятной красоты. Приехал посмотреть на него. В самое сердце его поразила величественность Волкогорья и нищета человеческих лачуг, что сиротски ютились под мощными стенами. Вот он и решил применить свои познания на деле — построить район в новой части города, который не уступал бы древней — и чтобы там могли жить люди. Вампиры на это все смотрели с безразличным пренебрежением. А людям до этого просто не было дела. Они занимались своим привычным делом — пытались выжить, воруя и убивая. Никто не обращал внимания на человека, который денно и нощно трудился, не покладая ватмана с циркулем, сотворяя красоты в камне. И когда он закончил строительство целого района по своему замечательному проекту, никто не пришел туда жить. Лишь бродячие кошки да собаки рыскали по одиноким улицам и дрались за еду. Архитектор так на всех обиделся, что скрыл свое творение. Только животных согласился туда впустить и свою семью. Он отправил приглашение семье и начал готовиться к пышной встрече, но по дороге, почти при въезде в город, разбойники убили всех его родных. Много воды с тех пор утекло, а старый архитектор до сих пор продолжает ждать. Он сошел с ума среди этой пустой красоты. Бродит по темным улочкам Казенного квартала и тащит каждого запоздалого бродягу, каждую уставшую семью, которая отчаялась найти себе ночлег. Он тащит их в свою прекрасную обитель и там бросает на съедение бездомным животным. А когда голодные звери раздирают жертв когтями и зубами, он мстительно хохочет, приговаривая: «Добро пожаловать! Как же я вас заждался!»

(Луис Сафр)

Мост любви

Жила была в окрестностях Дракенфурта очень красивая девушка, человеческая девушка. Все ее любили. А когда она подросла, многие парни и мужчины добивались ее руки и сердца, но она всем отказывала. То ли из-за гордости, то ли действительно не могла никого полюбить. Но даже в самые темные уголки, где зимний лед хранится почти до лета, проникают солнечные лучи. Как-то поехав в город на ярмарку, она увидела красивого молодого мужчину — и полюбила его с первого взгляда. Он тоже заметил ее в яркой толпе на мосту через Кручицу. Их встречу венчала ночь любви. А утром мужчина пообещал, что обязательно приедет к ней и они сразу же поженятся. Счастливая девушка вернулась домой и стала ждать любимого. Он приехал. Но через пятнадцать лет. Что для вампира пятнадцать лет? Не более недели для человека. Он приехал и увидел во дворе очень красивую юную девушку и сказал ей, поцеловав: «Любимая, я приехал за тобой». Просто не понял, что перед ним стоит его родная дочь. А его настоящая возлюбленная, которая увидела все это, не сдержала гнев и боль, хранимые в сердце все эти годы. Убила обоих и похоронила под мостом в Казенном квартале, где они с тем вампиром впервые повстречались, а сама утопились в речке. С тех пор на том мосту возлюбленные дают друг другу клятву дождаться или вернуться. За теми, кто не сдержал свою клятву, ночью приходят вампир с дочерью и до рассвета этот клятвопреступник умирает в страшных муках.

(Луис Сафр)

Легенда о лунных птицах

Переписать, чтобы не противоречило истории мира.

Идея о камнях, заряженных псионикой, не нова. Задолго от открытия пси-кристаллов в пещерах Ксенона, существовала легенда о лунном камне, обладающем большой псионической силой. Мы не знаем наверняка, попадались ли в руки вампиров такие камни до первой экспедиции на Ксенон, но можем с полной уверенностью сказать, что легенда о чудесных голубоватых кристаллах на протяжении многих веков вдохновляла исследователей на их поиски.

Конечно, псионические кристаллы из легенды не точь-в-точь как настоящие, да и силы им приписываются совсем уж невероятные, но трудно не заметить определенного сходства: и те и другие камни увеличивают силу своего обладателя, и те и другие камни источают голубоватый свет и нагреваются в руках вампира, подпитывающегося их энергией. Но есть одно важное отличие: сказочные кристаллы - а на то ведь они и сказочные - призывают магических существ - светящихся птиц с острыми клювами и быстрыми крыльями, готовых исполнить приказ обладателя лунных кристаллов.

Так о чем же говорится в этой легенде?

Шел 1756 год. Охватившая предместья Дракенфурта эпидемия свиной проказы сметала всех людей и вампиров без разбору в страшную темную пропасть смерти. Во всей Нордании не было ни одного живого существа, который, услышав о роковой напасти, не содрогнулся бы, охваченный ужасом. Болезнь, словно коварная хищница, уносила жизни людей, оставляя лишь пустоту и горечь утрат. Город захлебывался во тьме отчаяния.

Но меньше, чем жестокая хворь, людей пугали служители священного ордена юстициаров, пришедшие со спасительной миссией на север континента. Юстициары целыми отрядами патрулировали окрестности Дракенфурта, въезжали в деревни и села. Выискивая прокаженных, они были вынуждены убивать их, а трупы сжигать на кострах. Перед служителями закона стояла задача не допустить, чтобы болезнь распространилась в крупные города, а тем более в столицу, ведь это могло бы привести к вымиранию целой страны.

В те мрачные дни, словно луч надежды, пронзающий мрак, появилась Синяя Птица. Воровка, чье имя окутано тайной, обладала даром исцеления. С помощью сияющих синих кристаллов она дарила людям шанс на жизнь, вырывая их из лап коварной болезни. Под покровом ночи, когда город погружался в сон, Синяя Птица, словно тень, пробиралась в дома больных. Она ловко лазала по крышам, спускалась по дымоходам, проникала через открытые окна. Бесшумно, как призрак, она подносила к губам страждущих сияющие кристаллы, и те, проглотив кристалл, немедленно погружались в сон, а на через несколько недель выздоравливали. Взамен Синяя Птица забирала из домов какую-то безделушку: шкатулку, табакерку, книгу или драгоценное украшение — плату за исцеление.

Слухи о Синей Птице разлетались по графству, словно вестники утра. Люди шептались о ее чудесных способностях, о ее добром сердце.

В одном из охваченных эпидемией городков жил маленький Крис. На улицах его города денно и нощно стоял комендантский час. Не слышно было ни голосов играющих детей, ни ругани извозчиков, ни лая собак. Ставни дома были плотно защелкнуты. На улицу позволялось выходить только папе. Он возвращался оттуда угрюмый, как призрак, а сестры, глядя на него, всхлипывали в платочки и отводили глаза. И каждый раз, возвращаясь с улицы, отец рассказывал леденящие душу истории о хвори, до неузнаваемости уродующей тела своих жертв, о десятках жизней, навсегда потерянных для этого мира, и о жестоких расправах юстициаров. Единственное, что мальчик мог делать, чтобы иметь хоть какую-то связь с окружающим миром — изредка и ненадолго открывать окно поздно вечером, когда все ложились спать. Он смотрел на луну, мерцающую в небесах, на далекие огоньки звезд — и от сердца немного отлегало. И ничего сильнее не желал он в такие мгновения, чем скорейшего прекращения мора, охватившего, как ему показалось, едва не весь мир.

Однажды отец начал слабеть. Когда его тело покрылось язвами, он заперся один в темном чулане и велел никому не входить. Сестрам Криса пришлось продать все более-менее ценные вещи в доме, чтобы купить ему еду и лекарства.

Крис почти перестал есть и очень мало спал по ночам. На седьмую ночь отцовской болезни, когда Крис не мог уснуть, его внимание привлек странный звук, исходивший от окна. Мальчик тихо отворил ставни и вдруг увидел за окном лицо женщины, смотревшей на него необычайно грустно. Ненадолго в его душе зародился страх: что, если эта женщина прокаженная? Но мальчик тут же отринул эту мысль — лицо ночной гостьи выглядело совершенно необыкновенно, почти божественно — вряд ли столь неземное создание подвержено людским заболеваниям. Пододвинувшись ближе, мальчик смог рассмотреть и белые волосы гостьи.

— Ты, наверное, воровка? — с детской доверчивостью спросил Крис. Женщина кивнула головой в знак согласия.
— Но у нас ничего не осталось, мы слишком бедны, чтобы нас обирать.
Женщина молчала.
— Когда моя мама была жива, она говорила мне, что бывают добрые воры, которые защищают бедных людей и вампиров, это правда? — спросил мальчик. Женщина вновь молча кивнула, соглашаясь.
— Тогда, пожалуйста, защити нас! Защити наш народ или хотя бы моего папу! — чуть ли не плача проговорил Крис.
Повернув голову к звездам, воровка заговорила тихим голосом, который был больше похож на шепот ветра или шелест листьев, что, охваченные ураганом, безнадежно цепляются друг за друга:
— В далекие времена на севере жил смелый белый волк вместе со своим сыном. Они вместе охотились на зайцев, вмести рыли толщи снега, чтобы добраться до вкусных ягод. Но однажды наступила зима, такая холодная, что вымерзли все растения и сгинули все животные. Начался страшный голод. И тогда смелый волк убил и съел своего сына.
— Это что, загадка? — растерялся Крис.
В голове мальчика вертелось множество догадок, но он знал, что должен выбрать лишь один ответ на загадку, и, если он не угадает верный ответ, то никакой надежды на спасение не останется.
— Я знаю ответ, — проговорил мальчик, — волк съел своего сына, чтобы избавить того от страданий.

Синяя Птица, с сочувствием глядя на его исхудавшее лицо, протянула ему сияющий кристалл.
— Дай своему отцу, пусть проглотит, — сказала она и стремительно вскарабкалась вверх по стене дома, мгновеннно скрывшись из поля зрения. Провожая непонимающим взглядом женщину, Крис, опечаленный, захлопнул окно. Он безутешно проплакал до самого утра, сетуя на свою глупость и на то, что упустил единственную возможность помочь несчастным людям, вынужденным бороться с ужасной напастью.

Но на утро он осознал связь реального мира и той самой загадки. Он понял, что сын смелого волка — это жители предместий, охваченных мором, которым суждено погибнуть в бесконечных муках и страданиях. А сам смелый волк — это юстициары, согласившиеся взять на свои души столь тяжкий грех, как убийство ни в чем не повинных людей, чтобы избавить их от предсмертной агонии.

Разгадав загадку, маленький Крис смог осознать, почему юстициры были не врагами, а помощниками. И хоть помощь их была весьма жестока, но служила высшему благу и избавляла несчастных от мук.

С сомнением глядя на синий камень, Крис подсунул его под дверь своему отцу, всю неделю не выходившему из чулана. Прошла еще одна неделю. Все это время Крису снилась синяя птица. Она парила над городом, озаряя его своим сиянием, а в ее крыльях мерцали тысячи синих кристаллов. И — о чудо! — на седьмой день снов дверь чулана наконец отворилась. Силы вернулись к отцу мальчика, и лицо его озарялось улыбкой, когда он вышел навстречу детям.

Только тогда Крис понял, кто такая Синяя Птица. Она, рискуя своей жизнью, дарила людям надежду, дарила им шанс увидеть рассвет нового дня. Жаль того, что всех она спасти не могла...

С тех пор Синяя Птица стала легендой Дракенфурта. Легендой о девушке, чей добрый дух и самоотверженность сияли ярче, чем любые звезды.

(Анна Наринго)