В лесу было тихо и жутко. По темной земле, между неровных силуэтов деревьев клубился бледный рваный туман. Сонными призраками бродили сумеречные тени. Испуганная девушка прижалась спиной к влажному стволу дерева, вглядываясь в темноту и чутко прислушиваясь к обволакивающей все вокруг тишине. Тишина пугала здесь больше всего, не было ни шороха листьев, ни копошения мелких животных в лесной подстилке, ни крикнула ни разу ночная птица. И девушка старалась быть как можно незаметней, не издать ни одного случайного звука, не шевельнуться и не вздохнуть, скрываясь от опасности, таящейся в ночной тьме. На ее рваное дыхание наложилось вдруг чужое, мерное, глубокое и ровное, и оттого опасное. Оно послышалось где-то позади и становилось все громче, приближалось понемногу, медленно и осторожно, пока не оказалось совсем близко. Девушка зажмурилась, замирая и прижимаясь к теплой коре дерева, словно загнанный хищником напуганный зверек. Неожиданно чужое опасное дыхание замерло и исчезло. Девушка несмело приоткрыла глаза. Яркий огонек за стеклом кованого фонаря. Длинные рыжие волосы, которые на ярком свету кажутся сияющими и почти белыми. Глаза, смотрящие с бесконечной лаской и добротой. Неизвестная и одновременно очень близкая женщина медленно протянула к девушке худую красивую руку и мягко коснулась ее щеки.
— Мама?
Женщина улыбнулась, медленно кивая. И Лисса, резко дернувшись в роскошном кресле библиотеки, проснулась, прикрывая рукой глаза от яркого электрического света и роняя на пол тяжелую книгу. Оглушительный звук удара разнесся по зале библиотеки, теряясь эхом между бесконечных стеллажей. Хольд моргнула пару раз, с трудом возвращаясь из странного сна, и тупо уставилась на раскрывшуюся страницу. «Аконит... эти красивые фиолетовые цветы и яд. Аконит? При чем здесь аконит?» Девушка нахмурилась и, наконец, заметила, что уже не одна. Она испуганно вскочила, поднимая книгу и кладя ее на ближайший журнальный столик.
— Милдресса? Прошу прощения, я не слышала, как вы вошли. Я... немного задремала, — она чуть склонилась в поклоне, неуверенная в его необходимости. Правила приличия высшего света все еще оставались для нее сложным набором бессмысленных и не связанных между собой действий. «Но при чем же здесь аконит?» Она заметила в руках вампирессы свои листки. — Вы... уже посмотрели мою работу? Лисса ненавидела эти секунды ожидания. Пока учитель сформулирует фразу и произнесет свой вердикт. Даже если Хольд была уверена в идеальности проделанного, она все равно ожидала оценки с ощущением приговоренного к казни. Всего несколько секунд, но сколько томительных переживаний для ее балансирующей на краю пропасти самооценки. Но сейчас она была слишком рассеянна, измучена бессонницей и переживаниями кошмара и просто смотрела на свою красивую наставницу, прямо заглядывая в ее будто гипнотизирующие глаза и ожидая, что ей скажут или прикажут, или еще что... «Может быть, мама что-то говорила про аконит? Мама». Лисса медленно коснулась своей скулы. Прикосновение казалось таким явным, таким реальным... Словно настоящее.