Столовая
-----------------------------------------------------

Удивительно, по-настоящему удивительно для экономки было то, что неизвестная отвечала ей такими же внимательными и изучающими взглядами, словно оценивая, стоит ли повествовать о себе этой женщине, которая всего лишь прислуга. Ах, она не знала, что в этом доме Мария была королевой прислуги, экономка, правая рука хозяина в домашних делах, а как параноик, то еще и нянька, для давно уже взрослого графа. Мария упорно отрицала этот факт, всячески опекая Драго, и в его редкие визиты строила остальных слуг так, что им требовался недельный отпуск после двухдневных работ... Поэтому она была особенно строга и пытлива с незнакомкой. Она повторила сказанное, хоть и с долей раздражение, а после переспросила сама:
— Так как тебя зовут, дочь Осида? — о Логиэсах она слышала много и особого уважения к членам этой семьи не питала.
— Как это что? Мне же нужно знать кто ты, прежде чем я впущу тебя в дом. Я ведь отвечаю перед господином, — хмыкнула Мария, отхлебывая из своей чашки ароматный чай. 
«А она немногословна», — пронеслось в голове и исчезло в закоулках сознания.

Столовая
-----------------------------------------------------

Очередной глоток ароматного напитка. Мария задумчиво разглядывала посетительницу, обдумывая дальнейший план действий. Драго не вернется еще долго, очень долго, а что делать ей? Впустить девушку в господский дом? А если она лжет? Но прогнав Норферт, или же вежливо попросив ее удалиться, Мария нарушит все законы гостеприимства, установленные в этом доме... Ох, Богиня...
— Меня удивляет... — чуть пожевав губами, откликнулась женщина. — Меня удивляет, что имя ваше не хурбастанское, а скорее орлейское... — Мария пожала плечами. Она говорила что думала, потому что не считала нужным в данный момент чикаться и чирикаться с новоприбывшей «родственницей» Бладреста. — Меня удивляет многое. — Она протянула девушке салфетку, так как неловким движением руки, она расплескала горячую жидкость на костюм, но, похоже, даже не заметила этого.
— Во первых, у главы нет других родственников, кроме сестры и жены, но сестра его милости отбыла в Орлей, а супруга путешествует вместе с ним. родственниками Логиэсов он не считает. Так почему Вы решили направиться в Дракенфурт, проделав такой длинный путь? Как Вы нашли этот дом? — Вздохнув, женщина опустила взгляд в чашку. Она разрывалась, но чувствовала, словно подкоркой мозга, что Ноферт не лжет ей. «Ладно, пусть расскажет что привело ее сюда, а там решим»

Гостиная
-----------------------------------------------------
Затопленные катакомбы 

Спустя два часа, вампиресса оказалась в Волкогорье. Какими тропами девушка добиралась до места... А чего ей стоило поймать кэб... Обошелся он ей, кстати, серьгами из белого золота с огромными сапфирами. Конечно, ведь вся наличность осталась в квартирке. В особняк вампиресса проникла через заднюю дверь, и тут же, бегом пропустила к своим покоям. Срочно требовалось принять ванну, и обработать рану. Как бы то ни было, а Кеннет был прав — мало ли какая зараза водилась в том подземелье. Кстати, выйдя на поверхность, девушка обнаружила, что утащил он ее совсем не далеко. Это были старинные катакомбы в том же порту, буквально в нескольких кварталах от улицы, где она жила.
И вот, оказавшись за дубовой створкой своих покоев, вампиресса привела себя в порядок, и рухнула на кровать, не забыв запастись бутылкой полу свернувшейся крови. Картинка, сложившаяся в голове шокировала. «Лилия отправила ко мне свою дочь. И своего сына, не зная о том кто он, с целью отправить меня к Розе. Кеннент, в свою очередь, не зная происхождения Констанции, грохнул собственную сестру. Проклятая семейка!» — девушка щедро глотнула из бутылки, и поставив ее на прикроватный столик закрыла глаза. Не помогло — картина смерти Д’Эспри намертво въелась в память Скарлетт, не желая отпускать ни на секунду. Послужной список пополнился еще одной безвинной жизнью, столь нагло отнятой, у столь юного создания. — «Бессмысленно...» — и правда, свершившееся в порту не имело никакого смысла. Скарлетт было жаль Лилию, искренне, от всего сердца жаль. Что заставило ее пойти на такой поступок? Вампиресса со вздохом перекатилась на бок, в надежде отдаться в объятия Морфея, но сон упорно не шел. Помучившись еще несколько минут, светловолосая плюнула на бесполезное занятие, и решила подумать над тем, как же ей самой быть дальше. Непременно нужен преемник, просто позарез! Он сказал правду, этот Кеннент, ее не оставят. Да и исчезать, как планировалось раньше, после того что случилось сегодня, Скарлетт совсем не хотелось. Подумать только — они отправили к ней киллера!
В дверь постучали. Девушка накинула легких халат, и откликнулась:
— Войдите! — За дверью стоял Рунольв, встревоженный как никогда. — Ну?
— Ам... Мазель Скарлетт... Что с Вами случилось? — Девушка ошалело поглядела на телохранителя. Что с ней случилось? Легче назвать то, чего с ней сегодня не случалось! Скар пожала плечами и отвернулась, чтобы взять со столика початую бутылку. Еще глоток. Густая жидкость благородным вином хлынула в горло, согревая изнутри. Мужчина приблизился, и обогнув девушку участливо посмотрел в глаза.
— Ничего хорошего не случилось, — парировала Скар, отводя взгляд. Да... Ничего хорошего... Внезапно, Скар поняла, что набулькалась буквально с двух глотков — это брали свое кровопотеря и совершенная опустошенность в моральном плане. Рунольв укорил взглядом, но допытываться не стал.
— Не суть. Поступили сведения, что в городе объявился еще один Бладрест. Не Логиэс, и не кайтиф, а именно Бладрест. Ммм, кажется, кузен господина.
— Нет у Драго никаких кузенов... Ну да Роза с ним, пожелает нанести визит — что ж, добро пожаловать! А теперь я буду спать. — Сон наконец-то окутал девушку, и стоило охраннику закрыть дверь, как она отрубилась, свернувшись клубочком на краю кровати.

Гостиная
-----------------------------------------------------
Скарлетт удалось даже уснуть на пару часов, прежде чем дверь распахнулась снова.
— Приехал! — Озабоченный Рунольв переминался с ноги на ногу.
— Я велел обождать в гостиной, но может... Может вытурить вон? Вам нужен отдых... — Скар разлепила один глаз и сонно глянула на мужчину, походя отметив, что бравый воин стал походить на наседку. Она подтянула к себе одеяло, и провела рукой по глазам, стряхивая остатки сна.
— Кто приехал? Зачем вытурить? — После пережитого голова соображала очень плохо, туман подземелья все еще клубился в мозгу, а руки мелко дрожали, наверное от кровопотери и выпитого.
— Фредерик Бладрест. Ожидает в гостиной. — Телохранитель тактично отвернулся и разглядывал пейзаж за окном, покуда Скарлетт, неловко завернувшись в одеяло вставала с кровати.
— Ох, Роза с ним... Что ж, будет ему аудиенция. Через пятнадцать минут буду. Попроси Марию предложить ему чего-нибудь выпить... Ну, ты сам знаешь. Рунольв исчез, а Скарлетт наскоро привела себя в порядок, и уже через пятнадцать минут, как и было обещано, спустилась в гостиную. Она выбрала закрытое бархатное платье со шлейфом в виде павлиньего хвоста и распустила по плечам волосы. Внешним видом вампиресса осталась довольна, только вот лучезарная улыбка — ее визитная карточка — никак не получалась. Больше было похоже на гримасу ужаса, посему девушка оставила выражение лица в покое — каменная отчужденность идеально подойдет для нежеланной встречи. Все изменилось, когда Скарлетт встретилась с гостем взглядом. Ни капли, ни капли в нем не было от Драго, более того, ни капли от Логиэсов. А за время со смерти супруга, этих личностей она навидалась сполна. Отличительной чертой всех Логиэсов был надменный взгляд с легким прищуром, и не малой толикой озлобленности. Взгляд мужчины в кресле не выражал ничего. Ни надменности, ни раздражения... Разве что легкую скуку, навеянную вынужденным ожиданием. Преодолев возникшую паузу, вампиресса прошла к креслу на против того, что занимал гость, и едва слышно шелестя подолом опустилась на мягкое сиденье. — Добро пожаловать, милсдарь Бладрест! Меня зовут Скарлетт, — девушка протянула вампиру руку, склонив голову.
— Что привело Вас сюда?

Гостиная
-----------------------------------------------------
Получив положенный поцелуй, вампиресса уселась в кресле по удобнее, и изобразив на лице интерес, принялась слушать. Слушать приходилось очень внимательно, так как в голове все еще клубился туман. И дабы совместить приятное с полезным, Скар потихоньку изучала гостя. Высокий, темноволосый, темноглазый... Учтивый и уверенный в себе мужчина. Скарлетт изогнула губы в подобии улыбки. Как бы отчаянно ей не хотелось переложить свое бремя на чужие, более широкие плечи, каким бы светлым огнем не горели его глаза, ни на секунду девушка не могла забыть лица убийцы, что лишь по воле нелепого случая, лишил жизни собственную сестру. Он тоже был мил, и приветливо улыбался. И она помыслить не могла, что за сущность скрывается за приветливой маской. Так может Лилия не успокоилась? Конечно вряд ли до нее за один день дошли известия о смерти дочери, но кто знает? Быть может, дама решила обстоятельно подойти к делу, и подстраховалась?
— Я очень долгое время жил в Хурбастане, потому слухи об ужасном происшествии с Вашим мужем дошли до меня очень поздно. Примите мои соболезнования, матрэсс. — Скарлетт вскинула взгляд на посетителя. В крови медленно закипала ярость, которая, как известно, к хорошему не приводила, но прежде чем Скарлетт успела одернуть себя, ее уже понесло:
— Да, смерть Драго огромная потеря для всех нас... Прошло уже полтора года, целых полтора года, а боль все еще бередит наши сердца... — Трагично вздохнув, женщина приложила руку к груди. — Очень жаль, что именно я вынуждена сообщить вам... Ох, я даже не знаю как сказать! — «Переигрываешь! — шепнул внутренний голос, но Скар отмахнулась. — В самый раз!» Кто осмелиться остановить несущийся на полном ходу поезд? И что станет с тем кто осмелиться? А ведь это всего лишь внутренний голос, какой-то там здравый смысл... Вампиресса оперлась локтем о подлокотник кресла, и приложила ладонь к виску, прикрыв глаза, словно собиралась с мыслями. На деле же, собираться было не с чем, мысль в голове билась всего одна — кто они такие, чтобы вот так травить ее? Распоряжаться ее жизнью? Кто дал этим личностям такое право?! Так нагло, так бесцеремонно... Так... Скарлетт даже не могла охарактеризовать как именно она относиться ко всему происходящему, ей не хватало слов. И не только приличных. — Сегодня была убила Констанция Д’Эспри, дочь Лилии... Бедное, невинное дитя! Такая ужасная, трагическая ошибка... Да-да, ошибка! — Девушка со всей возможной пылкостью порывисто поднялась с кресла, и уверенным жестом сорвала с руки повязку, открывая взору вспоротую глубокую рану. Больше в ее голосе не было ни капли сочувствия, пусть даже и надуманного, лишь ледяная сталь, режущая сильнее бритвы. — Ведь на ее месте должна была быть я! К вашему сведению, я лишь несколько часов назад выбралась из затопленных катакомб в порту, и то, с помощью Розы. Так будьте любезны, милсдарь Бладрест, напомните, с какой именно целью вы прибыли в Дракенфурт? Сплотить соклановцев? Они и без Вас не плохо сплотились, позволю себе заметить! — Тряхнув светлой гривой, женщина продефилировала к окну, и лишь там позволила себе скрипнуть зубами от боли. Потревоженная ладонь вновь увлажнилась липкой алой кровью. — С меня достаточно лжи, мне не нужна Ваша помощь. Буду безмерно благодарна, если вы поспособствуете передаче скорбной вести госпоже Лилии, и мои искренние соболезнования по поводу ее утраты. — «Да уж, утратить ум, это так печально...»

Гостиная
-----------------------------------------------------
Здоровой рукой вампиресса вцепилась в подоконник, чтобы не упасть. Всю ее трясло от бессилия и ярости, а еще от обиды. К глазам подступали слезы, горький комок встал в горле, мешая дышать. Это не честно. Не справедливо... Но кто в этом мире хоть раз видел справедливость? Она обязана быть сильной, чтобы выстоять, преодолеть, выжить... Быть сильной не хотелось. Да полно же! Она взрослая женщина, столько повидавшая в жизни... Но сейчас Остин чувствовала себя потерянным ребенком, оставленным на произвол судьбы. Именно это она испытывала, когда, почти пять лет назад, небо над Малыми Пустошами окрасилось в алый, и сполохи пламени танцевали, взмывая к самым звездам, и пожирая все, до чего могли дотянутся...
— Вы уверены, мазель, что это её рук дело? Желающих занять Ваше место в клане, должно быть, немало, но у Лилии на то меньше всего шансов. — Скар резко повернулась, устремив на посетителя полный горечи взгляд.
— Кара... Месть... Суровая участь... Мне ничего от нее не нужно, милсдарь. Она сполна поплатилась за свое деяние, лишившись ребенка. Вы правы, пути Розы неисповедимы. — Поток излияний гостя все продолжался и продолжался, он был столь участлив, столь тронут ее горем... И если бы все случилось хотя бы год назад, вампиресса со слезами кинулась бы к нему на шею, умоляя о помощи, но, к сожалению, а может быть и к счастью, привычка не верить никому, прочно угнездилась в душе светловолосой. Скар не сомневалась, что даже тот, кто сейчас стерег под дверью, чтобы в случае необходимости предотвратить любые поползновения гостя в ее сторону, получив достаточно на лапу, сам пронзит ее сердце. Скарлетт стояла, склонив голову на бок, задумчиво глядя в темные глаза Фредерика, и искала в их темном омуте то, что старательно скрывали его медовые речи. Она отчетливо осознавала, что все это лишь маска, но что скрывается под ней...?
— Рада была встретиться с Вами, и благодарна, что вы милостиво согласились исполнить мою просьбу. Всего доброго Вам. — И «гости кончились». Как только широкая спина мужчины скрылась за дверью, вампиресса без сил рухнула на пол, прислонившись спиной к стене. Пальцы сами собой запутались в волосах, тихонько массируя виски, и утешая головную боль. Она уже мертва, больше года как мертва. Ее сердце почти не бьется, ее кровь замедляет свой бег... Но почему тогда так больно? Откуда это пронзительное чувство в груди? Отчего так сложно дышать? «Мне совсем не больно поднести к руке огонь и не больно нож зажать в ладонь», — в мыслях пронеслись напетые кем-то близким печальные слова. Все ложь, и даже он... Да, Скарлетт невероятно отчетливо осознала, что сказанное Фредериком — гнусная ложь. Он такой же как и все, все из этого клятого семейства, как бы он не убеждал ее в обратном. Возможно ли перехитрить всех? О, она постарается, изо всех сил, хотя бы ради дорогого Драго, который, не смотря на воинственную натуру, любил мир, и более всего, мир в семье. С какой горечью муж говорил, что остался один... Только он, и сестры, которых судьба раскидала по миру, да друзья, давно преданные земле. Даже родной сын покушался на его жизнь! Она должна, нет, просто обязана стать ему достойной заменой, чтобы в памяти других он остался не лютым варваром, а бравым воином, свято чтящим честь и долг. Ведь это долг толкнул его на последнее, ставшее для него смертельным сражение... Скарлетт медленно поднялась на ноги, придерживаясь за край подоконника, и уверившись, что ноги не подведут ее, тихонько двинулась в сторону кресла. «Невозможно выиграть, построив свои игру на одной лишь лжи... Рано или поздно, ты запутаешься в ней, и тогда проиграешь. Иного не дано, Фредерик...» Как только решение было принято, и сердце перестало пропускать удары, вернувшись к нормальному ритму, слезы отступили. Отступила и боль, и бессилие, и даже физическая слабость. Необходимо действовать. И Скарлетт развила бурную деятельность, отправив Рунольва выяснять личности Эндимиона и Фредерика.

Гостиная
-----------------------------------------------------
Спустя пять минут вампирессе пришлось вернутся в гостиную комнату. Она лишь успела по новой обработать рану и попросить Марию приготовить для нее чай из особого сбора трав, по рецепту Марго. Этот не очень приятный на вкус напиток помогал встряхнуть организм, прояснить ум и вообще держатся на ногах, когда эти самые ноги подгибаются от усталости. Однако, испить чудодейственного средства девушка не успела, в комнату вломился Рунольв, сообщая об очередном визитере:
— Ваша милость, Арил Кеннет Рей ожидает в гостиной.
— И что он хочет? — Скар с сожалением поглядела на манящую чашечку.
— Обсудить кое-какие дела относительно межклановыми отношениями. — Управляющий пожал плечами.
«Очень вовремя!» — подумала вампиресса, вставая с кресла и двигаясь в сторону двери.
— А почему бы милсдарю Рею не отправиться прямиком к Морготу? — но встретившись взглядом с Рунольвом, поняла что тот не оценил ее шутки, и через секунду сорвется в гостиную, посылать гостя к дьяволу.
— Нет, стой! Я разберусь сама.
— Как знаете, Ваша милость. Ах вот еще что! Доставлено только что, судя по пометкам на конверте — срочно.
Скарлетт покрутила в руках белый прямоугольник, задумчиво закусив губу. Все происходившее очень не нравилось ей. Особенно не нравилось то, что новый визитер так же как и сын Лилии откликался на «Кеннет». Теша себя надеждой, что это просто глупое совпадение, Скарлетт вышла в гостиную, не распечатав письма, и обомлела — какая наглость! Лишь пару часов назад он выпустил ее из подвала, предварительно треснув по голове тяжелым предметом, отчего зрение девушки до сей поры не пришло в норму, и весь мир был окрашен в нежный оттенок розового, а теперь смеет являться в ее дом!
— Господин Кеннет! Не могу сказать, что рада встрече. Что, решили провести работу над ошибками? Учтите, за дверью находится вооруженная охрана, стоит мне только закричать, и Вас порубят в капусту. — Она многозначительно поглядела на мужчину, кивнув в сторону выхода, и добавила: — даже если это будет мой предсмертный крик. — А затем, тряхнув светлыми волосами, девушка прошествовала к креслу, в котором еще так недавно разговаривала с Фредериком. Этот день явно даром не пройдет для ее психики, в этом можно не сомневаться...
— Внимательнейшим образом слушаю Вас, — сказала Скар, распечатывая конверт.
Текст письма был таков:

Прочитав первые строки, Скарлетт вновь возвела глаза на гостя, и ехидно поинтересовалась:
— Ваших рук дело? Впрочем, ведь вы все равно не сознаетесь... Рунольв! — как только Рунольв заглянул в гостиную, Скарлетт помахала письмом в воздухе, с крайне возмущенным видом. — Поймать того, кто это принес. Живо! И еще. Фредерик Бладрест еще не отбыл? Если нет, верните его обратно, — наконец-то лицо вампирессы осветила улыбка, но далеко не та, сияющая добротой и миролюбием. О нет... Если бы гадюка могла улыбаться — она делала бы это именно так. Каждое слово, слетавшее с бледных губ, сочилось ядом. — Сейчас, господин Кеннет, здесь состоится воссоединение семьи. Думаю, вы будете рады встретить родственника. А уж как он будет рад видеть Вас! Тем более, он только что узнал о смерти племянницы, коей никогда не видел...

Отредактировано Котэ де Мурло (15.01.2016 14:28)

Гостиная
-----------------------------------------------------
— Госпожа, Вы посылали за мной? — вернувшись в гостиную и учтиво поклонившись, спросил Фредерик, еле сдерживая улыбку на губах. Конечно же, он не сомневался в успехе собственного плана, но чтобы он воплощался в жизнь столь скоротечно? Здесь никак сама Роза похлопотала, не иначе, за что и поблагодарил мысленно Святую Фридрих, когда запыхавшийся слуга примчался в конюшню, доселе оббегав весь особняк и сад в поисках Фрица, дабы оповестить его о том, что матрэсс Скарлетт желает его вновь видеть. Услышав сие известие, Бладрест без тени стеснения воздал в душе сам себе аплодисменты и стал с воодушевлением смаковать приближающуюся победу. В то время пока слуга передавал ему пожелания госпожи, душа Рика ликовала во всю силу, как это обычно случалось, когда его деяния превосходили всевозможные ожидания, но перед верным приближённым владычицы он предстал совсем в ином виде. Даже тень радости не должна была проскользнуть в его взгляде или мимике, о чём всячески позаботился вампир, целиком и полностью контролируя свои эмоции, иначе этот глупый прислужник истолкует всё иначе. И каким бы это «иначе» не было, для Фриделя в девяносто девяти случаях из ста его думы будут губительны. Посему, бесстрастно слушая слугу, Фред гладил по морде Танатоса, изображая царственное безразличие, столько привычное и правильное для дракенфуртского общества. Когда же слуга закончил свою речь, Фредерик кивнул в знак одобрения и, не проронив ни слова, направился обратно к особняку. Танатос на прощание фыркнул, что его хозяин расценил как неодобрение, но делать было нечего, жеребцу не втолкуешь ничего о тайных играх и обмане, так что пусть зверь, хоть и являющийся верным соратником Бладреста вот уже несколько лет, думает себе что пожелает.
Пройдя по уже знакомому пути к особняку, а затем и в гостиную, Фридрих на мгновение остановился около дверей гостиной и перевёл дыхание, прислушиваясь к звукам в закрытом, пока что, для него помещении и утихомиривая в своей душе поток самодовольной радости. Со вдовой Драго в комнате явно был кто-то ещё, и как посчитал Бладрест, то был слуга, что для него равносильно было пустому месту. Указав жестом на двери, Фриц дал сим знаком слугам повеление распахнуть их, после чего он тут же оказался в гостиной, надеясь встретить там заплаканную и обессиленную или нервничающую перед встречей с ним (ясное дело, пока что только из-за собственного непозволительного поведения) Скарлетт. Однако вместо этого он узрел в глазах и улыбке матрэссы нотку ехидства и злобы, что, стоит заметить, несколько удивило его. Не став скрывать эмоций, он уж было хотел поинтересоваться, что же такого произошло за кратковременное его отсутствие, но присутствие незнакомца, явно не похожего на обычного слугу, тут же остудило его пыл и заставило задуматься о том, что нечто в сложившейся ситуации не ладно. Компанию госпоже составлял не слуга, как прежде думал вампир, а явно мужчина высокого более или менее сословия, рассматривающий арсенал оружия и пробующий его на ощупь. Оценив его взглядом и тут же потеряв к нему интерес, Фредерик перевёл свой взор на мазель Скарлетт, которая наблюдала за его поведением, крепко сжимая в руках письмо. Её взгляд был пронзительным, жёстким, как будто она всей душой желала подозреваемого ею во всех смертных грехах Фреда вывести на чистую воду. Фридель же вновь не дал ей усомниться в своей идеальной репутации и выжидающе, с не показной заинтересованностью смотрел в глаза женщине, ожидавшей, видимо, что он или занервничает, или ещё выкинет какую-либо глупость. По всей видимости, что-то было не чисто с незнакомым Рику господином, внезапно посетившим её дом. Признаться честно, Фридриху даже стало интересно, в чём именно этот милсдарь повинен в глазах владычицы или что повинного он рассказал о нём Скарлетт. Но Фред стойко сдерживал своё любопытство, ожидая, что мазель Скарлетт первой выбросит ему в лицо вихрь обвинений, довольствуясь своей победой в разоблачении ещё одного бесчестного Бладреста. Но ожидание его становилось слишком долгим, как и запечатляющие в памяти каждую его реакцию на происходящее взоры вампиров. Когда же молчание нарушило все допустимые границы, Бладрест коротко прокашлялся и, указав взглядом на письмо в руках женщины, спросил у госпожи:
— Надеюсь, Вам пришли исключительно добрые вести, которыми, как я посмею себе надеяться, Вы решили поделиться со мной, матрэсс.

Отредактировано Фредерик Бладрест (20.07.2012 12:05)

Гостиная
-----------------------------------------------------
— Племянник? — с усмешкой переспросил Фредерик Скарлетт и перевёл взгляд на незнакомца. — Ещё и Рей. Что ж, наша семья не перестаёт меня удивлять. Позвольте спросить, матрэсс Скарлетт, с какой стороны именно этот милсдарь приходиться мне племянником?
Теперь взгляд вампира стал более пристальным и внимательным к... язык не поворачивается сказать, племяннику. Фридель всегда был далёк от родственных панибратств, потому до отъезда в Хурбастан даже не считал нужным пытаться запомнить древо семьи. Дядюшки, тётушки, кузены, свекрови, зятья и ещё масса всяческих ненужных условностей, на которые всем наплевать. Одни убили вторых, третьи совратили четвёртых и так по нарастающей. Какой смысл в том, чтобы запоминать всю эту лишнюю кутерьму, признаться, Фред до сих пор так и не понял. Видимо, уважаемым пращурам вампиров при праздном образе жизни более нечем было себя занять, как составлением родственных названий в десятых поколениях. Вот и развлекались аристократы, представляя, как их потомки будут ломать головы, запоминая всю эту хитросплетённую схему. Но вернёмся к нашему (Святая Роза, за что ты так жестока?) племяннику. И так этот самый Рей, названный родственником, по мнению Фридриха, к его же счастью, на него не был ни капли не похож и мало кто сказал бы, встретив их, что они родственники. Одна белобрысая шевелюра, которую с момента рождения младшего брата ненавидел Фредерик, уже отбивала всякое желание видеть схожесть и называть данного милсдаря родственником, не говоря уже о том, что Рик вообще себе в родственники никого записывать не желал. И без них, в принципе, ему жилось прекрасно, но деваться было некуда. Если уж госпожа Скарлетт называет данный субъект племянником, то ничего не попишешь, и придётся смириться. А хуже всего — сделать вид хотя бы скромной радости от встречи. — Надеюсь, что у моего племянника и имя есть. Я — Фредерик Альфред Бладрест, как оказывается, Ваш дядя. Крайне рад, что мне довелось познакомиться с моей ближайшей родней, да ещё и в столь короткое время после моего продолжительного отсутствия.
«О, Святая, большей глупости я в своей жизни ещё ни разу не произносил!»
Однако печалиться по поводу глупых формальностей Бладресту пришлось недолго. Уже через минуту мазель Скарлетт заинтересовала его куда более приятным происшествием, чем прибытие... племянника. Взяв из руки Скарлетт конверт, Фриц бегло прочёл письмо, которое мало отличалось от всех тех, что пишут «опасные анонимы».
— Не думал, матрэсс, что Вы создали обо мне столь низкое мнение за наше короткое знакомство. Надо быть полнейшим идиотом, чтобы, отправив такое письмо, тотчас явиться в дом своей жертвы. Кроме того, это отнюдь не мой почерк. Да и угрожать женщине я считаю дурным тоном. Кроме того, хотел бы заметить, что это письмо писал тот, кто абсолютно не уверен в своей власти и силе. А, значит, что он или она — беспомощны, но надеяться Вас обвести вокруг пальца и надавить на страх, в котором Вы живёте уже долгое время. Самый простой расчёт, но далеко не самый надёжный. Быть может, в первое время Вашего правления оно и возымело бы действие, однако сейчас оно скорее вынудит Вас стать ещё более сильной. Во всяком случае, в глазах других. — вновь оторвав взгляд от письма и посмотрев в глаза мазель Бладрест, Фриц слегка улыбнулся. — Конечно же, не исключено, что если Вы не послушаетесь, на Вас попытаются напасть. Но нападение будет достаточно грубым и непродуманным. Я в этом более чем уверен. У Вас же есть прекрасная охрана, которая, несомненно, защитит Вас. А если рядом окажется милсдарь Рей или я, то Вам тем более нечего опасаться. Уверен, этот аноним скоро себя покажет, и тогда мы поймаем его. Естественно, в том случае, если у Вас нет могущественных врагов, о которых доселе Вы мне не поведали, матрэсс. Тогда Вам, несомненно, понадобится более серьёзная охрана, чем имеется сейчас у Вас в наличии.

  (на этом история персонажа обрывается...)

Двор
-----------------------------------------------------
Главные ворота Дракенфурта 

9 апреля 1828 года.

Все-таки странный диссонанс ощущается в Дракенфурте между кварталом для людей и Клеверными холмами. Когда едешь по торговому району, мимо памятника вольному охотнику, мимо вымершей на ночь рыночной площади, слышно даже, как мышь летит, — так и тихо и сонно вокруг. Но стоит только выехать за ограду, отделяющую Казенный квартал от Волкогорья, как на улицах начинается шевеление, которое все нарастает и нарастает с продвижением вглубь. Словно шестеренки огромного механизма заводятся и постепенно начинают ускорять обороты. На Главном же проспекте уже не остается ни следа от сонных настроений, вокруг становится светлым-светло от фонарей, витрин и окон, будто на дворе стоит белый день; ночью жизнь бурлит здесь, как приворотное зелье в ведьмовском котле.
Драго даже поморщился. У него в глазах с непривычки так и рябило от скоростного уличного движения и гомона недавно проснувшихся вампиров. Всякий раз, возвращаясь домой, он думал о том, как же все-таки хорошо, что замок Бладрестов находится на самом отшибе Клеверных холмов, в удалении от всей этой яркой и мельтешащей столичной суеты. С другой стороны, в том, чтобы свернув с Главного проспекта у въезда в центральный парк, проехать еще два квартала, а затем преодолеть узкую серпантинную дорогу к замку, было мало приятного, особенно для вампира, который уже второй день не спал. Деревенская баня, конечно, в какой-то степени взбодрила Драго, но не настолько, чтобы истощение не взяло свое. Подъезжая к дому, наемник уже вовсю клевал носом. Все было как в тумане. Если поначалу город казался ему выцветшей фотографией из старого альбома, то теперь реальность стала походить на подернутые сизой дымкой отражения вампиров в амальгамных зеркалах. Больше всего на свете Драго хотел сейчас стащить свою отсиженную задницу с коня, рухнуть на любую горизонтальную поверхность и проспать трое суток кряду. На фоне этих непритязательных желаний даже мысли о встрече с сестрами и супругой теряли свою остроту, а тревоги отходили на второй план. Удивительно, как усталость делает все несущественным. Какой-то яйцеголовый тип из Гиллесбальда, кажется, Абрахам Сливкоу, разделил все потребности смертного существа на пять категорий, первой среди которых было отнюдь не служение Святой Розе, а самая банальная физиологическая жажда крови, еды или сна. Согласно ученому, эти потребности самые сильные, но и они не превосходят по своей насущности полового влечения. Драго встряхнул серебристыми прядями, прогоняя из головы назойливый образ, вызывающий это самое влечение. Влечение влечением, но как он посмотрит в глаза жене и что ей скажет при встрече он по-прежнему не знал, а посему решил действовать по ситуации, ведь многое за годы его отсутствия могло измениться. Если он сам изменился, то почему не должны измениться другие? Вопрос в том, в какую сторону.
«В какую сторону? — подумал Драго, доехав до серпантинной дороги к замку. — Налево, направо, прямо? Я ведь могу еще завернуть, пока не поздно. Переночую в гостинице Эффенбаха, а завтра вечером... Стоп! Что за черт?! О чем я думаю? Струсить? Опять сбежать? Нет, только не в этот раз, только не здесь. Я не допущу, чтобы меня угнетали стены моего же собственного дома. Вперед. Отныне никаких отступлений. Я буду двигаться только вперед, что бы ни ждало меня впереди».
Он еще раз мотнул головой, прогоняя сон, вдавил шпоры в бока жеребца и с криком «йа!», поднимая пыль столбом, влетел в парадные ворота родового владения. Во дворе был только садовник, вышедший с лейкой для ночного полива грядок. Слугу аж перекосило от удивления, когда появился хозяин. Он побледнел, попятился, выронил из рук лейку и сам едва не свалился в грядку. Выглядел так, будто увидел призрака. Видимо, давно в эту старую дыру никто не вторгался с таким лихачеством.
Драго спешился, свистнул конюха, огляделся, задержал взгляд на садовнике и только сейчас узнал в нем Рунольва. «Странно, — подумал парень. — Рунольв сам занимается поливом? Куда подевался садовник? Неужели наши дела так плохи?».
— Где, черт возьми, конюх? — довольный произведенным эффектом, спросил он у Рунольва, весело сверкнув глазами. Бледный как полотно Рунольв очнулся и подошел к нему, смешно открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег макрель; его лицо искажала гримаса крайнего ужаса, смешанного с изумлением.
— Милсдарь Бладрест? Милсдарь Драго Бладрест? Это вы? Вы... вы... вы живы? — бедняга еле выдавливал из себя слова и готов был вот-вот расплакаться. Драго даже слегка смутился:
— Здравствуй, Рунольв. Здравствуй. Рад тебя застать в добром здравии. Жив, как видишь. Почему бы не быть мне живым? По-твоему, я что — курсантик какой-то училища Амоса Эрнхарта, чтобы не выжить в заурядной войнушке? Ты мне лучше скажи: где и какого черта прохлаждается конюх?
— Но... Но как же... Ведь письмо! Нам сообщили, что вас... Что вы погибли. Право же, какое несказанное счастье! Я должен немедленно сообщить госпоже, что вы живы! О Богиня, вы вернулись!
— Госпоже? Лилия дома? Я так соскучился! Где она?
— Нет, господин Бладрест, я говорю про мэтрессу Скарлетт. Нынче она здесь одна на хозяйстве. Лишь пара верных слуг, я и экономка, остались помогать мэтрессе в домашних делах. А госпожи Лилии тут нет. Много кого тут не стало за последние годы...
— Что ты сказал? — нахмурился Драго. — Куда подевалась Лилия?
Рунольв как-то странно потупился и пожевал губами:
— Прощу прощения, но вам лучше спросить об этом мэтрессу Скарлетт, господин граф. С моей стороны было бы неприемлемой дерзостью...
— Не нравится мне твой тон. Хочешь меня прогневить? — перебил его Бладрест. — Впрочем, ладно, с тобой разберемся позже. Где сейчас моя жена?
— Не имею чести знать. Прикажете разыскать ее? Дайте мне минуту, я спрошу об этом мазель Марию.
— Не дам. Я сам ее найду. Отведи жеребца в конюшню и окажи ему должный уход, только не насыпай овса, он недавно поел.
Так и не дождавшись конюха, парень бросил поводья Рунольву и бегом отправился разыскивать жену.
Он нашел ее в гостиной за чтением писем. Как показалось Драго, она похудела. Лицо ее осунулось, черты заострились. Она выглядела невероятно, почти болезненно хрупкой, ее маленькие ручки, перебирающие листки бумаги, казались еще меньше, чем прежде.
Белый Волк замер в нерешительности. Она все еще не заметила, что он стоял на пороге гостиной. Раньше он бросился бы к ней, подхватил ее, сдавил в объятиях и закружил на радостях. Но сейчас... Сейчас всякое привычное действие казалось неловким, лишним, неуместным. Однако отступать было поздно, поэтому он просто кашлянул, стукнул в дверной косяк, давая знать о своем присутствии, и промолвил:
— Здравствуй, Скарлетт. Я вернулся.

Отредактировано Драго Бладрест (05.01.2016 22:31)

Гостиная
-----------------------------------------------------
В ответ на приветствие мужа Скарлетт встала из-за стола, помогая себе своими сухими тонкими ручками, и, сократив расстояние между ними на пару шагов, воззрилась на Драго так, будто он явился к ней призраком, нарушившим ее вдовий покой. Тот же взгляд был у Рунольва. Похоже, они всерьез решили его похоронить. В гостиной было душно, затхло и пахло, как в лазарете, — старым тряпьем, лекарствами и угасающими надеждами, отчего тишина, повисшая между супругами, казалось особенно липкой и тошной. Скарлетт, склонив голову набок, как любопытный голубь, внимательно осмотрела Бладреста, но так и не проронила ни слова.

«Она молчит, ну конечно. Ей нечего сказать. Ни слов сожаления, ни слов оправдания она не обронит, — от этих мыслей наемника, как бритвой, резануло внутри. — На что я надеялся? Когда она находила для меня слова? Вряд ли ей вообще знакомо чувство вины. Наверняка она сейчас по своему обыкновению внутренне подбадривает себя: „Скар, ну давай, скажи же хоть что-нибудь!“ — но не может выдавить из себя ни звука. Скар. Так она себя называет. Так называли ее подруги. Имя как шрам. Вряд ли она когда-либо отдавала себе отчет в том, что это „Скар“ у всех нормальных вампиров вызывает ассоциации с уродливым шрамом от глубокой загноившейся раны. Они ведь мнят себя хрупкими и нежными цветками, эти лживые суки. Скар. Сейчас ей как никогда идет это прозвище. О да, ты шрам на моем сердце, Скар*».

Он заглянул ей в глаза, ища в них если не ответ, то подсказку, намек на то, что она сейчас чувствует. «Если она заплачет, — пообещал он себе, — клянусь, я прощу ее, я прощу ей все. Если она проронит хотя бы слезинку. Но если так и продолжит молчать, я за себя на ручаюсь». В гостиной горели камин и пара свечей. При таком скудном освещении трудно было разобрать цвет ее глаз, они казались непроглядно темными и пустыми, но Драго знал, что глаза у жены зеленые, помнил, кто-то (уж не она ли сама?) окрестил их оттенок «нефритовым». Из глубин его долговременной памяти неожиданно всплыл любопытный факт: «В окрестностях, кажется, Гуды обитает первобытное племя людей. Эти темные, неграмотные дикари верят в духов земли и поклоняются божкам плодородия. Их идолы выглядят как огромные, в два человеческих роста, мужские половые органы из нефрита. Их так и называют — нефритовыми стержнями. Глаза цвета гигантского идола. Образа поэтичнее не придумать».

Прошло несколько секунд. Или минут? Время, казалось, замерло. Скарлетт оставалась безмолвной и безучастной. Драго, не изменив позы, по-прежнему стоял в дверях, ожидая ее реакции. Его разрывало от противоречивых эмоций. Нежные чувства еще не перекипели в его душе, но вместе с ними в одном котле клокотала жгучая ненависть. Подмывало броситься к Скарлетт, упасть на колени, прижать свою голову к ее груди, зарыться лицом в складки ее чайного платья, вдохнуть ее тепло, ее до боли знакомый, неповторимый запах, смешанный сейчас с терпким мускусным духом лекарства, но все еще не вызывающий отвращения. Хотелось взять ее прямо здесь, повалить на стол или унести на руках в спальню, а потом, как раньше, лежать рядом с ней, разомлевшей, покрытой испариной, уставшей от ласк, вслушиваясь в ритм ее горячего дыхания и стараясь дышать в унисон. Но стоило ему представить затуманенное экстазом лицо жены, как память отшвыривала его назад в прошлое; он снова и снова попадал в королевский сад, в пошлую водевильную сцену «Скарлетт млеет, целуясь с каким-то альфонсом», и нежность, переполнявшая его сердце, превращалась в разъедающую внутренности отраву, причиняя боль, которой не было названия, от которой не было спасения. Почти достигший небес, он обнаруживал себя распластанным на самом дне ада. Преданным, растоптанным, уничтоженным.

В мучительной тишине, которая, как невидимая стена, разделяла супругов, метафорой умирающих чувств жужжала невесть откуда залетевшая муха. Назойливое стрекотание ее крылышек перебил звон пробивших полночь часов. Другой бы на месте Драго вздрогнул от неожиданности. Но Драго застыл как столб — в этом бою, казалось наемнику, проиграет тот, кто первым сдвинется с места, делая шаг навстречу противнику. Он ждал, а гнев его тем временем нарастал. В голове суматошно метались ядовито-желчные мысли: «На дирижабле, когда она строила глазки тому пирату, я убеждал себя: не может Скарлетт всю жизнь ни на кого больше не посмотреть. Она молода, красива, образованна. А я — тупой мужлан, даром что в графском титуле. Да, я храбрый, но я солдафон, во мне нет изящества, нет утонченной галантности. Когда такого солдафона знаешь близко и долго, он перестает волновать. Рано или поздно она должна была задуматься об измене. И ведь задумалась! У меня не было реальных оснований подозревать Скарлетт, но я правильно ее подозревал! Я инстинктивно чувствовал: пусть она не изменила сейчас, но она изменит рано или поздно. Не физически, так морально. Мерзее всего сознавать, что она никогда не считала свои порывы страсти изменами: с кем не бывает, подумаешь? Кто не подвержен минутной слабости? Дрянь! Вся ее любовь — дешевая, копеечная, подзаборная. Не прощу. Бладресты не прощают предателей».

Холодную, усталую и печальную глубину глаз Бладреста пробили злые демонические огни; он стал похож на нечистого духа. Татуировка, покрывавшая его шею, грудь и плечо, пошла голубоватым свечением — берсеркер вырывался из-под контроля. Одним рывком Драго подскочил к жене и вцепился рукой в ее горло. Шейка ее была жалостливо тоненькой, казалась не прочнее соломинки — хрупкий прутик, обтянутый болезненно-белой кожей. Драго мог бы безо всякого усилия, легким нажимом сломать ее. Стало понятно, почему он так боялся вернуться домой — он боялся не встречи с женой, он боялся себя. Того, что он может с ней сотворить. Это понимание принесло пусть небольшое, но облегчение, выкроив кратковременную передышку для Бладреста в борьбе со внутренним демоном. Он расслабил руку, отпуская шею жены, затем с диким воплем метнулся к столу, перевернул его вверх дном, разнес в щепки стул, с размаху грохнув его о стену, и тяжело дыша, пряча лицо от Скарлетт, звериным рыком прорычал:
— Убирайся из моего дома! Ты смотрела на меня, как на призрака... Врешь! Это ты для меня умерла два года назад. Уходи... Во-о-он, пока я тебя не прикончил!

Пошатываясь, он вышел из комнаты, добрел до спальни, на ходу срывая с себя доспехи, рухнул на неразобранную постель и заснул беспробудным сном.
-----------------------------------------------------
*Слово scar в переводе с английского (в рамках вселенной «Дракенфурта» — всеобщего) означает «шрам».

Холл
-----------------------------------------------------
Дом «Голубые ели»    (временной скачок в три года) 

10 апреля 1828 года. Около полуночи.

Корделия была счастлива: брат вернулся домой! Она не могла поверить своим глазам, когда он появился в столовой. Его лицо все еще было подернуто пеленой походной усталости, в глазах читалась какая-то неизбывная горечь вперемешку с тревогой, во всех его чертах и фигуре было что-то новое, незнакомое, но это определенно был он, ее старший брат, живой и здоровый. Он обнял ее (точнее, сдавил в своих медвежьих объятиях), как при первой их встрече, и, подняв над полом, по-мальчишески смеясь, на радостях закружил. В этот момент она поняла, что перед ней не видение. К горлу подступили слезы радости и облегчения: он жив, он вернулся! Ее сердце, которое, казалось, после утраты близких превратилось в ледышку, оттаяло, загорелось живым огоньком. «Теперь я не одна в этом враждебном мире», — шептала девушка, смахивая слезинки с ресниц. За последний год замок Бладрестов, который и раньше не мог похвастаться уютностью, превратился в гигантский зловещий склеп, но с возвращением хозяина он тоже ожил, стал прогонять поселившиеся по углам мрачные тени...

На ужин подали горячие закуски, чего не случалось уже лет сто, достали из погреба бутылку авентинского. Вот только, странное дело, за столом не было Скарлетт. Прислуга как-то странно косилась на Драго, в воздухе висело почти осязаемое напряжение. Корделия не выдержала и напрямую спросила: «Где графиня Бладрест?» Ответом ей была звенящая тишина. Экономка в замешательстве опустила глаза, кончики ее ушей покраснели. Рунольв нерешительно пожевал губами и выжидающе уставился на хозяина. «Так, ясно, — повернулась Корделия к брату. — Похоже, это не моего ума дело». Ей не хотелось портить такой чудесный вечер расспросами, которые окружающие, по всей очевидности, находили неуместными. В конце концов она никогда не питала особой симпатии к своей невестке, считала ее особой пустой, вздорной и истеричной. Жили они порознь, в разных углах замка, трапезничали по большей части в своих покоях, пересекались лишь по случайности или второе через третье воскресенье в гостиной, когда требовалось обсудить безотлагательные хозяйственные вопросы. Скарлетт не интересовалась ее делами, старалась не замечать ее присутствия, и Корди платила ей тем же. Это было не трудно — бладреситке было откровенно плевать на проблемы Скарлетт. В глубине души она даже считала, что графиня заслужила свою болезнь за то, что отняла у нее брата. Когда та охала и вздыхала, взбираясь по лестнице на верхние этажи, Корделия не удосуживалась не то чтобы оказать ей поддержку, но даже выразить притворное сочувствие. К больной подбегала добрая душа Мария, готовая подставить плечо каждому встречному и поперечному. Словом, большой печали в том, что Скарлетт презрела семейный ужин, Корди не находила, однако ей было до ужаса любопытно, какая собака пробежала между супругами.

«Очевидно, отсутствие Скар как-то связано с погромом в гостиной, — пришла к выводу вампиресса. — Жаль, вчера вечером меня не было дома. Я пропустила крайне занимательные события». Мария, экономка, уверяла, что ничего не знает. Она слышала крики и шум, а потом милсдарыня Скарлетт, тайком утирая слезы, просила помочь ей собраться в город. Корди не сомневалась, что сможет вытянуть из дворецкого подробности вчерашнего происшествия, но Рунольв после ужина заправил экипаж и повез Драго на прогулку.
В ожидании их возвращения девушка маялась от безделья, бездумно гоняя молодого рыжего сеттера по холлу «Чертогов Инклариса».
— Балто, апорт! — бросала она ему палку. Собака срывалась с места и во весь опор, полоща ушами по воздуху и царапая пол когтями, летела к заданной цели. Добежав, резко тормозила, подхватывала обрубок осиновой ветки толщиной с детскую руку, поворачивалась к Корделии и ждала дальнейших указаний. Девушка, вложив два пальца в рот, призывным свистом подзывала Балто обратно. Пес подбегал к хозяйке с добычей в зубах.
— Балто, дай! — командовала Корделия. Пес, повинуясь, клал вещь у ее ног и задирал голову, ожидая похвалы.
— Молодец, мальчик, — чесала девушка подставленную ей холку. Балто урчал, слюнявил хозяйке руку, молотил хвостом и приплясывал от удовольствия. Затем палка опять приземлялась в другом конце зала, и процесс повторялся.

Отредактировано Корделия Бладрест (14.01.2016 13:32)

Двор
-----------------------------------------------------
Главный проспект 

Минут через десять они подъехали к замку. Во дворе царил таинственный полумрак, горел один-единственный фонарь и пара окон на первом этаже, но даже при таком скудном освещении было видно, что их ждали — во двор выбежала экономка во флюоресцирующем от усердной стирки белом чепце. Напряженно вглядываясь в темноту, женщина пыталась рассмотреть, кого там принесла нелегкая: мэтрессу Скарлетт или господина Драго.

Айрин потянулась к окну, чтобы выяснить, куда они приехали. В глазах ее мелькнуло удивление и нечто, кажется, похожее на восторг. «Делаем ставки, — наемник потер руки, с трудом подавив короткий смешок. — Сколько времени пройдет, прежде чем она обнаружит, что я Бладрест?»
Ждать долго не пришлось.
— Если хочешь научиться врать убедительно, — заявила девушка, — не вези свою жертву в замок, о котором знают все. И вообще — этот замок проклят.
Взгляд, которым Драго наградил свою новую знакомую, обычно приберегают для сумасшедших, решивших искупаться в городском фонтане в неглиже.
— Жертву? — беззастенчиво расхохотался парень. — Опустим суеверные бредни про проклятый замок, но «жертва»?! Я не ослышался? Ты сказала «жертва»? Не слишком ли высоко замахнулась? Честь стать моей жертвой еще надо заслужить, и одних капризно надутых губ для этого недостаточно, как, впрочем, и подернутых слезою глаз. Не то чтобы я наотрез тебе отказывал, но должен предупредить: придется как следует постараться, чтобы я начал подумывать дать тебе шанс.
Вообще-то ему до чертиков обрыдли дамочки, строящие из себя жертву. Жертву обстоятельств, жертву окружения, жертву тяжелого детства. Каждая вторая вампиресса его круга мнила себя прекрасной романтической страдалицей, которую преследует злой рок. Наемник не мог относиться к ним иначе, кроме как с иронией, щедро сдобренной презрением. Но эта девчонка, говоря про жертву, отнюдь не выглядела таковой. Напротив — она шипела и сверкала глазами, как ощетиненная рысь. В ее чертах прорезалось что-то животное, хищническое. Если бы взглядом можно было воспламенять предметы, Драго как пить дать обратился бы в пепел. Контраст между ее словами и внешним видом был огромен и оттого донельзя уморителен.
— Итак, — девушка ехидно улыбнулась, испытующе глядя на наемника. — Значит, ты — Бладрест.
— Узнала замок, — усмехнулся Драго. — Не так уж ты беспомощна, как хочешь показаться.
Последних слов она, похоже, не расслышала — их перекрыло громкое ржание лошади, обрадованной возвращению восвояси.
«Зачем ей мое имя? — спрашивал себя Бладрест. — Я освободил ее ото всяких обязательств за спасение. Рунольв окажет ей помощь, Мария накормит, и на том распрощаемся. По всей вероятности, навсегда. С чего бы столько интереса к случайному знакомому?»
Его дружелюбие, поначалу весьма искреннее, сменилась подозрительностью и убежденностью, что с этой сироткой надо держать ухо востро. В ее поведении было слишком много непонятного, неправильного, сбивающего с толку. Она скрывалась от полиции, но при этом собиралась выйти в центре Волкогорья, она подозревала в нем злодея (что само по себе было нелепицей), но при этом поехала с ним в замок. Напрашивался вывод: поиск неприятностей — ее хобби. «Воплощенное безрассудство», — улыбнулся он своим мыслям.
Тем временем безрассудство, не дожидаясь участия кавалера (или не зная, что приличные дамы покидают экипаж при помощи кавалеров), поспешило выбраться наружу. С тем же успехом, что и раньше: то есть, попытавшись ступить больной ногой на подножку экипажа, едва не грохнулось наземь.
Драго вышел в другую дверь, собираясь извлечь даму из кэба и донести ее до холла на руках, но что-то пошло не так. Хотя понятно, что... На сей раз девчонку смутила экономка; заметив, вид у приезжих далеко не свежий, добрая женщина засуетилась вокруг них, причитая и всплескивая руками.
— Святые пророки, милсдарь Бладрест! — возмущению ее не было предела. — Вы вымокли до нитки! Могу я поинтересоваться, где ваш фрак? Милсдарь Рунольв, что стряслось?
— Мария, нагрей воды, принеси полотенца и эликсир от кашля, — распорядился Драго. — Рунольв, когда отведешь кобылу в стойло, займись врачеванием нашей гостьи.
До смерти напуганная (или притворяющаяся таковой) Айрин спряталась от экономки за спиной Бладреста и, потянув его за рубашку, тихонечко шепнула:
— Слушай, а ты уверен, что они не позовут клириков?
— В наше время ни в чем нельзя быть уверенным, — ответил парень уклончиво, тоже шепотом. — Вдруг ты какая маньячка? Тогда я за их действия не ручаюсь. Но если будешь хорошо себя вести, глядишь, и обойдется.
Догадываясь, что вызовет сейчас бурные протесты, он развернулся, подмигнул ей, подхватил ее на руки и понес в дом. От тела девочки шел жар, явственно ощущавшийся даже через мокрую одежду, она все еще дрожала, но уже иначе — лихорадочной мелкой дрожью; ее знобило. «Ты простудилась», — констатировал парень, укладывая ее на софу в холле. К ним подбежал взмыленный рыжий сеттер, приветствующий хозяина заливистым лаем. Следом за легавой подоспела Корделия.
— Здравствуй, Пташка, — ласково улыбнулся Драго сестренке. — Как видишь, опять не обошлось без приключений.

Отредактировано Драго Бладрест (14.01.2016 23:40)

Подземелье
-----------------------------------------------------
13 апреля 1828 года. Поздний вечер.

— Что это за место-то такое? — раздраженно шипела себе под нос Айрин, осторожно ступая по каменным лестница, ведущим куда-то вниз. В темноту. На самом деле воровка была рада, что там темно. Во-первых, воры не боятся ее. А во-вторых, в этом месте ее явно не найдет странная экономка или дворецкий Драго. О да, она узнала, как его зовут. А когда узнала, первые минут десять, беззастенчиво смеялась. И это он еще назвал ее пироженкой!
Подскользнувшись босыми (ей так удобнее) ногами на гладком камне, Айрин чертыхнулась и поморщилась от боли. Нога уже почти зажила, но иногда напоминала о себе. Все же быть оборотнем иногда полезно. Хотя вспоминать то, как она им стало — страшно.
«Кстати», — девушка резко остановилась и нахмурилась. «Меня, получается, уже три раза похищали. За всю мою жизнь».
Осознав, что ей всего шестнадцать, Айрин опечалилась еще больше и возобновила спуск в подвал. Хотя она показала Драго, что больше не потерпит такого издательства и хамства. Да как он мог схватить ее не предупреждая?! Пару секунд воровка была еще в шоке, но потом закричал так, что даже спокойный дворецкий вздрогнул. Что уж говорить об экономке, которая решила, что ее господин переломал все кости «несчастному дитя». А это самое дитя шипела, как дикая кошка, брыкалась и даже укусила Драго за плечо. А что ей было делать, если все инстинкты орали благим матом о том, что ее поймали?! Но с рук ее все равно не отпустил. Пока не внесли в замок и не сгрузили на софу. Почувствовав себя свободнее, девушка забилась в самый угол и свирепо уставилась на своего обидчика.
Вот тут-то Айрин и увидела его сестру. Красивую девушку, похожую на Драго. Уже тогда воровка почувствовала, что эта особа странная. Во всех смыслах этого слова. Впрочем, долго любоваться семейной идиллией ей не дали. В то время, когда Айрин зыркала на приближающегося пса, вмешалась экономка. Она заявила, что «ребенок явно болен и нуждается в лечении». Честно говоря, услышав эту фразу, воровка нестерпимо захотела спрятаться куда-нибудь. Желательно далеко и надолго. К несчастью, нога все еще болела, а реакция была заторможена, поэтому убежать не удалось. Зато удалось отбить право идти самой. Да хоть ползти, главное, чтобы на руки не брали!
Дальше Айрин старалась не вспоминать, ибо пытка в виде купания, осмотра и перевязывания всех ран — это ни с чем несравнимое издевательство. Особенно раны, большинство из которых старые. Но этот чертов дворецкий все равно о них спрашивал! Правда ответов он не получил, но раздражает же.
Ступеньки закончились и, прищурив глаза, Айрин огляделась. Она была в подземельях. Недалеко горело несколько факелов, но этого явно было недостаточно. Вообще, за три дня Андерс успела облазить весь замок. Она старалась не сталкиваться с хозяевами замка, поэтому встретилась с Драго всего пару раз. И то тот кажется этого не заметил, так как был пьян в зюзю. Ее подмывало нарисовать ему усы сажей, когда он вырубиться, что она и сделала в следующую встречу. После этого она старалась его не видеть. Мало ли! Решит отомстить. Да и странный иррациональный интерес к этому мужчине ее пугал. Вот именно поэтому она сейчас торчит в подземелье замка. Ну и потому что надеяться найти тут золото. Много-много-много золота!
Прижав ладошку к холодной каменной стене, Айрин прихрамывая пошла вглубь коридора. Сразу вспомнился монстр, который был в подземелье...
«Брр. Лучше этого не вспоминать», — отдернула себя воровка, прислушиваясь к тишине и слегка ежась от холода. Босые ноги замерзли, а платье, которое ей выдали из вещей прислуги, совершенно не согревало. Айрин пыталась отвоевать свою одежду, но не вышло. Против местной экономки не попрешь... Единственное, что удалось выбить — это медальон Филиппы. Он теперь висит у девушки на шее и жутко мешает. Но приходилось терпеть, так как за него обещаны деньги и не малые.
Так и не услышав ничего интересного, девушка снова сделала пару шагов вглубь, когда ее рука на стене провалилась в пустоту. Айрин уже собиралась испугаться, когда поняла, что это всего лишь проход в другое помещение.
Пожав плечами, Айрин оглянулась на ступеньки, ведущие вверх, и уверенно вошла в проход.
Это была небольшая комната. Внутренний голос нашептывал, что скорее всего комната пыток. Но Андерс успешно отбивалась от этой мыли. Она начала медленно обходить помещение, освещенное лишь одним факелом, когда медальон неожиданно ожил.
Испуганно пискнув, Айрин схватилась за него и отпрыгнула, ощутив острую боль в ноге.
«Что это было?» — ошарашенно подумала воровка, снимая цепочку через голову и внимательно рассматривая украшение. Он больше не двигался.
Прикусив губу, воровка сделала пару шагов вперед, как медальон снова завибрировал так, что стало щекотно руку.
«Хм. И что с ним происходит? Он же не взорвется? Нет?» — с легким волнением думала девушка подходя к стене, чтобы прислониться и не наступать на больную ногу. Стоило ей сделать шаг в сторону каменной кладки, украшение завибрировало сильнее. В голову пришла неожиданная догадка.
— А не ради ли этого Авель сказал украсть медальон? — с волнением прошептала девушка, снова надевая украшение на шею. — Если он показывает клады?! В стене! Как в книгах!
Собственно, именно так бы подумал любой нормальный вор. В любой ситуации он будет искать выгоды. Именно поэтому, Айрин начала обшаривать стену, у которой начались странности.
Поиски продлились не долго, потому что медальон подсказывал правильно направление. Просто в какой-то момент рука Айрин нажала на незаметный выступ и в следующую секунд открылся небольшой разъем в стене. Она бы его не заметила, если бы не тихий скрип и скрежет.
«Я так и знала!» — возликовала воровка, подползая на коленях к щели и отодвигая тонкую ложную каменную кладку. За ней был какой-то сверток из коричневой кожаной ткани. Никакого золота, серебра или других ценностей. Разочарованно вздохнув, девушка взяла сверток в руки. Он был не тяжелым, но в таком освещении внимательно разглядеть его все равно не получилось бы.
Тяжело вздохнув, Айрин затолкала его за пояс серого платья, поднялась на ноги и пошла обратно наверх. Будет плохо, если кто-то заметит ее долгое отсутствие.

Отредактировано Айрин Андерс (15.01.2016 13:52)