Начало игры
Гостиная
-----------------------------------------------------
Магистр ордена, Питер Сент-Джон Сааль, стоял у окна в гостиной обители Моргота и следил за пролетающими мимо снежинками. В этом году зима рано вступила в свои права. Зима... Зима означала скорый бал в честь Моргота, и последние дни были заполнены хлопотами по его организации. Да, этот бал должен был стать особенным. Особенным не только потому, что он устраивался раз в году, а потому, что впервые совет будет собран в полном составе. Все десять демонов. И впервые в их числе будет Судья.

До этого знаменательного события оставались считанные дни, а если быть точным, то всего полтора дня. Да, всего полтора. Судья займет свое место, предназначенное ей судьбой, а Катарина обретет наконец свою мать. Еще и поэтому бал должен стать событием, которое запомнят все приглашенные... Вскоре уже должны были прийти вести от Хранительницы Врат, которой он приказал разведать обстановку. Все-таки высокое положение будущего Судьи в обществе доставляло некоторые неудобства с «приглашением» на бал Моргота. Но только неудобства, ничего более.
-----------------------------------------------------

«Всё! Всё прямо-таки кричало, даже не шептало, о будущем успехе. Моргот со мной, а я — с Ним! Я разорву эту шваль... Как он посмел? Пффф... Нужно сосредоточиться».
Эллай Фенгари, Палач ордена, вошел в гостиную. Громкое эхо прокатилось от его шагов по пустым коридорам.
«Зачем? Зачем же? А? Ладно... нужно спокойно доложить и ехать в особняк... Интересно, как там Мила?»
Плащ медленно поднялся в воздух и повис на вешалке.
— Телекинез — прекрасный дар, владыка! Не так ли? Моргот славься! — Эллай приближался к Питеру. Для него были такие задачки, вроде плаща, сущими пустяками, да и ему — Палачу, было положено развивать в себе дар ежесекундно. Даже краешек ума Эллая не был сильно нагружен перемещением плаща, пока сам вампир подошел к Питеру и поклонился.
«Что за черт? Что я тут забыл? Ах, да! Должен рассказать об успехе...»
Эллай непроизвольно умолк на минутку. Он засмотрелся на снегопад и стал следить за каждой по отдельности. Они плясали каждая свой танец и вместе были чем-то огромным, масштабным — они были зимой. Вот одна из снежинок ударила в окно и разбилась. Кристаллики рассыпались по стеклу. И столько было этих снежинок, что и не счесть!
Эллай увлекся и стал изменять различные па танцев белых снежинок. Снежинки одна за одной стали пересекаться в своем кружении и собираться в снежный шар.
— Владыка, я уладил вопрос о вине. На балу его будет достаточно, — шар стал трястись, а потом, дойдя до пика накала, разлетелся так, будто его раздавили.
— Мы готовы к балу? Или моя помощь еще в чем-то нужна?

Начало игры
Гостиная
-----------------------------------------------------
— Славься Моргот! Вино — это не главное, — заметил Питер, мельком взглянув на снежинки, с которыми развлекался Эллай. — А тебе следует быть серьезнее в преддверие праздника. Ведь он будет особенным.
Глава ордена отвернулся от окна, теперь он, размышляя о чем-то, смотрел на Палача.
— Конкретно сейчас услуги твоего профиля нам не требуются, все идет по плану, но я был бы не против, если бы ты предложил свою помощь по обеспечению безопасности бала. Немного не твой профиль, но это не имеет сейчас значения. Это будет вклад в общее дело.
Тут в комнату вошла его дочь, которую Питер осмотрел без удовольствия: приличная молодая леди должна сразу переодеться после верховой езды, особенно если наряд обсыпан снегом.
— Катарина, рад тебя видеть, — кивнул вампир. — Я только что говорил с Эллаем, — наклон головы в сторону собеседника. — Могу повторить и тебе. Все идет по плану. Во время бала Судья займет место, которое предначертано ей судьбой. Все уже предопределено. Ей никуда не деться, завтра она предстанет перед всеми нами.

Отредактировано Питер Сент-Джон Салль (06.10.2010 19:48)

Гостиная
-----------------------------------------------------
Гневно сверкнув на подчиненного взглядом, герцог медленно с расстановкой отчеканил:
— Ваши игры, милсдарь Фенгари, неуместны в данном обществе, прекратите. Чтоб к завтрашнему утру здесь стояло новое стекло. Вы меня слышали.
С неудовольствием магистр отметил, что Палач все больше отбивается от рук; это расстройство личности, поначалу неопасное и даже полезное для того рода деятельности, которым занимался Эллай, с каждым днем становилось все большей помехой. Возможно, в будущем ордену потребуется новый Палач, если нынешний не сможет себя контролировать.
— Итак, я повторяю еще раз, надеюсь, что в последний, — со скрытым недовольством в голосе произнес Питер, про себя заметив, что некоторые армейские порядки в ордене пришлись бы к месту. — Хранительница врат справится сама, однако когда ей понадобится помощь, поддержка или силовое участие, она свяжется со мной. Для этого у нее есть все возможности. Что до Патрицио, то он, не задерживаясь, удалился в скрипторий, и я не стал его задерживать — все его помыслы были поглощены рукописью, что он привез. Я поговорю о его поездке позже.
«Караван... Гули... — задумался магистр. — Так ли это важно, чтобы отвлекать меня на пороге знаменательного события? Впрочем, пусть девочка развеется».
— Что ж, хорошо, можешь встретить этот караван, — обратился он к дочери, — и препроводить мудреца к Патрицио. Я уверен, они найдут общий язык. Что же до гулей и до активности розианцев... — Сент-Джон Сааль посмотрел прямо на Эллая. — Исполни свой долг, вынеси приговор и принеси покой эти падшим душам. А розианцы... Я прикажу следить за ними. В случае надобности мой глашатай проведет предварительную работу, чтобы повернуть взор церкви на орден Моргота, их буйство и нравы давно требуют того, чтобы им указали их истинное место, а сделать это руками розианцев будет вдвойне приятно.

Гостиная
-----------------------------------------------------
Эллай покорно поклонился. В который раз.
«Что мне еще нужно? Только рука Моргота. И она ведет меня. То? Нет! Кто я? Я — это то, что сам сделал из себя... Можно кричать, что виновны другие, но ведь никто насильно меня не заставлял, да и не сможет... Да и что я буду за мужчина, если признаюсь в своей слабости?.. Нет, только кивок. Больше ему ничего не нужно. Он поймет...»
Граф Фенгари приветливо улыбнулся жрице и сделал шаг к ней. Эллай придал своему шагу большей эффектности, подняв руку, приглашая Катарину принять её, как бы для танца. Перчатку он скинул левитацией, и кожаное изделие медленно удалилось к пальто.
— Маркиза, позвольте вас провести через арку, — Эллай протянул Катарине руку. При обустройстве цитадели плинтус арки покрылся таинственными рунами на следующий день после его закрепления. Члены ордена проходили тут парами для того, чтобы благословить проходом под рунами общее дело.
— Мы в некоем роде будем сотрудничать. Попросим Великого о благословении! — Эллай добродушно улыбался, у него не было никаких намерений и мыслей — лишь холодный расчет на удачу.
Пальто с торчащей из кармана перчаткой медленно прилетело к Эллаю и перевесилось через его свободную руку.
Последним жестом Эллая был немой взгляд на гостиную и владыку. Будто бы Эллай искал что-то забытое, но, не найдя, посмотрел на владыку как на объект поисков. Орден был воистину странным местом, а его члены — совсем загадочными...

  через арку в холл

Холл
-----------------------------------------------------
Из гостиной 

Жрица вела себя очень... привлекательно. Да! Эта странность и загадочность нравилась Эллаю, но он не мог найти в этой вампирессе того, что нашел в Миле — чистоту. Она была и красива, и умна, и чистокровна, но никак не искренна. Она скрывала своего демона, как и он, Эллай. Как все они, весь орден.
Эллай прошел сквозь арку, улыбаясь и наслаждаясь этой традицией. Ведь она позволила ему держать жрицу за руку. Это было почетно и приятно, как первым откусить от свежеиспеченного кекса.
— Я рад пройти под этой аркой с вами, Катарина, — Эллай поклонился и легко прикоснулся к ручке вампирессы губами.
— Что за вопрос бередит ваше сердце? — спросила она напрямую.
Эллай слегка скривился и пригласил вампирессу присесть на диване.
— Не буду говорить об этом стоя, — вампир дождался, когда жрица присядет первая. — Как я уже говорил, вопрос мой личного характера. И я бы хотел сохранить его в тайне между мной и вами. — Эллай положил два пальца на бровь. — Жрица, вам ведомо будущее. А прошлое для вас открывается само. Но мне — нет. Я к вам пришел чисто из побуждений теоретических. Я не смогу увидеть будущее, а поэтому прошу увидеть его вас. Не бойтесь, Катарина. Я не выжил из ума. Я просто рассеян, словно песок по ветру. Давно не могу собрать свои мысли воедино, ведь на мне лежит и добрая часть ответственности за клан. Много проблем съедают моё внимания. А еще больше вопросов оставляют дыры в голове. — Эллай вздохнул.
Он редко считал нужным посвящать других в свои проблемы, но жрица Моргота — не остальные. Эллай знал что теперь, возможно, ставит под сомнение свою компетентность, но все же надеялся на благосклонность жрицы. Ведь они редко когда вздорили или вообще неправильно мыслили. Наверное Палач и жрица были лучшими членами ордена. Или нет?
— Поймите меня, Катарина! Я же все-таки не бог. Мне нужна уверенность, как и остальным вампирам. И я не говорю об ордене. Я говорю о личных переплетах...

Холл
-----------------------------------------------------
Жрица вела себя очень красиво, сдержанно. Она руководила ритуалом. Красиво делала пассы, смотрела ему в глаза, привлекала ко греху — узнать своё будущее.
Эллай замер и смотрел жрице в глаза. Он научился выдерживать взгляды самых разных вампиров за свой краткий срок службы Палача. Он смело смотрел своим жертвам в глаза и говорил: «Ты оскорбил Моргота своим существованием. Приговор: виновен. Наказание: смерть». Да, работка у Эллая веселая. Отсечь голову тонкой лентой телекинетического удара нужно уметь. Такое у него вышло относительно недавно. Да еще и так криво, что он решил пока просто тренироваться. Его мозг едва не взорвался. Что ж, нужно усерднее тренироваться.
Последствия ритуала жрицы пришли очень скоро, когда Эллай стал видеть глаза своих жертв заново. Нужно было взглянуть в них еще раз. Подумать над своим поступком. А что думать? В голове летали образы: «Виновен...», «Виновен!», «Приговор: виновен!» — и так продолжалось до тех пор, пока жрица не перестала.
— Ваше чувство искренне, это делает вас сильным, Эллай, но помните: любая порочная любовь рано или поздно откроется.
Эллай слегка вздрогнул, но быстро справился с эмоциями. Он знал, что жрица узнает.
— Сколько времени у меня? — спросил Эллай совсем серьезно, но не совсем уверенно, ведь жрица продолжала говорить.
— У вас будет восемь детей, — добавила Катарина. — Двое из них уже хотят по земле, а шестеро остальных родятся в крепком союзе... Семеро девочек и один мальчик...
Эллай сначала не понял, что случилось со жрицей. Потом на его лице проступило недоумение. Эллай быстро привел себя в чувство, а потом только улыбнулся своей холодной улыбкой. А в душе всё хохотало и прыгало, как тот же мотылек в банке, но он стремился не к свету, а к плантациям конопли, — насладиться ужином.
Эллай почесал бровь совсем немного — легким прикосновением. У него из головы просто вылетело два слова: «Славься Моргот!»
Ну да! Какое тут «славься», если жрица его бога, которому он был верен, так изрядно над ним пошутила, будто он — портовый грузчик. «Славься»? Скорее «будь проклят»...
Жрица окончила ритуал заметно утомленной. Поняв, что свое состояние ей не скрыть, она вынуждена была просить за него прощения.
— Не стоит, Катарина, — вампир взял жрицу за руку и посмотрел в глаза взглядом, полным заботы. — Простите меня. Прошу вас, простите. Я так глупо ввязал вас в свои тяжелые проблемы, совсем не подумав о вас. О том, что вы, может быть, устали и хотите отдохнуть. — Эллай привстал и поклоном извинился. — Катарина, я ценю ваше содействие. Надеюсь, вы меня ни в чем не осудили.
Вампир отпустил руку Катарины.

Начало игры

Холл
-----------------------------------------------------
— Некоторые могут подумать, что вас связывает нечто большее, чем просто дело, — темные фиолетовые глаза Падшего, а в миру Эдмунда Атиса, недобро смотрели из затененного угла на говоривших, жрицу и Палача. Он появился неслышно, призраком соткался из воздуха и витавших над лбами присутствующих мрачных мыслей. Кто знает, сколько времени он уже тут простоял? Кто знает, какие мысли призвали из ниоткуда этого вампира, который уже давно и безнадежно был влюблен в Катарину. — Что подумает герцог, а особенно ваш жених, жрица?
Несмотря на свои чувства к девушке, в ее присутствии с его языка почему-то срывались только язвительные фразы, которые могли обидеть и оттолкнуть, но Эдмунд ничего с собой поделать не мог. Особенно когда видел, что девушка разговаривает с кем-то из мужчин.
— А вы, господин Фенгари? Насколько я слышал, вам поручили уничтожить гулей в окрестностях резиденции? — глаза Падшего вспыхнули недовольством. Очищать Цитадель от гулей было его задачей, а никак не Палача. Эдмунд чувствовал себя уязвленным. К тому же, этот мерзавец миндальничал с Катариной. — Это правда, впрочем, по тому, как вы не торопитесь, я понимаю, что это правда. Наказывать гулей — это не всякую шушеру приводить к ответу.
Мужчина демонстративно усмехнулся, выражая всем своим видом, как мало для всех приличных сынов Моргота значат занятия Палача, особенно в сравнении с деятельностью Падшего.

Отредактировано Альберт (21.10.2010 18:10)

Гостиная
-----------------------------------------------------
Весь прошедший день прошел в хлопотах. Предстоящее мероприятие должно было быть идеальным, идеальным и никаким другим. Поэтому глава ордена и не вспоминал о своей дочери до поздней ночи, закрутившись с делами и подрядчиками. Это было не его дело, но он хотел, чтобы все было под контролем. Под его контролем.
И ко сну Питер отошел усталый, но довольный собой, с мыслями о грандиозности предстоящего мероприятия. Сны... во сне он видел величие, видел упадок, видел много, видел Моргота.... Только у него были такие сны, только у него.
День не принес ничего нового, наводились последние штрихи, чтобы достичь идеала.
Стоя у окна, Питер задумчиво смотрел через стекло на улицу. Его глаза странно мерцали, когда на них попадал лучик света, отраженный от снега на земле. Почувствовав шаги у себя за спиной, Сент-Джон Сааль неторопливо повернулся.
— Мариус, здравствуй, — кивнул глава ордена подошедшему. — Все готово?
— «Так точно», — кивнул головой первый демон, Советник, отвечая магистру телепатически. — «Все готово. Осталось только начать.»
— Осталось только дождаться ночи. Но время это единственное над чем мы не властны, — хмыкнул Питер. Он был доволен и не скрывал этого. Сегодняшняя ночь - это ночь триумфа, его триумфа и триумфа ордена. — Хранитель Мудрости и жрица прибыли?
— «Еще нет», — отрицательно качнул головой советник. — «Мне доложили, что утром жрица покинула замок вместе с Падшим и десятком его воинов».
— С Падшим? Не с Палачом? — глава ордена недобро прищурился. — Я, кажется, запрещал ей ввязываться в авантюры! Когда покинул замок наш Палач?
— «Еще вчера».
— Хоть кто-то исполняет приказы так, как надо. Тогда подождем жрицу и Хранителя Мудрости.
Они еще немного посовещались, и Советник, откланявшись, удалился. Питер же вплотную занялся насущными делами, выслушал донесения о активности розианцев, как и говорил, послал туда Глашатая, сел разбирать документацию. Так прошел не один час.
И вот когда он выбирал наиболее удачную формулировку для дипломатического письма одному из союзников, пришло срочное телепатические послание:
«Нам нужно подкрепление, слишком много гулей...»
— Я же запрещал ей соваться к гулям! — гаркнул магистр.
Глаза его гневно сверкнули:
— Воина срочно ко мне, пусть соберет лучших, к черту этот бал! Если мое дитя погибнет от лап гулей... А-а-а-а, Моргот!
Дальше начались сборы, Питер захотел отправиться вместе с отрядом, чтобы увидеть, во что же вляпались жрица с Падшим.

  Тенистый лес

Отредактировано Питер Сент-Джон Салль (04.11.2010 18:29)

Гостиная
-----------------------------------------------------
[Дракенфурт] Замок «Чертоги Инклариса»    (временной скачок в год и несколько месяцев) 

17 апреля 1828 года. Раннее утро.

С громадного подпирающего потолок гостиной портрета кисти Йозефа Эстерхази на Арила смотрели карие глазки-буравчики молодого засранца в небрежно накинутой на плечо пурпурно-горностаевой мантии — Паоло Бальтасара IV фон Рея, беглого принца, смутьяна, интригана и просто больного на всю голову фанатика, основавшего орден тьмы. Арил не был идеалистом — он не верил в инфантильную чушь про светлое будущее и превосходство вампирической расы, которую проповедовал Паоло. Он не верил даже в Моргота. Единственный бог, которого он признавал — это сила. Сила и власть. И деньги, потому что в новом времени деньги значили даже больше, чем сила. Варварские методы захвата ресурсов давно канули в прошлое, теперь дела решались не кулаками, а пожатием рук в белых перчатках. В эдаких, знаете ли, дорогих, надушенных, тонкой кожи перчатках, рядом с которыми особенно выгодно смотрится игольчато-тонкий кинжал, смазанный ядом.

Арил снял белую перчатку со своей несколько сухощавой, но твердой руки и поправил серебряный перстень, на котором виднелся символ, составленный заглавной латинской V и строчной s, — именно так выглядела руна (опознавательный знак) десятого демона, темного лорда и пожинателя смерти. Арил нервничал. Это было не к месту. Он томился и покрывался гусиной кожей в ожидании встречи с бабой, которая, между прочим, стояла ниже него в ордене. Слыхано ли! Он, новый Падший, мандражировал, как безмозглый молокосос на первом свидании, прислушиваясь к звукам из коридора (не слышен ли цокот каблуков?), горя нетерпением снова увидеть рядовую морготианку! Хотя и чрезвычайно прелестную. «Морготова ведьма, — поглядывал он на часы, играя желваками на скулах. — Наверняка околдовала меня. Обвела, как мальчишку. Подкинула приворотное зелье в бокал или порчу какую-нибудь навела. С нее станется». Арил, конечно, не верил в порчу, но и на вопрос «почему сладкие формы этой бестии разжигают во мне неуместные фантазии?» тоже не знал ответа.

Ведьма не шла. Коротая время, вампир рассеянно осматривал зал. Его внимание привлекло окно, один из сегментов стекла в котором отличался по цвету и толщине ото всех остальных. Когда-то в это окно, упражняясь в телекинезе, угодил чем-то тяжелым Эллай Фенгари, бывший Палач. Кажется, он вышел из себя, ревнуя предыдущую жрицу к другому демону. «Идиоты, — усмехнулся вампир презрительно. — Если бы этих кретинов не перебили юстициары, они бы сами пожрали друг друга. Что, впрочем, и случилось с жалкими их остатками. Перегрызлись между собой за место магистра, как бешеные суки за сочную косточку. А все почему? Потому что магистр трахает жрицу. Бывшую жрицу, если быть точным. Катарину, драть ее в дупель, Сент-Джон Сааль, чтоб ей, твари сисястой, икалось. Только поэтому, — уверял он себя. — Только поэтому я связался с зеленоглазой — потому что, в отличие от Розенга, Прима, покойного Фенгари и всей остальной мерзобратии, она не станет приносить интересы ордена в жертву упругому заду и паре сисек. Даже если она и трахнет Филиппу под настроение, то сделает это исключительно для пользы тела, не более».

Спустя полчаса раздражающих ожиданий из глубин коридора послышался гулкий стук каблуков. Арил запрыгнул на подоконник, постарался придать своей позе непринужденной вальяжности и приказал сердцу слегка сбавить обороты. В прямом смысле «приказал» — он был экстрасенсом, причем довольно способным.
— Говорят, приличные дамы обязаны задерживаться минут на десять, — обратился он без приветственных церемоний к вошедшей. — Чтобы, знаете ли, заставить кавалера поволноваться. Вы изволили увеличить срок ожидания втрое. Зачем же так, с такой истерией доказывать кому-то свою порядочность? — и, пока его ответно не упрекнули в пренебрежении этикетом, поспешил добавить: — Славься Моргот!

Отредактировано Арил-Кеннет Рей (18.01.2016 22:36)