В шатре было душно. Воздух, впитавший в себя терпкую гарь очага и острую смесь каких-то явно колдовских трав, сразу дурманил голову непривычным к такому людям. Что уж и говорить о еще не оправившемся от болезни гаджо! Паридай довольно улыбалась глядя как гость сначала застыл в нерешительности, затем тряхнул головой, явно пытаясь сбросить душный морок шатра, и только затем сделал шаг вперед.
— Праааавильные слова, — старуха довольно крякнула и, хитро прищурив один глаз, пристально посмотрела на гостя. — Правильные мысли. Только вот выбор тебе все никак не дается. Терпиии, терпи! — надтреснутый голос старой ведьмы стих, и в шатре повисло напряженное молчание. — Ну, Паридай, твой гость, тебе и танцевать!
Дым от длинной трубки вился вокруг шувани тонкой белесой змеей, но почему-то запах этого дыма не дурманил голову, скорее наоборот, делал мысли еще чище. Девица Откэ, пряча победную улыбку, уже готовила в котелке зелье, не столько для себя, сколько для гостя. Ингредиенты были, сказать по правде, совершенно не аппетитны, запах в шатре стоял соответствующий, но обратного пути для чужака уже не было. Через четверть часа густое темно-бордовое варево было готово и разлито поровну на две чаши. Одну из них сосредоточенная Паридай протянула гаджо и жестом велела выпить. Старуха, до этого якобы мирно задремавшая, тут же открыла глаза и внимательно следила за происходящим.
— У тебя будет возможность получить ответ на три вопроса. Но не жди от духов прямых откровений и легкой дороги, человек свое счастье должен заслужить. Начинай, Паридай.
Нога девушки с силой ударила об пол, отчего ножные браслеты зазвенели особенно громко. Юбка взметнулась вверх, обнажая исцарапанные загорелые ноги, цыганка тряхнула черной густой гривой волос и закружилась, превращаясь в какой-то невообразимо яркий, звенящий дикий цветок. Сначала она пела негромко, так, что голос был еле слышен, но с тягучими секундами уходила нерешительность, зов становился громче, смелее, звонче. И вдруг вся эта вакханалия стихла, девица замерла вытянувшись в струнку и закатив глаза. Казалось, что она даже перестала дышать, и отчасти это было так.
— Пора, — прошелестела старая ведьма, сидевшая все в той же позе с закрытыми глазами, похожая на нахохлившуюся древнюю сову.

Начало игры
Возвращаться в дом родной, в обитель привычную, знакомую с самых малых лет, всегда хорошо. Это то, к чему следует стремиться в любое время, то, что манит, притягивает, дает надежду, да светит как огонь маяка в темном море мирозданья. Однако что такое мирозданье Милош понятия не имел, да и табор, куда наконец прибыл, пусть не очень вовремя, домом называл только про себя, в последнее время, и то когда становилось слишком тошно. Или когда лишнего хватал, что в последнее время случалось не так часто как хотелось бы. На веселье нужны средства, причем средства не малые, а их отсутствие неплохо так подтверждала дыра во внутреннем кармане куртки. Словно мышь ту дыру прокусила, но пустяки все. Найдет девку любую, пусть зашьет потом. А пока следовало поприветствовать кой кого, возвестить о своем прибытии, да, наконец, избавиться от взглядов косых, слишком колючих. Будто б вампирюгу знатного увидели, да на земле родной, иначе и не подумаешь. Хотя пусть смотрят, чего там.
Как-то слишком беспечно улыбаясь, Милош возвращался в родную обитель, и слезать с лошадиной спины не спешил. Степенно шагая, жеребец косился по сторонам, высматривая для себя что-то любопытное и съедобное. Но ничего не перепадало, а твердая хозяйская рука удерживала от любопытства излишнего и даже не дала цапнуть за хвост визгливого белого пса. Сердито притопнув копытом, Мирко остановился у шатра и первым делом сунулся к общипанным травинкам, выбивающимся из-под деревянного ящика.
— Лопай, лопай... Волчья сыть больше ничего не заслуживает, — тихо пробормотав слова, молодой человек, наконец, соизволил спешиться и наспех привязал крупногабаритную животину к ближайшему колышку, торчащему из земли.
В шатре ждали великие дела и, будучи совершенно бесцеремонным по обыкновению, и не считая в подобном ничего плохого, Милош решил незамедлительно сообщить о своем прибытие самому главному в таборе человеку. После барона естественно главному, но, то роли никакой не играло. Сняв с лошадиной спины мешок яблок и отцепив прикрепленный сбоку увесистый кувшин с медом, да бодро протащив скромные дары в насквозь пропитанный ароматным дымом шатер, вернувшийся приблуда позыркал по сторонам, и быстро найдя старуху Агарюн, весьма почтительно склонил голову.
— А я вот того... Призадержался в пути, погодка-то нынче не очень, дороги развезло, вот и вышло как вышло. Да смотрю, табор не весь стоит и сразу к вам выяснять, что да как, яблочков вот привез, медку кувшин целый.
«Чтоб не бранилась старая почем зря. Хотя чего мне? Мое дело такое — раз и нету. Чтоб я тут больше пары дней просидел, да ни в жизнь такого не будет.» Хотелось бы еще чего ляпнуть, что первое на ум придет, но Милош молчал, внимательно посматривая на древнюю как мир бабку. Скажет сейчас чего, так покатиться вслед за яблочками, у входа оставленными, и кувшином сверху по буйной головушке прилетит. Кто знает, что тут произошло, пока не было. Может зря притащился, может, и выгнали уже взашей. Кто ж такое потерпит то? Всякое могло быть. Только вот улыбался совершенно спокойно, готовый принять любые привратности судьбы. А к мешку яблочному, завязанному тщательно, морда лошадиная тянулась. Хлипким колышек оказался, очень уж хлипким.

Отредактировано Милош Рейно (12.01.2013 13:29)

Легким щелчком прозвучала трубка по почти лысой голове, в то время как в самой голове прошлось гулким эхом. Кристофер никогда не курил дурманных трав, да и не курил вообще. Щелчок пришелся как раз к стати, будто разбудив затемненное осознание времени и пространства. Шатер начинал давить на плечи, ему становилось тесно. Да еще, как он успел заметить, в шатре появился четвертый. Для чего появился здесь этот фрукт даже не хотелось выяснять. Наверняка дружок того нахала, которому сейчас приходится лечить нос. Если так, то дела совсем не хороши. В уме Андерс начал прорисовывать дальнейшее развитие событий, продумывать быстрое отступление. «Так, вырубаю молодого лампадой, высыпаю уголь, или что там дымится, выскакиваю, хватаю первую оседланную лошадь и рвать отсюда лесом».
Мысль даже позабавила. Хотя цель своего визита он не забыл. Рвануть когти успеет всегда. Самое важное уйти не с пустыми руками. А в данном случае не с пустой головой.
— Вопрос, дурень, вопрос! И имя! Оно многое значит в судьбе человека.
Голос старухи вкрадчиво прозвучал в голове. Кристофер мысленно осыпал себя всеми ругательствами, на которые был способен. Ну конечно, имя. Как он мог, ухватившись за лучик надежды, так опрометчиво растерять мозги. И тут давешняя спутница захрипела, а по побледневшим щекам щедро потекли слезы. Агарюн не по стариковски резво поднялась со своего места и буквально подскочила к нему, вцепилась в его руку.
— Вопрос, быстро! Говори!
— Аелла. Аелла Андерс, где она? — почти скомкав слова выпалил Кристофер. Разум замер в ожидании, скорее бы уже все это закончилось. Скорее бы получить ответ, начать продумывать план поиска единственного родного человека на всем белом свете. Как же долго течет время...

Отредактировано Кристофер Андерс (13.01.2013 05:34)

Мир ослепительно вспыхнул красками и звуками, будто лопнул тягучий пузырь-кокон, окруживший молодую шувани со всех сторон. Голосов было так много, что хотелось кричать, выть и бросаться на стены, лишь бы не слышать этого нескончаемого гомона. Громкие, тихие, грустные, счастливые, истеричные, ошеломленные... И как в этом всем разобрать нужные слова? Да и силы так быстро покидали девушку, что совершенно невозможно было стоять на ногах. Стиснув зубы, Паридай лишь громче про себя повторила зов, раз за разом, стараясь заглушить вездесущие голоса. И вдруг она начала все более отчетливо слышать один и тот же стих, проговаривающий его голос был настолько тонок и хрустален, что захотелось расплакаться. Не может быть у людей таких голосов, и у вампиров не может, и даже у духов не может!..
А затем снова все стихло и обессиленная цыганка увидела цветастый, колышущийся на ветру потолок шатра. Лицо, липкое от слез, болело, будто ее хлестали по щекам добрый час, тело ныло и стонало, желудок ходил ходуном — вот-вот стошнит. На мокрый лоб легла прохладная сухая рука и девица Откэ сразу почувствовала, как ей становится легче. Негромкий знакомый голос нашептывал что-то успокаивающее, рядом остро и отрезвляюще запахло какой-то травой.
— Говори, милая, пока не забыла. Давай, знаю, что трудно.
И действительно, в горле все пересохло, язык еле ворочался, но все же, прокашлявшись, Паридай нашла в себе силы произнести то, что ей передали.
— Прислушайся, как дружественно струны
Вступают в строй и голос подают, —
Как будто мать, отец и отрок юный
В счастливом единении поют.
Нам говорит согласье струн в концерте,
Что одинокий путь подобен смерти.*
Ученица шувани глубоко вздохнула и, хромая от усталости, поплелась к выходу, ей требовались силы, а набрать она их могла только во сне в своем шатре. Старуха Агарюн озадаченно пошамкала губами, пыхнула трубкой и уставилась на молодых мужчин выразительным строгим взглядом.
— Дурни, кто ж одновременно-то вопрос задает? Для кого ответ, а? Может ты знаешь? — она ткнула острым краем трубки в грудь ромала. — Или ты? — другой жесткий взгляд достался уже гостю. — Услать бы вас с глаз моих, да плюнуть в след, но жалко мне таких дураков, пропадете.
Усевшись около шкуры с костями и листьями, старая шувани бережно собрала белеющие руны в руку, на несколько секунд закрыла глаза, а затем бросила руны обратно.
— Как ни крути, а идти вам двоим теперь вместе. И только попробуйте ослушаться моего слова, проклянете тот день, когда родились! — черты лица строгой старухи внезапно разгладились, а голос смягчился. — В город идите, праздник там дикий какой-то начался, вот уж где песен будет достаточно.
-----------------------------------------------------
*У. Шекспир, 8-й сонет.

Ситуация накалялась все больше, ясности никакой не прибавлялось. В воздухе, пропитанном ароматом дурманящем, вполне могла щепка сама по себе загореться, а то и весь шатер вспыхнуть. Именно так казалось, но только вот то, что кажется, редко бывает на самом деле. И накал страстей неведомых внезапно оборвался, когда девушка выдала замысловатый стих, полный явно глубокого смысла. Настолько глубокого, что Милош замер, на какое-то время уходя из реальности в далекие дали. Все правильно, очень правильно и не поспоришь. Одинокий путь смерти подобен, а петь ему вообще не с кем. Хотя может найдет достойную компанию на вечер и бутылочку-другую доброго винца. Тут уж хочешь, не хочешь, а запоешь с кем угодно. Но, то не от хорошей жизни и сути точно не поменяет. Красиво Паридай сказала, интересно духи поведали. Только что сие могло означать? Никто уже не скажет, а спрашивать не зачем. Разве его дело? Случайно оказался не в том месте, да во время явно не то. «Вот и расхлебывай теперь на здоровьице».
Помотав головой, сгоняя оцепенение, Милош улыбнулся для вида и потер ушибленное место. Исчезать отсюда надо, пока не того... Пока ноги носят.
— Ничего не знаю, и знать не ведаю. Да и не больно то и хотелось ответ получить. — тихо выдав, молодой человек смело шагнул к выходу, точнее назад попятился, едва не споткнувшись обо что-то.
Пропадать не хотелось нисколько, еще меньше желалось услышать проклятие в спину. А то что потом старуха заявила, так то заставило моментально перемениться в лице. Улыбка исчезла, будто и не было, взгляд помрачнел, в душе вспыхнули искры противоречивых чувств, грозя вот вот устроить великий пожарище. «Чего чего? Вместе значит? С этим вместе?! Да ты вконец сдурела старая... Да не пойду я с ним никуда ни в жисть! Еще б чего не хватало мне! Что, делов других нет?! Да я охотится, собрался, людей спасать от всяких зверюг опасных. Оно важнее ведь в тысячи раз!» На первом месте стояло великое «Я», на втором драгоценные люди, отчего-то ставшие такими родными. Их спасать надо, конечно же, чем еще заниматься по жизни? О себе думать побольше и спасать. Точнее развлекаться тем, чем в данный момент шибко хочется. Хмуро посматривая по сторонам, Милош вышел вслед за мужчиной и в сердцах пнул первый попавшийся под ногу камень. Нет, он не попрощался, не произнес ни слова благодарности, даже не высказал все, что думает о столь замечательном предложении прогуляться до города. Сейчас больше всего хотелось подхватить под узду Мирко, вывести за шатры и с места в карьер как можно подальше, не взирая больше ни на что и никогда не возвращаясь. А какое дело до проклятия вообще? Что тут такого? Итак, проклят еще при самом рождении, обречен на жизнь незавидную и приблудой как был, так и останется. Это разве не проклятие? Куда уж хуже.
Мрачные мысли вихрем проносились в голове, настолько темные, что никогда ничего подобного не испытывал. Казалось бы, не велика беда, до города дотащит это недоразумении, так все, поминай как звали. А нет, загрузился по полной. И подчиняться не хочется, и дикое желание исчезнуть пока оставалось лишь желанием. Насупившись, парень по делам неотложным отправился, нисколько не обращая внимания на крики, припадок ярости и прочее бурное выражение чувств. А рядом надо было заорать, помочь растерзать скамейку, в сердцах набить дядьке морду, оглоблю об спину сломать и как-нибудь еще пар выпустить. Но нет, вместо этого сена пару охапок с телеги снял, на землю бросил рядом с подошедшим жеребцом, расседлал, снял сбрую, наспех вытер спину куском сукна и даже притащил ведерко с зерном. Да погладив по лоснящейся шкуре, оставил друга в покое. Пусть отдохнет немного, впереди долгий путь.
Слышимость отчетливой была, каждое слово долетало, да и глухой услышит ведь, даже прислушиваться не надо. «И чего так глотку надрывать?» Неспешно вернувшись обратно, таща с собой ведерко, наполненное ледяной водой, Милош остановился и, поставив ношу на землю, скрестил руки. От внимания мало что ускользнуло, многое запомнилось и прочно засело где-то глубоко внутри. Нет, терпеливостью никогда не отличался, и сейчас, если приметить как глаз правый дергался и ходили ходуном желваки, то не трудно догадаться — держался парень на пределе сил и возможностей. «Ты кто такой вообще, чтоб истерики здесь закатывать, орать почем зря и диктовать какие-то там условия? Ну вот кто такой?! Свела нелегкая...» И взгляд отвратный такой от внимания не ушел. Так на вошь аристократ косится, или на пса лишайчатого, приблудного. Ни к тому, ни к другому семейству, Милош себя не относил.
— Поладить, говоришь нелегко, да? Интересно б знать кем же ты себя возомнил если считаешь, что ладить с тобой собрались...- голос стих до едва различимого шепота, — Яблочком, фруктом то бишь, самостоятельно до города покатишься. Я только первоначальное ускорение задать могу, на большее не рассчитывай.
Ох как тяжело сдерживаться было... Оказывается, на то сила великая нужна, а раньше просто все так — с размаху по чему попадет и никаких проблем. Склонив голову набок, парень ответил цепким, внимательным взглядом, не делая никаких попыток отвести глаз.
— И коняг на лугу в деревеньке ближайшей искать будешь. У меня друг есть, один он, зачем нужен кто-то еще.
Друг тем временем хрустел остатками овса и изредка меланхолично посматривал в сторону хозяина. Чутье подсказывало, что быть тут великой буре и ближе подходить не стоит вообще. Вон там за шатром травка есть молодая, сочная, туда-то Мирко и отправился, благо без привязи был.
Некстати припомнив, как лихо недавно обзывалась мать ни разу не увиденная, Милош быстрым движением подхватил ведро с водицей и, не сбавляя скорости, окатил назвавшегося Хмелем мужчину. «Да хоть солод ржаной, мне какой дело вообще до всего этого?!» Явное намеренье одеть деревянное ведерко на голову, таким же быстрым и стремительным движением, сопровождалось неразборчивой замысловатым руганью и тихим шипением. А хотелось кричать... Очень хотелось.
— Охладись, охладись... Вот я сейчас устрою, будешь знать как порядки наводить, как браниться почем зря, как пугать детей малых. Чай не у себя дома!

Отредактировано Милош Рейно (18.01.2013 02:07)

Сам Милош только куртку сбросить успел, и далее все пошло именно так, как ожидать следовало. На момент стычки он явно себя потерял, поддавшись ярости, вкупе с раздражением великим, да все силы направил на то, чтоб выйти победителем и как следует бока намять. Больно выходило и явно не все получалось. В какой-то момент сильный удар по верхней губе заставил на пару мгновений отрезветь, а потом, проглатывая кровь, парень с великим рвением добивался отместки. И схватился ведь словно не на жизнь, а на смерть, и было б с чего вообще. Но в такие моменты голос разума исчезал в темных недрах и возвращался не то чтобы не скоро, вообще вечность невесть где задерживался. Мир перевернулся множество раз, небеса поменялись с землей местами. Иногда казалось, что будто б падает куда, иногда — будто б верх одерживает. Беспорядочные удары по чему попадет, дикая боль, изредка вспыхивающая, когда кулаки противника находили чувствительную цель. Красота, да и только... Особенно когда вниз покатились, собирая спинами все выступы и камни острые, коих было в изобилии на склоне.
Явно показалось, что все ребра переломал, проткнул спину множество раз, и вообще дышать больно, тяжело неимоверно. И кровь какого-то лешего заливает правый глаз. Судорожно, с жадностью заглатывая прохладный воздух, Милош потянулся ко лбу, скользя грязными пальцами вниз и тщательно ощупывая рассеченную бровь. То ли на камешек напоролся, то ли ударил так сильно. Но вроде, когда покатились, этого безобразия не было. Значит в процессе недолгого полета. Да, только хлещущей кровушки не хватало для полного счастья. Жмуря глаз, он приподнялся на локте, и с тоской рассмотрел изодранную, грязную рубаху. Штаны выглядели не лучше, но их хоть отряхнуть можно, и все, как новенькие. А с рубашкой гиблое дело с ней бедной. Но парень, с кем недавно так лихо подрались, выглядел не лучше и мокрым был к тому же. «Ой, весело-то как... День удался на славу». Только взгляд оставался отнюдь не веселым, настороженным и усталым. Остывал Милош быстро, прощал тоже моментально, нисколько не задумываясь. А тут терзало что-то. До тех пор, пока не ухватился за протянутую руку и поднялся. Не без труда, но поднялся, а значит, не все так плохо, скорее наоборот. Вся настороженность развеялась, словно грозовые тучи после проливного ливня, и мир обрел свои места, краски.
— Здорово мы... Было б из-за чего, но здорово. И ты сам не прав, нечего все на других сваливать. Ту скамейку еще старый дед Айнэ делал, а ты того всю... Вместе потом сколотим, если там осталось чего чинить.
Изредка оттирая кровь, упрямо заливающую глаз, и вообще не думая, что дальше, он косился в сторону недавнего противника и размышлял о том как нос тому в порядок привести. А то вон как расквасил, тоже не дело вообще. Мха внутрь пучок воткнуть, примочку травяную сверху и холод еще. Вроде так, помочь должно обязательно.
— И про семью можешь не рассказывать, горе то великое, но ты такой не один. Я так вообще семьи не помню, подобрали мелким у сожженной деревеньки и воспитали как своего. Может тоже сестренка младшая осталась, кто знает. Сколько у бабки не выпытывал так все оно — знать не ведомо, да и тебе пытаться узнать не советую. Сгинешь, говорила, мигом. А я все равно когда-нибудь узнаю, только время пока не то. Понимаешь, прошлое ушло уже, не догонишь. Только сестру твою обязательно найти надо. Это не прошлое, это то что здесь и сейчас быть должно.
Кто-то сверху потребовал продолжения, задумчиво глянув туда же, Милош так и не смог рассмотреть кто именно. Губа ощутимо побаливала, говорить оказалось весьма неприятно и болезненно. Но вроде зубы все целы, челюсть на месте, а значит, через пару дней позабудет. Путь вверх показался до безобразия долгим, последствия драки во всем теле неприятно отдавались, но стараясь не прислушиваться, он упорно шагал. А там уже уселся прям на траву и, обняв одной рукой колени, улыбнулся, не дожидаясь второго приглашения подхватывая бутылку с чем-то красным. И отпил сразу же, с явным удовольствием на вкус пробуя содержимое. И еще отпил, потом еще как следует, не обращая внимания на явно порядочный такой градус.
— Ага... Забористая, спасибо, — бутылку отдавать явно не спешил. — Сейчас я нам пожрать чего-нить соображу, а то тоже со вчера вроде ничем не питался. Понимаешь, я тут редко бываю, все в бегах больше, да один. Охотиться на оборотнев и упырей люблю, а тут так, иногда догоняю, иногда и нет. Барон сколько раз по голове за такое, а я нет, упорный больно. — притихнув, Милош по сторонам позыркал, и не найдя никого из табора, кто б прислушивался, продолжил, — А стихи они делом вообще были. Паридай явственно сказала, что одному не сделать ничего, а родные вместе быть должны, никак нельзя порознь находиться. На то и родня, чтоб помогать друг другу. Обязательно надо сестренку твою найти побыстрей. В городе быть должна, сердцем чую, да и старуха просто так не сказала б туда отправиться. Вот сейчас передохнем с пол часика, в порядок себя приведем и вперед.
Отпив еще немного, и наконец отдав добро Кристоферу, он крепко ухватился за протянутую руку, быстро пожал, и поднялся. Чуток в сторону повело, окровавленный глаз задергался, бровь опять защипало немилосердно, но ерунда вообще. Как старик говорил — кровь лучше всего очищает рану, и если посудить, то может и правда сам виноват, что так вышло. Но судить Милош не стал.
— Сейчас вода будет. А ты меня Милошем зови, или приблудой можешь. Тут все так называют, так что не обижусь.
«Так так... А у кого тут чего стащить то можно? О, у Паридай. Отдыхает она все равно бедная, так что думаю, точно не обидится. А когда обидится, тогда и след меня простынет». Бодро двинувшись к шатру юной ученицы Агарюн, парень вскоре вернулся, неся в одной руке небольшое ведерко с чистой водицей, немного разбавленной горячим из котла, в другой мешок с тем, что удалось найти болтался. Хлеба изрядный кусок, немного сыра, вяленое мясо, пара яблок, целая луковица и закупоренная бутыль с ароматной травяной настойкой, отправились прямиком на ровный широкий остаток разрушенной скамьи. Достав еще мох, завернутый в тряпицу, и какую-то дурно пахнущую мазь, явно от всего сразу помогающую, парень первым делом носом разбитым занялся.
— Больно сейчас будет. Зато на завтра не вздуется ничего, и кровь идти перестанет.
Собственноручно сполоснув лицо Кристофера, он быстро и ловко затолкал пару кусочков мха, пропитанного мазью, в нос.
— Сломан, наверное. Ты уж прости, но вот получилась так, чего теперь.
И сам отмылся, мазью помазал бровь с губой, да вытащив кинжал, хлеб нарезать принялся.
— Это... Лошадь найду после. У нас есть один такой кусачий молодой жеребчик буйного нрава, никто его не любит, сломать пытаются, но пока как бы ни старались, а не выходит ничего. Так что думаю, отдадут без разговоров. Получится, верну потом, а нет если, то и не вспомнят. А ты ешь давай. Не густо конечно, но вот что есть. И эту штуку сейчас попробуем, не такое как твое, но наверняка тоже по градусу ничего такая будет. У Паридай на медицину используется, вот сейчас и полечимся.
Из откупоренной бутылки пахнуло резким ароматом множества трав, немного отпив и морщась от горечи, Милош передал настойку мужчине.
— Вот уж где забористо так забористо...

Отстраненные мысли никак не желали соответствовать действительности, а если учесть, что выпивать в разумных пределах Милош мягко говоря не умел, то ничего удивительного не вышло, когда размышления поменяли направления и к недавнему настоящему вообще никаким боком не относились. Кристофер стал казаться отнюдь не тем вражиной, обузой и причиной всевозможных неприятностей, а вполне таким славным парнем, попавшим в нехорошую ситуацию явно не от жизни прекрасной. Проникнувшись сочувствием, и не забывая порядочно так выпивать и закусывать, он с любопытством рассматривал обретенного товарища и честно пытался собрать разбегающиеся мыслишки в более-менее приличное состояние. Но тщетно. А впереди ведь дорога еще долгая, до города чесать и чесать. Мирко бродит сам по себе, траву выщипывает, детям умильные рожи строит, выпрашивая куски хлеба. Его поймать еще негодяя надо, а тут тоже не просто так, увидит какой хозяин хороший, и начнутся игры, до самой ночи затянутся. Как-то раз по лесочку спотыкаясь бегал, через кусты продирался, и только к рассвету поймать получилось. Зато протрезвел, устал, в себя пришел. А сейчас чего? Да неважно вообще. С аппетитом жуя кусок хлеба с мясом, Милош в который раз приложился к бутылке и содрогнулся, заслышав хруст вставшего на место носа.
— Ну ты того... Больно же!
Передернувшись и поспешно дожевав кусок, парень, морщась, дотронулся до губы разбитой. Не кровит почти, жевать только неприятно, да и бровь тоже нормально, кровь уже не идет. Заживет как на собаке все, и о ребрах помятых тоже позабудет. Так, а вот рубашку тоже стоит сменить. Было б на что, но надо. Стянув с себя рабаху и дотянувшись рукой до куртки, неподалеку валявшейся, тщательно отряхнув и набросив на плечи, он задумчиво покосился в сторону шатра.
— Мудрая Агарюн у нас, все правильно сказала, да. Не зря вот ты пришел. И я не зря тут оказался. Случайностей и совпадений таких просто так не бывает.
«Да, а кто-то тут неплохо расслабился... Сейчас бы пару часиков на спине полежать. Нашел ломового, мне б себя унести, не то чтоб вещички какие-то». Положив в мешок остатки хлеба, мяса и сыра, да кинув туда же луковицу, Милош тщательно завернул провизию и нехотя поднялся. В сторону повело, ноги тоже слегка подвели. Но ерунда какая, и не таким красавцем был. Нашарив взглядом седло и старательно контролирую движения подойдя к брошенному имуществу, он запихнул мешок в сумку седельную и подтянул расстегнутое стремя. Детишки побаловались, больше некому. Яблоки стащили, ну и ладно. Пусть едят на здоровье, дети на то и дети, чтоб без спросу таскать все, что плохо лежит.
— Будет тебе сейчас конь-то бешеный, будет еще как.
Но сначала то недоразумение найти надо, да своего подозвать чем-нибудь интересным. Серебристо-буланый жеребчик на привязи за шатрами нашелся быстро, только привести трудов стоило. Вырывая повод, и всячески показывая превосходство и силу неуемную, зверь пытался отдавить ноги, и оставалась только отпрыгивать в стороны да крепче пальцы стискивать.
— Во тебе подарочек... Удерживай как хочешь, не боись, и если нападать будет, то сам нападай первым. А то и не сядешь.
Передав повод Кристоферу, тщательно отряхнувшись, на поиски седла еще одного отправился, вернулся вскоре не с пустыми руками и тихонько свистнув, уселся на обломок скамейки. На удивление Мирко сам подошел, спокойно так, почти сразу ткнулся носом в плечо и уставился в сторону нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу малолетки. «Не дрались б только... А то это толком незаезженное чудо ой сколько хлопот доставит».
— Ты с лошадьми-то умеешь?
Обняв широкую морду жеребца и ухватившись другой рукой за гриву, Милош поднялся и, дотянувшись до оголовья, принялся готовиться к путешествию. Жарковато было, как будто лето настало, тут хоть куртку сбрасывай, самое оно получится. «Не, рубаху в городе достану, хватит вообще. И деньжата свои есть, чего там».

Отредактировано Милош Рейно (22.01.2013 02:53)