— Чувства других? — де Вирр едва заметно качнул головой. — Чувства и эмоции — тонкая материя, мазель Старк. И выражение их не всегда уместно. Кто-то прячет их за талисманами и артефактами, кому-то хватает собственного жизненного опыта. Так или иначе, вторгаться в оные следует лишь на основании безоговорочного доверия. А доверие — это кинжал, который вы вкладываете в руку другого в робкой надежде, что он никогда этим оружием не воспользуется. Я бы мог вам показать целую коллекцию таких кинжалов, но, полагаю, это не подвигнет вас обогатить ее еще одним экземпляром. В любом случае, я был откровенен и честен с вами.
Теперь, когда с девушки слетела наигранная веселость, она казалась более искренней и настоящей. И... живой, быть может?
— Мазаль Старк, раз уж мы с вами позволили некоторую бестактность по отношению друг к другу, не сочтите за оскорбление еще один совет. Накормите зверя. Вы избрали плохой путь, не позволяя себе удовлетворять естественные потребности. Хотя решать все же вам. Но чем сильнее голод, тем сложнее контролировать себя в период трансформации. Полагаю, в доме есть подвал? Заказать доставку свежего мяса не составит особого труда.
Он кивнул девушке на прощание и вышел из комнаты. Картина, представшая взору в маленькой прихожей, не радовала. Перепуганная Элизабет сидела, забившись в угол, Ноя Флинн пребывала во власти горького разочарования и обиды. День, обещавший безоблачное будущее, теперь имел стойкий привкус хинина. Де Вирр протянул руку Бетти, привлекая ее к себе:
— Элизабет, мне нужно съездить в транспортную компанию, чтобы нанять экипаж до Филтона. Мне увезти вас в отель, или вы хотите остаться, чтобы помочь своей подруге собрать вещи для предстоящего путешествия?
Он обернулся к расстроенной блондинке:
— Ноя... — имя слетело с губ прежде, чем де Вирр осознал, что допускает некоторую фривольность в отношении малознакомой особы. Почему-то к этой девушке, столь живо и эмоционально реагирующей на все жизненные коллизии, было легко обращаться по имени и без привычного Эдгару официоза. — Вы ведь поедете с нами в Орлей? Если да, вам следует переодеться во что-нибудь более приличествующее моменту. Боюсь, ваш нынешний экстравагантный наряд привлечет слишком много ненужного внимания.

  (скачок в несколько недель)    [Окресности Филтона] Имение Сен-Мишель-Лоран

Отредактировано Эдгар Лоран де Вирр (21.02.2012 14:06)

В комнату вернулись господин де Вирр и Люсида — молчаливые, серьезные, будто разговор у них действительно выдался нелегким и напряженным. Наверняка заботливый жених попросил оборотня и сумасшедшую держаться подальше от Элизабет, пообещав что-нибудь взамен. Интересно только, что именно — денег при согласии или лишить двух очаровательных головок в случае попытки неповиновения? Ревенантка даже глаза приоткрыла, дабы не пропустить ничего любопытного, но в итоге ей пришлось любоваться нежными объятьями Лиз сначала с вампиром, а затем и с Джин. Неправда все это, что близких друзей можно почувствовать сердцем, глупая сказка для романтиков. И Людвиг ее не узнал, и Элизабет...
Мягкий голос жениха подруги отвлек от мрачных мыслей и даже заставил девушку улыбнуться собеседнику. Он говорил вежливо, но в то же время очень тепло и просто, будто повстречал давнюю знакомую и теперь решил озаботиться ее внешним видом просто потому, что так будет лучше ей.
— Вы ведь поедете с нами в Орлей? Если да, вам следует переодеться во что-нибудь более приличествующее моменту. Боюсь, ваш нынешний экстравагантный наряд привлечет слишком много ненужного внимания.
Абигайль растерянно покосилась на внимающую быстрому шепоту вампирессы Люси и пожала плечами, что можно было расценить и как согласие, и как нежелание куда-либо перебираться из этого города. Ближе был второй вариант, ведь она обещала его отыскать. Где-то в Дракенфурте жил в свое удовольствие, развлекался всеми возможными способами и просто счастливо существовал вампир, которого она должна была найти во что бы то не стало, просто обязана...
Лиззи наконец-то повысила голос и теперь, ощущая защиту Эдгара, старательно распиналась перед лже-Ноей, ссылаясь на свою усталость и прочее-прочее. Ага, знаем, проходили. Люс тоже чуть в обморок не рухнула, когда призрака подруги увидела, а следом точно так же уверяла, что совсем даже не испугалась, а просто переутомилась накануне, смешно же. Зато вот про Аби как вампиресса мило отзывалась, заслушаться можно. И впрямь, надо на могилу съездить посмотреть. Когда такое еще увидишь? Однако Люсида, судя по недоброму взгляду, не слишком-то одобряла легкую недомолвку про живую мазель Клейнхальцберг. На что белокурая ревенантка округлила глаза в ответ, поясняя тем самым, что винить в этом несчастную душевнобольную по меньшей мере несправедливо. После чего вообще потеряла интерес к беседе, предоставив Люси право вежливо отвечать гостям и не менее вежливо их выпроваживать.

Элизабет хмурилась, слушая Люси. Но, быстро рассудив, что так будет даже лучше и удобнее, кивнула, хватая карандаш и блокнот. Написание её грандиозных планов заняло весьма длительное время.
«...если вы соберетесь в путь на этой неделе, то берите экипаж из Филтона в ле-Ридо. Я вас буду там ждать. Свадьба через месяц, 17 сентября. Если будете выезжать в начале сентября, то берите экипаж из Филтона, в Сен-Мишель...» Получилось немного путано, восторженно, многословно и подробно.
Вручая подруге исписанный блокнот, Элизабет поспешила добавить, чтобы они с Ноей совсем не волновались о нарядах. Потому что об этом она сама позаботится. Нужно только прислать письмом их мерки, которые Лиз с радостью передаст портному.
— И можете взять с собой кавалеров. Если они будут не против, разумеется.
Расцеловав на прощание Люсиду, и пригрозив пальцем, она пообещала, что обидится, если девушки не приедут. Возможно, немного неуместно, но Лиз несмело коснулась и Нои Флинн, поцеловав её в щечку.
Хорошо то, что хорошо кончается. Она приехала в этот дом растоптанная и раздавленная горькими известиями, а покидала со смутной уверенностью, что все будет хорошо. Лишь на пороге она ещё раз обернулась, чтобы высказать свое последнее сомнение:
— Мы с вами точно нигде раньше не встречались, мазель Ноя?
Уже через пару часов Лиз была в гостинице, а Эдгар поехал заказывать экипаж. Завтра они уедут. И их свадьба окажется ближе ещё на один день. Говорят, невесты волнуются перед свадьбой. Но в случае с Элизабет это было не так. Она не волновалась. Совсем. Она её предвкушала. Это стало смыслом жизни, считать такие долгие дни до того момента, когда Эдгар станет её законным мужем, а она его женой.

  через Филтон    Азе-ле-Ридо

Отредактировано Элизабет Бэтори (22.02.2012 13:13)

[Орлей] Лесные угодья в Стоозёрье    (скачок в полтора года) 

Абигайль пинком распахнула плохо смазанную дверь накуренной и оплеванной забегаловки, в которой она провела сегодняшнюю ночь, и с трудом удержалась на ногах, вцепившись в такого же нетрезвого посетителя, пытающегося покинуть гостеприимное заведение уже третий раз. Очередная попытка для мужчины лет пятидесяти оказалась такой же неудачной, как и предыдущие, и закончилась падением на пороге питейной и попыткой потрогать изящные ножки мазель Клейнхальцберг, целомудренно спрятанные в темно-синие брюки. Ревенантка возмущенно фыркнула, брезгливо переступила через поверженное пьяное тело и под веселые крики завсегдатаев таверны, приглашающих присоединиться к ним следующим вечером, неспешно направилась по пустынной улице в сторону ставшего ее домом Клок Йарда. Голова кружилась после огромного количества выпитой крови, а глаза болели от слез, которые белокурая девушка проливала на груди у незнакомого ей ранее старого моряка, жалуясь на горькую судьбу одинокой барышни. Крепкого старика звали как-то очень похоже на Айлея Грейга, а может и точно так же — Аби и под пытками теперь не вспомнила бы. Он подсел к мрачно цедящей на протяжении пары часов один коктейль ревенантке, сдуру представился и поинтересовался, что леди делает в таком странном месте да еще и одна. Леди впечатлилась подобной участливостью и живо выложила все, что ее беспокоило, изредка срываясь на нецензурную брань и громкие всхлипы. Спустя какое-то время она обнаружила, что допивает шестой стакан отвратительной жидкости серо-бурого цвета и сидит в компании четверых милейших мужчин, из которых самый младший — ее моряк. Дальше последовали песни, жалкое подобие танцев, клятвенные заверения, что она прекрасно проживет и без «этого гордого привидения, который бросил бедную девушку при первом удобном случае», и парочка разбитых бокалов, которые оплатил все тот же незнакомец, восхищенно повторяющий всю ночь, что в жизни не видывал такой горячей вампирессы. Абигайль заплетающимся языком сообщила, что она в зеркалах отражается, иначе бы давно повесилась, чем вызвала очередную бурю восторга и недвусмысленные предложения проверить, насколько горяч темперамент у местных моряков. Поскольку Люсида явно занималась тем же, только с молодым и клыкастым Айвори, и подругу ближайшее время не ждала, ревенантка согласилась, но потом вновь заревела, вспоминая вероломного призрака, который оказался слишком понятливым. Старики тут же зашумели, отвесили крепкого тумака своему приятелю за то, что «посмел расстроить бедную девочку», и вновь влили в мазель Клейнхальцберг кружку какой-то дряни.
Одним словом, к рассвету Аби обрела удивительное душевное равновесие, чего нельзя было утверждать о равновесии в пространстве. Спотыкаясь обо все, что только можно, девушка тем не менее гордо отказалась от провожатых и нехотя покинула дружелюбных мужчин, потому как Люс имела дурную привычку переживать, когда ее Абинька возвращалась не в пять утра, а, скажем, в семь. Джин свято верила, что ночью с подругой ничего не случится, но вот если она задерживалась хоть на полчаса... То ее явно сожрали оборотни или украли какие-нибудь маньяки, причем обязательно во множественном числе.
Именно поэтому ревенантка, вздрагивая от утренней прохлады и постепенно трезвея, брела по узкой грязной улочке, бездумно разглядывая сонные и оттого тихие дома. Настроение падало прямо пропорционально количеству чужой крови в организме и грозило вот-вот вновь стать более чем паршивым, хотя целых полтора года они с Люс не грустили, а жили так, как того хотелось им одним. Рыжик продолжала делать часы, столь вдохновенно рассказывая о своих механизмах, что те пользовались невероятным спросом. Когда Эдгар после свадьбы спросил у подруг своей супруги, чем он может помочь, Люсида твердо ответила, что справится сама. А мазель Клейнхальцберг без тени смущения красочно расписала, кем видит себя в дальнейшем, и что господин де Вирр должен сделать для ее благополучия. К чести известного адвоката он даже виду не подал, что изумлен требованиями милой ревенантки. И за две недели сделал новые документы на все то же имя Аби, аккуратно вычеркнув из архивов записи о ее смерти, и вручил новенький липовый диплом, благодаря которому девушку приняли на кафедру медикусов преподавать одну из основополагающих дисциплин, а заодно и усовершенствовать свои знания о гулях.
Днем Абигайль пропадала на новой работе, вечером они веселились с Люсидой, а ночами бывшая душевнобольная частенько оставалась наедине со своими назойливыми мыслями, причем вдали от дома. Зимой она, конечно же, просто закрывалась в комнате, но стоило за окном немного потеплеть, как Аби сбегала на прогулки, едва завидя Джина в дверях. Она прекрасно относилась к вампиру, но мешать парочке влюбленных своим присутствием не желала категорически.
В такие моменты девушка вновь и вновь вспоминала Грейга, который после того случая в Сен-Мишель больше в их жизни не появлялся. Ей не хватало его ироничного голоса, наглых выходок и возмущенных воплей Люс после очередной пакости дампира.
Впрочем, с каждым днем эти воспоминания угасали, становясь менее отчетливыми и уступая место новым впечатлениям, которых теперь у подруг было более чем предостаточно. Аби даже решила, что у нее прекрасно вышло позабыть их призрака, вот только сегодняшний случай в таверне удивил даже ее саму. Откуда столько слез взялось по тому, о котором она не слышала столько времени?
Вопрос был риторическим, но ревенантка все равно была недовольна, что ее внутренний монолог с собой был наглым образом прерван. Дорогу ей заступила высокая крепкая фигура в маске и ласково поинтересовалась:
— Куда торопимся, миледи?
— Домой, — честно призналась она, пытаясь юркнуть мимо мужчины. Однако тот лишь шутливо погрозил пальцем и тихо засмеялся. Слева мелькнула какая-то тень, однако Абигайль было тяжело сосредоточиться на стольких событиях одновременно, поэтому она предпочла сначала разобраться с амбалом посреди дороги. И нравится же ему тут торчать в маске в такую несусветную рань. То, что ничего хорошего от незнакомца не дождешься, девушка сообразила сразу, поэтому и рванула резко напролом к дому без лишних разговоров. Обомлев на мгновение от такой наглости, мужчина тут же бросился следом и без особого труда повалил ревенантку на землю. Упала она весьма неудачно, тут же почувствовав, как из рассеченной губы полилась кровь, а левый бок неприятно заныл. Но методично заламывающему руки жертвы за спиной незнакомцу явно было плевать на сдавленные стоны нетрезвой барышни. А спустя секунду, к лицу прижалась тряпка с резким запахом, не давая возможности даже позвать на помощь. Вяло попытавшись отстраниться, Аби почти тут же провалилась в темноту...

  [Баккар] Дворец Джамейра

[Орлей] Лесные угодья в Стоозёрье    (скачок в полтора года) 

Айлей Льялл Грейг не был настолько наивен, чтобы броситься следом за своей возлюбленной в любую бездну. В данном контексте любой бездной являлся благоговейный Дракенфурт, благоразумно нашим героем не рассматриваемым. Вопреки любовным ожиданиям, призрак остался в Орлее с целью беспрецедентного зализывания душевных ран. Абигайль Клейнхальцберг была гордо вычеркнута из памяти мужчины, обозвавшись т.н. очередной — слабо наведенной галочкой в дневнике его любовных достижений. На смену блондинистой мадам приходили все новые и новые, благо в Орлее и его окрестностях таковых имелось неисчислимое количество. Бары сменялись пышными залами (Грейгу понравилось быть центром внимания среди достопочтимых господ), лоретки весталками, ночи днями, а дни вечерами. От обилия женщин вокруг себя кружилась голова, но пошлый смех, выпивка и танцы едва ли создавали иллюзию беззаботного существования. С каждой новой дамой сердца менялся характер нашего рыцаря любви, его имя и вера. Орлесианская мода твердо вошла в суровую обыденность, правда и она не могла ничего поделать. Мазель Клейнхальцберг забываться не хотела. Ударом по подобному упрямству служила очередная жертва общественного темперамента, за которой следовал ряд совершенно не откладываемых в памяти ночей. С каждым днем ситуация становилась все острее, призрак с трудом контролировал свое сознание и материальность и в конце концов пропал. Непревзойденный кутила, о котором уже ходили легенды, бессовестно и внезапно исчез в непонятном направлении и больше в Орлее не появлялся. Обнаружился милсдарь Айлей только в Дракенфурте, на запыленной обочине фабричного района. Сколько времени прошло с тех пор, когда он в последний раз видел своих подруг, даже представить было страшно, потому Грейг решил не утруждать себя подобными подсчетами и без лишних приготовлений вернулся к доселе привычной жизни Клок Йарда. Показываться знакомкам он, естественно, не собирался, что не мешало ему околачиваться рядом не менее месяца. Невидимая тень скользила за Абигайль денно и нощно, оберегая от косых взглядов мелких воришек и особенно импульсивных вампиров. Каждый внеочередной поход ревенантки в трактир сопровождался невидимым контролем, внимательно следящим за полусознательными господами вокруг обожаемой тушки. Впрочем, изначально Грейг еще слабо осознавал сам факт сего обожания, спихивая случившееся на изголодавшуюся совесть. С одной стороны, этого не должно было произойти. Он был мертв, а Абигайль жива, что ставило жирную точку на их отношениях. А с другой стороны... С другой стороны Грейгу было плевать. Время, проведенное у кровати спящей девушки, мужчина небезосновательно считал самым счастливым в своей призрачной жизни. Во сне Абигайль не только молчала, но и выглядела настолько кроткой и спокойной, что сердце щемило в сладостном экстазе. Желание прикоснуться к этой красоте было настолько сильным, что дампир мучительно и беззвучно выл, скользя прозрачными пальцами над головой девушки, обводя в воздухе очертания тонких предплечий и целуя серебристые пряди. Не удержавшись и прижав к себе девушку в одно из тех мучительных утр, призрак как мальчишка испугался за свой поступок и сбежал на пару дней. Рассеянно образовавшись в дверях через вышеупомянутый срок, Грейг долго признавался собирающейся на работу девушке в своих чувствах, не произнеся при этом и слова. Наконец, силы прятаться по углам оставили его, и Айлей вознамерился появится в жизни Абигайль раз и навсегда. Но, как мы знаем, всем грандиозным планам достопочтимых господ суждено рушиться именно тогда, когда меньше всего этого ожидаешь. В тот день Грейг был прекрасен как никогда. Любой сказочный рыцарь позавидовал бы его сияющим глазам, белоснежной рубашке и изящным манерам. С цветами призрак решил подождать, прекрасно понимая, какие метаморфозы ожидают бедные растения в руках разозленной ревенантки. Даже двух. Таким образом, прекрасный и решительный дампир возник на пороге мастерской и тихо постучался в дверь. Никто не ответил. Поболтавшись на лобном месте с полминуты, мужчина приступил к осаде двери с куда большим рвением, чем раньше, но ответа по-прежнему не наблюдалось. Дернув на себя ручку, материализовавшийся призрак с удивлением обнаружил, что дверь не заперта. В голове пронеслись непревзойденно нехорошие подозрения, и приведение поинтересовалось в пустоту:
— Абигайль?
Абигайль здесь не было. Не было в мастерской и рыжей Люсиды, первой побежавшей бы отрывать бессовестному призраку его бездумную голову. Похлопав всеми существующими в доме дверьми, призрак убедился, что Клок Йард абсолютно пуст, и тогда его охватил суеверный ужас. Но, уже вознамериваясь обернуться к входной двери и продолжить поиски наружи, дампир услышал неуверенные, но вполне отчетливые шаги за своей спиной.

Отредактировано Айлей Льялл Грейг (21.07.2012 01:44)

Сказать, что Грейг был удивлен, значило ничего не сказать. Более того, неясное чувство беспокойства стало медленно накатывать откуда-то изнутри, вытесняя все рациональные мысли на счет неожиданной пропажи. Почему-то сразу вспомнился синеватый Грегори со сложенными на груди руками, мрачный как туча рыбак Уилсон старший и отвратительный запах ладана. Паниковать дампир умел, притом мастерски. Впрочем, до нервного срыва было еще далеко, а крадущиеся шажки за спиной заставили резко развернуться на каблуках, вытягивая вперед заперчатанные клешни, и воскликнуть:
— Абигайль, я все объясню!
Не успел. Собственно говоря, и объяснять тут было нечего в связи с отсутствием главного элемента этих объяснений. Вместо прекрасной и любимой всеми фибрами его черной души блондиночки, на пороге нагло кинутой мастерской образовался щуплый брюнетик с хитрыми глазенками. «Странно, Абигайль ничего не говорила про сына», — заметно мрачнея, подумал Грейг, стирая с лица невинное воодушевление. А затем ребенок произнес своим маленьким гаденьким ротиком то, что не должен был произносить ни в коем случае.
— Оставишь, говоришь? — злобно рыкнул призрак, хватая мальчишку за шкирку, и без лишних усилий отрывая хрупкое тельце от твердой почвы. Все мгновенно встало на свои места, и Грейг весело улыбнулся. — Значит, ты не сын Абигайль? Это хорошо... А может... Ты незаконнорожденный сыночек Люсиды?
Убрав с лица мальчишки мешающую прядь, дампир расщемил плотно сжатые челюсти ребенка, задумчиво изучая ровные ряды не особенно чистых зубов.
— Значит не ее, — умозаключил призрак, разворачиваясь на 360 градусов и ставя парнишку на стол. Таким образом их рост немного сравнялся, и допрос продолжился в более комфортной для обоих обстановке.
— Кто такой и откуда знаешь Абигайль и Люсиду? — развернув лицо ребенка к себе, мрачно поинтересовался мужчина, сводя брови на переносице. Помолчав с минуту, призрак понизил голос, произнося буквально по слогам давно волнующий его вопрос: — Где они?

— Еще и вчера? — взвыл призрак, запоздало понимая, что такими темпами доведет пацана до обморока. «Голову оторву гадам!» — яростно вращая очами, решил дампир, не обращая должного внимания на стенания докладчика. Абаджан, подумать только! Грейг никогда не был нацистом, но сейчас до возникновения подобных убеждений было крайне и крайне недалеко... Схватив мальчишку за руку и стянув со стола, мужчина прошагал через всю кухню и бережно затолкал незадавшегося сыночка в кладовку, поворачивая щеколду.
— Посиди пока тут, — буркнул под нос двухметровый принц, приехавший с извинениями и без коня, мгновенно растворяясь в воздухе. В Клок Йарде повисла сдавленная тишина, время от времени прерываемая всхлипами запертого в кладовой ребенка. Спустя полминуты где-то на втором этаже послышался звук захлопываемых ставен, закрывающихся ящиков и створок шкафов. Придвигаемый к двери комод торжественно завершил эту какофонию утробным гулом, а потом все снова стихло. Не надолго. Невидимый ураган спустился вниз по лестнице, проносясь по периметру комнат с характерным для этого треском задвигаемых ящиков. Если бы оставленный в гордом одиночестве пацан приблизился к замочной скважине, он мог бы увидеть сами собой закрывающиеся створки буфета, раскладываемые по ящикам вилки, небрежно сворачиваемые газеты и какие-то документы. Наконец, дверь, отделяющая мальчишку от окружающего мира, отворилась, и на пороге возник знакомый высокий мужчина с чем-то подозрительно белым и вонючим* в руке.
— Не бойся. Я тебя есть не буду, — в привычной манере сообщил призрак, опускаясь перед мальчиком на корточки и беря его за плечо. — А сейчас не дергайся, больно не будет.
Все-таки хорошо, что Абигайль этого не видела. Заприметь девушка сосредоточенного Айлея, невозмутимо вытирающего грязную рожу воришки, никакими отговорами внимательный и абсолютно готовый к отцовству Грейг не отделался. Закончив дезинфицировать разбитый нос малолетнего несчастья, дампир поднялся во весь рост и вручил пареньку шелковый мешочек, сообщая:
— Это тебе за информацию. И передай всем, — Грейг решил не мелочиться, — что к мазель Клейнхальцберг приехал жених из Орлея и оторвет голову каждому, кто сунется в Клок Йард. В любое время суток и в любом составе.
С этими словами пацан был выставлен за дверь, решительно за ним захлопнутую. И только тогда призрак позволил себе прислониться лбом к дверному косяку и сцепить кулаки.
— Если хоть волос упадет с ее головы... — твердо прошипел дампир всем известную фразу, — ...я перебью всех встреченных в этом чертовом Абаджане мужчин.
Шумно выдохнув, мужчина огляделся. Дом был полностью закрыт и забаррикадирован изнутри, следовательно, ни одна живая душа не должна была сюда проникнуть во время его отсутствия. Успокоенный этими мыслями, Грейг просочился сквозь стену, рассыпаясь на мириады призрачных частиц и исчезая в неизвестном направлении.
А что шелковый мешочек? Судя по беглым наблюдениям дампира, оставленных в нем денег вполне должно было хватить на месяц безбедного существования.

  [Хурбастан] Портовая гавань Язана

Отредактировано Айлей Льялл Грейг (25.06.2012 13:54)

«Лоэнгрин», резиденция Фенгари в Дымных горах 

Фабричный район чувствовался более домом Джину, чем строгие и нарядно убранные улицы Волкогорья, чем каменные массивы родового поместья. Здесь кипела жизнь, сновали туда-сюда и люди, и вампиры. Но самое главное — здесь находилось сердце Джина. И чем ближе к нему, тем ярче становилось все вокруг, пусть все дома и стены и были застланы толстой пеленой серого налета. В голубых глазах Найтлорда все пылало, как огонь. И так же, как и огонь, его карман будто бы дымился. Того и гляди, что кто-то остановит спросить «Милсдарь», хотя нет, какой милсдарь в Казенке, «Эй, парень! Ты углей что ли насыпал в свой сюртучок?». А Джин бы только крепче сжал в кармане лежащее без коробочки кольцо.
Он купил его здесь же, всего-то за 150 флоренов, и то такие деньги были благотворительностью. Почему-то это казалось намного более правильным. Кольцо было тонким ободком с небольшим, простой обработки камнем. Неброско, просто, но красиво, и уж точно со значением. Как и Люсида. Обыкновенная ревенантка с явно не самой легкой судьбой, особенно в последний год. Но этот год они пережили вместе. Этот год имел огромное значение для Джина, новое значение. Новый смысл жизни, ранее неведомый клановому засранцу, имеющему склонность к злоупотреблению кровью. Любить и заботиться. Он готов был сделать все, лишь бы Люсида была счастлива. Он и пытался сделать все — оберегал ее в последнее время, старался не напрягать и быть аккуратным, потому что все чаще настроение его личной зеленой феи было переменным. Часто она просила просто оставить ее одну, но это было то единственное, что он просто не в состоянии был сделать. Он не мог держать себя вдали от нее, вот и все.
И больше он не хотел, чтобы в этом было основание, будь то классовое, расовое или эмоциональное. Раз и на всегда, все равно, что это стоить будем ему или его клану, пусть даже результатом будет то, что у него больше не будет клана... Но у него будет семья. Люсида. Ну и, может быть. Аби. Порой закрадывалась мысль приревновать и уличить в измене, но он бы лишал себя прекрасных возможностей разнообразия.

С такими мыслями и улыбкой идиота до ушей, вампир спотыкался о выбитую брусчатку чуть ли не на каждом метре, и когда он наконец-то таки добрался до заветного здания, то вся одежда были в серой пыли, а обувь будто бы изначально продавалась в пепельном цвете.
— Люс, я дома! — он прокричал это, еще находясь на лестнице на этаж, где располагалась захламленная гостинка, в которой обычно Люсида и заседала за каким-то делом. Но там ее не было. Предположив, что девушка, возможно, вся ушла в дела в мастерской, Джин позвал ее еще раз. И снова тишина. Не слышно даже стука или жужжания приборов.
Мужчина нахмурился. Вампиры — чуткие создания. Чуткость даровала им экстрасенсорику. И за длинное, полное одиночества и не жизни, а просто существования столетие Джин научился ему доверять. И сейчас интуиция не говорила ничего хорошего. Внутри было... Тихо. Подозрительно тихо.
Вампир оглянулся. После нелепого похищения в Айзу он воспользовался преимуществом наличия Теней в клане, особенно Тени-сестры. Она научила его замечать детали на местности, драться, чтобы защитить себя. Драться, чтобы защитить Люсиду. Но сейчас было затишье перед бурей. Найтлорд увидел конверт в кресле, где обычно располагался он сам. Думалось, что вот сейчас он расслабиться — наверное записки говорят, что его любовь ушла за очередными деталями. Она часто так делала, и Джину приносило огромное удовольствие мчаться ей навстречу, где бы эта встреча ни происходила. Но почему-то вместо расслабления его тело будто бы налилось чугуном. В голове застучал набат, аж виски закололо.
Он с удивлением увидел, что руки джорат. Попробовал сглотнуть, но во рту все пересохло, а сердце зашлось в припадочном ритме. Перед тем, как открыть конверт, вампир решил пройти поближе к небольшому окну, у которого стоял письменный стол. Не ради того, чтобы видеть лучше, но скорее для того, чтобы потянуть время.
«Хочу попросить тебя вспомнить наше пари... твоя очередь...»

«Я хочу все закончить».
Что?..

Он не верил своим глазам. Он не верил своему мозгу. Он не верил тому, что не спит. Он не верил. Нет.
Джин покачнулся. Или это мир сошел с оси и покатился к Морготу?
Что?..
Джин оперся рукой, не державшей письмо, о стол. Что-то звякнуло. Кольцо. Упало на пол и покатилось. Мужчина был в прострации, он явно просто чего-то не понимал. Не могла ведь она просто так взять и... уйти? Не могло ведь все то, что произошло, так сильно повредить ее? Не могла ведь она винить его, Джина, в том, что произошло? Хоть он порой и сам себя во всем винил.
«Никогда прежде не бывала за границей. Люблю хурбастанские благовония», — это то, что она сказала ему в ту ночь, на свадьбе ее друзей, сразу после того, как Джин израсходовал свое желание, чтобы начать все сначала. Теперь она была за границей. И больше никогда не сможет даже смотреть на хурбастанские благовония.
Ему было даже интересно, что она попросит. Главное, чтобы не «отстать от нее навсегда».
«Обними меня»
— Обнять тебя. Черт подери, ты просила обнять тебя! И я хочу продолжать обнимать тебя! — Джин не кричал. Он орал. Он сидел на полу малюсенькой квартиры, заставленной вещами той, кого он любит. И орал на кусок бумаги, потому что ему было страшно и непонятно. Он не чувствовал себя так с тех пор, как ему сообщили, что его родители сгорели заживо. Вот только Люсида все еще была жива, но почему-то и она решила бросить его.
— Несправедливо, несправедливо, несправедливо... — ор перешел в шепот; весь трясущийся, на коленях, Джин дополз до ковра. Выпав из его руки, кольцо докатилось именно туда, и теперь перекочевало обратно в камран мужчины.
— Что за бред. Так не пойдет.
«Ее желание было объятием. И я ей его дал». Надежда, что все это ну слишком уж неудачный розыгрыш была призрачна, но Джин решил проверить все варианты. Он даже посмел зайти в мастерскую Люсиды, но там было пусто. Как и в кухоньке, как и в прихожей, как и... В комнате Абигайль может быть Люсиды он не обнаружил, зато нашел еще одно письмо. Письмо, адресованное Аби, но ее то здесь не было. Зато был злой как черт, такой же серый в пыли и бледный Джин, намеревавшийся не дать этому закончиться вот так. Это все стресс. Быть может она чувствовала, что вампир предложит ей руку и сердце, а потому просто испугалась, это нормальная реакция. Ее просто нужно найти, вернуть и все объяснить, что все в порядке, что все еще можно исправить. Ведь так?
В письме для Абигайль не было ничего информативного по поводу местоположения его почти-что-невесты. Зато были призрачные намеки на какого-то Моргана, что он поступил так же, как и сейчас она, и что, видимо, они с Аби уже не раз были на пороге смерти. Странности-странности-странности, а ведь Люсида часто иногда предпочитала молчать о себе, говорила странные вещи про потусторонний мир. А Джин все боялся спросить напрямую, потребовать ответов. И никогда он не был так зол на себя, как сейчас, потому что не удосужился узнать больше, ведь сейчас это могло бы подсказать ему, где искать Люсиду. Но ничего, он еще потребует своих ответов. Джин в злобе стукнул кулаком о бесполезный стол, принесший ему плохие вести. Но посланника даже нельзя было по-старинке обезглавить, потому что у столов нет голов. Кольцо внутри кулака больно впилось в кожу.
Он вернет ее, чего бы ему это не стоило. Это не может закончиться вот так. Тем более, что Люсида явно считала, что она сбежала от него для его же блага. Да Моргот раздери! Это он здесь перекидывается большим полосатым котом каждую полную луну. Они конечно, не в сказке, и Дракенфурт далеко не вымышленный город, где быль становится явью, но он верил, что для него и Люсиды уготован счастливый конец. Она была его избранницей по жизни, как могло быть иначе?

Мужчина схватил со стола валявшееся там перо, даже не задумываясь, что оно могло быть тем самым, которым Зеленая Фея выводила свое роковое послание. Перевернув письмо Абигайль на другую сторону, Джин в спешке, неразборчивым почерком нацарапал «Мне все равно, я найду и верну ее. Прости, что ухожу вот так, но я не могу терять времени». Он еще вернется и за Абигайль, которая явно знала больше, чем он сам, но пока что нужно было идти по свежим следам.
И чернила еще даже не высохли, как входная дверь в Клок Йард в Фабричном районе Казеного Квартала хлопнула, пуская сквозняк по опустевшему дому.