Кладбищенские ворота --->
Ещё было светло, но этот свет был по-зимнему холоден, даже тускл: дракенфуртская осень рано уступает место зиме, и ей не указ листы календаря. Прохладный ветер, сорвав с деревьев пышные одеяния, порезвившись вволю и прочувствовав собственную силу и необъятный простор земли, поутих и лишь чуть покачивал ветви, будто баюкая их. Краски были приглушены; ничто не кричало, не заявляло о себе: «Вот я! Взгляни и удивись!» Старое кладбище дышало спокойно, ровно, тихо…
«Почему люди боятся кладбищ?» − подумалось Катарине, − «Легенды? Страшные истории, рассказанные в детстве нянькой? Тайны? Уж верно, тайны, точнее, одна, которую в конечном итоге разгадает каждый, и которую не постичь живым: тайна смерти. Такая загадка, что и разгадывать страшно. А здесь счастливые, разгадавшие…»
Девушка тронула рукой ближайший к ней памятник, затем присела и стерла грязь с надписи, гласившей: «Адам фон Вейн.17 апреля 1108 – 20 декабря 1323».
− Что, Адам, хорошо тебе там? Ты мучился… − ревенантка, усмехнувшись, быстро сосчитала в уме, − двести пятнадцать лет, боялся, дрожал за свою шкуру… За свои клыки и острые уши. Ты ведь вампир или полукровка, как я, люди не живут так долго. А в сущности и разницы-то нет между нами, смерти мы боимся одинаково, одинаково радуемся и грустим, любим и ненавидим, ревнуем и…
Катарина перевела дыхание, оттолкнула от себя памятник, отвернулась и задышала часто и прерывисто, словно ей не хватало воздуха. Чувство вины за совершённое ей из ревности убийство стало вдруг острым, как клинок, и больно кольнуло её в сердце.
− Адам, − негромко проговорила она, не оборачиваясь, − Ты знаешь, а ведь я помогла одной девушке, Розе, узнать тайну. Я помогла… Я убила её. Я пила её кровь. Мои клыки − да! эти клыки! − вонзались в её плоть и грызли; мои руки − эти белые руки, Адам! − держали её руку, пальцами чувствуя угасающий пульс, эти руки тащили потом мёртвое тело! Я ненавидела её, да, её, отнявшую у меня не любовь даже, Адам, придуманный мною призрак любви!
Голос Катарины крепчал и в конце сорвался на крик. Глаза её были влажными. Ревенантка резко обернулась к памятнику, взялась за него обеими руками и продолжила тихо, но сильно и с убеждением:
− Я сегодня была у храма, Адам, хотела исповедаться… Говорят, Святая Роза (тёзка убитой, злая ирония?) милостива и прощает грешников. Адам, я струсила, даже в собор не вошла, простояла у дверей. А теперь вижу, что мне не Святая Роза была нужна. Адам, перед тобой моя исповедь. А ты милостив… был? Смог бы простить ту, по вине которой безвинная лежит в земле раньше срока?!
Катарина встала и неспешно обошла памятник кругом.
− Отчего же я не тороплюсь разгадывать загадку? − прошептала девушка, − Меня ведь мучит… мучит любопытство.
Ревенантка подняла руку, раскрыла ладонь и усилием воли левитировала небольшой кинжал. Он лежал у неё на ладони, острый, гладкий, блестящий.
− Смотри, Адам, − она поднесла кинжал к груди, − Смотри.
Рука с оружием чуть дрожала. Катарина, постояв так с минуту, улыбнулась и бросила кинжал в сторону.
− Я трусиха, Адам.
Сумерки  густели. Ветер, убаюкав деревья, стих совсем.
− Я трусиха и… очень глупа, −  Катарина улыбалась, лицо её посветлело, − Адам, я знаю, что нужно делать. Я… я открою театр кукол, и смех и слёзы зрителей будут мне прощением и наградой, а прощение Святой Розы пусть останется с ней. Я буду жить. А загадку разгадаю, обязательно разгадаю, Адам. Когда придёт время.
Она двинулась прочь, и вечер ласково принял в свои объятия нашедшую путь молодую ревенантку.
---> Поместье Целлер.

Валери села в теплую ванну. Вода заплескалась и, вместе с частью пены, полилась на плитку пола,- ведь ванная была полной, еще до прихода Гельда. Гелидрих сделал пару резких движений… Теперь её вылилось достаточно, чтобы Гельдрих присел, а грудь Вэл показалась из воды. Вода колыхалась, а пенка, словно айсберги плавала по поверхности воды. В воздухе пахло оливой, лавандой и шоколадом. Отчасти, духи Вэл, тоже принимали участие в кухне ароматов. Вода расслабляла, но не успокаивала. Она не могла успокоить то, что было сильнее её – страсть…
  Валери вытянула ножку. Одну, затем вторую, которая оказалась на его груди и оставила, самым наглым образом, след крови. Гельдрих сильным хватом словил ножку дамы, будто она должна была убежать. Гельдрих почувствовал жар. Ножка была горячей, как показалось агенту, горячее воды. Да и сам, он чувствовал что его кожа тоже горяча,- не нагрета, нет,- раскалена. Его грела далеко не вода…Его грел огонь чувств, страсти, огонь её глаз. Теперь два синих моря, превратились в два лютых магических пламени!
  Агент окунул ступню в воду и смыл кровь; погладил ногу девушки убирая пену, которая сползала, плавно, нежно вниз, лаская вампирессу, прямо к бедру. Но Гельдрих, сейчас, был не в настроении терпеть конкурентов, - он должен быть самым нежным, он должен быть объектом её внимания! Бруггианец повел пальчиками по ножке, уже вниз, снова к ступне. Длинна рук позволяла дойти лишь до коленки леди. Пальцы Гельдриха повторили все, уже очень знакомые, но никогда не надоедающие, изгибы ножки, и добрались до ступни. Там Гельдрих мягко надавил её на ступню. Кровь чуть выступила, но он тут же её смыл. Потом, подключил вторую руку и размассажировал ступню. Делал он все мягко, плавно, нежно. Он играл с её ступнёй,- обожествлял её своими пальцами!
  Массаж длился около полуминуты. Потом, агент не выдержал и плавно притронулся устами к большому пальчику. И всё! Взрыв! Было видно, как все мышцы сократились от нервного импульса, а в карих глазах, которые на секунду встретились с глазами Вэл, взорвался фугас, уничтожив излишки разума, взрывной волной и «ядерным» излучением! Разум улетел и вернулись лишь действия, с чувством желания, наслаждения и безумия!
Агент плавно начал целовать ступню леди, опускаясь к пятке. Агент укусил пятку, едва не до крови, но вовремя сдержался и «прыгнул» в другое течение желаний. Одна из его рук плавно поползла вверх. «Монстр» с пятью пальцами очень медленно, нежно, страстно, горячее, любя, словно удав, который насытившись ползет в свою нору, направился в сторону лона девушки. Рука оставляла свое приятное тепло, а колебания воды тревожили тишину и наполняли воздух, все новыми и новыми, порциями запаха оливы.
  Губы тоже устремились вверх. Они на локоть отставали от руки. Каждая часть плоти, каждая мышца, каждая жила попала под страстный поцелуй, и горячее, с привкусом сливового вина и табака, дыхание. Каждый второй поцелуй, сопровождался легким укусом, каждый укус - сокращением мышц, каждое сокращение мышц – вспышкой внутри…в душе.
  Агент уже наклонился вперед. Он не мог остановится….Это было начало действия! Первая рука уже преодолела путь по внутренней части бедра Вэл. Ребро ладошки наглым образом прошлось по лону, медленно, плавно, лаская, но не надавливая.
  Девушка в его руках напряглась. Он почувствовал как она чуть приподнялась, вздохнула, замерла, ожидая снегопада в летнюю ночь! Все нервные сокращения мышц, на ноге словили губы и передали в мозг вампира. Мозг сделал лишь одно умозаключение: еще!
  Вселенная остановилась в ожидании. Она тоже ждала. Неминуемая победа, либо коллапс, крах, взрыв! Да что там! Взрыв уже произошел. Жди коллапса, Вселенная! С каждым их прикосновением новая звезда рождалась, старая умирала! Они стали центром внимания! Вселенского внимания! И, возможно, героями нового, межгалактического, много-бюджетного порнофильма!
  Ещё одна звезда потухла…А комета рухнула на Венеру…
  «Чудище» не остановилось у лона, поползло вверх. Оно добралось до пупка и стало гладить нижнюю часть живота женщины. Похоже, монстр решил, пару секунд отдохнуть. Губы уже целовали самые прекрасные бедра, которые только целовали в своей жизни! Да, здесь агенту стало мало! Он направлял поцелуи зигзагами, то на одно, то на другое бедро,- что, конечно, еще больше замедлило продвижение волны страсти, принявшей облик агента. Он покусывал их и готовился перебороть себя, дабы не остановиться у заветного, хранилища тепла женщины.
  Гельдрих окончательно наклонился вперед, к девушке. Ноги он вытянул назад и сел на колени. Вторая рука все еще держала пятку леди, что было немного неудобно и некомфортно, ведь рука и нога не разошлись, даже они были сейчас парой! Агент резко провел по внешней части ножки девушки (та которая смотрит со спиной в одну сторону). Ладонь быстро «обожгла» ногу своим прикосновением. Пробежала выше и добралась до ягодицы. Пару раз сильно, страстно, с необратимым желанием, ладонь стиснула ягодицу, будто пробовала свежая ли она. Потом, прошла по краю ягодицы и добралась до ямок на спине девушки, ближе к прекрасной попке. Агент провел по обеим ямочкам, потом, опять по ягодице, снова по ямочкам. Ладонь резко обхватила девушку за спину. Гельдрых рывком потянул на себе девушку.
  Он хотел быть еще ближе к ней! Сейчас он не потерпит «Верджов» и возражений! Он – пламя! Изначальный Свет во Мраке Хаоса! Никакие другие мысли и в голову не должны поступать! Он! Он должен быть единственным, что её влечет! Да, хотя бы, потому, что он – здесь! Он – реален! А «Вердж» - всегда был мечтой, сказкой, доступной лишь во сне, которая всегда проигрывала поединок с реальностью, с лаской Гельдриха! Он хотел её, нет, требовал!!!
Себе отчет агент дал, также быстро, как и в карете! Никаких «Лилий»! Он и Вэл - это всё! Они станут центром Космоса; направят Венеру им навстречу; взорвут эту ванную на осколки; да черт возьми!,- они станут богами! Богами страсти, тиранами философии и просто желающими друг друга вампирами! Какие могут быть «Лилии»? Гельдрих позабыл, вырвал из воспоминания, Лилию и отдался Валери. Лилия - там, а Валери - здесь, и она принимает его, ласкает, целует, разрешает делать пошлости…
  Гельдрих был готов порвать вампирессу на части в порыве страсти! Он жалел что на ней нету одежды, которая всегда была жертвой тирании секса!
Гельдрих поцеловал девушку в бедро, очень близко у лона. Его щека, своим сухим холодом, прикоснулась к нему, а дыхание, напротив,- на минутку обожгло и согрело заветный орган девушки. Но агент не позволил себе, что-то из ряда вон лишнее, а потому, посмотрел Валери в глаза и сказал три заветных слова:
-«Я тебя хочу!»,- это был самый страстный шепот, что Гельдрих умел говорить, в порыве чувств.
   Да, эти три заветных слова! Именно их! Нет, не те занудные, что девушки уже и терпеть не могут! Не те три слова, которые только обещают, которые завораживают, останавливают отношения! Нет! Он сказал другие! Те, которые проклинают; те которые отдают, делают мужчину жертвой женщины; делают жертвой прекрасных глаз, разрезов оных, улыбки, ямки на шее, груди, женственного пресса, ямок на спине, бедер, ножек и, конечно же, лона…
  Гельдрих, сейчас, был рабом! Рабом чувств… и Вэл….

Протяжная мелодия виолончелей, напускающая зловещую тень на бальный зал, переходит из плавных звуков на короткие и отрывистые, от чего создаётся ещё более тёмное впечатление. Но в соло виолончелей вмешивается высокое звучание скрипок, ассоциирующихся с надменной усмешкой тайного наблюдателя. Все гости на балу лишь марионетки в руках тайной личности, скрывающейся за всей этой роскошью, красотой и радостью. Всё это лишь кулисы театра жизни, скрывающие ото всех истинный замысел. Низкие звуки виолончелей уступают первенство скрипкам, под которые уже кружатся в вальсе пары. Подолы платьев мазелей волнующе развиваются над мраморным полом из-за быстро меняющихся танцевальных фигур. Блеск украшений, шелест тканей, смех и конфетти – настоящий праздник жизни, шикарной жизни. И вот настораживающую мелодию, словно намёк на предстоящую бурю, заряжают мрачными звуками литавры. Удар литавр – шаг назад, удар литавр – вальсовый, удар литавр – шаг вправо, удар литавр – вальсовый, и так вырисовывается фигура большого квадрата. Музыка всё напряжённее и ярче. Сочетание нескольких музыкальных инструментов тревожат сознание нарастающей силой мелодии. Ожидание кульминационного момента приближается всё быстрее, и движения пар ускоряются, смена фигур становится всё резче и чаще, но музыка затихает, и на первый план выходят колокольчики. Переливы сказочных звуков, словно туман, обволакивают присутствующих, пытаясь отвести их внимание от зловещей истины. Они словно смех лесных эльфов, затягивающих в свои пёстрые сады путешественников, которые видят лишь иллюзию доброжелательности и спокойствия. Эти звуки – прикрытие, ещё одни кулисы. Камилла и её спутник замедляются в танце под эту таинственную и чарующую музыку. Кажется, что в этот миг даже померк свет свечей, как будто специально создавая магическую атмосферу для гостей. Взгляды большинства приглашённых господ прикованы к танцорам. Но пляс ведьмы и странника отличается от всеобщего действа. Они со всеми и отдельно ото всех. Несомненно, их танец не мог не привлечь внимание стоящих неподалёку зрителей, но благо этикет не позволял им слишком выразительно выказывать свои суждения об этой импровизации. Все лишь ограничивались короткими заинтересованными взглядами, но и этого было вполне достаточно…
- Честно говоря кхм... я импровизирую..
- В таком случае, у Вас это выходит весьма изящно, - ответила девушка, улыбнувшись. Для неё, как и для остальных, такой танец был диковинным, неизвестным, но всё, что отличалось от обыденности, всегда привлекало герцогиню. И пусть она не знает движений, пусть фигуры их вальса отличаются от предписанных, ей лишь это в удовольствие. Ведь на мгновение она и её спутник смогли привнести что-то новое. Они смогли приукрасить известный всем до боли вальс чем-то необычным, и Камиллу это определённо радовало. Властная мелодия заполняет зал. Литавры приглушённо, словно шёпотом, отбивают ритм. Виолончели и скрипки слились в единый дуэт. Их общий голос становится всё громче, всё мощнее. И вот ещё один дуэт. Низкое звучание тромбона оттеняется мифическими нотками флейты. Это божественное сочетание звуков сливается со зловещими надрывами виолончелей и скрипок. Словно буря, мелодия вальса кружит по залу. Пара движется быстрее. Спутник вампирессы несколько не удерживает равновесие, но мгновенно маскирует маленькую оплошность выпадом назад. Камилла, кружащаяся вокруг партнёра, цепляется туфелькой за его ногу. И кажется всё. Вот он сокрушительный финал. Звуки квинтета приближаются к пиковой точке, к завершению. Последние аккорды. Резкое затишье скрипок и флейт. Последнее слово остаётся за виолончелями,  тромбоном и литаврами. "Дьявольский вальс", - подумала герцогиня, готовясь к ужасающему завершению своего танца, но в последний момент, когда звучит финальный аккорд, спутник девушки подхватывает её. Завершение весьма неординарное, но грациозное.
"Такого поворота событий я уж точно предугадать не могла"
Камилла с такой лёгкостью повисла на руках молодого человека, что со стороны казалось, словно так и было задумано. Сердце вампирессы неистово билось. Заключение наступило столь быстро и неожиданно, что девушка не сразу осознала, что она спасена от неловкого падения. Странник аккуратно опускает ведьму на мраморные плиты, и они оба делают шаг назад. Он слегка кланяется, она делает реверанс. Вместе они отходят от танцевальной части зала, освобождая место для новых пар. Теперь уже звучит контрданс. Две длинные линии заполнили пространство, и началась, так называемая, приветственная часть танца.
- Главное, что всё обошлось, милосдарь, - улыбнувшись, ответила на извинения спутника Камилла и взяла бокал вина у проходящего мимо неё официанта,- Вы довольно ловко выкрутились из этой "щекотливой" ситуации. Я уж думала, что весь танец пойдёт насмарку, но Вы быстро сориентировались и спасли меня от неловкого положения, за что я Вам искренне благодарна……Боюсь, у меня мало опыта в танцах для идеальной импровизации, чего нельзя сказать о Вас,- герцогиня усмехнулась, глядя на тёмно-бордовую, словно кровь, жидкость в бокале. Цвет благородного напитка был очень глубоким и с множеством оттенков, а аромат источал горьковатую сладость, что сразу разбудило жажду в вампирессе- Да, кстати, милсдарь, я ведь вовсе не знаю имени своего спасителя. Позвольте мне узнать имя таинственного странника, пригласившего меня на танец, - чуть прищурившись, девушка всмотрелась в глаза мужчины, которые от тени маски казались тёмно-синими, словно сапфиры. И вновь эти мелькания отражений на маске отвлекают её от глаз незнакомца, но она усилием воли заставляет себя не сводить взгляда с его глаз. Она хочет что-то увидеть, что-то прочесть в его взгляде, хотя и сама не знает, что именно…

- Можете звать меня Алессандро, - произнёс незнакомец, легко касаясь губами руки девушки.
«Алессандро….само собой имя ненастоящее, скорее всего псевдоним или имя персонажа, в образ которого он облачён. Чёртовы маскарады…..в мои планы входило завести парочку знакомых на этом празднике, но, кажется, им не суждено сбыться»
Молодой человек незамедлительно накинул на голову капюшон, и теперь его лицо вовсе скрылось под тенью. Лишь глаза, мгновенно ставшие серыми, смотрели на девушку из темноты.
- Простите, но сейчас мне нужно идти, надеюсь мы еще встретимся в этом зале. Благодарю вас за незабываемый танец, - продолжил странник шепотом.
- Я тоже надеюсь на это…..Алессандро, - усмехнувшись, ответила герцогиня, легонько кивнув головой. Попрощавшись, мужчина покинул вампирессу и растворился в толпе пёстрых костюмов. Сделав глоток вина, ведьма неспешно шла по залу, мельком рассматривая танцующих. Контрданс, по мнению Камиллы, более незамысловатый танец, нежели вальс. Ни сложных фигур, ни особого изыска, отточенная техника и не более того. Конечно, в контрдансе хороша импровизация, смешивание движений из разных танцев, но опять-таки, все придерживаются установленных рамок, и потому он становится совершенно однообразным. Это не вальс, в котором во время действа достаточно места для импровизации. В этом танце обязательно нужно следить за соседствующими парами, чтобы не произошло столкновений и заминок, фантазия здесь исключена. Контрданс Камилла всегда считала обыкновенной ходьбой, во время которой довольно удобно общаться короткими фразами и можно просто отдохнуть от более серьёзных танцев. В общем, мало интересного. Однако, судя по довольным выражениям танцующих дам и их кавалеров, такого мнения придерживались далеко не все. Отведя взор от пар, вампиресса, сделав небольшой глоток вязкого вина, направилась вглубь зала подальше от всеобщих взоров. Остановившись около стены, погружённой в тень, она стала с интересом наблюдать за присутствующими гостями. Кто-то оживлённо беседовал, кто-то старался скрыть недовольство и неприязнь к своему собеседнику, кто-то скучал, а Камилла была тайной наблюдательницей. На одинокую девушку мало кто обращал внимания, и это дало ей возможность отдохнуть от всеобщего шика и суеты. Столько фальши и лжи….нет, она нарушила обещание, данное самой себе. Ведь обещала же, что не будет думать об этом. Собиралась весь балл радоваться празднику и забыть об этой обратной стороне мероприятия. Но, урезонить привычки трудно, особенно, когда остаёшься наедине с собой. Наблюдательность – отличная вещь, но, как и всё в этом мире, имеет отрицательные черты. Не обладай она таким свойством характера, герцогиня наверняка бы в душе восхищалась всей этой броской красотой до беспамятства и на миг бы не задумалась о существовании наигранности, но, к счастью, а может быть и нет, наблюдательность никогда не выпускала из поля зрения свою подопечную. Короткие ухмылки, улыбки, похожие на клейкий сироп, жеманство и кокетство – всё это так знакомо и печально. Правды нет, маскарад – вечен. Сегодня он лишь приукрашен яркостью костюмов и праздничным настроением. Глоток вина и приятное послевкусие. Что ж, мир не изменить и потому нужно находить даже в не идеальности  нечто приятное и располагающее к себе. И этим в данный момент занималась Камилла, пытаясь не обращать внимания на всю прискорбную ложь, которая яркими красками вырисовывалась на этой картине праздника жизни.

Кулисы подняты. Спектакль в самом разгаре. Камилла глотнула вина и обернулась в сторону балкона. Из распахнутых дверей, впускающих в душный зал блаженную прохладу, слышались возмущения и негодования. "Запретный плод….как всё это знакомо", - мысленно усмехнулась вампиресса, наблюдая за тем, как величественные аристократы столпились вокруг шумихи. "Да, уважаемые, все вы ничем не отличаетесь от простого народа. Такие же любители шумных скандалов, сплетен и подобной чепухи. С вами и в театр ходить не нужно, наряжены ярче и лучше актёров, да и мастерством привлечь публику обладаете не хуже их".
А толпа вокруг пиратки и незнакомцев в чёрных одеяниях и золотой и белой масках всё прибавлялась. Уважающие себя господа и дамы обступали балкон с такой скоростью, что уже через минуту весь спектакль был загорожен фигурами, в пёстрых нарядах. Герцогиня тихо вздохнула и еле заметно покачала головой в знак своего неодобрения. Девушка никогда не понимала вампиров, устраивающих публичные разбирательства, а уж добровольных зрителей и подавно. Низко и дёшево – лишь такие ассоциации возникали у вампирши с подобными действами. Но не успела ведьма отвести взор, как в другой части зала послышались крики, и несколько дам, словно по заказу, упали в руки своих кавалеров без сознания. "Счастливчики, сегодня им явно улыбнулась удача".
Но картина утешений мужчинами своих спутниц мало привлекала мазель Девон, и её взор тут, же переметнулся  на эпицентр действа. В проёме, созданном из разошедшихся на несколько мгновений аристократов, Камилла узрела мужчину, держащего на руках другого. По залу сей же час прошлись слухи о чьей-то смерти. "Значит, этот господин покинул нас в самый разгар праздника. А вот и истинный замысел бала. Убили, отравили, закололи….не суть важно, финал всё равно один. Да, милосдарь, не лучшее Вы выбрали место и время для отбытия в мир иной. Умереть на глазах публики….что может быть хуже? Наверняка дух умершего с ужасом смотрит на то, как его смерть стала ещё одним спектаклем. Аристократы….из всего делают представление. Несчастный господин, мне Вас искренне жаль, хотя, кажется, Вы оставили в этом мире и тех, кому поистине дороги", - заметила герцогиня, наблюдая за тем, как поникшая фигура мужчины крепко прижимает к себе бездыханное тело. Но не только ему был близок покинувший этот мир милосдарь. Краем глаза Камилла заметила, как неподалёку стоявший от неё Шляпник быстрым шагом направился к месту убийства, но его опередила некая дама, начавшая творить какой-то ритуал на крови. "Бедняга, теперь ещё и душу Вашу тревожат. Хоть это из лучших побуждений".
Вампиресса шептала что-то, рисуя на мраморном полу символы, и ещё парочка особо чувствительных леди потеряла сознание. Мазель Девон глотнула вина. Несмотря на распахнутый балкон, из которого до сих пор доносились отголоски неурядицы, в зале было всё так же душно. Оглянувшись на окно, вампиресса прислонилась спиной к прохладному стеклу и почувствовала приятный её телу холод. Чуть улыбнувшись желанному ощущению, она на миг задумалась о своих эмоциях относительно случившегося. "Полное безразличие. Меня не капли, не удивило это известие о смерти. Но почему? Потому что я ждала этого? Ждала чего-то ужасного? Или это из-за того, что картина чьего-то ухода на тот свет мне уже привычна? За свою жизнь я немало раз наблюдала гибель, как незнакомых, так и близких мне вампиров, полукровок и людей. Наверное, за двести тридцать семь лет мои чувства притупились. Или я их притупила нарочно, чтобы спокойнее жить в этом мире? Чтобы не сойти с ума от потери дорогих мне существ? Наверное, так оно и есть. Вампиры, явно старшие меня по возрасту, и те шокированы, а у меня даже на минуту не участилось сердцебиение. Я стала чёрствой, как и мой отец. Раньше я тебя не понимала. Не могла принять твоего спокойствия и уравновешенности в любой ситуации, а теперь сама стала такой. И при этом, нисколько не огорчена этим фактом. Уж лучше быть хладнокровной, чем биться в истерике или терять сознание в сложных происшествиях".
Отстранившись от собственных размышлений, вампиресса заметила, что женщина, проводящая ритуал, уже закончила своё колдовство, причём, как и подозревала Камилла, безуспешно, и, теперь обвиняла находящихся близ неё мужчин во всех смертных грехах, попутно успокаивая себя никотином. А вот и расприи. Без этого никак. Начались долгие и эмоциональные диалоги, которые, уже плавно перешли в оскорбления. В общем, вышел, одним словом, балаган. Мертвец уже никому не интересен, лишь факт его смерти изредка упоминается в качестве причины высказывания своих чувств в отношении кого либо. Удобно и логично. Это больше всего раздражало вампирессу. Никто и думать - не думает о том, что нужно вызывать врачей, увозить тело, попросту говоря, что нужно позаботиться о покойнике. Все ударились в скорбь и тоску, вместо того, чтобы заняться делом. Камилла снова сделала глоток вина и почувствовала, как неуловимая тоска закралась к ней в душу. "Ммм, а я уже думала, что для меня такие чувства потеряны навсегда", - подумала вампирша и отдала пустой бокал вина официанту, параллельно предлагающему  ей какое-то успокоительное. Отказавшись от лекарства, она снова посмотрела в сторону второго спектакля, где к Шляпочнику, подходил Джокер, по всей видимости, пытавшийся то ли утешить, то ли увести отсюда своего друга.
А в зал всё входили и входили новые гости, тут же получавшие дозу шока и ужаса от увиденного. Некоторые, правда, относились ко всему довольно спокойно.
"Кто бы и при каких обстоятельствах не умирал, ход жизни от этого не останавливается. Он всё идёт и идёт дальше и неизвестно, остановится ли вообще когда-нибудь. Нужно продолжать жить, как бы тяжело это не было".