Челси открыла глаза. «Да, кажется, день подходит к концу. Как же долго я спала». Девушка потянулась и лениво вылезла из постели. Ванна помогла вампирессе взбодриться. И несмотря на то, что в памяти еще оставались фрагменты прошлой ночи, настроение у Челси было прекрасным. «Кажется самое время немного перекусить». Вампиресса заказала еду в номер. Через несколько минут служанка принесла аппетитно пахнущий поднос. — Благодарю, — сказала вампиресса. — А теперь, я хочу чтобы мне принесли платье. Черное. И красное пальто. И туфли. Немедленно.
— Конечно, мазель де Уинтер, уже бегу, — покорно проборматала прислуга. Когда служанка принесла одежду вампиресса уже закончила с обедом.
— Иди, я сама справлюсь, — Челси оделась и небрежно заколола волосы. «Самое время прогуляться».
Спустившись вниз девушка сказала управляющему:
— Возможно вернусь поздно.

  Часовая башня (здание парламента) и городские часы

«Снежинки медленно падали на пол. Они летели так медленно, что казалось, будто, они вот-вот остановятся. Тихий мелодичный звон детской шкатулки с балериной, лениво разлетался по этажу. Казалось всему мешает некая густота.
Свежесть и мороз щипали нос и щеки Гельдриха. Свет падал в лицо и мешал сфокусироваться. Гельдрих стоял под огромной дырой в крыше. Могучий беспорядок был повсюду: разбросанные доски, черепица, поломанная мебель, все это было везде. Весь этаж превратился в свалку! Гельдрих осмотрел коридор, в котором стоит: подтертые обои, куча досок, в конце коридора, и... дверь. Белая, деревянная, с ручкой в виде головы льва. «Лев» серебром поигрывал на свету и явно призывал открыть дверь.
Гельдрих сделал один шаг. Святая Роза, как невыносимо тяжело было их делать! Казалось, он нес на себе всю тяжесть, которая только собралась. В душе. Да, он шел и плакал. Слезы медленно стекали по щеке и мороз их тут же «освежал», делая холодными как лед. Все грезы, все волнения, все грехи, накатили волной печали и. злости. Гельдрих уже сделал восемь тяжких шагов и, с каждым шагом, становился все злее и злее! «Лев» уже не улыбался добродушно, холод раздражал, а снег казался невыносимым занудой! Еще шаг. Гельдрих оборвал висящий «язык» обоев и, в порыве гнева, бросил его себе под ноги. Звон детской шкатулки становился все громче, более того, казалось, он идет из-за двери. Шаг. Львиная голова изобразила насмешливую улыбку. Шаг. «Лев» казалось сейчас рассмеется. Возле Гельдриха упала небольшая кучугурина, — это ворона взлетев скинула снежок. Черная птица громко встрепенула крыльями и протяжно прокаркала: «Кааррр! Кааааааррр! Кааа-а-а-аррр!». Мелодия шкатулки подавляла все звуки, но не глушила, скорее, придавала им мистическое происхождение. Шаг. Карканье не отвлекло Гельдриха, он видел что «лев» смеется, слышал что шкатулка трещит и звенит за дверью. Это бесило его, выводило из себя. Карканье все быстрее исчезало вдалеке. Снег стал падать с нормальной скоростью. Звон шкатулки проигрывал свое: «Тлень-трон-длень» еще быстрее. Мир казалось возвращается в прежний поток времени. Шаг. Громкий смех «льва» нарушил прежний порядок звуков. Оглушающий звон шкатулки казалось затмил всё. Гельдрих сжал кулаки. Последний шаг.
— Чего смеешься!!?? — внезапно мир из замедленной «съемки», перешел на режим ускоренной и Гельдрих, с криком, со всей силы, выбил дверь ногой.
— «Бах», — пуля угодила прямо в сердце. За дверью Гельдриха ждала персона с револьвером — женщина. Гельдрих медленно падал. Шкатулка проиграла последний такт и затихла: «Тен-теле-тень-тень-дрень».
— Лили-ия, — Гельдрих успел сказать лишь одно слово, перед тем как упасть, удариться головой об пол и увидеть, напоследок, ту самую шкатулку: она была в руках маленькой девочки, которая сидела на полу, с протянутой, в руке, шкатулкой Гельдриху. балерина исполнила идеальную «ласточку». Тьма.
-----------------------------------------------------

Агент вскочил на кровати. Лунный свет падал на пол и играл с тенью окна в «скорчи самую ужасную тень». Гельдрих встал, одел халат, подошел к столику и налил себе двойного. Закурил хурбастанскую и подошел к окну. Улицы не были пусты: на проспекте, в кафе, играла музыка и танцевали молодые пары. «Нужно пройтись. Все равно не засну.». Гельдрих допил, докурил и оделся в свой фиолетово-черный костюм. Все свои револьверы он собрал с собой, лишь дамский пистолет, с выкидной пружиной, он оставил в номере!
Гельдрих стрелой вышел на улицу и направился в занятное место. Луна-парк.

  Вход в парк и билетная касса

Отредактировано Гельдрих (07.07.2010 16:15)

Регистрационная стойка и лобби-бар. Навигация по разделу

Гельдрих зашел в номер насвистывая. Девушка спала, а её вещи уже были разбросаны по номеру. Гельдрих не из тех, кого можно удивить подобным. Он сам часто засыпал в ответственные моменты. Нервы, работа, усталость.
Агент улыбнулся в ответ на улыбку Вэл, — ей что-то снилось. Он поднял перчатки. Понюхал их. Они пахли её духами, лилиями, в примесь с ирисом, и шоколадными сигариллами. Гельдрих акуратно повесил их на спинку стула.
Бруггианец стал раздеваться. Снял он все быстро и с удовольствием. Взял бокал для виски, наполнил его, закурил и подошел, абсолютно нагой, к окну дабы полюбоваться снежной ночью. Агент открыл форточку и выпускал туда кольца дыма, полностью впав в раздумия.
«Мы странно удалились за семь лет. не думал что семь лет, для вампира, — очень большой срок. Все работа. Я бы хотел в Хастиас. Там веселее. Ненавижу Дракенфурт! Эти заумные рожи! Люди. О! Кто-то подехал ко входу. Ааа. видел этого сутенера! Водит к себе девиц, словно коров на луг! Выборы. Завтра отправлю письмо и наведаю Принца».
Гельдрих докурил и выбросил окурок в окно. Налил и выпил, еще один бокал виски. Опять закурил и сел возле кровати, на пол. Вэл что-то снилось и она вертелась в кровати. Её рука упала с кровати возле Гельдриха. Агент поднял её и поцеловал. Привкус шоколадных сигарилл остался на языке. Агент запил его виски.
— Бах! Хрусь! — кто уронил, что-то стеклянное в ванной. Гельдрих выругался.
— Уберут... подумать только!
Агент смотрел в окно. Утро постепенно брало верх над ночью.
Гельдрих встал, выпил еще один бокал виски (этот был уже лишним) и посмотрел на Вэл. Её тело манило, а пьяный дурман подталкивал действовать. Гельдрих сел на кровать и начал гладить ноги девушки. Он водил ладонью от подвязки, что держала кружевные чулки, до прекрасной ступни, повторяя все изгибы ножек, все формы. Каждое его движение, все больше, разжигало в нем огонь.

Отредактировано Гельдрих (26.07.2010 12:20)

— Вердж, — Валери явно была не здесь, а снился ей, явно не Гельдрих.
Агент приподнял бровь и перестал гладить девушку. «Вердж? Верджин. Мужское имя. Очень популярное. Что ты несешь?»
Гельдрих налил себе, взял сигару в зубы и быстро проанализировал:
«Среди моих врагов, Верджинов не было. Может ли это быть потенциальный работодатель? Вряд ли. О них не говорят в таком тоне... Любовь? Что ж, это лишь объединяет меня и Вэл. Лилия».
Агент посмотрел на Валери. Он, конечно же, страстно желал её, но, почему-то, его догадки привели его в ярость. Воспоминания прошлого сильнее настоящего.
Гельдрих громко сплюнул сигару, разбил бокал о пол. Агент направился в ванную. Там было все почти готово. Лишь одна служанка возилась со свечами и ароматизированными палочками.
— Пошла вон! — Гельдрих не ревновал! Нет! Он просто был в безумии. Неизвестно, почему мужчины всегда берут близко к сердцу измены, даже если они предсказуемы. Это может объяснить лишь Святая Роза.
Служанка испуганно вскрикнула и удалилась в кладовую, — закрыла секретную дверь, на три оборота. Гельдрих ногой запустил бокалы, по очереди, в стену. Агент попробовал воду.
«Горячая», — Гельдрих резко запрыгнул в воду. По всему отелю раздался пронзительный крик. Нет, не боли, — так кричат победители! Бруггианец открыл бутылку сливового вина, приложился к ней на семь глотков и закурил.

Отредактировано Гельдрих (16.07.2010 14:15)

Агент запрокинул голову назад и пускал колечки вверх. Он напевал старую песню, с которой бруггианский кавалеристский полк шел в бой!
— ...За смерть и отвагу... за детей и жен... бла-бла... как там дальше?.. — агент еще раз приложился к бутылке, — та была уже полупуста.
В голове приятно «жгло». Сознание уносилось. Сигара и бутылка вина были просто чудесны. Эти две «дамы», всегда утешали Гельдриха, когда тот приходил в бешенство.
В ванную зашла Вэл. Агент раскрыл глаза и оценил всю обстановку. Гельдрих выразно присвистнул.
«Святые Капли, какая она красивая! Кто это говорит, пьяный дурман или чувство, Гельд? В сраку, пошел! Какие там чувства, дурманы... Бери её, идиот!» Гельдрих подвинулся в ванной. Он поднялся вверх, выровнял спину, и пригласил девушку, рукой, присесть напротив него. Ванная, эта, была из Орлей и вмещала в себе двоих людей без особых неудобств. В республике, почти все, — романтики, а такие, латунные ванны, были на пике моды. Она поблескивает золотистым светом и приятно скрипит когда вы прикасаетесь к ней. Такие ванны старанно шлефовали и они отражали в себе все изображения, с очень малым искажением.
Агент оглянулся в поисках бокала, но, потом, вспомнил их участь и оставил это дело. Решил быстро зажечь свечи и ароматизированые палочки. Но четно! Гельдрих достал, только до трех свечей, которые стояли, вместе, рядом, на латунной краю-полочке. Там же, он застал ароматизированные палочки, с ароматом лаванды и какао...
Агент все делал медлительно и плавно. Алкоголь, принятый в примесь, да очень быстро, делал своё дело. Гельдрих улыбнулся Валери, будто кот, который украл сметаны. Агент выпустил колечко, не сводя глаз с леди.

Отредактировано Гельдрих (18.07.2010 19:54)

Валери села в теплую ванну. Вода заплескалась и, вместе с частью пены, полилась на плитку пола - ведь ванная была полной, еще до прихода Гельда. Гельдрих сделал пару резких движений... Теперь её вылилось достаточно, чтобы Гельдрих присел, а грудь Вэл показалась из воды. Вода колыхалась, а пенка, словно айсберги плавала по поверхности воды. В воздухе пахло оливой, лавандой и шоколадом. Отчасти, духи Вэл, тоже принимали участие в кухне ароматов. Вода расслабляла, но не успокаивала. Она не могла успокоить то, что было сильнее её — страсть...
Валери вытянула ножку. Одну, затем вторую, которая оказалась на его груди и оставила, самым наглым образом, след крови. Гельдрих сильным хватом словил ножку дамы, будто она должна была убежать. Гельдрих почувствовал жар. Ножка была горячей, как показалось агенту, горячее воды. Да и сам он чувствовал, что его кожа тоже горяча — не нагрета, нет — раскалена. Его грела далеко не вода... Его грел огонь чувств, страсти, огонь её глаз. Теперь два синих моря, превратились в два лютых магических пламени!
Агент окунул ступню в воду и смыл кровь; погладил ногу девушки убирая пену, которая сползала, плавно, нежно вниз, лаская вампирессу, прямо к бедру. Но Гельдрих, сейчас, был не в настроении терпеть конкурентов, — он должен быть самым нежным, он должен быть объектом её внимания! Бруггианец повел пальчиками по ножке, уже вниз, снова к ступне. Длинна рук позволяла дойти лишь до коленки леди. Пальцы Гельдриха повторили все, уже очень знакомые, но никогда не надоедающие, изгибы ножки, и добрались до ступни. Там Гельдрих мягко надавил её на ступню. Кровь чуть выступила, но он тут же её смыл. Потом, подключил вторую руку и помассировал ступню. Делал он все мягко, плавно, нежно. Он играл с её ступнёй - обожествлял её своими пальцами! Массаж длился около полуминуты. Потом, агент не выдержал и плавно притронулся устами к большому пальчику. И всё! Взрыв! Было видно, как все мышцы сократились от нервного импульса, а в карих глазах, которые на секунду встретились с глазами Вэл, взорвался фугас, уничтожив излишки разума, взрывной волной и «ядерным» излучением! Разум улетел и вернулись лишь действия, с чувством желания, наслаждения и безумия!
Агент плавно начал целовать ступню леди, опускаясь к пятке. Агент укусил пятку, едва не до крови, но вовремя сдержался и «прыгнул» в другое течение желаний. Одна из его рук плавно поползла вверх. «Монстр» с пятью пальцами очень медленно, нежно, страстно, горячо, любя, словно удав, который насытившись ползет в свою нору, направился в сторону лона девушки. Рука оставляла свое приятное тепло, а колебания воды тревожили тишину и наполняли воздух, все новыми и новыми, порциями запаха оливы.
Губы тоже устремились вверх. Они на локоть отставали от руки. Каждая часть плоти, каждая мышца, каждая жила попала под страстный поцелуй, и горячее, с привкусом сливового вина и табака, дыхание. Каждый второй поцелуй, сопровождался легким укусом, каждый укус — сокращением мышц, каждое сокращение мышц — вспышкой внутри... в душе.
Агент уже наклонился вперед. Он не мог остановиться... Это было начало действия! Первая рука уже преодолела путь по внутренней части бедра Вэл. Ребро ладошки наглым образом прошлось по лону, медленно, плавно, лаская, но не надавливая. Девушка в его руках напряглась. Он почувствовал как она чуть приподнялась, вздохнула, замерла, ожидая снегопада в летнюю ночь! Все нервные сокращения мышц, на ноге словили губы и передали в мозг вампира. Мозг сделал лишь одно умозаключение: еще! Вселенная остановилась в ожидании. Она тоже ждала. Неминуемая победа, либо коллапс, крах, взрыв! Да что там! Взрыв уже произошел. Жди коллапса, Вселенная! С каждым их прикосновением новая звезда рождалась, старая умирала! Они стали центром внимания! Вселенского внимания! И, возможно, героями нового, межгалактического, многобюджетного порнофильма!
Ещё одна звезда потухла... А комета рухнула на Венеру...
«Чудище» не остановилось у лона, поползло вверх. Оно добралось до пупка и стало гладить нижнюю часть живота женщины. Похоже, монстр решил, пару секунд отдохнуть. Губы уже целовали самые прекрасные бедра, которые только целовали в своей жизни! Да, здесь агенту стало мало! Он направлял поцелуи зигзагами, то на одно, то на другое бедро, что, конечно, еще больше замедлило продвижение волны страсти, принявшей облик агента. Он покусывал их и готовился перебороть себя, дабы не остановиться у заветного, хранилища тепла женщины.
Гельдрих окончательно наклонился вперед, к девушке. Ноги он вытянул назад и сел на колени. Вторая рука все еще держала пятку леди, что было немного неудобно и некомфортно, ведь рука и нога не разошлись, даже они были сейчас парой! Агент резко провел по внешней части ножки девушки (та которая смотрит со спиной в одну сторону). Ладонь быстро «обожгла» ногу своим прикосновением. Пробежала выше и добралась до ягодицы. Пару раз сильно, страстно, с необратимым желанием, ладонь стиснула ягодицу, будто пробовала свежая ли она. Потом, прошла по краю ягодицы и добралась до ямок на спине девушки, ближе к прекрасной попке. Агент провел по обеим ямочкам, потом, опять по ягодице, снова по ямочкам. Ладонь резко обхватила девушку за спину. Гельдрих рывком потянул на себе девушку. Он хотел быть еще ближе к ней! Сейчас он не потерпит «Верджов» и возражений! Он — пламя! Изначальный Свет во Мраке Хаоса! Никакие другие мысли и в голову не должны поступать! Он! Он должен быть единственным, что её влечет! Да, хотя бы, потому, что он — здесь! Он — реален! А «Вердж» — всегда был мечтой, сказкой, доступной лишь во сне, которая всегда проигрывала поединок с реальностью, с лаской Гельдриха! Он хотел её, нет, требовал!!!
Себе отчет агент дал, также быстро, как и в карете! Никаких «Лилий»! Он и Вэл — это всё! Они станут центром Космоса; направят Венеру им навстречу; взорвут эту ванную на осколки; да черт возьми! — они станут богами! Богами страсти, тиранами философии и просто желающими друг друга вампирами! Какие могут быть «Лилии»? Гельдрих позабыл, вырвал из воспоминания Лилию и отдался Валери. Лилия — там, а Валери — здесь, и она принимает его, ласкает, целует, разрешает делать пошлости...
Гельдрих был готов порвать вампирессу на части в порыве страсти! Он жалел, что на ней нету одежды, которая всегда была жертвой тирании секса! Гельдрих поцеловал девушку в бедро, очень близко у лона. Его щека, своим сухим холодом, прикоснулась к нему, а дыхание, напротив, — на минутку обожгло и согрело заветный орган девушки. Но агент не позволил себе, что-то из ряда вон лишнее, а потому, посмотрел Валери в глаза и сказал три заветных слова:
— Я тебя хочу! — это был самый страстный шепот, что Гельдрих умел говорить, в порыве чувств.
Да, эти три заветных слова! Именно их! Нет, не те занудные, что девушки уже и терпеть не могут! Не те три слова, которые только обещают, которые завораживают, останавливают отношения! Нет! Он сказал другие! Те, которые проклинают; те которые отдают, делают мужчину жертвой женщины; делают жертвой прекрасных глаз, разрезов оных, улыбки, ямки на шее, груди, женственного пресса, ямок на спине, бедер, ножек и, конечно же, лона...
Гельдрих, сейчас, был рабом! Рабом чувств... и Вэл...

Отредактировано Гельдрих (28.07.2010 13:00)

Резкое изменение позы, заставило потерять ориентацию в пространстве, но лишь на доли секунд. Вода заплескалась...Пена растаяла, словно на огне...А ароматы, просто раздирали нос от своего количества: кровь, шоколад, женское тело, волосы, спустившиеся с плеч на лицо, олива, лаванда, её сок...
Она грела. Он это чувствовал. Она села сверху и просто доказала, нет опровергла, догадки, о том, что вода горячая! Нет! Вода — не горячая! Она — горячая, жарка, словно та «сверхновая», что взорвалась от их первого прикосновения. Она — сильна, загадочна, как синее пламя, в её глазках, что сожгло остатки её разума. Она — гармонична, вместе с тем карим светом холода пещер, в его глазах, что сейчас был раскален потоком магмы, что изничтожила, изувечила его разум...
Он нашел её ягодицы обеими руками. Решил действовать симметрично. Стиснул их, как никогда прежде, погладил, как бы извиняясь, и повел руками вверх. По прекрасной талии, гладя и, будто, нарезая, нежную женскую кожу. Большой палец подсчитывал ребрышки, а мозг отказывался запоминать их количество, — важно что они есть. Руки добрались до груди. Как прекрасна она показались ему! Нежно проведя по ней пятернями, стиснув, нажав, будто игрался с плюшевым медведем, он нашел большими пальцами возбужденные соски и «нарисовал» на них три круга
Кровь. Она прокусила артерию. Желание, опасность и насилие — все трое сели с попкорном на краю латунной ванны и шептали свои каноны. Первые глотки заставили его схватится за её стан, нажать, придавить. После, словно облегченный этими глотками, Гельд вновь вспомнил о девушке. «Она ведь сверху... и пусть».
— Вэээл, — абсолютно глухая, но какая насыщенная фраза. В ней покоилось всё: разврат, совесть, зависимость, смерть, начало... конец...
Он чувствовал что его «мужские особенности» в ней, и они готовы взорваться, но терпел; ждал; знал, что после взрыва придет конец, а он не желал завершения! Всё её тело было горячим. Они сплелись в единый клубок поцелуев, чувств... да что мы тут словно маленькие! — в единый клубок секса! Со стороны было похоже, что два раскаленных дракона спасают, любя, свой род от вымирания. Богиня Любви села в кресло от такого! Она искала чем бы себя поласкать, ибо возбуждение её превысило норму. Зевс закрыл глаза, а Гера вспомнила что он — её муж! Венера раскололась надвое, ибо Луна мешала рассмотреть всё, закрывала картинку...
Она испила крови, но он желал абсолютно другого, — её уст! Руки его оставили грудь и поползи вверх к шее. Ямка шеи... Две жилы... Женский стон. Он в накале чувств запустил пятерню в её волосы, — в эти окурки от сигар, как они виделись, по цвету, Гельду. Он провел по её голове, погладил, почувствовал что его член встал еще выше от этого, а девушки неожиданно приподнялась. В порыве страсти, Гельд, слегка схватил девушку за волосы, — второй рукой он обнял шею, — и дернул к себе, при всем приподняв голову. Он поцеловал её. Не хотел он пятиминутного, бесконечного поцелуя. Он хотел её разорвать! Посему поцелуи он слал страстно, порциями! Их губы, то отрывались, то прикасались. Он будто «сосал» её, но делал это с умом. Прекрасные алые женские губки — были объектом достояния и неимоверной страсти. Он целовал, путался рукою в волосах и отвлекал...
Гельд дошел до предела возбуждения. Он видел что девушка его, как и он — её. Вторая рука сползла вниз, к её талии, и обхватила оную, будто избегая возможности побега. Гельд улыбнулся, отвлекся от поцелуя, дабы посмотреть в её глаза; дабы скрестится взглядами, померятся «размером» возбуждения; дабы показать как дорога она ему в эти минуты. И раз! Гельд резко потянул на себя девушку, войдя в неё на все дюймы длины, аж по самое тело! Гельд почувствовал, что её лоно, всё в нектаре женского желания, а тепло настолько нежное, приятное, что Гельдрих чуть не допустил ошибки и не расслабился, — что означало катастрофу.
Агент вновь впился в губы леди...
Её коготки сочно впились в его тело. Гельдрих еще раз вошел внутрь девушки. Агент понял, что пути назад нет, и лишь ускорил свои движения, участил.
После пятиминутного колапса по Вселенной прошлась взрывная волна, а Гельдрих не успел вынуть свое «я», и «оно» взорвалось прямо у неё в лоне. Агент в попытке исправится вынул «его» и мужское семя полилось девушке на живот, бедра; ему на пах и ноги.
Все было окончено...

Отредактировано Гельдрих (29.07.2010 13:27)

Он наблюдал за каждым шагом девушки.
— «Кап! Кап! Кап!», — он видел каждую капельку, каждую струйку, что стекали и падали на пол, с тела вампирессы. «Удивительно: обтекаемость тела вампира на 13,345% больше чем у человека... что я опять несу...» — агент улыбнулся и продолжал смотреть на девушку.
Семь лет! А привычки не поменялись? За что она? Почему? Гельдрих, почему не простачка; дура, которая не сможет фальшивки от дешевки отличить? Почему Вэл? Может за её вкус? Характер? Её шик? Блеск? Или... лоск? Может её привычки, взгляды? Её хобби?, — улыбка, —  Её нравы? Нет... Её волосы? Глаза? Попка? Кожа... — агент перешел на утверждения. — Её ножки... да... Сейчас, ещё... её ушки. О да, остренькие!.. хм... её, — Гельд закурил. — Её манеры... Её близость, душевность... Её молчание... походка... — пока агент подбирал комплимент, сознание его уносило всё глубже и глубже, в него самого...

-----------------------------------------------------

— Иго-го-го!, — запах конского пота, резко ударил в ноздри. Агент мчал, мчал как прокаженный, галопом, — нет «сверхгалопом»!, — на лошади. Деревья мелькали со всех сторон, а лес шипел и дергал нервы. Небо было серым-серо, будто боги рассыпали пепельницу и не желали убираться. Ветрище, именно ветрище, развивал гриву коня и волосы агента.
Лес состоял из хвой, потому, Гельд не мог не чего, толком, увидеть или запомнить. Он мчал. Мчал в пропасть.
Бруггианец в панике попытался остановить коня, но тот, будто ума лишился! Он несся быстрее стрелы и ржал, ржал как перед смертью.
— Иго-го-го! — метр до обрыва, но, вдруг: Бум! Агент получил чем-то по голове. Что дальше? Что-то сдергивает его с коня! Агент падает, забивает свое «сидение» и закрывает глаза.
«Я умер! Ну, пожалуйста, умер!»
— Вставай!
— Вэл?
Вампиресса была одета для конной прогулки. Она сняла шлем и её волосы заструились вниз, по одежде.
— Я что, так плохо выгляжу?
— Да, нет! Просто...неожиданно...
Агент попытался встать, но не тут-то было! Валери прыгнула на него и впилась в его губы. Поцелуй, страстнее которого нет! Их языки переплетались, а губы ныли от засоса! Агент запустил пятерню в её локоны...

-----------------------------------------------------

Очнулся Гельдрих всё в той же ванной.
«Опять сны... стоп! Сегодня не было Лилии! Не было Лилии! Что это значит?... ах... спать...»
Агент выпрыгнул из ванной и не стал себя утруждать вытираниями, ведь он знал свои планы, на ближайшие десять минут.
Гельд подешел к столику, в комнате, налил «Эмбэрэсси» и подошел к окну. На улице уже было довольно светло, а снежок прекращал танцевать свой «белый» танец. Агент докурил, допил, обсох, прикрыл форточку и прыгнул под одеяло.
Валери постанывала во сне, так эротично, как только могла. Агент погладил её спинку, понюхал волосы, укусил ушко, обнял и засопел рядом с вампирессой, в тепле двух сердец...

Она спала очень долго, не спеша возвращаться из мира иллюзий и тайн, где сбывается все то, что в реальности так недостижимо и даже в чем-то глупо... Даже проснувшись Валери некоторое время лежала с полуприкрытыми глазами, притворяясь спящей (такая привычка была с детства, когда гувернантка приходила чтобы сообщить о начале занятий и не решалась потревожить сон юной леди Вальд). Девушка нежилась в постели с легкой улыбкой блаженства, время от времени перекатываясь то на живот, то вновь на спину по прохладным простыням, растерявшим жар ночи. Лишь спустя минут 40 она сладко потянулась и, наконец открыв глаза, села на кровати, опустив ноги на пол и самыми кончиками пальцев коснувшись холодного пола. В номере было довольно зябко, но Вэл не спешила одеваться. Нет, она лишь на первый взгляд ошибочно напоминала теплолюбивый изнеженный тропическим солнцем цветок. Но стоило всмотреться в нее и любой бы понял, что на морозе она лишь расцветает: щеки приобретают естественный румянец, глаза блестят более выразительными и губы становятся заметно ярче на фоне белой кожи. Может быть именно поэтому даже в самый морозный день Валери вполне обходилась накидкой на плечи, не думая о меховых шубах и норковых воротниках.
Взгляд привлекла заколка, переливающаяся на дневных лучах солнца различными цветами. Подойдя к подоконнику, девушка расчесала волосы и подняла их наверх, зафиксировав драгоценным аксессуаром. Новое платье уже лежало на кресле, ожидая своей минуты, но Вэл прошла мимо. Зайдя в ванную она осмотрелась. «надо же, как бесшумно и быстро здесь работает персонал». абсолютно ничего не напоминало о том, что прошлое утро леди Вальд была в этой ванной отнюдь не одна, о том, что вода вместе с пеной плескалась на пол, стаканы разбивались о стены, а спиртное добавляло всему этому огня.. ничего.. даже запах свечей и сигарет не оставил о себе ни малейшего намека. На тумбе стоял таз с теплой водой, значит горничная приходила не так давно. Умывшись, Вэл подошла к зеркалу, возле которого лежали все необходимые для макияжа принадлежности. из всего что там было вампирессу устроила лишь подводка для глаз и клубничный блеск для губ, она никогда не любила перебарщивать с парфюмом.
Вернувшись в комнату и примерив платье, леди Вальд даже не взглянула в зеркало, поскольку прекрасно знала что отлично выглядит. А как еще может выглядеть девушка после такой сладкой ночи и долгого сна? Валери села за столик, где ее ждал легкий завтрак. Съев не больше половины кусочка ( не смотря на то что ужасно проголодалась, но этикет не позволяет вылизывать тарелочки) и выпив кофе, она открыла записку и пробежалась по ней взглядом, после чего слегка усмехнулась.
«Оставь записку в номере».
— Гельд, Гельд... с каких это пор я делаю то, что мне говорят мужчины?
«Съешь тортик и глиссе — ты похудела, а еще была очень горяча...»
— Ты тоже был весьма неплох, милый... спасибо за тортик и кофе.
«Я рад нашей встрече, но, как вампир занятой, я отправлюсь в поисках приключений. Вэл, я помню свое обещание о платье, поэтому, оставь ответ где и когда мы встретимся,дабы я забыл об обещании.»
— Встретимся... непременно... а где и когда, пусть для нас обоих будет сюрпризом.
Вэл почти всегда читала с конца, это тоже была некая привычка с детства: сперва мораль, а потом предыстория, чтоб не тратить время на лишнее и ненужное, брать только суть и не мучиться переживаниями, что же будет с главными героями в конце... а если уж конец зацепил, то можно и почитать о том, «как это было», лишь мысленно ответив на каждую строку его письма, леди Вальд коснулась губами записки, оставив легкий след на бумаге, и покинула номер.

  Вечернее кафе «Дю Монд»

Винный магазин 

Проснулся наш герой со свинцовой головой и дурной головной болью, аж в двенадцать часов. Агент прошатался по комнате полчаса, пытаясь привести себя в порядок. Еще через час Гельдрих поел и «опохмелился».
Агент сидел в кресле и дымил сигарой, продолжая размышлять о том, что его беспокоило вчера.
На улице было светло, приятно. Погода стала мягкая — свет ненавязчиво заглядывал в окна, играя тенью, а ветер тихо, по-летнему, шумел, не завывая и не свистя. Деревья, под окнами номера, тихо колыхались из стороны в сторону. Кроны они нагибали лениво и протяжно. Листьев уже не было поэтому, деревья уже были в полудрёме. Птиц, кроме воробьев да ворон, не наблюдалось. Где-то, в одном из номеров, пела канарейка, что создавало ложную иллюзию лета. Небо было в серых, огромных облаках, которые скрывали солнышко, а потом, будто делая сюрприз ко дню рождения, отплывали в сторону и весь мир заливало мягкой желтизной...
От такого чудесного зрелища, Гельдриха оторвал прислуга.
— Мистер Квайтстеп, вам письмо с Главпочтамта.
Гельдрих затянулся и выпустил колечко.
— Заходи! Положи письмо на столик!
Слуга быстро выполнил требования и бесшумно удалился.
Гельдрих повернулся и взял письмо.
«Здраствуй, милый!...»
Мысль Гельдриха: «Ненавижу Стоукса...»
«Мой ответ:
Я поняла твою проблему. Я сама живу не плохо. Закончила репортаж об Орлейской кухне.
Со здоровьем проблем нет. Скучаю по тебе...»
— Ненавижу Стоукса... убью гада, — агент выпустил колечко.
«По поводу твоих усложнений в выборах. Похоже этого мало. С интервью пока не спеши. Сходи лучше на бал. Возможно там найдешь, что-то новое.
Пока. Пока...»
Гельдрих встал и решил спрятать больше половины из присланных ему пяти тысяч в отеле. Агента ждали приготовления к завтрашнему балу.

Гостевая комната №3 

Агент влетел в комнату. С ним был паж, который поможет ему сегодня. Он нанял этого в гостинице. Молодой парниша, должен был нести очень ценную вещь.
— Где же она... — агент рылся в шкафу и переворачивал вещи.
— Сэр, а вы — алхимик?
— Да. Тихо. Это моё хобби...Вот оно... — агент достал большую сумку. Серая неприметная сумка с пятью боковыми карманами. В этой сумке Гельдрих привез несколько обновлений из «Кольта», «Харгурда&Пунэлли» и бруггианский «Сайз». — Твой груз на сегодня. Отвечаешь головой.
— Конечно же, сэр.
— Выпьешь? — агент налил коньяку и выпил рюмку.
— Нет, сэр.
— Небось и не куришь?
— Нет, сэр. А это плохо?
— Нет. Молодец. — агент проверил всё ли на месте. — Пошли, гуг ждет.
Гельд в сопровождении пажа поехал обратно.
Агент был намерен оставить пажа в комнате, а сам отправиться прямо на ристалище...

  Ристалище

Отредактировано Гельдрих (31.08.2010 22:22)

[Равена] Дворец королей. Диванный салон    прошло несколько недель после бала в честь королевы, Рошель совершила переезд из Хастиаса в Дракенфурт 

Дворец, что еще совсем недавно сверкал разноцветными огнями теперь был погружен в траур, и княжна поспешила уехать из этого скорбного места, оставив других скорбеть о сестре. Слишком много смертей было кругом, стоит только остановиться, и снова, словно меч на тебя обрушивается трагическая весть. Значит не нужно остонавливаться, чтобы гонцы не успевали догонять. Приняв это за жизненное кредо вампиресса унеслась скорее в город, что любила много больше родины, по пути обдумывая, куда же отправиться дальше. Она вспоминала вечер, проведенный с мазель Бантон в каком-то кабаке. То что было дальше не важно, главное, что маркиза расхваливала Орлей, все его прелести... В прочем, это ведь была ее родина, может он и не столь хорош? Тогда выбор падал на Бругге... Но там у Браун вовсе не было знакомых. Разве что Аскар, походя упомянувший о строительстве очередного замка... Или же Хурбастан. Возможно лучшим вариантом было отправиться на восток, туда, где ее точно не отыщут родственнички?
Риган приоткрыла один глаз и повернулась в постели, сминая накрахмаленные простыни. Казалось, что на подъезде к отелю, она мечтает о сне, тем более, что охранник как всегда наяривал джигу на ее нервах, но оказавшись в уютной кроватке сонливость исчезла, уступив место бесконечному потоку мыслей. Она едва-едва выбила номер, в городе царил какой-то аншлаг. Почему именно номер? Приехав в Дракенфурт, Риган узнала, что самый любимый ее дом на всем белом свете закрыт на реконструкцию. Резиденция Браунов, особняк дражайшего Роланда больше никогда не будет таким, каким она его помнила...
Немного подумав, Рошель зажгла прикроватную лампу, и накинув халат встала подле окна. Глубокая ночь, что царила над городом не казалась столь непроглядной в этом районе. Главный проспект сиял огнями, туда-сюда сновали экипажи, ржали лошади... Несколько вампиров прогуливались, наслаждаясь красочным зрелищем. Это было невероятно красиво, даже коренным жителям не приедался «Млечный путь». Дернула за небольшой шнурочек, вызывая прислугу, и уже через минуту раздался робкий стук. Легким пассом руки, что сопровождался мощным телекинетическим послом, леди распахнула дверь. На пороге стояла горничная.
— Будьте добры чай, Хурбастанский, зеленый, сейчас. — С улыбкой попросила Рошель. Спустя еще пять минут на столике оказался поднос с чайничком и чашкой. Поблагодарив девушку, Браун опустилась в глубокое кресло, и предалась распитию восхитительного напитка. «А где же Грассатор? Где его опять носит?» В последнее время поведение охранника вводило Рошель в некий ступор, все эти его неоднозначные намеки... Распрощаться же с Люцием, Браун отчего-то не могла, словно была привязана к нему тонкой, незримой нитью.

  скачок в несколько месяцев    Тенистый лес

Тенистый лес 

«Надо же, держится...» — подивилась Мири, искоса поглядывая на свою спутницу. Последняя буквально через несколько минут поездки уже переняла у Мири поводья и вела лошадь сама, а еще минут через двадцать они перешли на легкую рысь. Да, похоже, вампиры восстанавливаются куда быстрее людей. Обычного человека, скорее всего, вырвало бы при переходе на рысь, да и на шаге было бы несладко из-за усиливающейся головной боли при каждом скачке.
Уже около полуночи они были в городе. Мири с непривычки щурилась от яркого света фонарей, ее глаз привык к полумраку, мягкому сиянию луны и чадящему, отбрасывающему подвижные тени свету факелов. Мири в первый раз была в центре города ночью, буйство замысловато украшенных витрин и электрический огней буквально ослепляли неподготовленного к такому зрелищу человека. Множество кортежей, повозок заполняло широкий проспект, который днем обычно был более пустынным. В то время, как Казенный район Дракенфурта засыпал и его обитатели старались спрятаться за тяжелыми засовами, лишний раз не рискуя сунуть нос на улицу, во второй половине города начинала бить ключом бурная богемная жизнь вампирской знати.
Наконец, Мири оказалась в номере Рошель. Отмечая про себя богатое убранство номера, Мири поежилась. Ковер под ногами был невыносимо мягким да вдобавок светлым, страшно наступать. Его ворс был создан для холеных нежных ступней, не знавших долгих пыльных дорог и неудобной обуви. Мири пошевелила пальцами на ногах, у нее-то ведь те еще лапищи, огрубевшие, со следами зажитых мозолей. Стыдоба.
Еще Мири мимолетом взглянула на себя в зеркало. Огромное зеркало с искусно украшенной рамой. Настоящее зеркало, а не натертое до блеска тряпицей медное блюдце, какие водились у них в таборе.
Отражение Мири не порадовало. Упрямые, торчащие в разные стороны угольные волосы, которые никакой щеткой не пригладишь. Красноватый, выделяющийся шрам, пересекающий переносицу. Слишком острый подбородок, слишком широкий рот. И снова в груди закололо — проклятое зеркальное отражение — по ту сторону как живой стоял ее Миро. Почти его взгляд: левый глаз — зеленый, правый — голубой. Только шрам, чертов шрам снова бросился в глаза и остановил Мири от прикосновения к зеркалу.
«Заляпаешь еще, дура!» — выругалась Мири про себя и с усилием отвернулась от зеркала.
Рошель тем временем устало опустилась в кресло. Мири осталась стоять, не в силах опуститься на явно недешевую синюю обивку в своем старом потрепанном дорожном костюме, пусть и относительно чистом.
Мири чувствовала себя не в своей тарелке среди всей этой изящной норданской роскоши, где все выглядело одновременно эфемерно и невероятно дорого — боишься повернуться, чтобы не нарушить гармонию, не разбить чего-нибудь. Восточная роскошь Айзы была совсем другой, более тяжеловесной, с запахом пряностей, звоном монист и шафранным шелком и парчой, щедро украшенными узорами из золотой нити.
Мири так и стояла истуканом, пока ее не вывел из смущенного молчания вопрос Рошель про работу.
— Нет, к сожалению, работу мне не так легко найти с моими навыками, — встрепенулась Мири. — Законным путем, во всяком случае.