Как зачарованный Жак стоял в паре метров от девушки и заискивающе, словно лицеист, посматривал в ее сторону, пытаясь сосредоточить взгляд на технической части — рисунке. Однако утихомирить себя было сложно. Глаза Уолтера похабно блуждали по залитой лунным светом фигуре незнакомки, изредка останавливаясь и быстро перебегая на рождавшийся эскиз. Не сказать, что вампир чувствовал себя неудобно, однако некоторый дискомфорт ощущал. В основном, как он думал, это было из-за неожиданной и спонтанной встречи. Обычно в такое время большинство типажей известных ему вампиров пребывали либо в увеселительных заведениях, либо коротали время дома, потому что ночная прогулка отличалась чрезвычайной прохладностью и сыростью, нежели дневная или же предвечерняя.
Вампира не покидал комок в горле. А это могло означать лишь несколько вещей, одна из который всегда несла в себе послание «стоит обратить внимание». Однако частенько случалось так, что механизм обнаружения интересностей — изюминок — в людях или вампирах выходил из строя, привлекая к совершенно не типажным для него личностям. Разумеется, далее следовало легкое разочарование и скорейшее отступление с позиций. Но Жак не унывал. Он привык искать. И иногда его поиски заканчивались удивительно хорошо, но лишь на время, потому что и золотая жила рано или поздно истощается. Поэтому круговорот людей «в природе» повторялся достаточно часто. И порой случались неприятные конфузы, из которых в большинстве случаев удавалось выкручиваться, но при этом уходя ни с чем. Иногда Дракенфурт начинал казаться слишком маленьким городом...
Но на этот раз стоило попытаться ощупать дно незнакомой речонки, чтобы понять насколько она глубока... а может и вовсе не речушка, а замаскированное болото, трясина? Хотелось верить в лучшее, но Жак был реалистом с толикой пессимизма. Поэтому привык все испытывать здесь и сейчас, пока след горяч и память свежа.
Увы, любование рыжеволосой девушкой закончилось также неожиданно, как и началось. На удивление быстро, как показалось вампиру, она окончила эскиз и принялась избавляться от серебристого следа грифеля на тыльной стороне ладони. Жак хотел было предложить свой чистый носовой платок, однако незнакомка с грациозностью горной серны уже спустилась к речушке, чтобы ополоснуть нежные ладони. При такой экспозиции и лучах лунного света Жак смог разглядеть лицо девушки как следует. Для себя он отметил в нем некоторую детскость, курносый нос и словно манящие наливные алые губы.
Уолтер сделал вывод, что девушка находится в самом соку, так сказать, начинает зреть или уже зреет. Как бы это ни звучало, вампир частенько проводил классификацию барышень по степени зрелости. Как водится, были три основных стадии и несколько промежуточных. Данную персону юстициар отнес к первой группе девушек, у которых начинается половозрелость, однако, понаблюдав за ней еще некоторое время, отнес к подгруппе прожженных особей, которые нашли себе цену и запросто не сдадутся. Пожалуй, таков был краткий портрет незнакомки.
Спустившись вниз по каменным замшелым от вечной влаги ступеням, Жак приблизился к девушке, однако не стал подходить слишком близко, чтобы его действия не были восприняты как вторжение в личное пространство. Чуть кашлянув, он сказал:
— Может платок?
Вампир сделал маленьких полушаг в сторону рыжеволосой красавицы, протянув ей руку с платком. — Он чистый, не волнуйтесь.
На его лице появилась полуулыбка, располагающая к общению.
— Разрешите посмотреть на ваш рисунок?

Отредактировано Брат Дженнитиви (23.11.2010 17:45)

Вечернее кафе «Дю Монд» 

Парень появился откуда она его не ждала, причем появлению предшествовал звук бьющего стекла, а из кафе ей в след ударил мощный зарад страха, боли и отчаяния, так что девушку передернуло. Словно в спину кинули здоровенный булыжник. Первым порывом было вернуться в кафе, и разобраться в ситуации, но этот порыв она быстро замяла, и направилась в сторону Старого Моста. Вековая мудрость, что хранили обросшие мхом булыжники умиротворяла, давала спокойствие, а их надежность — уверенность в нерушимости их бытия. Под мостом мерно журчала Кручица...
«Несчастные Рагнар, Вульфрик и Бёрн... Мне вас уже жаль, но пощады не ждите!» — девушка криво усмехнулась, отгоняя печаль. Она уже заранее знала, что верные слуги Бладреста будут люто ее ненавидеть. По крайней мере за ее любовь к покупкам, и педантичное отношение к мелочам.
Свадьба в Бругге... Огромное колличество организаторских моментов... И при том война... «Что же, будем надеятся на удачу, и то, что границы открыты».
Чем дальше девушка отходила от злополучного кафе, тем спокойнее ей становилось на душе, она вся снова наполнилась праздником, и терзания исчезли. Остался только легкий мандраж, как и всегда перед важными моментами.
— Мне немного жаль твоих слуг... Если что, я не виновата, ты сам мне их предложил! — Скарлетт рассмеялась, и поглядела на Драго — не озабочен ли он произошедшим в кафе? Зная его бурную натуру...
— Тогда предлагаю ускорить процесс. То есть уже сейчас заняться организацией: отправиться в княжество, решить там все вопросы, придумать список гостей...
«Да, именно придумать, а не продумать...» У Скарлетт совершенно не было мыслей о том, кого можно пригласить... Все ее родные остались в Малых Пустошах, где то на местном кладбище... «Ладно, разберемся по ходу пьесы»

От внимания Скарлетт не ушел вовремя погашенный порыв кинуться обратно в кафе, но девушка сделала вид, что ничего не заметила. Главное, что Драго вовремя опомнился.
«Да, свернуть с намеченного пути будет ему не просто...» — подумала Скарлетт, всматриваясь в темную воду Кручицы — «Но он сам так решил. Мужчина сказал — мужчина сделал». И не смогла подавить смешок.
— Что же, надеюсь преданные вассалы Бладреста не будут сжигать на заднем дворе чучело незадачливой невесты господина... Я постараюсь быть не очень жестокой. — «Мне еще жить с ними под одной крышей... Конечно...» — Но Драго, позволь мне хоть собраться! — Девушка сделала большие глаза, и картинно заломив руки, поглядела на Бладреста. — И потом, не вижу смысла трястись по проселкам в карете, когда можно с ветерком прокатиться на поезде... — Да, перспектива путешествия в хлипкой коробке, совершенно не радовала вампирессу. Передернув плечами, словно отгоняя наваждение, Скарлетт отвернулась. В голове, роем разъяренных пчел крутилось огромное количество мыслей, которые никак не хотели систематизироваться, и всплывали все разом. Скарлетт погладила холодный шершавый камень кладки моста, и прикрыв глаза замерла, вытягивая из хладной махины спокойствие и умиротворение.
— Давай встретимся завтра, оба подготовим все необходимое... Я не могу уехать, не побывав дома. — Почему нет? На этот вопрос ответ отсутствовал, просто отчего-то Скарлетт казалось, что так не делают...
У воды было достаточно прохладно, даже холоднее чем в других частях города. Скарлетт потерла ладони друг об друга, согревая, и кутаясь в меховую накидку, шагнула ближе к Драго. Положив усталую голову на плечо мужчины, она вздохнула с облегчением, осознав, что отныне в ее жизни всегда будет сильное плечо, на которое можно переложить часть проблем, или просто опереться.

Скарлетт еще немного постояла, прислонившись к плечу Драго, и легко отстранилась. Свежий ветер окутывал прохладой, и успокаивал... Скарлетт думала что нужно еще столько решить, сделать столько дел... А главное все обдумать. «Нужно время», — решила Скарлетт, и, заглянув Бладресту в глаза, сказала:
— Встретимся на вокзале, перед отправлением. А сейчас нам лучше отправиться по домам, чтобы все окончательно уладить. — На самом деле времени на сборы Скар нужно было совсем не много времени, но совершенно необходимо было подумать. Все же волнение сказалось на вампирессе, все детали сразу же вылетели из головы. Сейчас, потихоньку успокаиваясь, девушка начала припоминать важные мелочи. — До встречи. Не провожай меня, мне нужно побыть одной. — И легко поцеловав мужчину, блондинка направилась в сторону дома, на ходу накинув на волосы светлый шарф с бахромой на концах.
Ветер трепал эту бахрому, путался в волосах, и немножко слепил. Скарлетт сошла с моста, и коснувшись прохладного камня ладонью, словно прощаясь, оглянулась на Драго. А после поспешила в сторону порта.
Внезапно перед глазами встал бальный зал Алукарда, наполненный сиянием свечей, и ароматом сухих духов, чудесный вальс... И темноволосую вампирессу, столь похожую на нее, и столь не похожую одновременно. «А ведь она как в воду глядела!» — подумала Скарлетт, вспоминая пророчество мазель Девон, о скорой свадьбе. «Обязательно нужно известить Камиллу, рассказать, как она была права...» — Остин улыбнулась, и вздернув подбородок, шагнула на встречу судьбе.

  Квартира Скарлетт

Начало игры

На Старом Мосту Дракенфурта было пустынно, хотя, что вы ожидали? Это же мост, а не торговая площадь! Единственным существом, нарушающим покой этого поросшего мхом творения архитектуры, был одинокий вампир степенно, насколько это было возможно прохаживающийся по перилам (или бортикам, честно говоря, он никогда в этом не разбирался, как и в мореплавании, как и в соленых огурцах) и наблюдая за Кручицой. Где-то, в глубине его разума, гуляла мысль о том, что если он в эту реку упадет, то он скорее отскочит от ее поверхности, чем утонет. Река проходила сквозь огромный город, а жителям этого города надо справлять нужду. Вздохнув, и сразу же поморщившись, воздух вокруг никак не отвечал стандартам свежести, Комета спрыгнул с бортика на сам мост. При приземлении его ботинки издали характерный скрежет металла по камню — подковки, как всегда, были на месте. Куда они могли деться? В маленьких зловредных гоблинов Солай не верил, так же как и в крошечных зеленых человечков. Хотя они и лезли, надо заметить — довольно таки упорно, в его бокал, после того как он выкурит пару сигарет своего изготовления.
— И куда же мне направится? Зайти в контору своего отца, и выяснить, нет ли для меня работы? Слишком скучно. Да и «банда» моя в отпуске. Можно конечно зайти в свою мастерскую, но взрывать свой дом было бы неосмотрительно, не так ли? Именно так, — ведя такой вот, непринужденный монолог, вампир прохаживался взад-вперед по мосту.
— Но можно поискать приключений на свою задницу среди напыщенных аристократов. О да, именно так я и поступлю, — улыбка на лице Кометы приобрела зловещий вид, а вампир обладающий ею направился в сторону более «богатого» района Дракенфурта.

  Главный проспект

Пруд 

Вампиресса сама не заметила, как ноги принесли ее к старому мосту через Кручицу. Безусловно, Мария раньше слышала об этом месте и бывала здесь пару раз, но сейчас была крайне удивлена тем, что здесь оказалась. Балерина будто очнулась ото сна, в котором она шла в каком-то совершенно неведомом ей направлении, приведшем ее в столь неожиданное место. Она не могла припомнить, сколько уже десятков лет ей не приходилось даже приближаться к Казенному кварталу, сейчас же мазель Мориарти стояла прямо на мосте, туда ведущем.
Сеголена не знала, сколько она блуждала по улочкам Дракенфурта, прежде чем прийти сюда, но усталость явно указывала на то, что столь длительных пеших прогулок она еще не совершала. По крайней мере, сразу после выступлений она еще ни разу не отправлялась гулять так надолго. Она действительно будто спала, ходя по Дракенфурту, ибо почти ничего не помнила. Видимо, вампирша слишком глубоко погрузилась в свои мрачные раздумья.
Но за мыслями о том, сколько же она провела времени в бесцельном шатании по городу, Мария не заметила главного: солнца. Оно уже очень ясно светило на синем небе, однозначно указывая на то, что со времен беседы с Гляйхмутом у пруда прошло очень много времени. Она сама ужаснулась тому, сколько же ей времени понадобилось на то, чтобы успокоиться, прийти в себя и все забыть. Но прогулка действительно помогла — обрывки разговора с графом в памяти были покрыты туманом, понемногу даже ушел из нее тот гнев, что был раньше. Темное царство смогло вздохнуть спокойно: пожар гнева прекратился сам собой, хотя грозился сжечь все, что было на его пути. Теперь он превратился в крохотную искорку, маленький уголек, тлеющий на ветру спокойствия и умиротворения, кои не могла не принести размеренная ходьба и наслаждение видами Волкогорья.
Элитный район Дракенфурта действительно радовал глаз и был очень хорош собой, но вот вид, открывающийся за мостом Сеголену не вдохновлял. Маленькие, обветшалые дома ютились по двум сторонам узкой, грязной улочки, полностью загораживая собой свет, копошились, словно муравьи, люди. Суетливые, торопливые, взбалмошные людишки в зловонных переулках, которые после просторных улиц Волкогорья с неторопливо прогуливающимися по ним аристократами действительно сильно напоминали муравейник, и приятны взору никак не были.
За сими раздумьями Мария не замечала, что все же неторопливо пересекает мост, направляясь в сторону столь неприятного ей места. И она могла бы быть уже через несколько минут там, но ее планы оказались сорваны какой-то девицей, стоящей у перил моста и глядящей вниз, в кою она самым незамедлительным образом врезалась. Разумеется, в сознании вампирессы виновата была эта девица и только она.
Уже почти утихший пожар вновь разросся с небывалой силой, охватывая собой все царство. Огонь гнева мгновенно спалил и жалость, и задумчивость, и даже усталость, а личико вампирессы исказила гримаса ярости.
— Что вы себе позволяете?! — высокий голос Сеголены разнесся по всему мосту, и, судя по всему, был услышан на обеих его сторонах, но ее это ничуть не волновало, ибо обращалась она к одной единственной, непомерно нахальной, как она сама считала, белокурой девице, что сейчас стояла перед ней. Немного отпрянув назад, Мария продолжала возмущенно смотреть на девушку.

Отредактировано Франсуаза де Луа (28.06.2012 01:01)

Произнесенное девушкой потрясло до глубины души уверенную в собственной правоте Марию. Она была возмущена тем, что эта нахальная девица, стоявшая посреди моста и мешавшая там ходить, еще и отпирается! По мнению вампирессы, ей стоило бы извиниться.
— Мое настроение, мазель, не имеет к вам никакого отношения! — голос балерины звучал громче прежнего, но, тем не менее, был довольно спокоен и тверд, — И ничего не произошло бы, если бы вы не стояли посреди моста и хоть немного смотрели бы по сторонам! — в пылу ругани, коя пусть и не имела пока сильных внешних проявлений, но заставляла все внутри нее гореть, женщина совершенно не замечала того, что сама понемногу выходила на центр моста, вызывая недовольство некоторых прохожих. Впрочем, сейчас это ее не волновало. Несмотря на свое обычное спокойствие, сейчас Сеголена была готова взорваться от злости. Мало всех сегодняшних неприятностей, так еще и эта девчонка пытается убедить ее, что не виновата в том, что мазель Мориарти едва не упала на твердые, несмотря на проросший кое-где мох, камни моста, разбив себе в лучшем случае локти и колени, а в худшем — и голову!
Разумеется, даже мысли о том, чтобы опуститься до драки вампирша допустить не могла, но стоящая перед ней белокурая девица так ее раздражала, что хотелось расцарапать ей лицо. Мария иногда замечала за собой подобную агрессию, но всегда хранила твердую уверенность в том, что ее причина — люди, обстоятельства, погода — в общем все, что угодно, но только не ее нервозность.
Стоящая перед ней леди действительно была довольно юна, свежа и хороша собой, пожалуй, ей бы стоило появляться на людях в светлых, легких и воздушных нарядах, но она была в черном платье, которое явно не подходило к точеным, женственным чертам лица и светлым волосам. И, пожалуй, оттого она нравилась Марии еще меньше. Возможно, это было уже что-то вроде рефлекса, но к молодым симпатичным мазелькам вампиресса никогда не испытывала теплых чувств, помня об своих молодых конкурентках. Все они были как на подбор молодыми, красивыми, нахальными и непрофессионалами, к тому же недавно среди них появилась мода на черную одежду. И эта леди очень сильно их всех напоминала, на секунду орлесианке даже показалось, что эта одна из них, но вскоре она поняла, что это не так, ибо своих врагов, как и полагается, знала в лицо.
Лицо Сеголены раскраснелось, в глазах читалась ярость. Сказывались все те неприятности, что происходили с ней сегодня, и заставили так агрессивно отреагировать на довольно нормальное явление в Казенном квартале, где из-за тесноты улиц и толп людей было не протолкнуться.
Темное царство горело. Сгорели заживо уже все его былые обитатели, теперь там остались только двое — пламя гнева, и изрыгаемые им искры агрессии. Маслом, подлитым в огонь, стало все неприятное, что вообще сегодня было: поломавшаяся застежка на платье, молодые конкурентки, снова раздражавшие ее своими (успешными, к сожалению) выступлениями, забытый дома зонтик, отчего сейчас нестерпимо жгло кожу, Гляйхмут, подаривший сначала эйфорию, а оставивший потом гнев, добровольный отказ от светлого будущего, усталость, да и элементарное желание уже поспать... В общем, плохого сегодня было много, и, кажется, будет еще больше.

«Наглость — второе счастье», — гласит народная мудрость, и, пожалуй, отчасти она права, но не настолько же! Мария была не просто возмущена, ее лицо горело праведным гневом. Как могла эта девчонка позволить себе сначала едва не сбивать с ног, а потом еще и откровенно хамить ей, одной из самых больших знаменитостей балета в Нордании, чистокровной вампирессе и аристократке? Раздражение внутри Сеголены все накапливалось, и, кажется, оно вот-вот окончательно вырвется наружу, и в борьбе между злостью на всех вокруг и здравым разумом первая выиграет.
Последующие слова белокурой девицы заставили балерину почувствовать себя быком, перед которым упорно размахивают красной тряпкой, и все никак не могут понять, чем это может кончиться. В гневе Мария была страшна, ибо ни понимать, ни прощать других не умела, и порой ей жизненно необходим был человек, на котором она могла бы выместить всю свою злобу на конкуренток, плохую погоду и прочие неурядицы. Ведь чем сдержаннее и воспитаннее ты и чем дольше держишь в себе все свои эмоции и переживания, тем больше их внутри тебя накапливается и тем сильнее они потом выплескиваются. И тем несчастнее тот, на кого вся эта лавина отрицательных эмоций обрушится. Сейчас Сеголена была действительно взбешена, но тем не менее, голос ее на крик, в отличие от собеседницы, не срывался, сохраняя прежние холод и высокомерие. Стоявшая сейчас перед ней белокурая девушка была явно очень юна, о чем свидетельствовала не столько внешность, столько манера поведения, и это придавало женщине еще больше уверенности в себе. Впрочем, беззащитной та не была, но Мария все равно чувствовала свое преимущество. Она была значительно выше своей оппонентки, да и смотрелась явно несколько старше и солиднее, в свои четыреста, в отличие от многих вампиресс, выглядя примерно на тридцать человеческих лет.
— А мне, мазель, кажется, что извиниться стоило бы вам, — ядовито шипела Сеголена, сверля девушку глазами и сделав сильный акцент на последнем слове с явным намеком на то, что если кто-то здесь в этом столкновении и виноват, то это никак не она, — Да, хочу, ибо, повторюсь, если бы вы не витали в облаках, стоя посреди моста, ничего, — с плохо скрываемой яростью вампирша проговорила последнее слово почти по слогам. — Совершенно ничего не произошло бы! — заявление оппонентки о том, что она сейчас сама мешает движению прохожих через мост, взбесило женщину еще больше. Но она даже не представляла себе в тот момент, какой гнев ее охватит, когда девица продолжит не только обвинять ее в том, чего она не совершала, но еще и ей указывать!
— Вам, юная леди, следовало бы зарубить на носу, что нужно смотреть по сторонам и уступать дорогу старшим! — в любой другой ситуации называние ее старшей Марию могло бы оскорбить до глубины души, но сейчас ей этот факт был на руку. Во взгляде вампирессы чувствовалось неприкрытое презрение, голос был резким и уже довольно громким, — Неужто ваша матушка не удосужилась вас обучить хотя бы основам этикета?! — так и хотелось назвать нахальную девицу жертвой алхимии, но балерина решила, что все же это ниже ее достоинства, — И не вам мне указывать, мазель! — нотки возмущения в голосе Сеголены понемногу грозились перейти в целую истерику, но пока она себя сдерживала.

— А вам так нравиться сбивать прохожих с ног? — встречным вопросом ответила вампиресса. Пыл соперницы заметно поутих, а учитывая, что злоба и раздражение оппонента — основное удовольствие, которое можно получить от ссоры, гнев Марии тоже стал понемногу уменьшаться. Впрочем, отвратительное ее настроение никуда не ушло, просто временно запряталось куда-то вглубь сознания, не тревожа боле ни яростью, ни гневом. Так случалось часто, вот только порой уходило оно ненадолго, буквально на полчаса, дабы вернуться с новыми силами, а порой исчезало очень на долго, на года. И, тщательно хранимое внутри, вырывалось наружу только в порывах эмоций, спонтанно и совершенно для самой Сеголены неожиданно.
Однако же запал ссоры испарился мгновенно, хотя девушка, по-видимому, снова начинала злиться. Лицо орлесианки все еще сохраняло пунцовую окраску, и на незнакомку она все еще смотрела с нескрываемым раздражением, но кричать уже не хотелось. Сделав несколько шагов в сторону развесистого дуба, чья крона свешивалась над самой водой, но, тем не менее, кидала тень и на мост, балерина облокотилась на перила. Солнце нестерпимо жгло кожу, взлетая по небосводу не по часам, а по минутам.
Прохожие, сменявшиеся на старом мосте с огромной скоростью (при этом ни один из них не преминул поворчать на двух скандальных девиц, мешавших проходить), все также продолжали сновать мимо, спеша по своим делам, но вот со стороны Казенного квартала послышалось несколько разочарованных вздохов. Жены мелких торговцев, вынужденные большую часть своей жизни воспитывать детей и заниматься хозяйством, частенько любили наблюдать за подобными происшествиями. Разного рода ссоры и скандалы между капризными аристократками Волкогорья всегда очень интересовали тамошних сплетниц. Впрочем, и элитный квартал грязными сплетнями не гнушался, вот только там это предпочитали не афишировать, и узнавать тайком, загадочно хихикая и перешептываясь в удаленных уголках бальных залов, неоднозначно поглядывая на жертв длинных языков и богатого воображения обитателей Дракенфурта. Порой Марии приходилось быть предметом пересудов, но редко происшествия с ее участием получали громкую огласку. Сама же она сплетен не любила и любопытной никогда не была, посему, когда в компании начиналось тихое шушуканье а-ля «вчера граф N, прелестнейший человек, был замечен с той замарашкой из Казенного квартала, а сам говорил...», предпочитала уходить, оправдываясь головной болью. Это была некая особенная часть любого бала, когда большая часть танцев уже станцована и гости получают небольшую передышку, во время которой считают своим долгом обсудить всех и вся. Так что, сделав ревенанс своему последнему кавалеру, Сеголена отбывала домой. Возможно, поэтому и в курсе сплетен она никогда не была, да и в обществе аристократов не являлась первым человеком, хотя и вызывала уважение.
Вампиресса вглядывалась вдаль, бороздя взглядом синее небо, будто бы позабыв об юной сопернице.
Бесспорно, дневные облака были хороши в своей четкости и яркости, но предзакатные манили куда больше своей таинственной багряно-алой окраской, от них словно веяло тайной, чудом...
Она ничего не говорила и не делала никаких попыток помириться либо задеть оппонентку еще сильнее, а лишь стояла, будто не замечая никого вокруг, но весь ее вид давал понять, что пыл гнева из нее понемногу уходил и кричать боле настроения у нее нет.

Парк, Аллеи 

Стемнело. Виктория возвращалась домой после прогулки. Молодая леди до сих пор находилась под впечатлением от беседы с призрачной Софи. Как это ни странно, но она смогла пробудить в Виктории старые воспоминания и помочь осознать важность того, что есть моменты, которые стоит вспоминать. Миледи была благодарна ей за это, а уж говорить «спасибо» ревенантка умела, как никто другой.
«Зачем жить грустью и одиночеством, когда можно жить радостью, пусть и минувших дней. Мне есть ради чего... ради кого жить, так почему бы мне этого не делать? Моя жизнь будет длиться ещё очень долго, мне каких-то четыреста лет, все ещё впереди. У меня будет другая семья, пусть не моя, но будет, а это ведь самое главное... нет, не самое. А что тогда может быть самым значимым в нашей жизни? Святая Роза, почему я не философ?» — подумала Виктория и откинулась на спинку сиденья. Карета медленно ехала по направлению к особняку Локруа. Но, чтобы добраться до старого здания, необходимо было преодолеть старый мост через реку Кручицу. Казалось бы, что страшного может быть в обычном мосте, по которому ежедневно ходят десятки людей, и проезжают кареты. Однако людей тут бывало не так уж и много, да и кареты почти не ездили. Каким бы странным вам не показалось это, но на улице почти никого не было, хотя погода была чудесная, и самое время для ночных прогулок под луной. Только вот гуляли обычно в других местах, более подходящих для этого. Какая пара решится пройти по старому мосту, когда есть Новый мост и Мост Влюбленных? Правильно, никакая!
Через окно Виктория увидела пару бездомных кошек, которые сидели на высоких бортиках моста и смотрели на воду в реке.
«Удивительно, как они ещё не упали?» — задумала миледи. — «Мост оброс мхом, а мох скользкий, как же кошки не падают, ведь у них не такие острые когти, чтобы удержаться...»
Внезапно карета остановилась. Это произошло так неожиданно, что девушка ударилась головой. Она схватилась рукой за голову. Больно. Через пару секунд боль утихла, и тогда Виктория решила подумать, так почему же все-таки карета остановилась. Она посмотрела в окно, но не увидела никого, кроме кошек, которые, озираясь по сторонам, спешили убраться. Очевидно, их напугал стук колес, или резкое торможение.
— Что случилось? — раздраженно спросила Виктория, когда поняла, что никто сам не скажет ей, почему карета остановилась. Но, и вопрос не помог, ни кучеру, ни служанке. Она все также молчали. Тогда миледи повторила, но уже громче:
— Что такое? Почему мы остановились?
— Тут, просто... — пропищала Сола. Но девушка не смогла понять слов служанки. Кучер также не отвечал.
«Да, что там происходит? Они что, языки потеряли по дороге?» — Виктория была очень зла. Эта остановка прервала её раздумья, когда она почти пришла к решению, что будет делать дальше. Естественно теперь Виктории придется постараться, чтобы восстановить всю цепочку и вновь прийти к правильному решению. Миледи пришлось самой посмотреть, что происходит. Но, как назло, из окна она не смогла ничего увидеть, поэтому пришлось выходить из кареты. Кучер сразу не понял, что надо помочь хозяйке. До него это дошло только после того, как Виктория оказалась на каменном мосту. Но он все-таки слез, уже что-то хорошее. Миледи не обратила внимания на кучера и служанку, которая готова была разреветься. Она смотрела на что-то непонятное. Оно лежало и еле дышало. Карета не могла проехать именно из-за этого странного препятствия. Понять человек это или нет, было невозможно. Через пару секунд это странное существо поднялось и пошло в сторону.
Виктория никогда не была трусливой, но сейчас она испугалась. Так страшно ей ещё не было никогда, хотя нет, было, но всего один раз, давно, когда она была влюблена в вампира, и его чуть не убили. Девушка считала эти воспоминания самыми ужасными, хотя они таковыми не являлись. Просто, если Виктория любила, то делала это всем сердцем.
Тут, сзади послышались странные шаги. Они могли принадлежать как человеку, так и животному. Сердце девушки рухнуло куда-то вниз. Казалось бы, чего ей бояться, четырехсотлетнему ревенанту? Оказывается, было чего.

Отредактировано Мария-Виктория (24.06.2012 13:48)

Спустя пару секунд страх прошел. Он был резким и мимолетным, такое случалось часто, просто он был слишком сильным, не таким, как раньше. Хотя, если вспомнить, то в последние годы Викторию особо и не пугали, так что она могла вполне и забыть, каково это — испугаться. То, что мешало карете проехать встало и пошло куда-то в сторону. Но через какое-то время оно решило вернуться и направилось к карете. До сих пор нельзя было разобрать это человек, или нет. Вид у странного существа был не из лучших. Это стало видно, когда оно приблизилось к Виктории. Мурашки пробежали по телу девушки, а в душе вспыхнуло отвращение. Пусть миледи и была милой и доброй, но она все-таки оставалась аристократкой, и сейчас это было видно в полной мере. Девушка передернула плечами, показывая, что она испытывает отвращение, что ей просто все равно, почему кто-то оказался в таком виде. Да, это сурово, но природы человека, в том числе и полукровки, не изменить.
— Кхм-кхм... — наигранно откашлялась дама. Она пыталась обратить на себя всеобщее внимание, а если быть точнее, то внимание этого непонятного и слуг. — Я бы хотела, чтобы вы ушли с проезжей части! — заявила она. Виктория обращалась к этому самому неизвестному. Точно сказать, кто это был все ещё нельзя, так как расстояние оставалось приличное между девушкой и этим, а вот то, что это кто-то живой, поняли уже все, а значит, и обращаться к нему было не стыдно, по крайней мере, всегда имелось оправдание, что это живое существо.
Гора медленно стала приближаться к Виктории, и уже можно было различить, что это человек, просто очень уставший, и явно не имеющий никакой возможности держаться ровно. Он медленно приближался к карете. Сердце опять начало биться сильнее. Неужели вновь страх?

Отредактировано Мария-Виктория (17.03.2012 20:30)

Человек ( как мы уже выяснили) приближался к карете. Второй приступ страха прошел точно так же, как и первый, но это не означало, что не будет третьего. Тем не менее девушка чувствовала себя более менее нормально, не считая того, что она смотрела на человека, измотанного и непонятного. Когда Виктория уже хотела забыть обо всем и уйти, человек нерешительно спросил:
— Виктория? Это ты?
И вот, сердце опять ушло в пятки.
«Откуда он меня знает? Кто он такой?»
Девушка не могла поверить, что непонятно кто обращается к ней по имени. Но хуже того было, что она не помнит его!
«Кто ты? Я не помню тебя! Я не знаю, кто вы!»
Истерика, в душе девушки началась настоящая истерика. Виктория не знала, что делать: идти к нему и помочь, или убежать и забыть. А человек тем временем приближался. Он попытался выпрямиться, но у него как-то не очень получилось.
— Ты не узнала меня?
От этих слов мороз пробежал по коже миледи. Как она могла забыть человека, а он её помнить? Нет, такое могло быть, просто раньше не было. Виктория всегда запоминала лица людей, и могла через какое-то время вспомнить имя, но здесь все было труднее, хотя бы потому, что вид у мужчины был неузнаваемым.
— Простите, но я вас не знаю, — выдавила Виктория. Она еле говорила.
— Может ему помочь, — послышался писк Солы. Служанка наконец-таки пришла в себя. — Ему нужна помощь, он совсем плохо выглядит, да и к тому же, вы, похоже, знакомы...
— Молчи! — огрызнулась миледи. Не нравился ей этот человек, а тем более не нравилось сожаление её горничной.
«Так, что делать? Что делать? Если я его заберу отсюда, то возможно, что смогу понять, откуда он меня знает. А если оставлю, то так ничего и не узнаю... Что ж, я слишком давно не рисковала, значит, пора вновь начать. Но я же не авантюристка...»
— Помогите ему. Будем считать, что мы знакомы!
С этими словами девушка показала рукой в сторону человека, надеясь, что кучер поймет, что надо делать. Да и Сола хороша, раз хочет помочь, так пусть помогает. Но ничего не случилось. Сола как была на своем месте, так и осталась. Вот тут-то, Виктория и разозлилась.
— Что стоишь? Ты что мне только что говорила?
Она отвернулась от девушки, давая той понять, что не намерена больше её видеть. Сола, как послушная девочка, вернулась на свое место в карете. Затем миледи вновь обратила внимание на полумертвого мужчину. Кучер тщетно пытался помочь ему, но у него не получалось. Очевидно мужчина был слишком тяжелым. Девушка вздохнула и подошла к незнакомцу, пока ещё, после чего взяла его под руку, а сама подумала:
— Надеюсь, я об этом не пожалею...
Вот, что было не так в Виктории. Она могла срываться, кричать, ругаться, ненавидеть, но при этом она не была лишена сочувствия и сострадания, что и вредило иногда ей.
«Все, с завтрашнего дня становлюсь скрытной и дерзкой!»

Отредактировано Мария-Виктория (23.03.2012 21:13)

Виктория решила не обращать внимания на слова человека. Она не были важны, да и девушке было о чем подумать, кроме того, почему этот мужчина вдруг оказался в ужасном виде на улице. Миледи уже жалела о том, что делает, но повернуть время назад невозможно, поэтому она продолжала не спеша двигаться к карете. Это удавалось не очень хорошо, так как мужчина оказался тяжелым, а кучер не настолько сильным. Но чего ещё можно ожидать от человека? Девушка в очередной раз подумала о том, что она ещё об этом сильно пожалеет и продолжала свой путь. Мужчина был не многословен, но это не было большой проблемой. Они ещё успеют поговорить. Только вот Виктория слабо верила в то, что перегрелся на солнце, как-то не правдоподобно это было, по крайней мере, для неё. Однако говорить об этом сейчас не время, и она решила, что задаст все интересующие её вопросы позже. Куда отвезти этого человека? Конечно же в поместье Локруа. Другого выбора не было. В гостиницах тут же начнут задавать вопросы, да и зачем нужен постоялый двор, когда есть красивый старинный особняк, где комнат хватит на всех? Девушка остановилась у кареты и отпустила мужчину. Она вздохнула и сказала кучеру:
— Помоги ему забраться в карету, а после едем домой!
Виктория отвернулась от мужчин и стала всматриваться в ночь. Погода была на удивление хороша, для девушки то точно. Она закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Это было приятное ощущение, но тут миледи отчетливо почувствовала боль. Она не была сильной, не была режущей. Это была ноющая и очень противная боль, от которой не хотелось плакать, но и терпеть её было практически невозможно. Через минуту Виктория открыла глаза. Она была ошарашена таким происшествием. Откуда взялось это ощущение? Как она проникло в сознание девушки? Догадаться было не трудно, но для этого пришлось бы напрячься, чего миледи сделать просто не могла. Слишком давно не случалось такого, слишком неожиданно это случилось сейчас... Дыхание участилось, но не от того, что почувствовала дама, а от страха, что она это почувствовала! Многие годы способности Виктории просто спали, и она уже начала думать, что дар пропал, но сейчас он вернулся. Как вовремя! Эмпатия, да, это была она. Девушка почувствовала то, что ощущали люди вокруг неё, точнее не люди, а человек, которому сейчас помогали забраться в карету. Он был настолько слаб, что Виктория смогла проникнуть... почувствовать его боль, не напрягаясь. Она быстро посмотрела на карету и, не задумываясь, забралась в неё с другой стороны.

Мужчина честно пытался держаться, но он явно устал, поэтому довольно-таки быстро выключился, если так можно выразиться. Растерянная Сола то и дело поглядывала на оборванца и лепетала какие-то несвязные предложения. Миледи, в свою очередь, откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Она определенно устала за этот день. Но все же Виктории не давала покоя мысль, что она не помнит этого человека. Нет, вполне возможно, что они были знакомы, просто вспомнить его так и не удавалось. Девушка перебирала в своей памяти всех знакомых мужчин, вампиров, полукровок, но никого похожего на этого незнакомца не могла найти. Это было странным, так как раньше Виктория не жаловалась на плохую память, а теперь она просто не может узнать лица человека, который явно её помнит, что делает положение ещё более неловким.
«И что теперь я буду делать?» — спрашивала она себя. — «Наверное, я поступая не правильно, но все же жаль, если кто-нибудь вот так пострадает. Не могу представит себя на месте этого бедолаги, я бы сума сошла. Но, надеюсь, что со мной ничего подобного не случится, ведь мне никто не поможет. Навряд ли я встречу доброго ангела, который соизволит спасти мою шкуру...»
Карета медленно катилась по дороге к поместью Локруа. Старый мост остался уже далеко позади. Совсем скоро они подъехали к крыльцу белого особняка.

  Особняк Локруа

Отредактировано Мария-Виктория (24.06.2012 13:23)