1) Имя и фамилия персонажа:
Элоиза Розамунда Камилла Транси.
Прозвище в школе: Зубрилка.
Домашнее прозвище: Изюмка.

2) Раса:
Чистокровная вампиресса.

3) Пол:
Женский. Гетеро.

4) Клан:
Венганза.

5) Профессия:
Академия прикладной алхимии им. Нины Блюменфрост в Дракенфурте (первый курс). Закончила частную школу экстерном, поступила в академию на два года раньше других детей по протекции своей прабабушки, Сильвии Обер. Вступительные экзамены сдала на высшие баллы.

6) Дата и место рождения:
07.06.1813 г., Филтон, имение «Ястребиное крыло».

7) Внешность:
Из дневника некоего Г. Гумберта, гувернера юной Элоизы:
"Резкий порыв морского муссона дергает шляпку (если б не ленточки, завязанные на бант под подбородком, точно бы улетела); задирает подол платья чуть ли не до колен. Девушка забавно морщит свой загорелый веснушчатый носик и звонко, сверкая крепкими белыми зубами, смеется, ничуть не волнуясь о юбках, кружась на ветру и раскидывая руки навстречу его грубым мужским объятиям.
— Мазель Транси, мазель Транси, — надрывается нянюшка. Бедняга вперевалку семенит вслед за своей юной воспитанницей, отчаянно всплескивая руками, пыхтя и тяжело отдуваясь, как одышливый горнист. — Мазель Транси, пфф-пфф, вернитесь немедленно! Где ваш зонтик? Где ваши манеры? Уфф! Вы почернеете и пойдете веснушками!
— Что? Что вы сказали, няня? — беззаботно хохочет девчонка. — Говорите громче, ветер шумит, я вас не слышу!

Мазель Элоизе Транси шестнадцать. Для своих лет эта девочка чересчур худощава. Кое-кто даже счел бы ее тощей. Но это не чахоточная худоба бледной поганки, это худоба резвого, игривого олененка: палочки-ножки, палочки-ручки, шейка-тростиночка, долговязая фигура, которая только-только начала формироваться — упругая, ладненькая, налитая. Еще не утратила всей неуклюжести подрощенного гусенка, но уже стала обретать женственную грацию. Однако раскармливать ее, на мой вкус, было бы преступлением. Хотя нянюшка и порывается.

Элоиза Транси едва ли считает себя красивой. Она стесняется скудости своей плоти, ненавидит свои веснушки и непослушные жесткие волосы цвета филтонского каштана. Еще в прошлом году их стригли коротко, как у мальчика, но теперь она превратилась в юную леди, а юным леди полагаются прически. Странно, но с намерением отрастить шевелюру девочка согласилась — вероятно, завидовала своим подругам по академии и втайне стремилась им подражать.

С мальчишками своего возраста она была за друзей, хотя порой в ней прорывалось неожиданное кокетство, и мы получали на пару недель влюбленного кавалера. Молодые вампиры ее круга, развращенные ранней привычкой к пороку, находили ее простоватой. Но все прочие категории мужчин, не чуждых прекрасного, — от рассыльных до моряков, от грубых мужланов до утонченных поэтов, — не могли отвести от нее зачарованных глаз. Есть в ней то, чем ни одна признанная красавица, ни одна королева балов и раутов не обладает. Чистота. Бодрящая свежесть горного родника, плеск упругой лазурной волны, хрустальная песня ветра, звенящие лучи утреннего солнца, обещание ясной погоды на день грядущий... обещание счастья.

Она лучилась бодростью и задором, глазки ее сияли, как небо в это ветреное и ясное утро, как море у горизонта. Она щурились против света, а на ресницах ее дрожали капельки соли. Волосы выбились из-под шляпки и растрепались на ветру. Она посмотрела в мою сторону и показала мне язык: вот, мол, получи послушную ученицу. Я едва поспевал за ней, глупо переваливаясь в своих скрипящих лакированных штиблетах — просвещенных потомках пыточных сапог, и сам себе казался донельзя смешным. Интересно, как со стороны выглядела моя походка? Сильно похожей на чапанье неуклюжего пингвина? Будь я вредной конопатой нимфеткой, тоже не удержался бы от соблазна себя подразнить".

8) Характер:
Со слов няни Генриетты:
«Это еще с трех лет, когда обнаружили, что она вундеркиндер, все носятся и носятся вокруг нее, как ужаленные: одного репетитора наймут, второго, третьего. И сидит дитенок, корпит над учебниками до вторых петухов. Жалко, конечно. Ни музыке, ни танцу, ни вышивке, как приличных девиц, не обучают. Но Изюмка и сама хороша. Порою ка-а-ак учудит!

Давеча едва не довела родителей до инфаркта. Выкрала реактивы и смешала в банке из-под варенья какой-то немыслимо страшный яд (конечно, что ей мое варенье? растет ведь на всем готовеньком). Накормила, значит, отравой жабу, затем двух крошек-полевочек накормила — и давай ухахатываться до упаду, наблюдая за их предсмертными корчами. Вроде бы не дурень-мальчишка, а где женское милосердие, где сострадание к бедным животным? А ежели нет состраданья к животным, то и к людям откуда оно возьмется? Нет, все-таки правильно оно, хорошо, что отец всыпал ей розг, когда безобразие вскрылось. (Я-то, старая дура, все равно причитала, хоть и согласна была, что порка пойдет ей на пользу). А она что? А ей все нипочем. Почесала попу, высунула язык и говорит: «А мне ничего и не больно». А глаза-то у самой на мокром месте. Ишь, характер!

Хуже ее своевольности только одно любопытство. Коли что вызовет ее интерес — сразу пиши пропало. Хочу, и все тут. Достаньте мне артефакт! Купите мне инструмент! Не уймется, пока не распотрошит половину библиотеки! А то и заспиртованную жабу достанет (огромную такую, всю в пупырках и бородавках), распнет на учебном столике, обложится инструментом — и давай дохлую ропуху курочить. То из нее выймет, се из нее выймет, потом назад соберет и зашьет как будто бы так и было.

Госпожа потакает, говорит, у ней живая склонность к непознанному. Да какая ж она живая, ежели Изюмку тянет к ядам да мертвечине? Ладно бы она только дома была такая. Так и ведь и на людях — горюшко луковое. Лезет куда не просят, почемучкает, цепляется к незнакомым господам безо всякого реверансу, докучает учеными разговорами. Манерам ее обучать — самое сложное из всего, что заготовила для гувернанток Богиня. Ни одна на моем веку долго не продержалась. То Изюмка держит прибор не так, то салфетку неправильно заправляет, то приседает в книксене, как неуклюжий осел. А девчонка в ответ: «Какой вздор! Кто придумал этот ваш этикет? Он же до ужаса неудобный. Куда лучше было бы...» — и тут же получает хлопок указкой по пальцам: «Мазель Транси, не перебивайте учителя! Кто вам дал право оспаривать мое мнение?! Вы наказаны. Становитесь в угол с книгой на голове и читайте Astorus Domina тридцать раз».

Вот разве что осанку и выработали путем наказаний, а остальное — никак! Не поддается, хоть кол ей на голове теши. «Зачем мне какие-то гувернантки? Не нужен мне никто, кроме нянюшки, — и лезет ко мне с объятием, — дай я тебя расцелую, милая моя старая Генриетта». Нет, все-таки есть в ней и склонность к сочувствию, и любовь, и привязанность. Славный бы получился ребенок, коли б родители своим балованием не превратили в капризу".

9) Псионические способности:
— Ментализ в зачаточном состоянии, позволяющий отвечать на мысленные посылы другого менталиста (самой Элоизе начать телепатический диалог не под силу) и случайно угадывать (через раз прочитывать) мысли окружающих.
— Абсолютно стихийный, неуправляемый, но, по всей вероятности, не лишенный потенциала дар экстрасенсорики (Элоиза, сама не понимая как, чувствует свойства вещества и пытается им управлять).

10) Биография:
Мать: Маргарита Транси
Отец: Людовик Транси
Прабабка: Сильвия Обер (Элоиза нежно зовет ее бабушкой)
Двоюродный дед, жених: Дантес Обер
-----------------------------------------------------
Со слов Маргариты Транси:
«Главное событие в жизни Изюмки произошло 14 августа 1815 года (у нас эта дата записана в «Блокноте воспоминаний»). Мы обнаружили свое трехлетнее чадо за чтением книги! О, сколько было счастья! Читала она довольно складно, живо, с хорошей артикуляцией. По слогам, без ошибок проговаривала названия вроде «рододендрарий» или «альбедотрисульфат». Представляете? Она произнесла эти слова раньше, чем «мама» и «папа».

До полутора лет девочка развивалась нормально, издавала естественные младенческие «агу-гу-гу-ту-ту», а потом как-то вдруг замолчала. Только пищала, вопила, смеялась, визжала и требовала пищи, стуча ложечкой по столу. Но не говорила. Вообще не издавала ни единого осмысленного звука. Мы с мужем начали бить тревогу, водили ее по нейросенсорикам и дорогим логопедам — все без толку. Стали подозревать в отсталом развитии. Врачи, правда, успокаивали, рассказывали случай из чьей-то практики: ребенок, мол, не говорил до шестнадцати, вроде как чистокровный вампир, отпрыск клана Юстири, а потом резко поумнел. У чистокровных вообще, знаете ли, задержки случаются. Вырождение-с.

Так вот, с трех лет Элоиза начала активно читать и еще более активно — болтать. Каждая вещь в доме была ею осмотрена, обнюхала и названа новым словечком. От ее бесконечных «Почему?», «Зачем?» и «Как это работает?» прислуга сходила с ума. Каждая книга, до которой она смогла дотянуться, была если не прочитана от корки до корки, то тщательно обмусолена. В особенности ей нравились иллюстрации к «Пряничному домику дядюшки Смога». Таращилась на картинку воттакими глазищами, а затем — не успеешь отвернуться — уже облизывала. Нравилось ей изучать вкусы и запахи. Тянула в рот что попало, начиная от земляных червей и заканчивая дождевыми улитками. В ту пору за ней нужен был глаз да глаз.

На следующий год выяснилось, что дочка у нас — вундеркинд. В одно прекрасное утро она притащила мне увесистую «Энциклопедию ядов» и попросила: «Госпожа мама, а можно Изюмке смешать вот это вот с этим, — ткнула пальчиком в нарисованные колбы, — и добавить немного поганок?» Каких поганок? Она раскрывает ладонь, а там — горсточка свежих, ядреных бледных поганок. «Потому что, — говорит, — если смешать, то получится вкусный поганочный яд». Я, конечно же, первым делом напоила ее очищающим эликсиром, отругала, отшлепала, строго-настрого запретила подходить к своей домашней лаборатории, но все же попробовала приготовить «вкусный поганочный яд» и чрезвычайно удивилась полученным результатам. Яд был прекрасен: прозрачный, почти без осадка, с легким запахом вареных грибов.

После эдаких откровений дочь моя была вызвана на совет в кругу старших клана. Няня ее причесала, одела как следует, заставила выучить пару салонных фраз. Увы, как обычно, — даром. Презрев всякую учтивость, девочка расцеловала мадам Обер, забралась к ней на колени и принялась перечислять названия ядов в алфавитом порядке. Выяснилось, она способна процитировать любую страницу из «Энциклопедию ядов» и «Атласа вампирической анатомии». Кроме того, некоторые статьи вполне резонно считает устаревшими и перегруженными натурфилософской мурнятиной. Так и сказала: мурнятиной. Мы, Венганза, переглянулись между собой и единодушно решили: будет преступлением загубить столь феноменальную склонность к наукам!

С тех пор начались бесконечные репетиторы, гувернантки и гувернеры. На пятом году жизни малышку отправили в школу для одаренных, в класс биологии и алхимии. Упор в учебе делался на естественные науки, таким же занятиям, как этикет, танцы и музыка уделялось всего по четыре часа в триместр. В их классе было двадцать три мальчика и всего две девочки: Элоиза и молодая учительница экстрасенсорики. Обе до самого выпуска страдали от повышенного мужского внимания. Учительница — от влюбленных юнцов, Элоиза — от придурков, которые вечно лезли что-нибудь у нее списывать, дергали за волосы, плевались шариками из трубки и дразнили Зубрилкой. Несколько раз она вступала с обидчиками в открытую конфронтацию, которая заканчивалась синяками, ссадинами, разбитыми коленками и полной капитуляцией нападающей стороны. Я хоть и отчитывала ее, но гордилась: девчонка способна за себя постоять!

До самого поступления в академию Элоиза росла сорванцом. Но когда мы переехали в Дракенфурт, все волшебным образом изменилось. Вольная жизнь студентки пришлась ей по вкусу. Академия окружила ее неповторимой атмосферой единения и вовлеченности студентов в учебу. Здесь все были Зубрилками, как она, и никто не считал зазорным решить контрольную тремя разными способами. Наконец у нее появились подруги — Франческа и Марла, которым она начала подражать, развивая в себе женственные манеры. Я, будучи доцентом кафедры медикусов, ненавязчиво за нею присматривала. В общем, если не считать одного неприятного обстоятельства, все складывалось прекрасно.

Неприятным обстоятельством стало сватовство главы клана. Еще в четырнадцать лет Элоизу присмотрели в невесты Дантесу Оберу (решение было продиктовано политической необходимостью), и вот совсем недавно — сосватали. Дантес дожидается восемнадцатилетия Элоизы, чтобы сделать ее своей законной супругой. «Женой этого зануды? — завизжала девчонка. — Только через мой труп!» «И через мой, — повторила я вслед за дочерью, — не допущу, чтобы талант девочки погубили под грудой домашних забот. К тому же, никто не готовил ее быть женой». А Сильвия знай себе усмехается: «Ха! Посмотрим, как вы запоете через несколько лет»."

* * *
Из дневника Элоизы Транси (ее впечатления о женихе):
«В целом, он не такой уж урод, как для старика. У него вполне сносная внешность, высокие скулы, узкие продолговатые глаза сплошного синего цвета под низко опущенными угрюмыми веками. Морда постная. Всем своим видом внушает чувство порядка и методичности. Когда он глядит на меня, дрожь пробирает. Еще как прищурится порой... сидит такой нахохлившийся, а в непроглядной глубине его глаз светится тревожный огонек, как у демона с соборной фрески. Губы... какие у него губы? Не могу вспомнить. Только что взглянула на подаренную им перламутровую миниатюру — и смеюсь, будто проглотила смешинку. У него губки бантиком! Чисто как у Сатурналия на той картине из галереи мадам ла Саль! А я готова была биться об заклад, что рот у него тонкий и бледный, стиснутый в едва заметную щелочку. Это было бы ближе к его характеру. Не угадала! Интересно, какие его губы на ощупь? Кажутся такими мягкими. Я с ним, конечно, целоваться не собираюсь, — чур меня! — просто любопытно. Волосы... понюхала его надушенный локон, который он вложил для меня во все ту же миниатюру — пахнет, как в церкви. Тоже мне подарок к помолвке! Вон маменьке он вручил энциклопедию редких видов! Противный. И волосы его душно пахнут.
<...>
Хотя потом я принюхалась и... в общем, теперь я ничего против церковных запахов не имею. Даже нахожу в них нечто мужественное, властное и вместе с тем вкрадчивое, отеческое, как в лекциях нашего директора. Недавно незаметно глядела на его стриженый затылок и принюхивалась. Хороший все-таки запах, такой и должен исходить от мужчины. Он словно бы создает вокруг него ауру силы, убежденности в своем праве руководить. Локон уже выветрился, пахнет слабо. Может, незаметно стянуть у него платок? Вот глупая Элоиза! О чем только думаю!
<...>
Догадываюсь, почему бабушка Сильвия так хлопотала о моем поступлении в Дракенфурт. Из-за него. У-у-у!».

11) Откуда вы узнали об игре?
Из группы вКонтакте.

12) Связь с вами:

13) Пробный пост:
Дата: 5 мая 1828 г.

Бабушка Сильвия строго сказала: «Так у них в клане заведено испокон веков. Невеста вручает жениху подарок, сделанный своими руками, а жених в честь помолвки дарит ей какой-то приятный сюрприз. И это — обя-за-тель-но!».
— И что же мне ему подарить? — недоумевала юная леди. — Сделанное своими руками? Хм... Заспиртованного жука-рогача? Нет, его жалко, я за ним целый месяц гонялась. А если коллекцию бабочек? Ядовитых, спрятанных под стекло.
— Господи, девочка! Что творится в твоей головке, — всплеснула руками бабуля. Хотя бабулей ее было трудно назвать: высокая, статная, удивительно красивая женщина, похожая на языческую богиню природы, она вызывала неподдельное восхищение Элоизы. Она знала столько любопытных историй! И в алхимии разбиралась ничуть не хуже mama. С ней всегда находились темы для разговоров. Если бы только не эти ее традиции... Впрочем, не она их придумала. Она их только хранила, чтобы не угас семейный очаг, как и положено доброму божеству.
— Ты должна вышить нагрудный платок или салфетку с эмблемой нашего клана, — поучала бабушка Сильвия.
— А если... — всполошилась девчонка, — если я подарю ему саму королевскую кобру. Живую. Ну хотя бы мертвую? Ну хотя бы скляночку с ее ядом? Эх, ладно. А с какой стороны-то оно, это самое, вышивается, — накрутила она нитки на пяльцы.
— «Это самое» — выражение-паразит, не повторяй его, — мягко поправила бабушка. Иди сюда. Давай я тебе покажу. Вот так. Сначала натягиваешь ткань на пяльцы, затем вдеваешь нитку в иглу, смотришь на картинку с изображением кобры и принимаешься вышивать. Видишь? Нитка у нас зеленая и глаза у кобры зеленые. Займемся сначала глазами. Иголкой в дырочку ррраз! — и сразу тянешь, аккуратно придерживая нить, чтобы не морщинилась; и снова повторяешь стежок. Поняла? Попробуй. Только следить за нитью не забывай.
— Уфф, да я же свихнусь!
— Зато сделаешь подарок своими руками. Постарайся уложиться за вечер.
— Тоже традиция?
— Нет, — загадочно прищурилась Сильвия, — просто хочу проверить твои моторные навыки.
Что же, с моторикой у юной невесты оказалось все в полном порядке, зато с мордой кобры — не очень. Немножечко поразмыслив, дамы решили взамен недо-кобры подарить Дантесу коллекцию редких бабочек. Жених к всеобщему удивлению страшно обрадовался подарку. И тут же попал под наущение матушки: «Теперь твоя очередь сделать невесте сюрприз».

— Что же он мне, интересно, подарит? — гадала юная Элоиза, нюхая морду вышитой кобры (платок успел пропитаться одеколоном Дантеса).
— Вскоре узнаешь, — улыбалась заговорщически бабушка. — И уверяю тебя, дорогая, это будет поистине роскошный подарок.

14) Локация, с которой вы начнете игру:
Ювелирный магазин "Фируза".

15) Согласны ли с правилами ролевой?
Согласна.

Отредактировано Элоиза Транси (30.01.2017 17:50)