[Равена] Королевский дворец 

Кажется, событиям жизни Леонэль надоело быть просто абстрактной совокупностью явлений, и они вознамерились превратиться во что-нибудь более существенное. Например, в воду. Превращение им не удалось, конечно, но некоторых высот эти начинающие оборотни достигли. По крайней мере события на балу и после сшибли Леонэль с ног не хуже морской волны.
Вернувшись в свой номер во дворце, девушка получила письмо от родного клана, в котором обо всех ее перемещениях, разумеется знали, и послали письмо со слугой прямо в королевский дворец. Оставленное на столе в ее комнате, письмо дожидалось, когда адресатка закончит миловаться с вновь обретенным Дитрихом и общаться с любопытной представительницей Аскаров, чтобы наконец-то получить просьбу любимого папочки вернуться в родовое гнездышко.
Прочитав письмо, Леонэль пожала плечами и выкинула его в огонь. Ну, хорошо, она приедет. Хоть трепета от предстоящей встречи с родственниками и отчим домом Дюпре не испытывала, она была не прочь снова отправиться в Филтон посмотреть на всех этих змеюк... Это было бы интересно.
Просто пока что Лео не знала, что ее там ждет. Главную новость Фредерик Дюпре предусмотрительно приберег до личной встречи, понимая, что услышь его дочь об этом раньше — не приедет вовсе.

По окончании бала Леонэль отправилась в Филтон, в местную резиденцию Венганзы. Незадолго до отправления девушку настигла весть о сердечном приступе, случившемся у одного из гостей королевы Изабеллы. Немногим позже выяснилось, что гостем этим был Дитрих... Земля ушла из-под ножек Дюпре, решив, что пора и честь знать, а Леонэль осталась словно подвешенная, однако упорно не желая саму себя сравнивать с висельницей. Второй раз оклематься от смерти ее единственного будет хоть немногим проще... наверное. По крайней мере, показать всем, что она прекрасно справляется, Лео сможет.

Семейство изобразило теплый прием, но налет привычной для них надменности никуда не исчез. О Роза, ну почему они до сих пор не научились быть светлыми хотя бы со своими? Вся эта эгоистичность и закрытость внутри семьи особенно не радовала юную Дюпре. Ну, что ж поделаешь...
После семейного ужина, на котором Лео недосчиталась нескольких родственничков и решила разузнать об их судьбе попозже, Фредерик отвел дочь в сторону, чтобы сообщить ей ту самую новость, ради которой вызвал сюда. Семья решила, что Леонэль следует выйти замуж за Мишеля.
Услышав это, Дюпре так и обмерла...

Скажите, у вас есть младшие братья? Да-да, такие мерзкие пакостники, отравлявшие вам все детство своими расчетливыми (Венганза же!) проказами? Те самые гаденыши, которых порой хотелось оттаскать хорошенько за волосы и вышвырнуть в окно? У Леонэль такой был. Как вы уже догадались, звали братца Мишелем...
Во имя сохранения чистоты крови семейка хотела соединить два искренне недолюбливающих друг друга сердца. «Ничего, женитесь и долюбите то, что не долюбили раньше», — хмыкнул Фредерик в ответ на возражения дочери.

* * *
Крайне раздраженная и уже продумывающая план побега, Леонэль поднималась по лестнице в свою комнату. О, папочка вызвал ее сюда прямо накануне свадьбы! Все время, что было оставлено ей до торжественного выезда в церковь завтра утром должно было уйти на сон — ни на что еще его бы попросту не хватило. Только что она побывала у портного, к которому была отправлена сразу после ужина. Платье, предназначенное ей на свадьбу, оставалось всего лишь подогнать точно по фигуре — оно шилось уже несколько дней до этого по приблизительным меркам, названным Фредериком, справедливо решившим, что с момента последней встречи год назад Лео не сильно изменилась. И, когда это было сделано, девушку отправили в ее комнату отсыпаться перед завтрашним днем. Пришлось притвориться покорной, чтобы не вызвать у отца желания ограничить ее свободу еще сильнее, чем это уже было сделано, иначе все шансы на спасение полетели бы в чертову пропасть. А ведь у Леонэль уже был план! К предстоящему торжеству следовало хорошенько подготовиться...
Это торжество вызывало в юной головке исключительно нецензурные мысли.

На лестнице Дюпре увидела мужчину. Он был очень высок, гораздо выше ее самой, и в плечах — чуть ли не поперек себя шире. Увидишь такого, и воображение само дорисует мощные мускулы, скрытые дорогим костюмом по моде. Лицом вампир тоже был недурен, и даже гладкая кожа без изъянов не умаляла мужественности его черт.
Мысль о том, что когда-то он был нескладным, едва начавшим формироваться подростком, не желала поселяться в голове. Да, давненько Лео не видела братца!

Отредактировано Леонэль Дюпре (31.08.2011 06:48)

О нет, это был все тот же чертов засранец... Леонэль очень хотела ошибиться в своих предположениях относительно того, что брат ничуть не изменился, но увы! Ее поджидало разочарование, мерзко хихикая из-за угла. Все же печально, что красивые мужчины бывают не только козлами, но и твоими младшими братьями, не находите?
Холодный взгляд из-под черной вуали ничегошеньки не говорил об эдакой несправедливости, как и обо всех прочих огорчениях в жизни Леонэль. О, не будь она собой и будь ее отношения с Мишелем получше, она бы ему пожаловалась и даже оросила слезами его жилетку. Но увы, Дюпре была именно собой, так что ничего этого делать не стала.
— Увы, мне нечем тебя порадовать — все хорошо, — сказала Лео.
Ох как хотелось добавить: «До этого вечера было хорошо», но даже такая жалоба, призванная унизить женишка, не была достойна прозвучать из ее уст, да еще в присутствии Мишеля.
О, как же не хватало Дитриха... Он бы увел ее отсюда, не позволив отдать в жены кому попало. Но увы, Дитрих уже никогда никого никуда не уведет. Поздно мечтать о счастливой с ним жизни и лекарстве от амнезии... Самое время задуматься над лекарством от смерти, но Дюпре отлично знала, что оживить его можно только как зомби, а не как полноценного человека.
Слова «никогда» и «поздно» били больнее всего на свете.

Впрочем, достаточно! Вы сами можете представить себе, как себя чувствовала Леонэль. Самое время поговорить о деле. Пока портниха закалывала на ней свадебное платье, сажая его по фигуре, невеста времени не теряла и обдумывала план бегства. О, какое же счастье, что к этому моменту она уже изобрела эликсир незначительности! В шкафчике ее комнаты наверняка завалялись необходимые ингредиенты, да и из клановой кладовой можно что-то умыкнуть — благо алхимиков в Венганзе много.
А план был прост до безобразия — приготовить эликсир, выпить и сбежать, никто даже и не заметит ее. Первые пять минут о пропаже невесты вообще никто не подумает, даже если она исчезнет прямо перед алтарем. О, алхимия, ты — спасительница!
Да и сама Леонэль умница, не плошает. В конце концов, эликсир был именно ее изобретением.

Теперь перед Лео стоял выбор: спасать ли брата? Он, конечно, засранец, но все же одна семья... И, насколько Лео помнила, он тоже был отдален от клана, хотя и оставался такой же змеюкой подколодной.
Да и если она сбежит одна, свадьба все равно не состоится, так что Мишель будет лишен счастья быть ее мужем, даже если останется перед священником в одиночестве в самый ответственный момент. С другой стороны, его могут немедленно выдать за другую родственницу... Клану был важен брак родственников для сохранения чистоты крови, женится Мишель на ней или ком-то еще — не так уж и важно. Просто Лео была самой подходящей кандидаткой, но при ее исчезновении вакантное место невесты всучат другой.
В общем, незавидная у братца участь! Нет, такая женщина, которыми были большинство родственниц, ему не нужна. Его же перевоспитывать надо, причем в лучшую сторону, а эти смогут только в худшую. Если вообще возьмутся кого-то перевоспитывать.
А черт бы с ним, пусть сам решает.

Лео подошла к Мишелю вплотную, положила руку ему на шею и властно потянула вниз, чтобы иметь возможность прошептать мужчине на ухо:
— Я намерена сваливать с церемонии, и могу захватить тебя с собой, если не хочешь оставаться в этом гадючнике.

Брат, кажется, ожидал ответ. Хотел, должно быть, получить подробный план действий, пошаговую инструкцию, где Лео объяснит ему в мелочах, что нужно делать. Но она совсем не собиралась его посвящать в тайну замысла, хоть план уже и оформился в ее голове окончательно и был, словно солдат на параде, прилизан, выправлен и готов демонстрировать себя во всей красе. Не собиралась просто потому, что от братца ничего и не требовалось, кроме как уже завтра, во время приведения плана в исполнение, делать то, что прикажет Леонэль. Какой смысл был тратить время и объяснять этому деятелю исхуйс... о, пардон, искусства, что задумала его невеста?
Вот именно: совершеннейше никакого смысла!
— Значит, увидимся завтра, — сладко улыбнулась Дюпре женишку, — Не садись в экипаж завтра утром, тяни время как хочешь, — шепнула она ему на ухо и взбежала вверх по лестнице, устремившись в свою комнату.

О, давно она здесь не была! Однако все осталось по-старому. Широкая постель уже застелена хлопковым белоснежным бельем. На полках все еще стоят книги, которые Лео не забрала отсюда, уезжая, просто потому, что и без того знала их наизусть. Все те же тяжелые бордовые шторы хлопкового бархата перевязаны внизу золотистыми витыми шнурами. Большой письменный стол чист, незапылен и выглядит так, будто Дюпре только недавно убрала с него свои книги, тетради, реагенты, мензурки и пробирки. Ковер, как и раньше, глотает звук шагов, как голодный глотает свежую булку. Ее чемоданы, доставленные сюда слугой, ожидают внимания около кресла-качалки.
Леонэль упала на кровать, раскинув руки и сладко потянувшись. Было очень хорошо, и ощущение возвращения домой нахлынуло на нее против всяких ожиданий. В это змеиное гнездо? К этим холодным родственничкам, уготовившим ей такой подарок?
Да нет же! Домой!
В этот особняк, который она наизусть знала с детства. В нем была шикарная библиотека; пафосная, дорогая и ужасно уютная гостиная с огромным камином; кухня, где всегда кормили лучше, чем в самых престижных ресторанах Филтона; и вот эта комната, безраздельно принадлежащая только ей. А родственники — не дом, родственники — это просто родственники. Досадное, так сказать, обстоятельство.
И как бы ни злилась она сейчас на них, как бы ни отдалялась от своего клана, дом оставался домом. Он, в конце концов, не виноват.

О, Леонэль мечтала, что они с Дитрихом станут основателями другого клана. Самого сильного. Они будут ничуть не хуже хастианских Валеросо, и их дети (в крайнем случае — внуки) займут королевский трон, согнав с него львов, и уже никому не отдадут. Почему лев — царь? Это глупости, стереотипы, выдумки! Король не тот, у кого грива. И их семья это доказала бы. В конце концов, разве от ее с Дитрихом союза могло бы родиться нечто слабое? Никогда!
Но увы. Никакого нового, могущественного клана, уже быть не могло. Никаких детей и внуков на королевском троне. Да и черт бы с этим всем, самое страшное — никакого Дитриха... Уже второй раз.
Она не будет спрашивать, за что. Знает, что мироздание несправедливо, а еще — «Роза тебя слышит, но помогай себе сам».

Да, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. И даже не стоит пытаться найти в воде бревно, за которое можно зацепиться и дрейфовать, пока не придумаешь что получше или пока тебя не найдут. Утопающим следует самим себе создать плот и выплыть на нем. Из чего создать? Как создать? А вот это уже сами пусть думают...
К счастью, Леонэль была алхимиком, и звание магистра в соответствующей гильдии не красивой попкой заслужила. Так что пора за работу!
Леонэль открыла один из чемоданов, в котором перевозила все необходимое для ее ремесла, и расставила на столе. Тот сразу приобрел привычный вид. Спохватившись, что ей могут помешать, Лео заперла дверь. До утра, когда ее придут будить и одевать в свадебный наряд, она управится, это точно.
Из мешочков посыпались различные травки, корешки, порошки и камешки, в бутылочке без этикетки таинственно поблескивала некая жидкость, которая на самом деле была самой прозаичной водкой. Рецепт эликсира Дюпре помнила наизусть, в конце концов он был ее личным достоянием, и делиться им даже с бумагой девушка не собиралась. О, иначе не зарабатывать ей на нем.
Смешав ингредиенты и установив емкость на примус, керосин для которого предусмотрительно привезла с собой, Леонэль засекла время. Не дай бог его упустить, и дать эликсиру вариться дольше, чем час и три минуты. Ночь-то длинная, а вот компонентов эликсира больше нет — и так хватило лишь на одну порцию. Что ж, к счастью, сделать братца незаметным она все равно сможет, у эликсира незначительность был один приятный эффект...

Время шло. Дюпре поглядывала на часы. Эликсир варился, постепенно приобретая свой готовый вид. Час и три минуты — это совсем не долго. Уже скоро зелье остывало, примус был выключен, а Лео почему-то совершенно не хотела спать. Должно быть, слишком нервничала, и это ощущение беспокойства ярким огнем отпугивало сонную темноту.
Из-за примуса температура в комнате, где и без того было не холодно, поднялась еще выше. Воздух, став жарковатым и душным, в умении принудить к раздеванию был успешнее некоторых мужчин: желание избавиться от платья, чтобы хоть как-то остудиться, было велико.
Мысли Дюпре по-прежнему были далеко. Оставшись в одиночестве, очень хотелось броситься на кровать и вопросить: «За что?» Захлебываться слезами, тонуть в подушке и обгладывать собственные руки до кости, в бессилии их кусая. Но нельзя было. Дай волю себе один раз, и потом взять себя под контроль будет еще труднее. И сейчас-то едва выносимо...
Невольные слезы все же текли по щекам, текли безостановочно и, кажется, конца-края им не было. Но это было тихо, не перерастало в истерику, не требовало жертв в виде собственных изгрызенных запястий и пальцев, и даже промокших насквозь подушек. Вопросы шепчущими змейками устремлялись с губ: «За что?»
Боги! Вы караете только потому, что хотите карать?..

А пока сердце разрывается, руки расстегивают и скидывают прямо на пол платье, расшнуровывают корсет (какое счастье, что он не так туг и неудобен, чтобы с ним нельзя было справиться без помощи служанки!) и бросают его на кровать, снимают шляпку с вуалью и отправляют вслед за корсетом. Оказавшись совершенно голой, Леонэль наконец-то почувствовала, что ей не жарко. Но, хоть и без корсета дышать стало легче, свежего воздуха в комнате не хватало. Подойдя к окну, она приоткрыла одну его створку. Да, так определенно лучше.
Леонэль отошла от окна и села на кровать. Она стерла слезы с лица. Никакие огорчения не должны помешать привести план в исполнение! Девушка повторила его про себя еще раз. Если братец сможет выполнить простейшие инструкции, все должно сработать как по маслу. Конечно же, в резиденции семьи есть и другие хорошие алхимики кроме нее, но не таскают же они свои эликсиры с собой? А раз не таскают, то и помешать прямо на месте не смогут.
Чтобы отвлечься от мыслей об умершем любимом, Леонэль задумалась о своем брате Мишеле. Сколько они не виделись? Изменился ли брат за это время? Внешние изменения, конечно, были налицо, и они явно произошли в лучшую сторону. А вот остальное... Разумеется, было бы неплохо, чтобы он возлюбил свою старшую сестру, наконец, но, кажется, этого не предвиделось.
Нет, думать о Мишеле тоже не хотелось.

Не хотелось совершенно ничего. В довершение начинала болеть голова. Решив немножко проветриться, Леонэль вернулась к окну и села на чистый белоснежный подоконник. Ночной воздух был приятно прохладен, и температура, способная смутить людей, ничуть не мешала наслаждаться вечером вампирше, совершенно не смущенной отсутствием одежды. А кто ее видит-то? Конечно, это всего лишь второй этаж, но... Но в саду под ее окнами аншлагов не бывает. Разумеется, все Венганза, деловые они сосиски, предпочитают проводить время более продуктивно. Особенно в такой час, когда приверженцы солярного графика уже спят, а любители лунарного — только просыпаются и начинают свои дела. Нет, это не прогулочное время.
Слава архитекторам, подоконник был настолько широк, что на нем можно было спокойно лечь. Пользуясь простором, Дюпре сидела к стеклу боком, скрестив ноги по-хурбастански и, как всегда, с идеально ровной спиной, демонстрируя ночному саду отличную осанку. Слез, которых она стеснялась даже больше, чем наготы, уже не было. Боль, правда, никуда не ушла, но Леонэль не сомневалась — для тоски в глазах, как и для обнаженного тела, зрителей сейчас нет. Да и на высоте второго этажа смотрящему с земли грудь видна уж точно лучше, чем глаза.

Если вы не знали, то вот вам истина. Боги не только карают, но еще и исполняют желания. Правда, иногда они это делают немного своеобразно.
Мишель действительно возлюбил сестру и не желал ей большого зла. По крайней мере, в этот момент он явно желал только одного, и весьма приземленного, совершенно не коварного дела.
А обнаружила это Леонэль не сразу. Сперва она, решив почитать, подошла к книжным полкам. Среди произведений, обозначенных ею как «давно выученные наизусть», были не только книги по алхимии, но и художественная литература. Среди нее была одна романтическая книга, которую Лео никогда не понимала до конца, но любила сам авторский слог и сюжет.
Подойдя обратно к окну, девушка глянула в него и увидела, что таки да, братец предается любви. И предается он ей явно благодаря сестринскому светлому образу. «Черт возьми, я-то думала, сад пуст!» — подумала Дюпре.
Как благородной даме, ей следовало устыдиться, возмутиться и вознегодовать. И одеться. Но ничего из этого Лео не сделала, а вместо того почему-то глупо хихикнула и уселась обратно на подоконник.
Что, бесстыдство? Ну, хорошо. Бесстыдство так бесстыдство. Просто это стало таким не важным... О нет, Леонэль вовсе не теряла в печали смысл жизни и не сходила с ума от горя. Просто по ночам невыспавшийся (и упорно не желающий спать) мозг позволяет некоторые вещи, которые днем кажутся непростительными.
Мимоходом девушка отметила, что таки да, Мишель неплох наружностью, и не только лицом.
— Я смотрю, тебя муза посетила, — громко сказала она в открытое окно. Очень уж хотелось смутить братца.
И раскрыла книжку, начав чтение.