Роланд так и не открыл глаз, скрываясь от мира в абсолютной тьме. Кажется, его душа наконец обретала спокойствие. Он правильно сделал, придя сюда. Ему хотелось кому-то рассказать, поведать о своих переживаниях, но никто не сможет понять его кроме Изабель, которой... Он никогда не сможет сказать об этом. Им уже не руководил страх. Скорее, желание уберечь. Слишком больно он мог сделать одними лишь словами, и потому молчал. Как жаль, что вчера он понял что, что Изабелле не требовалось много слов. Она слишком многое может понять лишь по глазам. И порой именно взгляд выдает куда больше чем слова. И именно потому Роланд не осмелился задерживать на ней взгляд. Просто боялся, что она узнает. Что ей будет больно от его слов, что она не сможет смириться с этим. Возможно, они так и проживут оставшуюся жизнь, не желая просто коснуться друг друга взглядом... В одно мгновенье спокойствие нарушилось. Тело пронзила дрожь, а глаза открылись и в непонимании мелькали, стараясь найти вокруг что-то, что смогло нарушить это, казалось бы сначала стойкое спокойствие. Несколько секунд Роланд просто молча сидел на месте, смотря в одну точку и собираясь с мыслями. В его душе поселилось беспокойство, он боялся что это не в его голове прозвучали едва-едва слышные звуки. Боялся того что сейчас кто-то мог услышать его, услышать о его грезах, о том, что князь до последнего скрывал в себе, и лишь исповедь дала ему возможность заговорить. Все слишком сложно для чужих ушей, и как все таки хотелось избежать этого. Роланд не понимал, не понимал почему замолчал, почему открыл глаза. Просто он почувствовал присутствие кого-то рядом, совсем, совсем близко. Он чувствовал родную кровь, и не знал почему. Но сердце его начиналось колотиться быстрее, когда все больше душу заполняли сомнения. Он даже боялся представить, что будет если кто-то узнает...
В одну секунду князь почти шепотом произнес несколько слов, подняв глаза к святому отцу. — Мне нужно идти... Спасибо вам, святой отец. — чуть кивнув в знак благодарности сказал он и не торопясь вышел из кабинки, в след услышав умиротворяющий голос старца, едва уловимо гласящий «Да благословит тебя Святая...». В этот момент на лице Роланда сверкнула аккуратная, спокойная улыбка, иронично опровергающая столь желанную вещь как благословление Святой. Это слишком большая роскошь для него...В миг улыбка испарилась с его лица. Глаза его превратились в пустоту а лицо кажется, потеряло всякую жизнь. Он узнал, узнал тот запах, что летал вокруг. И он знал обладательницу этих духов, и это заставило его впасть в ужас. Она была здесь. Точно была... И слышала каждое слово князя. Все... «Что же за проклятье за мной идет!? Почему она?.. Как так случилось, что она оказалась здесь? Как же плохо... Сердце... Больно... Ну почему я никогда не могу прожить день спокойно» — гневался князь про себя, в то время как его лицо не выдавало ни одной эмоции, а уста не могли выдавить ни звука. Кажется, Роланд превратился в статую, не знающую эмоций, чувств, но на самом деле он вел борьбу внутри себя, пытаясь найти ответ. Ответ на заполоняющие душу вопросы. Почему? Зачем? Он просто не знал, и потому с другом мог удержаться от того что бы впасть в ярость. Все что удерживало его, это надежда на понимание сестры и... Собственно то, что он находился в святом месте. Он и без того едва ли имел право здесь находиться, просто потому что чувствовал себя действительно проклятым... Быстрым шагом князь направился к выходу, и в глазах его было смятение, даже страх сильнее проступил в серой дымке очей. Ему действительно было больно, не физически, душевно. И эта душевная боль была гораздо сильнее. Выйдя из собора, он замер. В трех метрах от него стояла Изабель, Сердце замерло... Все его страхи подтвердились. Это действительно была она, и... Она слышала. Теперь она знала все о мыслях Роланда, все.. До каждой мелочи. Как же это страшно, когда стоишь с той, для которой твой разум теперь полностью открыт. Это... Неудобно. Но страх, боль, на мгновенье это прошло, сменившись мимолетной злобой. Мужчина, одетый как выходец из джунглей. Вычурный, странный, и самое главное очень наглый. Совершив незамысловатый трюк в воздухе, тот шмыгнул прямо над головой Изабель. Кажется, он даже что-то говорил, но это было уже не так важно. Глаза Роланда на секунду сверкнули огнем, и столь же быстрым шагом направился к незнакомцу. Когда он все таки настиг неизвестного акробата, рука сами потянулась к жилетке. Схватив наглеца, князь чуть приблизил лицо, сверкнув недобрым взглядом. — Еще один такой трюк, и ты больше не сможешь так резво прыгать. — процедил он глядя в столь бесстыжие глаза незнакомца.

Отредактировано Роланд Браун (08.11.2010 16:32)

Роланд был переполнен эмоциями. Страх, беспокойство, все это так же сильно жгло душу, но на какое-то мгновенье это все уступило злости. Объяснить это, пожалуй нельзя. Князь никогда не был тихим и сдержанным. Ожидать того, что сейчас он просто будет смотреть на этот цирк, развернувшийся вокруг Изабеллы, было бы слишком наивно, если знать его много лет. Последние дни, они заставляли его быть сдержанным, молчать и казаться камнем. Но сейчас у него уже не хватало сил, просто не было возможности. Он устал от этого. Устал сжимать все внутри. Этот момент был последней каплей, заставившей его вновь блеснуть огнем. По-другому нельзя, это у него в крови, и слишком долго он этого держать не мог. Теперь его глаза уже не были столь холодны как раньше, у него не было возможности вновь охладеть, просто потому что уже сгорал от эмоций, и если не выплеснуть их, будет еще хуже. Куда больше... Ранение вновь начинало болеть, заставляя, казалось бы, одновременно гневное и хладнокровное лицо князя стать более сжатым в желании не рыкнуть от боли. Кажется, это ранение каким-то немыслимым образом играло роль барьера, на время своего существования, не дававшего крови Брауна закипать. Это странно, но это работало. Он не успокаивался, нет. Просто подавлял злость болью...
В какой-то момент и боль, и злость стихла. Не породив вслед за собой каких либо эмоций. Не оставив ничего. Странная пустота поселилась в душе. По плечу медленно прошло приятное тепло. Казалось, от этого тепла рука становилась все тяжелее, теряя всякие силы. Напряженные ранее до предела мышцы вдруг расслабились, а прозвучавший совсем близко голос заставил князя вздохнуть. Изабелла... Как же она умело могла контролировать эмоции других. Секунду назад по виду Роланда можно было смело сказать что он разорвет бедного незнакомца на куски, сейчас же в нем поселилась какая-то слабость, заставляющая его лишь сверкать глазами. Князь даже не посмотрел на сестру, он знал что за тайна сейчас будет крыться в её глаза. Знал что за выражение примет её лицо. Потому что знал, о чем она сейчас думает. И лучше бы это осталось в тайне от него... Роланд не замечал столпившихся вокруг людей. Одни пришли из любопытства, другие уже знали исход, желая посмотреть на хорошую драку, третьи же просто проходили мимо, мельком поглядывая на происходящее. Все они были рядовыми зеваками, жизнь которых разбавил этот небольшой всплеск эмоций князя. Хотя он и играл роль участника какого-то цирка, Изабелла же оставалась невозмутимой, по крайней мере в её лице не читалось ни одной эмоции, в отличии от Роланда. Сестра дала понять, что все это было лишним. И хоть разум искренне желал послушать её, сердце отчаянно отказывалось заглушать свой стук. Вслед за спокойствием пошло смирение, смирение с тем, что она победила. Смогла заглушить его эмоции на мгновенья, и заставить его отпустить бедолагу. Он признал, сейчас разум победил над сердцем, хотя то все еще кричало...
Тихим шагом Роланд последовал в сторону экипажа вместе с Изабель. На гуляющих мимо людей он старался не обращать своё внимание. Главной его целью было сейчас найти место где сможет спокойно обдумать произошедшее недавно. Его гложил страх. Если раньше он с трудом мог заглянуть в глаза сестры, то сейчас эти два голубых огонька были для него запретны. Теперь уже он боялся не своих мыслей. А её... — Как ты думаешь? — Не касаясь сестры взглядом произнес он, предвкушая желанной тишины в экипаже.

Начало игры

Пробираясь сквозь толпу, Эдмунд бесцеремонно расталкивал всех на своем пути. Как оказался в соборе он понятия не имел, и последним воспоминанием предыдущего вечера была наполовину пустая бутылка виски, распитая с новоиспеченным дружком, от которого сейчас и след простыл. Сколько они выпили видимо навсегда останется загадкой. Впрочем, исчез незнакомец не с пустыми руками, успел вытащить кошелек и снять часы. Но Эдмунда это совершенно не волновало, единственным желанием было поскорее выбраться отсюда. И естественно, он был не в восторге от того, что проснулся на сырой земле за часовней, с раскалывающейся головой. К тому же он совершенно потерялся во времени, не понимая который час, ведь часов у него теперь не было.
Все попытки поскорее выйти шли крахом, когда он в очередной раз наталкивался на какую-нибудь набожную даму, наделенную господом, а скорее всего хорошим аппетитом, лишними килограммами. И вот снова наткнувшись на преграду к выходу, уже близкий к тому чтобы разгневаться, Эдмунд не выдержал, и с его губ слетели слова:
— Дьявол! Что за проклятое место?!
На него тут же укоризненно метнули взгляды дюжина стоявших вокруг. Одна из посетительниц храма, видимо более смелая, чем ее боевые подруги тут же воскликнула:
— Как вам не стыдно, молодой человек, — при этом она несколько раз треснула его ридикюлем. — Вы оскорбили святую веру, молитесь о прощении, несчастный.
— Пусть земля разверзнется у меня под ногами или с неба на голову упадет колокол в назидание последующим осквернителям, — усмехнулся Эдмунд. Реакция тотчас последовала. За эти сквернословия толпа религиозных фанатиков поспешила избавиться от его присутствия, его буквально вытолкнули наружу. Весьма обрадованный такой удачей, хоть и немного помятый, молодой человек не сопротивлялся и словно плыл по течению, пока его не «выбросило на берег». Неожиданно он врезался в спину какому-то мужчине, и тут же недовольно фыркнув, будто тот сам виноват, развернулся, чтобы убраться отсюда. Но, не сделав и двух шагов, Эдмунд обернулся и внимательно оглядел его спутницу. Она была знакома Эду, правда он давно ее не видел, но помнил отлично.
— Герцогиня Уорлин? Приветствую вас миледи, — он чуть приклонил голову в знак уважения. — Не знаю, помните ли вы меня. Мы встречались в Хастиасе во время вашего визита с супругом. Эдмунд Аскар, — представился он на всякий случай. Искоса взглянув на мужчину, стоявшего рядом с ней, Эд криво улыбнулся.

Отредактировано Эдмунд (09.11.2010 22:23)

Эдмунд был приятно удивлен изменениями, произошедшими в герцогине: она существенно похорошела с их последней встречи. Несомненно, тогда она была так же прелестна и вызывала весьма недвусмысленные чувства у мужчин, которым выпадало счастье лицезреть ее. Но сейчас в ее взгляде читалась зрелость и женская мудрость, она уже не выглядела наивной девочкой, какой показалась ему тогда. Пожалуй, если бы он захотел вступить в любовною связь с Изабеллой, то Эдмунду легче было бы сделать это тогда. Сейчас она вряд ли купилась бы на его уловки. А что может быть еще притягательней, чем недоступная женщина, искушенная жизненным опытом? И, наверное, если бы ее не сопровождали, Эдмунд испытал бы судьбу какими-нибудь фривольностями.
— Милый друг, я готов отправиться с вами хоть на край света, но не сегодня. Прошу меня извинить. — На самом деле он бы с радостью отправился с ней и сейчас, но показаться дяде в таком виде не хотелось. — У меня очень важное дело, которое не терпит никаких отлагательств. Но вы должны мне пообещать, что мы увидимся в ближайшее время. Он перевел взгляд на ее спутника: «Если мне не изменяет память, это Роланд Браун. И как я сразу его не признал?» Эдвард был мало знаком с этим человеком. Ни враждебности, ни приятельства между ними не было. Да и случая не представлялось.
— Князь, очень рад встрече, — Эдмунд обтер руку об рубашку и протянул ее Роланду. Этот скупой светский жест, содержащий в себе лишь холодную вежливость, не обманул ни собеседников, ни самого Эдмунда.

  Бальный зал

Квартира Скарлетт 

Перед самым выходом из дома девушку охватило странное волнение, и ужасное желание заглянуть напоследок в Собор, ощутить величие монументальных сводов и увидеть лицо Розы, выполненное искуснейшим художником. Конечно, сказать, что Скарлетт была религиозна или набожна так, как предполагало ее воспитание, значило бы соврать, но сейчас Остин буквально тянуло в обитель богини. Кучеру, правившему экипажем девушка приказала подождать ее у входа в святую обитель, посулив несколько лишних флоренов, и тот с радостью согласился. Еще бы, покуда они ехали из портового района в центральный, мужчина восторженно поглядывал на очаровательную блондинку с сияющими странным блеском глазами. В руках Скарлетт все еще сжимала сиреневые бусы, перебирая гладкие камни с задумчивым видом. Она прекрасно чувствовала настроение кучера, и это немного льстило самолюбию вампирессы — любая девушка хочет нравится, пускай даже та, что почти уже жена. «Жена... Какое странное, непривычное слово...» — Остин прищурилась и постаралась посмотреть на яркое солнце, представляя, как Драго надевает кольцо на ее палец, под слова священной клятвы... и не смогла. Воздух вокруг нее словно накалился от напряжения и волнения, все кипело и булькало... Каких же усилий стоило Скарлетт не утонуть в этом болоте страха перед неизвестностью и неуверенности. Наконец экипаж остановился, и девушка проворно сошла на землю. Поправляя платье, она смотрела на тяжелую дверь из дуба и мечтала о том, чтобы в прохладном полумраке помещения оказалось не слишком много народа. Ожидания вампирессы оправдались — в уединенном уголке она опустилась на колени в совершенном одиночестве, расправив фалды юбки, и застыла так, глядя в золотистое пламя, горевшей перед ее глазами свечи. Эта молчаливая молитва была красноречивее всех, звучавших когда либо под этими сводами, иначе быть и не могло... Ведь просили о счастье, о счастье для тех, кого любишь... Скарлетт моргнула, и по щеке покатилась прозрачная слеза, как дань памяти о прошлом, о тех кто остался в этом мире, в этой жизни, и не перейдет с ней в новую... Никогда не перейдет. — Никогда... — Прошептала Скарлетт, и по щеке покатилась следующая слеза, а изумрудные глаза все так же упорно вглядывались в пламя, будто пытаясь увидеть в нем знакомые силуэты призраков прошлого. И Скарлетт увидела! Увидела искрящиеся любовью и страстью темные глаза, одной из самых дорогих ей — ах, эти глаза девушка не увидит больше никогда в жизни... — Счастья тебе, такого же бесконечного счастья, какое выпало на мою долю... — и взгляд Маргариты потух, сменившись лицом любимого, того, с кем она проведет всю свою оставшуюся жизнь. И в один миг мир перевернулся, и все встало на свои места, в душе юной вампирессы, все стало так, как и должно быть. Остин лучезарно улыбнулась святой Розе, взирающей на нее с одного из барельефов, и поднявшись с колен вытерла набежавшие слезы. — Спасибо! — Тихо молвила она, оставляя на полу сиреневые бусы как дар, в знак благодарности, и поспешила выйти назад, к заскучавшему кучеру. — В парк, быстрее! — Воскликнула она, не переставая светиться улыбкой, словно рождественская елка, и удобнее усаживаясь в экипаже. Ответом ей был лишь звук рассекаемого хлыстом воздуха, да бодрое цоканье копыт по мостовой. Чудеса случаются! Счастье рядом...

  Взлетная площадка дирижабля

Отель Эффенбаха 

Торжественная тишина собора внушала благоговение. Это было странное чувство. Вся жизнь де Вирра всегда была как на ладони. Не было роковых тайн и чего-то, что имело бы смысл скрывать от любопытных глаз. Возможно, именно эта открытость вызывала столько домыслов и злословий. Когда нет секретов, их, наверное, стоит придумать. И вот теперь этот поспешный отъезд напоминал бегство, а помолвка — тайное венчание. Де Вирр едва заметно улыбнулся этим мыслям. Ему, в самом деле, хотелось сбежать с Бетти куда-нибудь на необитаемый остров, где не будет ни срочных дел, ни досужих сплетен, ни косых, завистливых взглядов.
Эдгар шагнул было к алтарю, но Элизабет опередила его. Он спокойно встретил испытующий взгляд монаха, не пытаясь скрывать ни чувств, ни эмоций. То, что взгляд этот обращен к нему, а не к девушке, было понятно и логично. Чувства Элизабет не подвергались сомнению. Иное дело — пятисотлетний вампир, способный легко скрывать свои истинные намерения. Однако, кажется, помыслы де Вирра не вызвали у монаха нареканий, и он благосклонно кивнул.
Церемония оказалась на редкость короткой и лишенной помпезности, с которой принято представлять события такого рода. Лаконичный вопрос, не менее лаконичный ответ. Да, он любит эту женщину, да, он желает соединить с ней свою жизнь и быть с нею в печали и в радости. Неужели, будь иначе, он пришел бы сюда?
Эдгар коснулся губами тонких пальчиков, затянутых в перчатку, и надел на руку Элизабет обручальное кольцо.
«Никогда не сомневайтесь во мне....»
Де Вирру казалось, он слышит биение ее сердца.
«Быть может, вся жизнь с победами и поражениями, с падениями и взлетами стоит одного этого мгновения?»
Его репутация, статус в обществе, его знания и авторитет ничего не значили в свете сияющих глаз Элизабет. Быть может, предназначение вовсе не в том, чтобы достигнуть высот в своем ремесле, а в том, чтобы сделать счастливым хотя бы одно существо на земле?
Более всего де Вирру сейчас хотелось быть не здесь, а в Сен-Мишель-Лоране, где под сенью яблоневых ветвей, клонящихся к земле под весом спелых плодов, можно было схватить Элизабет в охапку, закружить, как ветер кружит лепестки цветов, из которых, казалось, было сшито ее платье, без стеснения, без оглядки на приличия и условности. Эдгару хотелось домой. Он подал руку девушке, которая теперь носила его кольцо и была ему обещана судьбой и церковью, и вывел из собора.
Солнце на миг ослепило. Яркий свет и контрастные тени, людской гомон. До отплытия оставалось менее часа. Де Вирр шагнул к краю мостовой, намереваясь остановить экипаж, когда за его спиной раздался звонкий голосок мальчишки-посыльного из «Эффенбаха»:
— Мазель Бэтори! Вы мазель Бэтори?
Ну, конечно. В отеле знали, куда они поехали. Он сам просил служащих, чтобы экипаж был готов к определенному часу. Ему даже настойчиво предлагали устроить пышную церемонию, пригласив священника прямо в отель. Однако, билеты были уже куплены, времени почти не оставалось, и все торжества было решено отложить до их приезда в Орлей.
— Мазель Бэтори! Вам срочное письмо!
Сердце зашлось в нехорошем предчувствии.

Отредактировано Эдгар Лоран де Вирр (12.01.2012 15:49)

Вот и все. День разлетелся на осколки, как хрустальный замок, возведенный на песке, еще до того, как Элизабет выронила из рук злосчастный конверт. Мальчишка-посыльный, ожидающий чаевых, растеряно поднял его с мостовой, повертел в руках и отдал де Вирру. Сунув монету в протянутую ручонку, Эдгар жестом отпустил мальчика и шагнул навстречу Элизабет. В широко распахнутых, слепых от боли, любимых глазах плескалось бездонное море отчаяния. Ее горе на миг ошеломило де Вирра, в виски привычно ударил боль, пульсируя вместе с током крови. Вдох сквозь стиснутые зубы на «раз-два», шаг на «три-четыре», иллюзия спокойствия. Только что перед алтарем он обещал хранить и защищать ее. Все ложь. Нельзя уберечь от жизни. Она жестоко карает беспечных, верящих в саму возможность безоблачного счастья. Все ложь. — Клок Йард. Фабричный квартал. Нет, я не верю... Ну такого не бывает же, да?
Письмо. Тоже. Ложь. Так не бывает.
«Отпусти. Слышишь?»
Она не слышала. Она не умела читать мысли. Но зато умела чувствовать как никто другой. Когда в карете плотину, наконец, прорвало горькими, безудержными слезами, обоим стало легче. Де Вирр молча обнимал всхлипывающую девушку за вздрагивающие плечи, гладил рыжие волосы, выбившиеся из замысловатой прически, не задумываясь о том, как странно они должно быть выглядят. Возница искоса посматривал на них и молча подстегивал лошадь. За окнами мимо проносились кусочки чужой жизни. Чей-то звонкий, заливистый смех заставил Эдгара вздрогнуть. Глупцы, не подозревающие о том, что за минуты безмятежного счастья, приходится расплачиваться годами боли и одиночества. Или счастливцы? Ведь если знать, что расплата неминуема, даже редкие минуты будут омрачены тоской и безысходностью.
Де Вирр тряхнул головой. Это были не его чувства, не его мысли, не его ощущения. Они принадлежали Бетти, и все, что он мог, просто разделить с ней эту боль. Он не говорил о том, что все будет хорошо, это было бы очередной ложью. Не шептал глупых и ненужных слов в утешение, просто потому, что не умел. Все, что он мог сделать для нее — просто быть рядом. Всегда. До последнего вздоха, как обещал. В фабричном районе Дракенфурта де Вирр не бывал. Как нелепо они с Элизабет выглядели тут: он — в дорогом костюме, она — в роскошном платье, шитом на заказ у самого знаменитого портного. В таком виде уместно находится в гостиной какого-нибудь аристократа, но никак не на пыльной мостовой фабричного района.
Экипаж качнулся на рессорах и остановился. Эдгар осторожно взял девушку за плечи, заглянул в заплаканное лицо:
— Мы приехали, Элизабет. Вы сможете идти? Или вам нужно немного времени, чтобы привести себя в порядок?

  Часовая мастерская Старка

Отредактировано Эдгар Лоран де Вирр (12.01.2012 15:52)