«То, что я делаю − обман чувств... Да, именно так. То, что со мной происходит — обман. Чувств над сознанием, или сознания над чувствами... Я просто так не умею. Никогда не умела. И все закончится, несомненно, завтра, когда я уеду домой, где мне пропишут постельный режим. Не буду больше вспоминать и смущаться. Позабуду его руки и плечи, под тонким шелком рубашки... запах и разметавшиеся по ветру волосы. Всполохи молний на все небо и волевой профиль... Алый закат за окнами, голос и нервно замирающее сердце. Может, этого вообще ничего нет? Это не я сейчас лежу на этой пушистой кровати, а он? И думаю тоже не я... Может, он заколдовал меня, чтобы я потом всю жизнь плакала в подушку, не в силах понять, зачем? Почему? Какой в этом смысл? Бессмысленность. Пустота...»
Он стоял у окна, глядя на умирающий день. Задумчивый и немного печальный. Снова. Красное отражение закатного солнца на его лице и теле, как будто пятна крови. Зачем он так с ней? Ведь если он умеет забирать, почему не хочет забрать не только боль, а все остальное, другое. Что сильнее боли. Что иногда накатывает волнами и долго не хочет уходить. Что тревожило её долгими, холодными ночами все 3 года, после их встречи и будет тревожить еще, долго-долго. Вечно? Тогда бесконечно длинная вампирская жизнь кажется адом. Пусть он и это заберет и заменит на другое. Сильное и смелое. Упрямое и гордое.
Элизабет засыпала. Мысли текли вяло и нервно, путаясь и спотыкаясь. На границе сна и реальности, она уже перестала понимать, что происходит на самом деле, а что ей кажется. А казалось ей, что она умеет понимать его ощущения и вот сейчас, когда он не смотрит, Лиз осторожно ступает босыми ногами по его грустным мыслям. И ему, как будто, не хочется её отпускать. Как будто она дорога ему. А может и больше?
— Эдгар... — прошептала она тихо, отчаянно борясь со сном. Если уснуть сейчас, то завтра все кончится. Нужно остаться с ним, узнать, спросить, обязательно! Ведь столько вопросов... и столько ответов, которые тоже, обязательно нужно сказать.
— Спите, Элизабет. Вам сейчас нужен отдых. Безумный какой-то выдался день. — он улыбался и смотрел на неё, отвернувшись от окна.
— Эдгар, — снова позвала она, — идите сюда. Вы не рассказали мне про детство. Расскажите, как сказку перед сном. Хотя бы это... На память.
Ну и пусть это все обман. И никогда... страшное слово — никогда больше ничего не будет. Обманываться так приятно. Придумывать несуществующие поводы и знаки. Представлять, что все будет хорошо. Что все когда-то найдут свое счастье. Пусть не общее, пусть... но хотя бы такое. И не она будет трепать его волосы на рассвете и не он коснется её губ в поцелуе. Он не покачает на руках их общее дитя, а она не улыбнется ему и не скажет...

Солнечное утро. Свет пробивается сквозь высокие окна поместья ле-Ридо. Пробираясь все выше, выше. Щекоча пятки и лицо. И даже воздух как будто весь соткан из солнечного света. Когда просыпаешься, главное позволить себе лениво возвращаться из сказочного царства сна в реальный мир. Сначала пошевелить пальчиками на ногах, потом почувствовать на ресницах солнце, а после вытащить руки из под одеяла и всю себя вытащить, сбрасывая одеяло, сладко потянуться, выгибая спину, приветствуя наступивший день. Нужно чтобы каждая клеточка тела насытилась кислородом и задышала. Это самое-самое важное... напрячься, всем телом, сжаться в комочек, а потом отпустить себя на волю... раскидывая руки, как крылья и поднимаясь с кровати. Просыпаться противно и не хочется, но если с удовольствием выполнять этот не хитрый ритуал, то утро может быть даже приятным. Элизабет улыбалась. Ей сегодня снились чудесные сны... там было много счастья и лета. Чьи-то руки, кутающие её и качающие на руках, словно на мягких волнах. И Эдгар был... это он и качал её, как маленькую и рассказывал что-то веселое и приятное. Рассказывал, рассказывал и смеялся, а она смеялась в ответ, закрываясь ладонями. Какое-то сумасшедшее, всепоглощающее счастье.
Но она была не в ле-Ридо, а в Сен-Мишель. И Эдгар... он тоже был не во сне, а тут, рядышком, на подоконнике, у распахнутого окна. Совсем так, как любила сидеть она.
— Доброе утро, — тихонько произнесла Лиз, боясь спугнуть это наваждение и протирая кулаками сонные глаза, улыбаясь и щурясь на восходящее солнышко. — Вы уже здесь? Я так рада, что вы пришли меня проведать...
Она перевела взгляд на стоящую подле него бутылку и бокалы, свесила босые ноги с высокой кровати, чтобы подойти ближе, но не смогла. Боль вернулась. Маленькая, тянущая, не сильная, но ощутимая для того, чтобы понять, что ходить ей ещё пока нельзя. Элизабет поправила кружевную сорочку, натягивая её на коленки. Разумеется, она все ещё спала, иначе, обязательно бы засмущалась и своего сонного вида и тонкой сорочки, с развязавшимся воротом и розовых ноготков на пальцах ног, которые она сейчас рассматривала.
— Вы не уходили, да? Всю ночь сидели со мной, как я тогда? Ну вот... совсем не выспались, будете весь день разбитым и грустным. А я хотела побыть с вами, но... уснула, — она виновато развела руками и улыбаясь посмотрела на Эдгара. — А у вас осталось ещё вино? Пить его по утрам, конечно, странно... Но это же совсем не важно, когда от него не пьянеешь, правда?

— Позволю, — кокетливо ответила Лиз, уже причесанная, умытая, переодетая и совершенно проснувшаяся. Хотя она все еще и лежала на широкой кровати, беспомощная, с перебинтованной лодыжкой.
Сегодня она покинет его поместье... Будет ли Эдгар скучать? Напишет ли хоть пару строк о том, что он, несомненно, здоров и весел, что его дела хороши как никогда и он собирается в очередное путешествие по огромному миру? Или, как после их знакомства, просто исчезнет из ее жизни, растворившись в работе и насущных делах? Элизабет не знала и не хотела сейчас об этом размышлять. Но беспокойные мысли уже закружили, сея семена сомнения в ее юной душе. Кто она ему? Просто глупая девочка, волею судеб повстречавшаяся на пути? Которая слишком многого ждет от капризного будущего. А он? Такой красивый и умный. Такой уверенный и беззащитный. Одинокий и всем необходимый. Что она к нему испытывала? Дружбу? Симпатию? Любовь? Девушка препарировала свое сердце как алхимик лягушку, но не могла разобраться в собственных чувствах. Или не хотела?
— Садитесь, Эдгар! — она похлопала ладошкой по краю кровати и приподнялась, чтобы удобно устроиться как можно ближе к нему. — Будем завтракать. Вы чем предпочитаете начинать свое утро?
Элизабет предпочитала начинать свое утро с ощущения присутствия Эдгара в ее комнате. Она бы отдала за такую возможность все завтраки, обеды и ужины на свете.
— Вы нальете мне вина? Сегодня же бутылка не будет столь коварной и ее не придется открывать об спинку кровати? — Лиз улыбнулась, заглядывая ему в глаза. — Давайте выпьем за вас. За ваше гостеприимство. Хотя мне немного жаль, что я не достаточно больна, чтобы остаться в Сен-Мишель еще на пару дней. У вас чудесный дом...
Элизабет совсем не тешила себя пустыми иллюзиями. Слишком многое их разделяло, слишком зыбкими были случайно произошедшие встречи. А жизнь, это не приключения на необитаемом острове и не любовный роман. Он не бывал на светских мероприятиях, которые посещала Лиз, она не присутствовала на судебных процессах, которые вел Эдгар или на скачках. Ее руки добивались влиятельные мужчины, знатных фамилий, а он мог позволить себе заполучить почти любую женщину себе в любовницы. Но Эдгар никогда не приедет, чтобы просить у отца ее руки, а она никогда не сможет допустить мысли, что будет одной из его мимолетных увлечений про которые так охотно пишут в желтых газетах.
Девушка приняла из его рук бокал с яблочным вином и легонько дотронулась его хрустальным боком до его бокала. Теперь он навсегда останется в ее памяти именно таким. Терпким и кисло-сладким, как это еще играющее, молодое вино.