Звякнул колокольчик, наотмашь хлопнула входная дверь, впуская гангстерского вида верзилу в мягкий, уютный полумрак паба. Поскрипывая кожаными сапогами, посетитель  прошёл внутрь, к барной стойке, снял широкополую шляпу, выпустив из-под неё спутанные чёрные вихры, крякнул и выжидающе завис. Бармен, отличающийся от байкера только отсутствием мотоцикла, покосился на него, криво усмехнулся – узнал. Перекинул через плечо полотенце, которым последние несколько минут, убивая скуку, до зеркального блеска надраивал стаканы, жестом фокусника выхватил из-под прилавка бутылку водки, нацедил в стограммовую рюмку и, прицелившись,  запустил её вдоль стойки прямо в гостеприимно выставленную поперёк траектории пятерню.
Долговязый посетитель, одобряя трюк, осклабился подобием благодушной улыбки, отчего лицо его, изуродованное жутким шрамом через всю скулу и чёрной повязкой на левом глазу, стало ещё мерзопакостнее. Накатил одним махом, поморщился в рукав видавшей лучшие времена косухи. Окинул взглядом помещение паба, в котором, если не считать двух краснорожих пьяниц, клюющих носами под тихое бульканье музыкального автомата, было пусто, как в первый день творения. Отметил, что место выбрано удачно – вокруг царило исключительное для субботнего вечера спокойствие, а шума он не любил. Наконец, подал голос:
- Как дела, Дюк?
Голос был неприятным, скрипучим и металлическим, словно кто-то царапал ножом по стеклу.
- Да потихоньку. – Неопределённо кивнул толстяк-бармен, возвращаясь к своим стаканам.
- Что-то тихо у тебя.
- Есть такое. Слыхал: Кит Недомерок чучело пеликана поставил? Или цапли - хрен их разберёт. Теперь в его тошниловке нет отбоя от посетителей – все хотят взглянуть на это пернатое уродство. Бабки гребёт лопатой.
- А ты почему не поставишь?
- А мне зачем? У меня свои клиенты, у него свои. Ты сюда выпить ходишь или на каракатицу с павлиньими перьями в заду поглазеть? 
- Если захочу увидеть павлина, – трескуче загоготал одноглазый, - подберу брошюру евангелистов про конец света. Хотя  и без картинки готов побиться об заклад - Недомерок заказывал чучельнику срисовать эту тварь со своей бойскаутской фотографии. По образу и подобию, мать его так.
- Аминь! – Басовито хохотнул байкер. - То-то думаю, где я раньше видел его физиономию. В мире животных! Пять кусков за портрет в полный рост  – и цапля готова! 
- Пять кусков?
- Я бы тоже не поверил, если бы своими глазами не видел: это тебе не пугало из пакли – перо к перу, как живая. Он даже рекламу запустил. Старая байка: последний выращенный в неволе экземпляр, на прошлой неделе окачурилась, и тут же её свеженькую доставили из Африки прямиком в трясущиеся от алчности лапы Недомерка.
- Ага,  сказочка с расчётом на доверчивых старушек из паствы преподобного засранца Айтихуна. 
- Кто-то клюёт на них даже спустя 30 лет после катастрофы, хотя каждой паршивой собаке известно, что в этом засраном радиацией небе уже и самолеты не летают.
- Да хрен с ними, плесни-ка вторую, старина, и дай что-нибудь пожевать - я с работы: голоден, как волк и зол, как сам сатана.
Байкер плеснул, пошелестел, вскрывая солёный арахис. Водка была вкусная, холодная, аж зубы сводило. Лохматый ахнул, занюхал рукавом, осоловел, чувствуя, как по телу растекается обжигающая тяжесть, похрустел орешками.
- А существеннее ничего нету? Я ж тебе не грызун.
- Дружище, здесь бар, а не закусочная. Почему бы тебе не зайти в супермаркет за углом?  Купи себе на неделю 10 кило мужской еды и жри сколько влезет.
Шутка была с солидной бородой, но парни дружно и громко захохотали, всполошив дремавших алкашей.
-  Что на работе-то? - утирая слезу, поинтересовался бармен.
- Как обычно, - скривился длинный, -

дальше кто смелый, тот и продолжает