Комната № 4
-----------------------------------------------------
Тенистый лес 

Карета прибыла в город спустя полчаса после отъезда. Всё это время Кристиан, как всегда, размышлял об этом сумасшедшем дне, который так сильно его утомил. Многое произошло всего лишь за несколько часов: блуждания ночью по лесу в попытке найти то, не знаю что, битва с полчищами гулей, встреча со слугами Моргота, конфликт с напарником... и эта таинственная девушка, которая, по какой-то причине, вызывает у юстициара столько неизвестных ему ощущений. Не удивительно, что из страны раздумий, Блейк плавно перешёл в страну снов. Он действительно очень сильно устал, поэтому эта маленькая слабость ему позволительна.
— Мы приехали. — Сказал кучер, остановив карету. Кристиан мигом проснулся и, протерев глаза, взглянул на всё также лежавшую девушку. Почему-то, глядя на неё, Блейк успокаивался. Что-то в ней было такое, способное усмирить и успокоить даже самого бесчувственного вампира. Даже сложно поверить, что она — слуга Моргота и враг Кристиана. Была бы на её месте другая — он бы без раздумий её уже казнил, но на Катарину он не мог поднять руку, тем более что она помогла ему.
— Благодарю тебя. Ты меня сильно выручил, можешь быть свободен, — сказал ревенант своему кучеру, взяв девушку из кареты на руки. После этого он зашёл в дом, где была его квартира. На улице было уже почти утро, но даже в это время суток, на улицах куда-то спешили люди. Поднявшись на 3 этаж по лестнице с Катариной на руках, юстициар, придерживая её телекинезом, достал ключи и открыл дверь в свою квартиру. Если честно, Кристиан очень редко здесь был. В основном, он приходил сюда лишь поспать или передохнуть. В остальном, за домом смотрела лишь его служанка, которая приходила каждый день и убиралась. Зачем тогда ему такая большая квартира? Блейк не любил маленькие пространства, он всегда мечтал о большой, просторной жилплощади, а так как платят ему большие деньги, то с этим не возникло проблем.
Зайдя в комнату, которая, благодаря служанке, была на удивление чиста и прибрана. Пройдя в гостиную, ревенант положил девушку на диван, а сам поспешил зажечь в доме свет. Когда это было сделано, комнату наполнил искусственный свет, испускаемый тлеющим огоньком нескольких свечей. После, Кристиан вновь подошёл к девушке и на несколько секунд замер, глядя на неё. Катарина была очень привлекательной девушкой, по мнению Кристиана, самой красивой из всех, что он видел. Вот только он сам себе боялся в этом признаться, ибо боялся привязанности, именно по этой причине он заставил себя оторваться уйти на кухню. Там он положил несколько дров в небольшую плиту, которая нагревалась за счёт встроенной печки, после чего поспешил их разжечь и поставить чайник. Из настенного шкафа, Блейк достал 2 баночки с травами, содержимое которых, он положил в кружку, после этого, он взял апельсин, лежавший на столе в тарелке с фруктами, разрезал его и выдавил сок туда же. К тому времени уже поспел чайник, воды в котором, хватило только чтобы заварить содержимое кружки. Положив туда сахар и ещё какие-то приправки, всю кухню обдало нежным и приятным запахом трав. Взяв кружку с отваром, Блейк направился обратно к девушке, чтобы проверить её состояние и предложить попить.

* * *
— Нееет! — услышал крик девушки Кристиан, после чего, сразу же поспешил к ней. Зайдя в комнату, где лежала Катарина, Блейк поставил кружку на столик, стоящий рядом с диваном. По её глазам, а также по учащенному дыханию и сердцебиению, можно было сказать, что она немного напугана и растеряна. Это можно было понять, ведь она и понятия не имеет, где находится и что с ней случилось.
— Тише, тише, успокойся. Всё в порядке, ты в безопасности, не волнуйся, — сказал Кристиан, подойдя к девушке и подсев рядышком, поближе к ней, дабы она могла на него посмотреть и узнать. Глядя в испуганные глаза девушки, Блейк слегка улыбался, причём сам этого даже не заметил. Если бы в этот момент кто-нибудь на него смотрел — он бы не поверил. Юстициар редко искренне улыбался, в основном, эта улыбка была наиграна, но в данном случае, она вышла не произвольно. Впервые за несколько десятков лет, в этой квартире находилась посторонняя девушка, причём настолько красивая.
— Надеюсь, узнала меня? Не беспокойся, я тебе ничего не сделаю, — сказал Кристиан, который, опомнившись, отвёл взгляд в сторону. Он не хотел показывать свой интерес к Катарине и не хотел сам себе в этом признаваться, поэтому просто решил вновь выставить барьер, который уже сотню лет, никто не может пересечь. Блейк положил руку на кисть девушки. Она была горячей, словно внутри Катарины горел огонёк, ведь по идее, она должна быть холодной, принимая во внимание тот факт, что жрица пролежала на снегу долгое время. В любом случае, это был не хороший знак.
— Ты вся горишь, — сделал заключение ревенант, после чего встал и подошёл к деревянному шкафу. Открыв стеклянную дверку, он взял небольшую бутылочку и направился обратно к Катарине. Блейк был на удивление гостеприимен, наверное, он впервые хотел так искренне помочь. Если бы ему рассказали, какой он может быть, ревенант бы ни за что не поверил. Если честно, то бесчувственность, хладнокровие, серьёзность — всё это было, лишь маской, которую видели все окружающие, но каким Кристиан был на самом деле, не знал практически никто, лишь Катарина могла увидеть небольшие трещинки сквозь каменную стену.
— Вот, выпей. Этот отвар поможет тебе быстрее восстановить силы, а также снимет жар, — сказал Кристиан после того, как добавил несколько капель содержимого бутылька. Хоть он и пытался держать маску на своём лице, но глядя на девушку, она невольно спадала, показывая истинный характер юстициара. Блейк не был сам на себя похож, и это его немного тревожило, ведь Катарина — пока ещё враг, а потом уж девушка и нужно было держать ухо востро.

Комната № 4
-----------------------------------------------------
— Я не нуждаюсь в помощи.
«Хех, что и требовалось ожидать от девушки благородных кровей. Ни спасибо, ничего, лишь бессмысленная гордыня и выставление себя выше других», — усмехнувшись подумал Кристиан, встав с краешка дивана и положив кружку обратно на столик. Он никогда не понимал, что пытаются доказать аристократы таким отношением к другим и своей возвышенной гордостью? Что они отличаются от других? Что они выше всех остальных? Или пытаются показать свою силу и власть? Блейк знал, что все они такие же люди как и остальные, ведь за их возвышенными речами стоял обычный человек или вампир. Ещё больше ревенант не мог понять, что они пытаются доказать ему, показывая свой характер. Если честно, Кристиану плевать на все устои высшей аристократии. Его не пугает ни сила, ни деньги, ни власть, ни связи, ни, тем более, статус. Если бы ему сказали убить, хоть короля, хоть президента — ему всё равно, ведь в его мире существует лишь кодекс, оружие и приказы — остальное ерунда.
— По-вашему, я должен был оставить вас в лесу на съедение волкам, госпожа Катарина, или же просто наблюдать, как вы умираете от холода и потери крови? Не думаю, что в вашем положении стоит показывать свой характер, — спокойно ответил юстициар, подойдя к окну. Он просто стоял и смотрел на улицу, не глядя на свою собеседницу, устремив свой взгляд на людей, быстро идущих по своим делам.
— Я пленница?
— Неужели вы думайте, что нынче так содержат пленников? Если бы вы были моей пленницей, в лучшем случае вы бы сейчас томились за решеткой камеры, а вместо кружки с отваром у вас был грязный железный стакан с водой. В худшем — вы бы получили пулю прямо на месте. — Усмехнувшись, ответил Кристиан, переведя свой взгляд на девушку. — Вы можете идти, госпожа Катарина, хотя не думаю, что в таком состоянии и в таком виде, вы сможете далеко уйти, — показав на дверь, продолжил ревенант. — Можете считать, что вам крупно повезло, ведь не каждый день я привожу слуг Моргота к себе в дом, так что советую вам расслабиться и отдохнуть, — наконец, закончил юстициар. Глядя на девушку, Кристиан так и не мог понять, что же его заставляет так заботиться о девушке, но, если честно, ему это даже нравилось. Он вновь посмотрел на неё оценивающим взглядом, пытаясь разгадать загадку, которая таилась где-то в теле Катарины. Если посмотреть со стороны, о Блейк вёл себя как мальчишка, который хочет произвести впечатление на девочку, которая ему нравится, хотя, возможно, так всё и есть на самом деле, вот только с тем отличием, что ревенант готов был в любой момент убить её, если бы что-то пошло не так.

Комната № 1
-----------------------------------------------------
Муниципальная библиотека 

Возле дома уже ждал зам. земельного министра с делегацией из двух оценщиков и, судя по всему, зодчего.
— Доброе утро, господа. — пожимая руку заму министра пробубнил Морис нарочито грубо и неприветливо.
— Доброе утро, господин Мурре — ответил тем же тоном Вульф. Видимо ему не нравилось, когда люди задерживались, пусть даже и на пару минут. «Ничего, Вульф-старина, я тебе такой подарок приготовил...»
— Давайте осмотрим дом? — предложил тем временем зодчий.
— Пожалуй, — ответил Морис вяло.
Внешне было видно, что Мориса совершенно не интересует осмотр. Он зевал, отвлекался, хмурился, как ребёнок... Но это было показным. Мурре уже давно оценил дом и тот ему понравился. Пора было переходить ко второй части плана.
Незаметно Морис подобрался к Вульфу и проговорил:
— Через пол часа в кафе «Винный вечер». Хочу поговорить с вами с ока на око.
Сообщив это, Морис громко и лениво произнёс так, чтобы слышали все:
— Это всё, конечно, очень мило, господа, я с вашими встречами совсем забыл про утренний кофе. Делаем перерыв. На час.
С этими словами он, под негодующие крики ошеломлённой комиссии, был таков.

  Кафе «Винный вечер»

Комната № 2
-----------------------------------------------------
Модный бутик «Черная орхидея» 

Квартира встретила хозяйку темнотой и гробовым молчанием. Так было всегда, когда после долгого отсутствия Сир, наконец, возвращалась в свою покинутую обитель. На улице, за окном, светило солнце и пели птицы, лето правило бал. А здесь, в темноте, под защитой бархатных штор, словно в мрачном подземелье все еще таилась зима. Это место никогда не было домом — это просто еще одна временная остановка на дороге длиною в жизнь. Девушка никогда не привязывала себя к одному месту и вещам, поэтому и не особо заботилась об убранстве. Толстый слой пыли на шкафах и подсвечниках, явно говорил о том, что здесь уже давно никто не жил. Но Сир приходилось возвращаться в это мрачное помещение, потому что так должно было быть.
И вот она вновь готовилась его покинуть, отправившись в очередную поездку, войдя в квартиру лишь на несколько часов, чтобы вновь исчезнуть на много дней. Полет на дирижабле был удивительным событием, к которому следовала подготовиться особо. Но проблема заключалась в том, что девушка просто не знала, что взять с собой. Она привыкла жить по простому принципу: Все свое ношу с собой. А все, что не с собой, то просто не мое. Но сегодня нужно было перешагнуть через себя, и причиной был тот молодой человек, который стал ее сопровождающим. Для него она просто обязана стать еще одной заурядной леди с тяжелым чемоданом полным платьев.
Тяжелый вздох вырвался из груди Сирените, когда она вытащила на свет приличного размера чемодан шоколадного цвета. Заглянув в раскрытую пасть, которая зияла точно бездна, она лишь покачала головой и быстрым шагом направилась к шкафу. В нем было пусто. В огромном пространстве одиноко весело красное платье. Единственное, что было у Сир. И загвоздка заключалась не в том, что она не могла себе позволить больше нарядов (финансовая сторона вопроса никогда не волновала дочь проклятого рода). Дело было в простой логике и в банальном вопросе: Зачем тратить лишние силы и время ради гор одежды, которая вряд ли оденется больше одного раза? По этому принципу и жила Сир.
Платье безоговорочно отправилось в чемодан, следом легло еще одно, куплено недавно, сверху все припорошили несколько сорочек и предметы первой необходимости и в конце две пары туфелек. Закончив сборы, Сирените присела на кресло напротив открытой пасти своего багажа и, прикрыв глаза, стала вслух прибирать импровизированный список вещей.
— Есть, есть, есть, — вычеркивал разум один пункт за другим. — А вот этого нет... — Вдруг произнесла она, наконец найдя ошибку.
Легким движением девушка поднялась с кресла и направилась к тумбочке, на которой, сверкая в тусклом свете свечей, стояли несколько граненых флакончиков с драгоценной жидкостью. Как же она могла забыть про них? Ее лекарство — проклятие и защита. Полет должен был быть не очень долгим, поэтому из десятка близнецов-флаконов в чемоданчик отправилось только четыре. Сирените аккуратно завернула их в сорочку, оберегая драгоценное содержимое от возможных повреждений.
И вот все было собрано. Смешно, сама тара весила больше, чем ее содержимое. Ну что поделать, такие условия диктует жизнь. Нужно казаться кисельной барышней и милой глупой девочкой с сотнями платьев и нарядов в запасе. Она уже хотела закрыть чемодан, как вдруг что-то встрепенулось внутри. То ли интуиция, то ли просто женская блаж. Но повинуясь внутреннему позыву, Сирените вытащила на свет толстый фолиант в черном переплете. Странный дневник, которому уже давно миновало пятьсот лет. Быстро пролистав множество страниц истории, девушка открыла последнюю: там с наброска на нее смотрела семья — мать, отец и маленькая дочка. Ее мать так и не успела его закончить. «Портрет давно потерянной семьи». Недолго думаю, Сир бесцеремонно вырвала рисунок и сожгла страницу в огне.
— Прошлое становится пеплом, ему не места в настоящем, — произнесла она, когда огонь жадно накинулся на хрупкий листок бумаги. Картина догорела, Сирените положила фолиант поверх платьев и, довольная собой, захлопнула чемодан.
Легкой походкой девушка проплыла по темной лестнице, неся почти не весомый багаж. Яркое солнце летнего города безжалостно резало уже успевшие привыкнуть к темноте глаза. Прищурившись, точно кошка, она подозвала к себе играющего на мостовой мальчишку.
— Здравствуй, Джек, — произнесла Сир улыбнувшись старому другу.
Уличный хулиган и вечный возмутитель спокойствия. Когда-то Сирените страдала от подобных ему, именно такие мальчишки закалили ее сердце, научив, что слезы — никогда ничему не могут помочь. А теперь, став взрослой, она научилась использовать их пыл в своих интересах.
— Здравствуйте, леди Сир, — улыбнувшись и слегка склонившись в шутливом поклоне произнес мальчик. — Вы снова уезжаете и нужно проследить за порядком в доме? А еще вам нужна карета, — с одного взгляда произнес он. Джек уже три года как числился не гласным хозяином квартиры и главным смотрителем за порядком. От своей «квартирантки» он получал по несколько флоренов в месяц на расходы, а взамен обеспечивал идеальный порядок.
— Как обычно, друг мой. Что поделать, меня вновь вызвали по делам, — пожав печами произнесла девушка. — Так что найди мне карету, как обычно, а также сверх того. Собери своих друзей и пусть они пораспрашивают в кабаках, тавернах и гостиницах про одного человека. Крепкий парень, среднего роста, на вид лет двадцати, черные глаза, русые волосы. Одевается со вкусом и называет себя аристократом. Но ведет себя, как выходить с улицы. Мне нужна информация по нему. Сможешь добыть ее вместе с каретой? — спросила Сирените.
Мальчик немного замялся. С одной стороны хотелось выслужиться и получить дополнительную премию, а что она будет, он не сомневался. А с другой — задача была очень трудной и сложной. Но у леди Сир всегда был добрый характер: она умела прощать, поэтому Джек, немного подумав, все-таки согласился.
— Нет проблем, леди, будет и карета и информация в письменном виде, — рассмеялся он и побежал вниз по улице.
Через четыре часа Сирените сидела в карете запряженной двумя вороными жеребцами, точно сошедших с картины, внимательно вчитываясь в листки бумаги, исписанные корявым детским подчерком.
Поездка собиралась быть очень и очень интересной.

  Взлетная площадка дирижабля «Атлантис»

Комната № 6
-----------------------------------------------------
Главный проспект 

Дыхание Эла выровнялось, он постепенно успокаивался. Хмель, будоражащий кровь, уходил, оставляя после себя глухое раздражение и головную боль. На цыганку, зло сверкающую на него глазами из своего угла он не смотрел, но чувствовал ее возмущенное негодование ярко и сильно. Плевать. Если бы на него с такой бешеной ненавистью смотрела Анелия, он был бы счастлив, от цыганки же хотел другого.
Фонари, витрины, освещенные окна, сливаясь в мельтешащее чередование светлых пятен, перемежающихся все большими полосами темноты — экипаж продвигался от центра к окраинам, где дома стояли не так тесно. Мелькнула табличка: «Сдается в наем...»
— Стой!
Возница, наученный горьким опытом, сразу же натянул вожжи. Лошадь сдала к тротуару. Пальцы Эльера сомкнулись на запястье девушки. Он заплатил втрое против обычного и бесцеремонно выволок упирающуюся цыганку из экипажа. Эл шел быстрым шагом по неширокой тропинке, не обращая никакого внимания на сопротивление девушки. Мертвая хватка Ланьера в любом случае не позволяла ей вырваться, а пойдет цыганка с ним по доброй воле или нет, его не волновало ни в малейшей степени.
Дом привольно стоял на довольно большом участке. И то, что, несомненно, делало его привлекательным в глазах Эла − комнаты второго этажа с окнами от пола до потолка. Сама квартира интересовала его постольку поскольку. Он не собирался здесь жить.
Пара освещенных окон свидетельствовала о том, что как минимум, привратника он в доме застанет. Эльер толкнул дверь и остановился на пороге. Окинул быстрым взглядом небольшой холл и мужчину, удивленно разглядывающего ночного гостя и его колоритную спутницу.
— Я хочу снять квартиру с окнами на юг.
Некоторое время мужчина колебался, не желая лишних проблем, которые сулила ему эта парочка, однако, дела, похоже, шли не очень хорошо и насчет возможных постояльцев, он, видимо, имел четкие указания. Он назвал немалую месячную плату, тем не менее, не пробивающую слишком уж большую брешь в текущем бюджете Эла. Ланьер, не торгуясь, оплатил аренду за два месяца вперед и получил вожделенный ключ.
Быстрым шагом, принуждающим цыганку буквально бежать за ним, Эльер обошел дом по тропинке, открыл нужную дверь, втолкнул в дом свою пленницу и щелкнул ключом в замке, пресекая возможные попытки побега.
Квартира оказалась больше и роскошнее, чем он ожидал. Эльер фыркнул и опустился на широкий диван, лениво откинулся на спинку, разглядывая девушку.
— Убедилась, что в этом городе никому до тебя дела нет? Твое счастье, что ты забрела на центральные улицы, а не на окраину, где в первой же темной подворотне тебя могут убить или изнасиловать. Или и то, и другое в произвольном порядке. Если хочешь ходить по улицам без опаски — делай это днем. До утра останешься здесь.

Отредактировано Эльер Ланьер (22.11.2011 09:37)

Комната № 6
-----------------------------------------------------
Фарфоровая статуэтка разлетелась вдребезги, встретившись со стеной чуть правее его головы. Эл даже не пошевелился, лишь глаза загорелись алчным, голодным блеском. Предположение о влюбленности вызвало у Ланьера тихий, глубокий смех. Когда руки цыганки легли ему на плечи, Эльер отклонился на спинку дивана и чуть запрокинул голову, разглядывая, как быстро меняется выражение ее лица. Как будто тень от пламени, которое всегда пребывает в движении. Она сама была пламенем. Ее эмоции, мысли, чувства и желания менялись так быстро и так глубоко, что уследить за ними было непросто.
— C чего ты вообще взял, что можешь распоряжаться мной, как вздумается?
— С того, что я сильнее, — любезно сообщил Ланьер очевидную вещь.
Цыганка запустила пальчики в его волосы, и Эл готов был поклясться, что ей нравится прикасаться к нему, какими бы словами она при этом не плевалась.
— Я останусь до утра. Просто потому что нет другого выхода, так как дверь заперта, а прыгать из окна и ломать себе ноги я не собираюсь. Поэтому я даже не попытаюсь убежать. Но утром я уйду бродить по своим улицам, а ты по своим. Идет?
Мягким движением Ланьер взял руку девушки, перевернул ладонь вверх.
— Ты ведь цыганка. Ты умеешь гадать по руке. Тебе никогда не хотелось погадать самой себе? Хочешь, это сделаю я?
Эльер повел кончиками пальцев по линиям на ее ладони. Легкое, почти невесомое касание.
— Ты была вольной как ветер, страстной как огонь, своенравной, как река в половодье.
Его пальцы двигались выше, к запястью, скользя по тонким ниточкам вен.
— А теперь... — он чиркнул ногтем по руке цыганки, оставив на шелковистой коже белую полоску такую же, как на запястьях Эла, иссеченных тонкими шрамами, с той лишь разницей, что на ее руке след исчез почти мгновенно, а шрамы на руках Ланьера не выводились никогда. — А теперь ты будешь танцевать лишь для меня, даже если танцуешь для другого.
Эльер резко потянул цыганку за руку, так, что девушка потеряла равновесие и почти упала на него. Жалобно звякнули многочисленные украшения. Эл обнял цыганку за талию, крепко прижал к себе, и, склонившись над ней, жарко шепнул в самое ухо:
— Говоришь, в подворотне с самыми грязными и похотливыми скотами будет лучше? Уверена? Хочешь, я дам тебе шанс сравнить?
Его горячие, сухие губы коснулись шейки обомлевшей девушки, а через секунду Эльер оттолкнул ее от себя.
— Как рассветет, я отдам тебе ключ. Захочешь остаться — останешься. Не захочешь — держать не буду. Но сначала ты для меня станцуешь.

Комната № 6
-----------------------------------------------------
Эльер улыбался. Едва заметно, лишь уголками губ. Он бесцеремонно разглядывал фигурку цыганки на фоне окна, совершенно проигнорировав ее ответ. Вдоволь насладившись этим зрелищем, Эл пружинисто поднялся и подошел к столику у стены, изучая находящиеся на нем бутылки. Он был разочарован. Крови там не было, лишь небольшая коллекция недорогих вин. Возможно, это было к лучшему.
Ланьер не мог не понимать, что после смерти Марена балансирует на грани, рискуя спиться, но с решимостью, достойной лучшего применения, продолжал оглушать себя убойными дозами алкоголя. Мимолетное воспоминание о Марене, заставило его нахмуриться.
— Из-за тебя, ублюдок, — со злостью пробормотал он, — я окончу свои дни в каком-нибудь грязном притоне, или как ты — в ванне, полной крови.
Однако эта позитивная мысль не помешала ему наполнить бокал красным вином. Эльер взял с письменного стола тонкий нож для резки бумаги и полоснул себя по запястью, позволяя крови стекать в бокал с вином. Кажется, он даже забыл о своей пленнице, заворожено глядя, как тяжелые, темные капли падают в рубиновую жидкость, разбивая и дробя поверхность, играя бликами отраженного света.
Ланьер сделал пару глотков и подошел к девушке, которая демонстративно стояла к нему спиной. Посмотрел через ее плечо в темное окно, усмехнулся, перевел взгляд на девушку. Он стоял так близко, что слышал ее дыхание и чувствовал ее запах. Эльер провел рукой по темным волосам цыганки, перебирая непокорные локоны мягким, ласкающим движением. Коснулся пальцами ее шеи, скользнул ладонью по плечу, вниз. Наклонился к ушку:
— Хочешь туда?
Он небрежно отставил бокал на подоконник, обнял девушку за талию, прижимая к себе спиной. Другая рука прошлась по ее животу, вверх, к груди, на миг запуталась в украшениях, легла на шею, обхватив пальцами так, что Эл почувствовал биение сонной артерии. Ланьер запрокинул и чуть повернул к себе голову цыганки, поцеловал в губы без страсти, спокойно, уверенно, неспешно и со вкусом. Нехотя отпустил свою жертву, повернулся спиной к окну, опираясь на подоконник. Бокал вновь оказался в его руке.
— Хорошая ночь, — задумчиво произнес он, неторопливо допил вино. — Ну что? Полетаем?
Ланьер легко запрыгнул на подоконник высокого, в его рост, окна и одним движением распахнул обе створки, впустив в комнату теплый августовский ветер, который взметнул легкие шторы, растрепал волосы. Эл повернулся спиной к оконному проему, за которым разливалась бархатная чернь ночи, и протянул цыганке руку:
— Давай же. Или ты боишься?

Комната № 6
-----------------------------------------------------
— Ты так хочешь меня убить? В таком случае, тебе лучше выбрать наиболее верный способ. Стилет в сердце, или пуля в голову убивают с куда большей вероятностью.
Эльер поднял цыганку на руки, прижал девушку к груди и выпал в окно спиной вперед. Воздух ударил волной, стал плотным и осязаемым. Эл выровнял равновесие у самой земли и рванулся вверх. Небо качнулось навстречу, крутобокая луна скатилась куда-то за плечо, а ветер, что толкал в спину, теперь ударил в лицо. Огни города упали под ноги как россыпь драгоценных камней.
Эл остановился. Дыхание его было хриплым и рвущим, тяжелым. Левитация не была его стихией. Давалась тяжело и непросто. У него не было к тому природной склонности, и лишь ослиное упрямство и дьявольская работоспособность позволяли отвоевывать жалкие крохи там, где другим все давалось легко и без особых усилий. Но именно эта целеустремленность делала Эльера тем, чем он был.
Здесь, наверху, ветер был ровным, теплым и сильным. Он свистел в ушах, трепал шелк черных волос цыганки, хлопал подолом ее широкой юбки. Эл откинулся назад, позволяя потоку воздуха удерживать себя в равновесии, и закрыл глаза. Ему нравились эти ощущения. Пусть потом от усталости и внутреннего напряжения дрожат руки и шумит в голове, это будет потом а сейчас... Сейчас было только небо, ветер и трепет сердечка той, которую он держал на руках. Эл открыл глаза, посмотрел в лицо девушки:
— Так ты ничего не боишься, кроме неволи? — ему пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум ветра. — Тогда полетели!
И Эльер разжал руки. Тело девушки по-кошачьи извернулось в воздухе, упав в объятья ветра. Ее всепоглощающий смертельный ужас на миг оглушил его, а через мгновение Эльер швырнул свое тело вниз с такой скоростью, что заложило уши. Их свободное падение было совсем недолгим. Но что такое время, когда падаешь в никуда?
Эл подхватил девушку, крепко обхватив ее за пояс, гася скорость падения так, что они мягко коснулись земли на обширной лужайке перед домом, там, где в лунном свете серебрился и раскачивался волнами на ветру вездесущий ковыль. Цыганка, безвольно обмякшая в его руках, лишенная поддержки ветра, показалась ему на удивление тяжелой. Эльер опрокинулся спиной в высокую траву, увлек за собой девушку, уронив ее на себя. Она всхлипнула и затихла на его груди, словно маленький перепуганный зверек. Эл закинул одну руку за голову, другой обнял цыганку за вздрагивающие плечи, глядя в звездное небо, обрамленное высокими стеблями травы, чувствуя, как отпускает напряжение и накатывает усталость.
— Как твое имя?
«Да», — усмехнулся он про себя, — «Спросить об этом самое время...»

Комната № 6
-----------------------------------------------------
Девушка ударила его, всхлипнула в последний раз, со злостью оттолкнула руку и улеглась рядом. Эльер усмехнулся, сорвал травинку, прикусил белыми зубами.
— Танцующая с ветром? Хорошее имя. Мне нравится.
— А как мне называть тебя, мучитель? — Айри перевернулась разглядывая его.
— Какая разница? — в тон цыганке отозвался Эл. — Ты все равно будешь называть меня так, как тебе захочется.
Айри перебралась поближе.
— Объясни, зачем ты это сделал? Бросил меня вниз. Хотел разозлить? Я не злюсь... Ты показал мне настоящую свободу, но я не перестала её желать. Ты хотел меня напугать? Я не боюсь... Я только хочу повторить эти ощущения.
«Конечно, ты хочешь...», — рассеяно подумал Эл, устало прикрывая глаза, — «...и захочешь еще не раз... не этого, так другого... ощущений ярких и сильных, способных раскрасить твой серый, тусклый мир во все цвета радуги... хотя бы на один краткий миг... а что будет потом... совсем неважно».
Укус, скорее, нежный, чем болезненный, заставил его лениво поднять тяжелые ресницы. Эльер погладил цыганку по щеке, чувствуя, как подрагивают от усталости пальцы, запутался рукой в черном шелке ее волос.
— Глупая... В одну реку не войти дважды.
Айри по-хозяйски расположилась на груди Ланьера и теперь разглядывала его, как диковинного зверя.
— Но ты же вряд ли способен на ещё один такой подвиг. Да, вампиреныш?
— Сейчас — нет, — легко согласился Эльер. Он слишком устал, чтобы вестись на провокации такого рода.
Летние ночи коротки. Небо у горизонта стремительно светлело, но Эльер уже точно знал, что цыганка никуда от него не денется. Он сунул руку в карман, вынул ключ и вложил его в руку девушки.
— Я обещал, что отдам тебе ключ. Он твой. Можешь приходить и уходить когда тебе заблагорассудится. Можешь остаться. Дело твое.
Эльер притянул к себе голову Айри, мягко поцеловал в теплые губы, скользя рукой вдоль гибкого стана, плотно прижимая к себе ее тело, совсем недавно познавшее весь ужас и безжалостность смерти, а потому так легко отзывающееся на ласку.
— Я хочу, чтобы ты станцевала для меня... так, как ты танцевала прошлой ночью.
Его руки блуждали по телу девушки так, словно он имел на это право.
— Для кого ты танцевала? — горячие губы Эльера невесомо касались нежной кожи. — Не для этого же одурманенного мальчишки, что бормотал глупости под звуки музыкальной шкатулки?
Удерживая девушку за талию, одним движением Эл опрокинул ее на траву, под себя, прижал к земле.
— Для кого ты танцевала? — Эльер отстранился, рассматривая цыганку. Нежность в нем мгновенно уступила место сдерживаемой хищной и властной силе.
Показавшееся над горизонтом солнце на миг ослепило его, заставило зажмуриться и сбило с романтического настроя. Эл рывком поднялся на ноги и потянул за собой девушку.
— Идем в дом. Я хочу выпить.

Комната № 6
-----------------------------------------------------
Он слушал молча, неподвижно сидя в кресле, напряженно подавшись вперед. Немигающий взгляд широко распахнутых глаз. Не на цыганку — сквозь нее, в пустоту. А внутри все ликовало. Вот оно! Ключ, что был в его видении вчерашней ночью. Нет, не тот, что он отдал Айри. Она сама была ключом. Ключом к заветной двери на ту сторону, возможностью вернуть того, воспоминания о ком заставляли Эльера бесноваться от ярости.
Он мигнул, прогоняя наваждение, подошел, коснулся кончиками пальцев отметины под лопаткой девушки. Поцеловал обнаженное плечо, скользнул губами по шее, к ушку. Обнял. Одна рука легла на живот девушки, плотно прижав ее спиной к вампиру, другая — выше, на грудь, даже через ткань ощутив упругую твердость соска.
Цыганка легко отзывалась на ласки. Даже если разум ее был против, тело уже плавилось в его руках, исходило внутренним жаром. И если с широкой юбкой проблем не возникло: она легко позволяла проникнуть под подол, то со шнуровкой корсета вышли некоторые затруднения.
Эльер сел на диван, увлекая девушку за собой, усадил ее на колени, лицом к себе и поступил самым простым способом, просто сдернув рубашку со второго плеча Айри, оголив тем самым высокую грудь девушки. Эл обнял цыганку за талию, притянув к себе, заставляя ее выгнуться, подставляя грудь и шею под жадные поцелуи. И одному Морготу известно, чего Эльеру стоило сдержаться и не впиться в податливое тело клыками.
Он отстранился, откинулся назад, стремясь унять взбесившийся пульс, сам еще четко не понимая, чего хочет больше: девушку, ее дар или ее крови, а руки уже скользили по бедрам цыганки, оглаживая упругие ягодицы, напряженную поясницу. К большому удовольствию Эла лишних тряпок под юбкой не обнаружилось.
Выпростав одну руку из-под цветастой, шуршащей юбки, Эльер поймал прядь черных волос Айри, отвел в сторону, коснувшись щеки тыльной стороной ладони, потянул цыганку за плечо на себя. Впился в ее теплые, полураскрытые губы поцелуем. Легкий привкус крови на губах, заставил его прервать поцелуй и вернуться к мгновенно припухшим губам девушки мягким, нежным, ласкающим прикосновением.
Однако жажда вкупе с вожделением грозила превратиться в дьявольский коктейль, вскипающий в венах, а пугать Айри раньше времени ему не хотелось.
— Мне нужно выпить, — хрипло произнес Ланьер и бесцеремонно спихнул девушку с себя на диван, позволяя ей устраиваться поудобнее.
Он отошел к столику и наполнил бокал красным вином, привычно разбавив его собственной кровью. Пара глотков привела Эла в более-менее адекватное состояние. Эйфория по поводу открывающихся возможностей немного улеглась.
«Всему свое время».
Эльер улыбнулся, отставил бокал, обернулся, без малейшего стеснения разглядывая раскинувшуюся на подушках девушку, и пошел к дивану, на ходу расстегивая и стаскивая с себя рубашку.

Отредактировано Эльер Ланьер (01.12.2011 18:30)

Комната № 6
-----------------------------------------------------
— Я всегда прав, — отозвался Эльер, и было непонятно, то ли он всерьез говорит, то ли смеется. Эл ухватил за край широкой, освобожденной от корсета рубашки и потянул ее через голову цыганки. С завязками пояса юбки он расправился еще быстрее. Все эти тряпки, скрывающие то, что призвано возбуждать мужское любопытство, хороши до поры до времени. Теперь же, когда он это любопытство решил удовлетворить, драпировки были совершенно излишни.
Картина, открывшаяся его нескромному взору, вызвала у Эла вполне предсказуемую и бурную реакцию, чему ни в малой степени способствовала близость разгоряченного женского тела. Ему стало тесно. Подхватив Айри, он передвинул цыганку на свой живот и широко развел ее бедра, гладя их шелковистую внутреннюю поверхность. Руки скользнули по бокам девушки, на мгновение пальцы Эла обхватили тонкую талию Айри и, удовлетворившись этим исследованием, двинулись выше, к ее груди, которая так удобно ложилась в ладонь.
Ланьер не привык себя сдерживать, не любил, не умел и не хотел. Эмпатия — великолепный дар природы. Кто сказал, что играть на чужих чувствах низко и недостойно? Девушка была инструментом, а он музыкантом, способным извлечь из нее сладострастный стон или крик боли и отчаяния. По сути, он не видел в том большой разницы.
Эл подхватил девушку и опрокинул спиной в подушки. Перехватил ее руки за тонкие запястья, завел их за голову. Он целовал ее губы, шею, грудь, чуть прикусывая соски и заставляя Айри выгибаться ему навстречу. Ладонь Эльера легла на теплый живот девушки, а после его рука скользнула ниже. Эл совершенно беззастенчиво погрузил пальцы в теплое, влажное нутро, почувствовав, как сжались мышцы, когда под большим пальцем мягко перекатилась маленькая жемчужинка — средоточие женского наслаждения.
Эльер поднял голову, рассматривая лицо Айри. Затуманенный взор, закушенные губы, трепетная тень вздрагивающих ресниц. Ему нравилось то, что он видел. Нравились и ее и свои ощущения. Нравилось осознание того, что она готова его принять. Он избавился от остатков собственной одежды и вновь вернулся к прерванным ласкам. Накрыв тело цыганки собственным, Эльер зарылся лицом в черный шелк ее волос, жарко выдохнул в самое ухо:
— Впусти меня, слышишь?
Эл приподнялся на локте и, подхватив ногу цыганки под колено, вошел в нее одним резким движением, сразу измерив глубину до самого дна. Он более не подчинялся голосу разума, его губы не шептали нежных слов, а в горле рождалось хриплое звериное рычание. Им правили лишь инстинкты и ощущения, данные природой. И когда Эл почувствовал судорожное сокращение мышц Айри, которая обнимала его в горячей, влажной глубине, он в несколько рывков догнал ее, сбросив мучительное, почти болезненное напряжение, рухнув в пропасть короткого наслаждения.
Эльер остановился, тяжело и хрипло дыша. Ему потребовалось некоторое усилие, чтобы выпустить цыганку из своих объятий.

Комната № 6
-----------------------------------------------------
Эл приподнялся на локте, разглядывая цыганку. Протянул руку, убрал от лица девушки спутанные черные пряди, погладил по щеке, провел большим пальцем по припухшим от поцелуев губам.
«Хороша, чертовка».
— Я нарисую тебя. — Сообщил он как вещь саму собой разумеющуюся и не подлежащую обсуждению.
Эльер откинулся на спину и закрыл глаза. По телу прокатывались волны приятной усталости.
«Нарисую... да. Потом... Сейчас ты мне нужна для другого».
Он смежил ресницы, и притянул к себе девушку, обнимая ее за плечи. Голова Айри легла на его плечо, черные волосы цыганки щекотали шею и лицо, но двигаться Эльеру не хотелось.
Лед, на который он собирался ступить, был слишком тонким и зыбким. Судя по рассказу цыганки, мертвые в мире живых обладали не такими уж слабыми возможностями, и никто бы не смог предугадать, как они себя поведут. А Марен всегда был себе на уме. Но там, где пробуждались желания Эльера, благоразумие молчало. У него было все: картина, к которой можно «привязать» призрака, цыганка, которая могла это сделать и, что немаловажно, тело в маленьком склепе на самом краю Гиллесбальдского кладбища, тело, которого не касалась освященная земля. В свое время Эльеру стоило немалых хлопот похоронить Шарля так, как он того хотел.
Так странным, непостижимым, случайным образом все нити были сведены воедино. И хотя Марен всегда утверждал, что случайностей не существует, а есть лишь то, чему люди не способны найти объяснения, Эльер никогда не слушал его и не принимал всерьез. Теперь было самое время пересмотреть свои убеждения. Дело оставалось за малым — заставить непокорную девицу следовать воле Ланьера.
— Так, значит, ты ведьма? И умеешь говорить с духами умерших? — Эл говорил негромко и медленно. Меж словами возникали долгие паузы. — Я хочу кое-что показать тебе.
Эльер повернул голову, поцеловал цыганку в висок, поднялся, со вкусом потянувшись. Ни в малейшей степени не смущаясь своего обнаженного тела, прошел через комнату к сиротливо брошенной в угол холщевой сумке, из которой торчала небольшая туба с заключенной в нее картиной. С великой осторожностью, как самое большой сокровище, Эльер достал картину.
— Иди сюда...
Его картины вызывали весьма неоднозначную реакцию. Но будь то возмущение и негодование консервативно настроенной публики, или неуемная восторженность тех, кому все равно, что, лишь бы в пику общепринятому мнению; искреннее восхищение дилетантов или осторожно-сдержанное одобрение профессионалов — равнодушными они не оставляли никого. И сейчас Ланьеру было все равно, понравится ли картина цыганке. Ему было важно лишь, чтобы образ Марена закрепился в ее сознании.
— Позови его. — Тихо произнес Ланьер и, повернувшись, вперил в Айри тяжелый, немигающий взгляд золотисто-желтых глаз.

Комната № 6
-----------------------------------------------------
Глаза Эльера зло сузились. Чего он меньше всего хотел от цыганки, так это признания своих талантов. Однако последующие слова Айри были бальзамом на душу. Цыганка не лгала. Во всяком случае, она верила в то, о чем говорила. И если за это нужно было платить, что ж, он заплатит. А после взыщет втройне. Хотя, такую плату нельзя было назвать такой уж обременительной. Тем более, тело его имело свое мнение на сей счет и реагировало соответственно.
Ланьер озверел. Он подхватил девушку, сжал в руках ее теплые, упругие ягодицы. Широко разведенные ноги цыганки, обвивающие его торс, сделали ее беззащитной, доступной и... желанной. Айри еще не остыла, и потому распалялась легко. Гибкое тело девушки в его руках вздрагивало от напряжения и сладкой истомы. Удерживая цыганку на руках, Ланьер вошел в нее глубоко и прижал к себе, не позволяя двигаться. С глухим рычанием наклонился к ее уху:
— Я убью тебя! — «ласково» пообещал он. Но ей, кажется, было все равно.
Эл ослабил хватку, и девушка тут же подалась назад, словно желая выскользнуть из его рук, избавиться от его присутствия в своем теле. Он тут же рывком вернул ее себе, двинувшись навстречу. Это была странная игра, темп которой все возрастал. Айри убегала, он догонял, пока, наконец, цыганка не подалась ему навстречу, вонзая ногти в его плечи. Теперь они расходились одновременно, медленно и неохотно, и возвращались друг другу навстречу с яростным остервенением, поглощенные собственными ощущениями и утонувшие в ощущениях друг друга.
Когда по телу цыганки прокатилась волна наслаждения, заставляя выгнуться, сбив их с ритма, оглушенный взрывом ее эмоций, Эльер вонзил клыки в ее плечо. Неглубоко. Но по смуглой коже на высокую, судорожно вздрагивающую грудь девушки побежали быстрые струйки темной крови. Его горячий язык проследовал за ними, и второй укус пришелся в левую грудь Айри. Он даже не понял, что доставило ему большее наслаждение — тело девушки, или вкус ее крови.
Эльер перенес вздрагивающую и задыхающуюся цыганку на диван, уложил на подушки, устроился рядом. Его губы мягко касались кожи девушки, ловили капельки крови, алыми бусинами набухающие в местах укуса, руки блуждали по ее телу, лаская и успокаивая. В конце концов, она затихла, и Эл отстранился. Он молча оделся и вышел, спустился в холл и попросил невозмутимого привратника отправить посыльного за едой. Потом, подумав, притянул к себе письменные принадлежности с конторки, добавил к заказу небольшой список и расплатился вперед.
Эл вернулся в комнату. Солнце расчертило пол квадратами света. Ланьер задернул тяжелые шторы и сел на край постели. Он чувствовал усталость и опустошение. Эта морготова ведьма выпила его до дна. Эл потер виски, потом лег на спину. Закинув руки за голову. Ланьер сейчас готов был убить их обоих. И цыганку и Марена. Второй раз. Собственноручно. Если бы это только было возможно...
Эльер устало смежил ресницы.

Комната № 6
-----------------------------------------------------
— Вэррррго! Вставай! Вставай, Морготово отродье! Слышишь?
Бесцеремонный толчок в плечо заставил его проснуться. Но внутренний зуммер, надоедливый, как зубная боль, молчал. Эльер открыл глаза, спокойно, без тени тревоги, глянул на разъяренную фурию. Удар маленького кулачка окончательно выдернул его из мира грез. Айри села рядом.
— Пора...
Эл потянул цыганку к себе, сонно поцеловал в губы.
— Ты голодная?
Кажется, девушку удивил этот вопрос. Ланьер встал, с неудовольствием глянул на свою измятую одежду. Ну что стоило раздеться, прежде, чем завалиться спать? Он с некоторым раздражение сдернул с себя рубашку и открыл входную дверь. У порога стояла корзина с едой и несколько больших коробок из плотного картона. Видимо, покупки доставили еще днем, и сюда они перекочевали благодаря прислуге. Эл усмехнулся, отдав должное деликатности управляющего.
Он внес корзину, поставил ее на стол, выудил из глубины и открыл бутылку вина, достал бумажный пакет, от которого одуряющее запахло свежим хлебом. Склянка с молоком, какие-то баночки с маслом и джемами, коробка с пирожными и фрукты остались без внимания. Эльер удовлетворился свежим хлебом и бокалом вина, оставив содержимое корзины цыганке.
Быстро разделавшись с едой, Ланьер открыл коробки с одеждой, сменил рубашку, бросил на кресло серебристо-серое платье с тонкой вышивкой и белым кружевом. Коробки с туфлями и прочими женскими принадлежностями отправились туда же.
Теперь в комнате царил бардак: разбросанные вещи, расставленные тут и там бокалы с остатками вина и крови, смятые простыни на незастеленной постели. Полумрак, который тусклый свет свечей разогнать был не в силах, скрадывал детали, придавая картине некоторую незавершенность.
«Да», — усмехнулся про себя Ланьер, — «Здесь не хватает растерзанного трупа. Или призрака. Или того и другого. И, возможно, и то и другое здесь в скором времени появится».
Ланьер достал картину. Потеки крови на шее и плечах Марена были настоящими. Настоящими были и боль, исказившая черты, и в кровь закушенные губы и упрямая непримиримость во взгляде. Эл протянул руку. Но кончики его пальцев так и не коснулись картины. Эльер с яростью развернулся к цыганке. И было заметно, что сдерживаться ему стоит большого труда.
— Никогда. Не смей. Прикасаться. К моим. Картинам. Никогда. Ты поняла?
Наверное, было бы лучше, если бы он орал, а не говорил так тихо, почти шепотом. Во всяком случае, это бы в большей степени вязалось с его бешеным взглядом и руками, вцепившимися в край столешницы так, что побелели костяшки пальцев. Эл глубоко вздохнул раз, другой и с явным усилием отцепился от стола.
— Ты сказала, что время пришло, — голос его звучал хрипловато, но уже почти нормально. — Что нужно делать?