Библиотека
-----------------------------------------------------
17 апреля 1828 года. Раннее утро.

Задумчиво почесав затылок, Айрин остановилась посреди коридора и задумалась. Нога уже почти зажила и болела лишь если на нее сильно наступить. Но при беге еще можно было терпеть. Это значило, что пора покидать гостеприимный замок Бладрестов. Пока есть возможность.
Оглянувшись и не заметив поблизости прислуги, которая отчего-то вцепилась в нее всеми конечностями (наверняка думают, что она что-то украдет), девушка быстро потопала в сторону библиотеки, шлепая босыми ногами по полу. Экономка Мария пыталась заставить носить ее туфельки или башмачки, но Айрин уперлась. Она не спорила, просто не надевала эту страшную обувь. Кому в здравом уме придет в голову носить туфли? Но, если прикрыть глаза, перед ними появлялось воспоминание, как отец дарил ей маленькие розовые туфельки. Когда-то очень давно. И она была так счастлива!
Обычно в это время Драго был в библиотеке, а именно с ним Андерс собиралась говорить. Или, точнее, высказать все, что в душе накопило. А потом с чистой совестью сбежать через окно комнаты, которую ей выдали. Да еще хотелось увидеть Корделию. Правда, она могла быть где угодно, потому что была поистине странной личностью, но, не смотря на это, Айрин она нравилась. Не хотелось ее покидать. В кои-то веки нашелся забавный представитель вампиров! Но этот замок не может держать ее вечно. Она же вор, а вор в первую очередь ценит свободу.
Подойдя к библиотеке, Айрин услышала голоса. На ее лице расцвела улыбка, потому что она услышала красивый голосок Корделии. Она уже хотела забежать и, не церемонясь, сказать всем пока, как вдруг вспомнила о предыдущем наказании. Получить по задней части не хотелось. И пусть было не так уж больно, но... она же не маленькая! Это так смущает! Это же...
«Даже слов нет, как это было ужасно, — мрачно подумала девушка, сбавляя шаг. — Хочет, чтобы я была леди? Так я буду леди».
Воровка дьявольски усмехнулась, сцепила руки перед собой и опустила взгляд в пол, придав выражению лица скорбь и побольше грусти.
— Прошу простить меня за то, что я прерываю вашу беседу, многоуважаемый граф, — это сказала Айрин войдя в библиотеку и одарив Корделию теплой улыбкой, за которой скрывалась хулиганский оскал. Девушка знала, что ее подруга все увидит и поймет, такой уж она была.
— Но я пришла, чтобы открыть вам глаза на некоторые факты, — Айрин снова перевела взгляд на Драго и сразу опустила голову. Казалось, что она засмущалась, на самом деле она сдерживала смех. — Я понимаю, что моя комплекция тела и телосложение навели иллюзию на ваше представление обо мне, но прежде чем задирать девушке юбку, чтобы ее отшлепать, вы должны были поинтересоваться, сколько ей лет.
Айрин тяжело вздохнула, чувствуя, как щеки покрывает румянец от одного только воспоминания. «Святая Роза, надо же было ему именно так меня наказать!» — с раздражением подумала воровка.
— Право слово, я теперь даже не знаю, как буду смотреть в глаза своему любимому. Когда он узнает, что какой-то другой мужчина прикоснулся ко мне раньше него... — воровка прикрыла глаза ладошками. Хотелось смеяться. Пусть в этикете она знала не много, но слова подбирать умела.
«Пусть попереживает. В следующий раз будет спрашивать сначала сколько лет девушке, прежде чем...» — а прежде чем что? Айрин сама не знала, почему ее так бесит мысль о том, что Драго может поступить так с другой девушкой. Не просто бесит, а выводит из себя. Нахмурившись, воровка опустила руки от лица и уверенно посмотрела на парня:
— Многоуважаемый граф, мне уже шестнадцать лет и, как кажется, отшлепать в этом возрасте девушку может только ее матушка, — еще раз картинно вздохнув, Айрин резко развернулась. — А сейчас мне нужно удалиться в комнату. Прошу прощения за то, что прервала ваш важный разговор. Надеюсь, я вела себя как леди.
Последние слова сочились ехидством. Она уже просто не могла сдерживать маску милой девушки. Плечи подрагивали от смеха и, чтобы не расхохотаться прямо тут, она выбежала из библиотеки, сверкнув голыми пятками.
Добежав до комнаты, воровка захлопнула дверь и громко рассмеялась. Вот уж точно было весело.
«Надеюсь, Корделия оценила», — радостно подумала девушка, аккуратно положив таинственный сверток на кровать и скидывая с себя платье. Пусть ей и не разрешили ходить в своих обносках, но оставили их в ее комнате. Это было хорошо, потому что можно быстро переодеться и убежать. То, что хранится в свертке, можно посмотреть и в любое другое время, которого будет полно, пока она ищет Авеля.
Мысль о том, что она больше не увидит Драго, воспринялась как-то слишком странно. Хотелось все бросить и идти в библиотеку. Может, поиздеваться, снова получить наказание, но, главное, рядом с ним.
«Та-а-ак. Это уже бред какой-то. То, что рядом с ним хорошо, еще не значит, что я согласна торчать в этом замке!» — раздраженно подумала воровка, заталкивая сверток в карман и пододвигая стул к окну. Открыть его не составило труда. Так же, как и подтянуться на руках и выпрыгнуть на улицу.
Ноги с восторгом встретили мягкую траву, а душа — чувство свободы. Вздохнув полной грудью, Андерс побежала в сторону города. Надо было найти Авеля, отдать медальон и получить свои законно заработанные деньги. А то, что в голове бьется мысль о Драго, ничего не значит. Да, точно. Он просто интересный вампир, которого весело доставать. Таких же полно в мире! Только вот в это мало верилось даже самой Айрин.

  Ювелирный магазин «Фируза»

Отредактировано Айрин Андерс (18.01.2016 16:02)

Библиотека
-----------------------------------------------------
17 апреля 1828 года. Раннее утро.

В библиотеке царил таинственный полумрак. Бодрое восходящее солнце широкими потоками света пробивалось сквозь окна, рассекая пол на несколько длинных сегментов. В рассветных лучах дрожали мириады пылинок. На столе, под столом, рядом со стеллажами были в беспорядке навалены горы старинных книг. Еще несколько инкунабул стояли в раскоряку, выпростав наружу страницы, рядом с колченогой стремянкой. Пахло приятно и сложно: деревом, кожей, истлевшей бумагой, мускатным орехом в смеси с лавандовым маслом* и чем-то еще, эфирным и неуловимым, но до боли знакомым, как сны, которые забываешь сразу же после пробуждения.

На столе, теребя в руках потрепанный сборник Орландо де Рея, сидела Корделия Бладрест, читающая на память монолог лирического героя из поэмы «Марево теней». Напротив от нее, положив сапог на стремянку, стоял Драго Бладрест. В руке графа дробился алмазными искорками хрустальный бокал, наполненный светящимся лалом — лисулиной кровью в смеси с игристым вином. Ночь опять завершалась хмельным аккордом, но уже куда менее минорным и тяжеловесным, чем прежде. Слова сестры про черные ветви и девочку-кошку подействовали на Бладреста. Он решил взяться за ум, стал меньше пить и меньше думать о Скарлетт. Прошла неделя, а жена так и не появилась. Не пришла за вещами, не отправила телеграмму или весточку с Рунольвом. Дворецкий, который пару раз заходил навестить ее на старой квартире, говорил, графиня еще очень плоха. Постоянно бранится, плохо спит, забывает принять лекарство, презирает предписанный врачом ежедневный моцион. Не женщина, а сорок пять килограммов злых костей. Драго приходил к выводу, что само провидение, напрочь отказавшее ему в поэтическом даре, удержало его от опасного действия — эпистолярного излияния своих раненных чувств к обозленной Скарлетт. В таком настроении она бы определенно не снизошла к его мольбам. Да и стоило ли молить?..

Залюбовавшись игрою света в бокале с кровавым напитком, Драго не сразу заметил, что Корделия закончила декламировать стих и устремила на слушателя свой вопросительный взор.
— E ’stato perfetto!** — похлопал граф по запястью свободной ладонью. — Ты не теряла времени даром, пока старшие пропадали в разъездах. Знаешь, я не был уверен, что застану тебя в нашем пещерном зимовье. Ты ведь могла в это время быть где угодно. Скажем, ночевать в дупле галбурваса на севере Хурбастана или отплясывать джигу на столе в портовой таверне Хастиаса. Но я очень рад, что застал тебя. Если бы не ты, кто знает, что бы со мною сталось. Да-да, если бы не ты и эта девчонка. Я помню, что у нее есть имя. Айрин... О, смотрите-ка: легка на помине!
В читальню, скромно потупив очи, вошла — нет, вплыла — девочка-кошка. Одета она была в ушитое по бокам платье экономки сдержанного оттенка. Вымытые, причесанные темные ее волосы лучились здоровым блеском. На щеках цвел прелестный девчачий румянец. Воплощенное благочестие и ничего больше! Того и гляди сделает реверанс. Эффект, правда, слегка подпортили босые ступни, сиротливо глядящие из-под подола, но все-таки это было нечто.
— Прошу простить меня за то, что я прерываю вашу беседу, многоуважаемый граф, — проговорила девчонка. Драго поперхнулся вином, закашлялся, отставил бокал, заинтересованно подобрался и навострил уши.
Выждав драматическую паузу, хулиганка продолжила:
— Я пришла, чтобы открыть вам глаза на некоторые факты, — взгляд ее огромных нахальных глаз бегло обжег Бладреста синим пламенем и тут же снова потупился. — Я понимаю, что моя комплекция тела и телосложение навели иллюзию на ваше представление обо мне, но прежде чем задирать девушке юбку, чтобы ее отшлепать, вы должны были поинтересоваться, сколько ей лет.
— Вот оно что, — промямлил наемник немного растерянно. — И сколько же вам лет, позвольте спросить, юная герцогиня?
— Многоуважаемый граф, мне уже шестнадцать лет и, как кажется, отшлепать в этом возрасте девушку может только ее матушка.
— Целых шестнадцать лет! — деланно удивился граф. — Надо же, какие мы взрослые!
Айрин, по-прежнему держа очи долу, испустила выразительный (чересчур выразительный!) вздох, развернулась к присутствующим спиной, гордо вскинула подбородок и приступила к заключительной части программы:
— А сейчас мне нужно удалиться в комнату. Прошу прощения за то, что прервала ваш важный разговор. Надеюсь, я вела себя как леди.
И ушла, степенно покачивая колоколом кринолина. Точнее, сделала несколько неторопливых шагов, а потом, по своему обыкновению, припустила трусцой — знай пятки засверкали.

«Господи! Девочка! — ошарашенно думал Драго. — Откуда взялась твоя прямая осанка? А манеры королевы?.. Что это было, ради всего святого?!» Перед мысленном взором осталось маячить ее лицо с тем гадким, дразнящим, таинственным блеском в глазах, который всегда так бесил наемника. Теперь он пробудил в нем смущение. И дело было вовсе не ее возрасте. По меркам вампира, разменявшего четвертую сотню лет, шестнадцать — это пол-секунды спустя после тринадцати и четырнадцати. Дело было в другом — в интонации ее наверняка заученных слов, в развороте плеч, в горделивой посадке темноволосой головки... Перед ним была девушка с чувством собственного достоинства. Хрупкая, тонкая, беззащитная, почти ребенок, но вместе с тем способная постоять за себя. Девушка, которую он воспринимал не иначе, чем шкодливого малолетнего бесенка. До сегодняшнего дня. «„Каждое существо представляет собой непостижимую загадку и тайну для всякого другого“, — вспыли из далеких глубин подсознания слова Иоганна Аскара. — Выясняется, загадок у этой разбойницы больше, чем песка в пустыне Корат». В очередной раз Драго отмотал события к тому дню, когда отшлепал ее за проказу. Воспоминание, все еще отдающее жгучим конфузом, теперь не только смутило его до дрожи, но и наполнило странным немым блаженством. С трудом подавив трепет в членах, он криво улыбнулся сестре и залпом прикончил остатки вина.

К обеду выяснилась, что новоявленная принцесса Айрин в лучших традициях фольклорно-повествовательного жанра сбежала из замка. «Тоже мне, Золушка выискалась, — саркастически фыркал наемник, прогоняя из памяти ее насмешливое лицо. — Неужели она считает, я стану бегать за ней по городу с хрустальными башмаками в руках?..»

  (временной скачок в три дня)    [Торговый район] Улицы и переулки
-----------------------------------------------------
*Этим снадобьем в замке Бладрестов периодически сбрызгивают весь основной библиотечный фонд, чтобы его на пожрала моль.
**Великолепно! (хаст.)

[Торговый район] Улицы и переулки 

29 апреля 1828 года. Около девяти вечера.

Айрин ненавидела платья и туфли. А теперь еще и ножи. Но платья и туфли все же больше.
Только вернувшись в замок, Мария вцепилась в нее, как пиявка, переодела в платье и заставила надеть туфельки на тонкой прямой подошве. Как она это сделала, слышал, наверно, весь замок. Была война. Хотя даже она бы не сравнилась с тем, что творилось в тот день. Все домашние, привлеченные шумом, сначала собрались в холле, где происходило происшествие, но вскоре поспешили скрыться. Желательно куда-нибудь подальше. В конце концов дамы пришли к соглашению: экономка будет делать каждый день любимые сладости Айрин, а воровка будет носить самые удобные туфельки, которые только могут быть.
Со всеми этими проблемами, девушка совсем забыла о том, что Драго обещал ее обучать метать ножу. Хотя сначала была предпринята попытка овладеть шпагой, но увидев ее и ощутив тяжесть в руке, она поняла — не сможет. Кисти Айрин были слишком тонкие. Они, как и длинные тонкие пальцы, хорошо подходили для воровства, но никак не для шпаги. Поэтому Драго любезно предложил ей ножи. И сначала воровка с энтузиазмом его поддержала! Это же так здорово — метать ножи!
Как же крупно она ошиблась.
Мало того, что у нее совершенно ничего не получалось, так ей еще запретили есть сладости. Несправедливо! Жестоко!
Синие глазенки уставились на холодный метал в руках. Она смотрела на ножи. Ножи смотрели на нее и, казалось, высокомерно усмехались. Первые несколько часов, Айрин даже не могла докинуть их до стены. Вот уж где этот чертов вампир-учитель повеселился. Причем все ее попытки передумать обучаться быстро пресекались.
Но самое важно — Айрин старалась не вспоминать то, что произошло в переулке. И Корделии об этом не рассказала, хотя она скорее всего и так поняла, что что-то изменилось.
Нож снова ударился об стену тупой стороной, приводя девушку в тихое раздражение. А еще Драго комментировал все, что видит. И командовал! Как же это начинало выводить из себя. Она готова была запустить этот самый нож в вампира и смотреть, как тот ходит с шишкой на лбу. Раздражение только поднялось, когда ей снова начали показывать, как именно надо бросать нож. Так и хотелось крикнуть: «Да знаю я это все. Знаю! Просто не получается. И вообще, это из тебя учитель просто ужасный!» Но если бы она это крикнула, то кому-то было бы плохо.
Возможно из-за злости, а может еще из-за чего, только в этот раз девушка кинула нож слишком сильно. Он ударился об стену, срикошетил и попал точно в бутылку, из которой Драго распивал виски. Послышался звон. На губах Айрин появилась довольная улыбка. Как же она давно мечтала отобрать у него алкоголь!
— Вот так! — победно подняла она руку вверх.
— Ах, так, — на девушку с прищуром смотрели светло-карие глаза. Она усмехнулась еще шире, будто говоря: «И что ты мне сделаешь? Все вышло совершенно случайно!»
Оказалось, что может кое-что сделать. В следующую секунду Драго подхватил пирожное (которое Айрин уже давно хотела попробовать, между прочем!) и, подбросив его, метнул нож. Нож воткнулся в потолок. Вместе с пирожным. Аккуратно над головой девушки. На голову упали сладкие, липкие хлопья с бисквита.
Это стало последней каплей.
Айрин все же метнула нож в Драго. Но тот звякнул об граммофон и упал на пол. Но этого времени хватило для того, чтобы подбежать к столу, схватить пирожное и перепрыгнуть через диван. В платье это было делать несколько неудобно, но не невозможно.
— Вот так-то! Я отказываюсь учиться у такого бестолкового учителя, — с ехидной улыбкой произнесла девушка и демонстративно откусила от сладости большой кусок. На щеке остался белый крем.
— Ты больше не заставишь меня метать эти ножи. Они тяжелые. У меня уже кисти болят, — на последних словах, Айрин тяжело вздохнула и жалобно посмотрела на Драго. Выглядело бы это убедительно, если бы не крем на лице.

Гостиная
-----------------------------------------------------
В синих глазах маленькой разбойницы кувыркнулись игривые чертики, затем последовала реакция — точно такая, как граф себе представлял: девушка прицелилась, запустила в него ножом и, ловко перемахнув через препятствия, устремилась к вазе с пирожными. Секунду она с невозмутимой дерзостью смотрела на своего учителя, затем у него на глазах вонзилась белыми зубами в мягкий бисквит и не спеша разжевала. «Моя школа», — не без гордости усмехнулся Бладрест, извлекая из трубы граммофона стальное перо. Казалось, эта девушка читает его мысли, предвосхищает его действия и отвечает на них в точности так, как ему хотелось, вызывая в нем безотчетное, неосознаваемое, мистическое ощущение необходимости максимального — абсолютного — сближения. Это было странно, это пугало, ошарашивало, но в то же самое время лишь укрепляло его в желании узнать ее, разгадать ее, подобраться к ней как можно ближе. На отрицательное расстояние.
— Вот так-то! Я отказываюсь учиться у такого бестолкового учителя, — выпалила Айрин с нескрываемым ехидством. — Ты больше не заставишь меня метать эти ножи. Они тяжелые. У меня уже кисти болят.
Она была само умиление в своих туфлях и платье, измазанная в креме. Контраст между живостью ее повадки и чопорностью одежды был чрезвычайно волнующим.
— Не заставлю, говоришь. Это мы еще посмотрим, — рассмеялся Драго, подошел к девочке и быстро смахнул с ее щеки пушистые хлопья крема. Мысль о том, насколько этот жест мог выглядеть интимным со стороны, повергала его в смущение.
За окнами шумел неприкаянный ветер, в камине потрескивали поленья, на столе журчал граммофон; Бладрест был абсолютно счастлив. Здесь и сейчас. Рядом с ней.
— А знаешь, давай-ка облегчим твоим натруженным кистям работу, — весьма непедагогично улыбнулся он, потянувшись к вазе с пирожными. — У нас ведь есть метательные снаряды полегче ножей.
В этот момент дверь гостиной открылась; повеяло сквозняком. Вместе с порывом свежего воздуха в комнату влетел аромат лютика. Драго обмер, забыл, для чего ему понадобились бисквиты, медленно обернулся. На пороге стояла Скарлетт.
— Сожалею, что побеспокоила вас при столь неуместных обстоятельствах, граф, — пропела мелодичным голосом вампиресса, дезориентируя Бладреста своей нарочитой вежливостью и одновременно старательно игнорируя Айрин.
— Скарлетт, — выдохнул Драго, боясь поверить, что органы чувств его не обманывают. — Скарлетт, я так ждал... — начал было он, но встретившись с ней взглядом, — а глаза у нее были убийственно ледяные, — растерянно умолк. Он столько всего хотел ей сказать! Бессчетное количество раз он представлял, как распахнутся двери гостиной, и она опять войдет в его жизнь. Но теперь ее холодность держала его на расстоянии; ее напускная вежливость замыкала ему уста.
— Граф, мне нужно поговорить с вами наедине. Могли бы мы уединиться в ваших покоях? — графиня поравнялась с ним и вцепилась своей сухой ручкой в его ладонь, сильно, до кровавых отметин надавливая ногтями. Наемник вздрогнул — этим «рукопожатием» она вселила в него предчувствие близкой беды.
— Разумеется, графиня, — церемонно поклонился супруге Бладрест, затем повернулся к девочке-кошке и не своим голосом произнес: — Прошу прощения, мазель Айрин, вынужден прервать наш урок на некоторое время.

Отредактировано Драго Бладрест (26.01.2016 07:29)

Спальня Драго
-----------------------------------------------------
Он поднялся за Скарлетт на второй этаж по ставшей вдруг бесконечной лестнице, пригнув голову, с бешено колотящимся сердцем; невысказанные слова прилипали к его губам, тугой воротничок врезался в горло, по спине градом катился пот. Предчувствие близкой беды с каждым шагом уплотнялось, становилось почти вещественным. Когда они оказались наедине в его покоях, Скарлетт остановилась поодаль от него, у окна, и, ломая пальцы, гневно прошипела:
— Вы, вероятно, догадываясь о причине моего визита, граф? Я хотела бы просить вас о расторжении никому уже не нужного брака, но прежде...
«Расторжение никому не нужного брака!» — душа Драго оборвалась и ухнула куда-то в разверзшуюся по ногами пропасть. Он смотрел на супругу, видел, как она раскрывает рот, но смысл ее слов не доходил до его сознания — всем его существом завладела немая тоска: «Значит, я напрасно надеялся. Она пришла вовсе не для того, чтобы мириться. Явилась, чтобы мне отомстить. Снова не плачет. Ни капли сожаления и раскаяния. Неужели она совсем не дорожит мною? Совершенно? Ни на грамм? Неужели все, о чем она может думать сейчас — ее чертова обида? Ее оскорбленное достоинство?..» Он вдруг все понял, и это прозрение обрушилось на него как удар: любовь к нему, — если она его когда-то любила, — никогда не возобладает над ее себялюбием. Яростный удар ее ладони обжег ему щеку, но он даже не шелохнулся. Вид у него был опустошенный, такой, будто все, что она ему только что выплюнула в лицо, не имело никакого значения.

Он взял ее за плечи, отстранил от себя и внимательно посмотрел ей в глаза. Смотрел спокойно и долго, может, с минуту, потом медленно отпустил. Губы его задрожали, когда он попытался что-то произнести. Но слова не шли с языка — он все пытался найти в ее лице ответные чувства: вспыхнувшую надежду, радость, нежность — тщетно.
— Вы в самом деле не понимаете, графиня? — вымолвил он наконец, дистанцируясь от нее обращением на «вы», и на мгновение умолк. Потом очень мягко, практически равнодушно произнес: — Все довольно просто: я не мог вынести мысли о вашей измене. Я видел, как вы целовалась в саду с тем вельможей... Не помню его имени. Тот, что потешался над моими доспехами. В самом деле, я был донельзя смешон тогда на балу. Эдакий железный слон в посудной лавке. Хотя это не вполне точная метафора, лучше сказать: слон, топчущийся среди розария. Я никогда не принадлежал вашему миру, не так ли? Ваши друзья смотрели на меня сверху вниз, посмеивались над моей неуклюжестью. Помните нашу свадьбу? Я устроил гомерически пышную церемонию. Вы были так невинны, так чисты. Ваши подруги сочувственно щебетали между собой, будто готовили вас на заклание. Помните, я надел кольцо на ваш палец, и парень, сверливший вас умоляющим взглядом, выбежал из зала, хлопнув дверьми с такой силой, что они едва не слетели с петель? Эхо того хлопка до сих пор вибрирует в моих ушах. Все говорило о том, что я не создан для вас. Но я любил вас и решил рискнуть. Я надеялся, что если буду достаточно терпеливым, призрак другого исчезнет из ваших мыслей. Видит Богиня, я очень старался, однако, — он пожал плечами, — ничто не помогло. Вы завернулись в свою гордыню, как в непроницаемую броню, и каждую ночь я вынужден был пробивать ее. В моменты, когда я ждал, что вы наконец-то раскроетесь, покажете свою уязвимость и беззащитность, вы оставались далеки, бесстрастны и непреклонны. И всегда, всегда рядом был тот парень с дирижабля. Это доводило меня до безумия. Я не мог смотреть на вас, зная, что вы предпочли бы видеть на моем месте другого, я не мог держать вас в объятиях, зная... впрочем, сейчас это уже не имеет значения. Сейчас я даже удивляюсь, почему мне было так больно, когда я застукал вас в саду с первым попавшимся вельможей... Вам было все равно, с кем целоваться, не так ли? Вы не находили ничего предосудительного в своей подверженности порыву. Не считали зазорной минутную слабость. Вы хотели — простите за прямоту — усидеть на двух стульях сразу: иметь надежного безотказного мужа, эдакого денежного мешка, потакающего всем вашим капризам, и отдаваться при случае тем безответственным, но страстным парням, которые не в состоянии вас обеспечить, но так красиво умеют петь серенады. Осознание этого печального факта и заставило меня вас покинуть. Долгие дни, недели, месяцы я проводил в мучительных попытках забыть о вашей измене, надеясь, что время залечит мою рану.
А потом я вернулся... Я так надеялся, что вы ждете меня, что боялся встретиться с вами. Если бы вы проронили хотя бы слезинку, сделали хотя бы шаг мне навстречу, подали хоть какой-то знак, мне кажется, я простил бы вам все. Я любил бы вас так пылко, так преданно, как ни один мужчина никогда еще не любил. Ни на минуту, ни на секунду я бы вас не покинул, угадывал бы малейшее ваше желание, бросил бы к вашим ногам весь мир. Но вы не снизошли, не одарили меня ни слезинкой. Вы предпочли разорвать связующие нас узы, но сохранить свое превосходство надо мной, и не сбросили броню. Или побоялись сбросить? Кто знает... Не я разрушил брак, моя дорогая графиня. Это сделали вы. На протяжении долгих лет вы потихоньку ломали все, что было между нами, и добились-таки своего: теперь мое сердце раскрошено на осколки. Поздравляю. Надеюсь, вы довольны собой.

Закончив свою исповедь, он смотрел тяжелым взглядом поверх ее плеча, точно видел там призрак ее кареглазого ухажера. Но в лице его больше не было ни горя, ни страдания, лишь удивление на самого себя, лишь смиренное осознание, что ничего уже не вернуть, и он повторил:
— Я не мог вынести мысли о вашем предательстве.

Гостиная; спальня Драго
-----------------------------------------------------
Когда Драго смахнул крем с ее лица, девушка пожала плечам и сделала вид, что все так и должно быть. За все время проведенное в замке она научилась скрывать смущение, которое возникало сразу, как вампир подходил слишком близко. По этой причине пришлось спешно учиться прятать это странное чувство.
— А знаешь, давай-ка облегчим твоим натруженным кистям работу, — внезапно сказал Драго, потянувшись к столу с пирожеными. Айрин справедливо возмутилась. Во-первых, нельзя кидаться едой! Тем более такой вкусной! А во-вторых... Это у кого кисти еще «нетруженные»? Да Андерс всю жизнь пахала, правда не тем трудом, что подразумевается... Да, в детстве, когда ее семья еще была жива, она помогала родителям на поле. Но потом этой работы у нее уже не было. У библиотекаря она максимум протирала пыль с полок, да убиралась в доме. На улице же ее работой стало воровство, где требуется не столько сила, сколько ловкость.
Правда высказать она это все не успела. Стоило ей только раскрыть рот, как дверь в кабинет резко открылась. Слегка вздрогнув, девушка перевела взгляд на вошедшую особу и замерла. Незнакомка была красивой: длинные светлые волосы, правильные черты лица и ярко-зеленые глаза. Неожиданно для себя, воровка почувствовала себя гадким утенком. Она никогда не сравнивала себя с другими. Но сейчас... сейчас ей захотелось хотя бы причесать и уложить волосы.
— Скарлетт... — внезапно раздался голос графа. Айрин вздрогнула, резко перевела взгляд на мужчину и опустила голову. Когда он позвал эту женщину, в его голосе было столько надежды. Эта надежда словно ножом вонзилась в грудь воровки.
«Кто она? Кто эта красивая женщина?» — бегала мысль в голове Айрин, пока она пристально смотрела на незнакомку. Ее взгляд был так холоден, словно мог заморозить, но это не делало ее менее привлекательной.
«Она даже не смотрит на меня, словно я не существую», — с искренним раздражением подумала воровка, но быстро себя одернула. Кто она такая, чтобы ей уделяли внимание? Нищая девчонка с улицы, которую подобрали словно котенка. А ведь это было правдой, которую Айрин долгое время от себя скрывала.
В это время незнакомка подошла к Драго и схватила его за руку. Это действие, такое казалось бы незначительное, заставило девушку от злости сжать челюсти. В груди словно начинал расцветать пожар. Хотелось немедленно встать между мужчиной и женщиной, чтобы разрушить ту невидимую нить, что их связывала.
Но Айрин осталась стоять на месте. Она лишь проводила взглядом их фигуры, скрывшиеся за дверью. Прошло примерно пять секунд, когда девушка смогла двигаться. Опустив взгляд, она с раздражением поправила слегка смявшееся платье и снова замерла.
«О чем они буде говорить? Кто эта девушка? Почему у графа был такой взгляд и такой голос?!» — с все большей нарастающей паникой думала воровка. Она никогда не отличалась терпением. И правилами приличия, поэтому уже через мгновение выходила за дверь, тихо следуя за Драго и его спутницей.
Добравшись до двери в спальню вампира, девушка прильнула к двери и замерла, вслушиваясь в тихий, едва отчетливый голос. Сердце стучало где-то в горле.
«Жена? Она его жена?! — испуганно встрепенулась мысль в черноволосой голове, а сердце болезненно сжалось. — А чего я хотела? Он же граф. У него обязана быть жена, чтобы появились наследники».
Но эта мысль ни капли не ослабила боли в груди. Умом Айрин понимала, что все это правильно. Правильно то, что у Драго есть жена. Правильно даже то, что жена пришла в дом к своему мужу. Неправильно в этом было только одно — она. Айрин Андерс, девчонка воровка с улицы, которая нагло подслушивала под дверью.
— ... я не мог вынести мысли о вашей измене.
Эта фраза заставила резко замереть, удивленно распахнув глаза. Та мазель, показавшаяся такой прекрасной, опустилась до такого низкого поступка?! Измена — это то, чего Айрин не прощала. Никому и ни за что. Измена — это предательство, а предательство убивает душу, сжигает ее, превращая в нечто уродливое. И, слушая монолог Драго, девушка понимала его всей душой. Да, ее сердце болело от каждого произнесенного им слова. Он любил эту девушку. Возможно, раньше она была чудесной. Пока не произошло то, что случилось. Перед глазами воровки встало красивое лицо Скарлетт. За этим лицом скрывалось мерзкая ухмылка старой ведьмы.
Громкий, истерический смех, вывел Айрин из раздумий и заставил вздрогнуть. А затем она услышала о чем говорить светловолосая девушка.
Все внутри Андерс сжалось. Она чувствовала, что происходит что-то плохое. Нечто непоправимое и если это не остановить, то все будет потерянно. Что именно потерянно? Она не знала. Да и не было сейчас времени думать о таких глупостях! Нужно что-то срочно придумать. Иначе...
Айрин резко встала на ноги и сильно толкнула дверь. Та отворилась и громко ударилась об стену. Сцена, которую застала воровка, на мгновение выбила ее из колеи. Перехватило дыхание. На лице застыла улыбка.
«Она может касаться его. И ей ничего за это не будет».
— Граф Бладрест, прошу прощения, что помешала, — Айрин сделала неуклюжий реверанс или нечто похожее на него. — Помнится, вы говорили, что искупите свою вину. Эта просьба не терпит отлагательств!
Голос звучал на удивление бодро. Девушка даже сама удивилась. Казалось, что ей совсем не больно, а напротив она радуется жизни.
— Так вот... Завтра в полночь, отправимся в казино. Это будет моей последней просьбой.
Сказав последнее слово, Айрин незаметно выдохнула. Кажется, той катастрофы, что должна была произойти, удалось избежать. Только появилась другая.
«Надо скорее забыть все, что я к нему чувствую», — решительно подумала воровка, выходя из спальни Драго и, чувствуя, как подгибаются ноги, помчалась в свою комнату. Нужно подготовиться перед встречей с Авелем. И как можно скорее забыть то, что она видела и слышала пару минут назад.

Коридор
-----------------------------------------------------
Айрин шла уверенно, чеканя шаг, с каждой секундной понимая, что сделала все правильно. Драго граф, а она воровка. У него есть все: положение в обществе, деньги, влияние. А у нее есть только она сама. Они просто не могут быть вместе. Айрин это осознавала. Но как же больно было от этой мысли! Теперь девушка прекрасно понимала, что имел ввиду опекун, когда говорил, что разум и сердце не могут работать вместе. Но она столкнулась с этим в первый раз и это убивало еще больше.
Шаг становился все тише, а с лица медленно сползала радостная улыбка. Хотелось резко развернуться, вбежать в ту комнату и забрать оттуда Драго. Но так делать было нельзя. Они должны во всем разобраться и, возможно, даже помириться. Она же его жена...
«Жена. Никогда раньше не замечала, как страшно звучит это слово», — с грустной усмешкой подумала девушка, сжимая руки в кулаки и возвращая на лицо задорную улыбку. Чтобы не происходило, надо улыбаться.
Позади послышались торопливые шаги, на которые Айрин почти не обратила внимания из-за своих переживаний. Только когда вокруг нее сомкнулись сильные, надежные руки, а около уха раздался тихий, пропитанный горечью прошлого разговора, голос, она осознала, как сильно хотела именно этого. Что ждала именного этого!
Айрин замерла не в силах поверить, что сейчас происходит. Сердце билось так часто, что казалось оно хочет выпрыгнуть из груди и станцевать вальс.
Сильные руки вампира обнимали так бережно и надежно, что невольно начинаешь чувствовать себя кем-то особенным. Кем-то, кто действительно нужен.
— Все, что мне нужно, все, чего я хочу, здесь, в моих руках. Остальное несущественно, — горячий шепот обжег шею. Тысячи мурашек пробежали по телу. Айрин не слышала, что ей говорят. Она чувствовала всем своим существом, что происходит что-то важное. От этого сердце замирает в груди, подгибаются колени и кажется, что мир перевернулся с ног на голову.
Не давая себе отчета в том, что делает, девушка аккуратно обернулась и положила ладошку Драго на плечи. Ему было грустно. И Айрин это чувствовала.
Губы коснулись горячей кожи на щеке вампира. Поцелуй был легким, совсем невесомым, но намного чувственнее, чем самый страстный. Айрин заглянула в глаза Драго, пытаясь понять, осознал ли он все, что она пыталась этим показать.
«Просто пойми, что я хочу быть с тобой. Но это невозможно», — девушка хотела выкрикнуть эти слова, но просто не могла вымолвить слова. Она стояла, смотря в удивительно теплые глаза. Эти мгновения словно длились целую вечность, пока откуда-то издалека не послышалось гулкое цоканье каблуков, по которым Айрин узнала Марию.
Сразу после этого звука, ее грустная улыбка сменилась на озорную. Из глаз пропала грусть.
«Весело улыбайся, чтобы не произошло. Как бы ни было больно. С улыбкой, я справлюсь со всеми бедами. Я смогу забыть».
Холодные ладошки оказались на щеках Драго, а в следующую секунду Айрин схватила их и потянула сторону. Она понимала, что из-за этого на нее могут обидится или отругать. Но просто стоять и смотреть на него было невыносимо. Ощущать его руки, тепло тела, взгляд... Просто его близость уже сводила с ума.
— А ну-ка улыбнитесь, граф Бладрест. Ведете себя, как кисейная барышня, — Айрин демонстративно фыркнула и ехидно улыбнулась. Это было настолько убедительно, что она сама на миг поверила, что все хорошо.
— Между прочем, мы и правда должны подготовиться, — серьезно кивнула воровка, аккуратно высвобождаясь из объятий Драго. Все ее нутро было против этого, но разум был сильнее. Это просто невыносимо!
— Вы когда-нибудь были в казино? Я никогда. Просто умираю от желания узнать, что там внутри! — радостно щебетала Айрин, старательно не смотря в сторону вампира. Она повернулась к нему спиной, отошла на несколько шагов и остановилась. Спина девушки была прямой, словно она проглотила кол, а руки сжаты в кулачки.
— Граф, это моя последняя просьба. Одну меня туда просто не пустят, — девушка обернулась и виновата пожала плечами.
— А затем вы избавитесь от моего назойливого общества, — девушка прислушалась. Мария почти дошла до поворота, а значит пора убегать. Еще одной такой сцены Айрин просто не выдержит и, плюнув на разум, останется в замке. Только в качестве кого? Зверушки? Служанки? Но такую, как она нельзя приручить. Она не сможет сидеть в четырех стенах, вести себя подобающим образом и всегда улыбаться. Айрин воровка. Это уже у нее в крови.
— Но сейчас я хочу есть, — быстро протараторила девушка, пока Драго не успел ничего сказать. — Мария, я проголодалась! Может есть, что вкусненького на кухне?
Сорвавшись с места, воровка забежала за угол, до полусмерти напугав экономку, которая впервые видела столько отчаяния и боли на лице, которое почти всегда озарялось улыбкой.
«Драго граф. Я воровка. Мой дом улица, а не этот шикарный замок, где приходится носить такую неудобную одежду», — Айрин, прикусив губу, стянула с себя туфельки, подхватила их одной рукой и потянула Марию в сторону кухни. Когда такое отвратительное настроение, лучше всего помогает хорошая еда.

  Казино «Гнездо Дьявола»

Отредактировано Айрин Андерс (01.02.2016 16:44)

Холл; спальня Драго
-----------------------------------------------------
[Волкогорье] Главный проспект 

1 мая 1828 года, около половины шестого вечера.

— Сон, граф Бладрест, это лучшее лекарство! — улыбнулась Елена, глядя, как глаза молочноволосого милсдаря упорно закрываются. Поняв, что он просто физически и морально истощен, компаньонка не стала мучить его вопросами и ответами, по правде говоря, сама не знала, как судить сложившуюся ситуацию Драго с женой. «А что если... Что если твой враг — твоя собственная жена?..» — вспомнились ей слова мужчины. «Как же так? Что толкает сначала связывать себя с якобы любимым существом, а через некоторое время, семейная жизнь превращается в морготово болото? И ты не ненавидишь то, с чем живешь, и себя ненавидишь, в то, во что превращаешься!» — милсдарь уснул. Его дыхание было спокойным и ровным. Мазель фон Трамплтон не удержалась и вновь прислонила прохладную ладошку к горячему лбу светловолосого мужчины. Ей вспомнилось, как они впервые встретились... Он так удивленно смотрел на нее... Леди Трамп едва уловимо улыбнулась, меняя ладошки местами. «Что же со мной не так? Или напротив, что так?» — любопытство зашкаливало в сознании девушки, но спящие состояние Драго, не давало утолить ее «хочу все знать». Но, как истинная леди, она была терпеливой. Рыжая терпеливо сострадала вдовцу. Они приехали. Дверь экипажа отворилась, и в проеме уже показался всем знакомый усач.
— Давайте помогу вам, мазель, — все так же серьезно сказал он.
— Спасибо, только... — она выбралась из кэба и посмотрела на спящего вампира. — Рунольв, я прошу вас, не будите графа. Давайте отнесем его в покои? — Рунольв вопросительно взглянул на нее, что якобы он лучше знает, что делать, но спорить не стал, только молча, кивнул. «Да уж, немногословный слуга!» — подумалось Елене, которая только сейчас увидела, как изрядно испачкано платье. Усач взгромоздил Драго на плечо, спящий что-то пробормотал, но не проснулся.
— Ой, господин... — в холле их встретила какая-то женщина, по всей видимости, экономка. — Он пьян, мазель? — неуверенно спросила женщина.
— Нет, он всего лишь устал и спит. У него горячий лоб, нужно приготовить какой-нибудь компресс. Ах, я не сильна в этом, может, вы знаете? — спросила Елена у женщины.
— Да-да, Рунольв, ну, что вы стоите, как в гостях, тащите господина Драго наверх. Ох, Драго... Помню вас еще с детства, ни разу не было такого, чтобы болел... — Рунольв понес спящие тело на второй этаж, а экономка, уже с более строгим видом добавила:
— Крепкий малыш был... Ладно, разберемся. А вы, мазель, наша гостья? — Елена рассматривала холл обители клана Бладрестов, и теперь поняла, почему, когда говорят о них, всегда добавляют: некогда цветущий или пышный клан. Дом был старый и пах сыростью, но чем-то он напомнил дом отца Елены.
— Да, гостья... Мне нужна услуга, у вас здесь есть курьер? — экономка строго посмотрела на Елену, и погодя ответила:
— А что нужно вам? — щуря глаза, спросила женщина.
— Мне нужно чистое платье, не могли бы отправить кого-нибудь в... — Елена облизнула губы и решительно ответила: — В обитель компаньонок?
— У нас есть посыльный, мальчик лет четырнадцати, только он может, у нас не так много персонала, мазель...?
— Елена, меня зовут Елена фон Трамплтон. Нужно отыскать Шарлотту де Мюсси, она соберет все что нужно.
— Ладно, я приготовлю вам комнату, — небрежно кинула экономка и отправилась восвояси.
«Что ж... оказаться в чужом доме не входило в мои планы на сегодня, но если я не могу на это повлиять, остается извлекать пользу», — трампесса поднялась на второй этаж, в поисках чего-то интересного. «Польза» не заставила себя ждать, за первой же приоткрытой дверью оказалась библиотека. Оказавшись внутри, Елена ощутила запах старых книг, научной пыли, а если закрыть глаза, то послышится шелест хрустящих страниц. Рыжей компаньонке всегда казалось, что библиотеки и музеи всегда живут какой-то своей самобытной жизнью, и до зевак-посетителей им нет дела. Елена подошла к стеллажу и провела рукой по кожаным фолиантам, оставляя незримый след от пыли.
— Мазель, идемте, я покажу, где вы сможете отдохнуть, — прохрустела экономка. Трамп испуганно обернулась на голос, будто вор, которого застукали:
— Я бы перед отдыхом хотела почитать... где здесь хурбастанская поэзия? — вновь поворачиваясь к стеллажам, спросила компаньонка.
— Стеллаж справа от вас, кажется, третья полка сверху... — выбрав книгу, мазель Елена отправилась следом за экономкой. Они поднялись на чердачное помещение, женщина показала Елене ее гостевую комнату. Нужно отметить, что комната оказалась уютной, но с комнатой Елены в гильдии она не сравнится.
— Желаете обмыться?
— А? Да, было бы не плохо, — компаньонке казалось, что она пропиталась больничными запахами, поэтому предложение обмыться показалось ей интересным.
Когда умывальные процедуры подошли к концу, приехал курьер вместе с вещами ревенантки.
— Он не нашел девушку, которую вы сказали, но вещи принес, — экономка поставила коробку с вещами на кровать и тактично удалилась. «Посмотрим, что там нам положили», — рыжая мазель с любопытством заглянула в коробку.
— О, Роза! — успела только выдохнуть компаньонка. Она поспешила открыть записку и бегло прошлась по строкам глазами.
«Мазель Трамп! Это я, Эльза. Молодой человек очень спешил, поэтому я схватила первое попавшееся платье. Понимаю, что оно вечерние, но мне сказали, что вы в гостях на приеме. Меня беспокоят ваши голые плечи, поэтому кладу вам кружевное болеро, а так же ваше лавандовое масло. Приятного вечера, Эльза!» — на бумаге было нечто похожее на жирное пятно, и тут компаньонка поняла, что Эльза, новая девушка-компаньонка, которая находится в гильдии на обучении, поцеловала листок. Елена удержалась, чтобы не засмеяться.
Делать было нечего, другого платья у нее не было. Компаньонка намазала тело лавандовым маслом, от этого запаха стало уютней в комнате, надела сорочку для сна и попыталась поспать.
— Ну, что? Засыпаю на новом месте, приснись жених невесте? — Сон никак не приходил. Компаньонка сама не заметила, когда провалилась в сон. Она проснулась в четыре часа дня, что снилось, она не помнила. Облачившись в наряд, который ей прислали из гильдии компаньонок и, поправив прическу, Елена захватила книгу, спустилась на второй этаж.
— А, мазель, вы уже встали... Будете есть? — обратилась к ней экономка, которая несла поглаженное постельное белье.
— Нет, а граф уже проснулся?
— Все еще спит, его лихорадит. Вот, Моргот, я забыла сменить компресс! — воскликнула женщина.
— Ничего, давайте я, где говорите его спальня? — экономка указала на дверь спальни и пошла вниз с очень озадаченным видом.
Мазель Трамп зашла в опочивальню графа. Она обмочила платок, который представлял собой компресс, в какой-то жиже и положила аккуратно на лоб Бладреста. «Видимо слишком много сил потерял, пока лечил подмастерье Амелии», — подумала Елена, присаживаясь в кресло возле стола. Она открыла книгу, была увлечена в один момент поэзией, в другой момент опять уснула... Шум дождя, который лил словно из ведра, за окном, сморил ревенантку.

Отредактировано Елена фон Трамплтон (23.05.2016 20:13)

Столовая
-----------------------------------------------------
«Каждой ночи необходимо свое меню», — сказал кто-то в голове девушки. Послышался выстрел. Сердце заколотилось, словно племенной рысак на скаку. Девушка вглядывалась в темноту, но рассмотреть ничего не удавалось. Она провалилась куда-то в бездну... сладкая дремота прошла, сонная Елена открыла глаза и удивленно осмотрела обстановку, не понимая сразу, где находится. Она увидела молочноволосого мужчину, который смущенно глядел на неё. С той же долей смущения она смотрела на него, будто видела графа впервые.
Он замешкался, видимо не ожидал увидеть здесь компаньонку. Елена улыбнулась, ее забавляла вся эта ситуация. Пожалуй, это первое приятное времяпровождения вместе с мужчиной, после плена с наследником Кафок. При воспоминании о наследнике в ярких глазах мазели мелькнула тень сожаления, но лишь на мгновение. «Ах, вот, что оно бахнуло!» — Елена поднялась с кресла, поправляя складки платья, и нагнулась, чтобы поднять книгу.
— Как вы себя чувствуете, Драго? — поинтересовалась она, приближаясь к Бладресту. — Вы нас очень напугали. Позвольте, я ощупаю вашу голову? — она наклонилась к милсдарю и приложила руку ко лбу. Но жара уже не было. — Что же, жар прошел, смею надеяться, что вы идете на поправку, господин, — улыбнулась она.
— Леди Трамп... Кх-кх... Прощу прощения... За свой вид. Вы что же, провели тут весь день? Кх-кх... Простите. Что же выходит? Вы ухаживали за мной? Ставили... кх-кх... компрессы? Я у вас в долгу. Простите мне этот вид... Ах да, я уже... Вы не могли бы оставить... Надо привести себя в порядок... — «Ох, Роза! Эти мужчины, хуже, чем девственные барышни!» — подумала Елена. Мазель Трамп находилась в таком положении, что могла исполнять роль кого угодно: сестры милосердия, личной музы, жены, любовницы, сестры, матери, и даже не плохо бы справилась с ролью управляющей кабаре.
— Как вам будет угодно, граф, — сказала она чуть слышно, и все-таки решив оставить графа одного, она направилась к двери.
— Полагаю, будет лучше нам встретиться через час за ужином? — Елена обернулась уже в дверях. Трампесса лишь улыбнулась. Возможно, когда-то подобные предложения вызвали бы у нее девичий румянец смущения, но не теперь. Было похоже, что она гораздо больше смущает графа, чем он ее. «Выдержка, моя дорогая! Ты не должно смущаться предложений мужчин, какими бы смелыми они не были!» — услышала она наставнический голос Дезири. По привычки проверила держит ли осанку и поклонилась графу, который после сна выглядел очень мило. Она направилась к двери и... и столкнулась с Рунольвом. Комическая ситуация не заставила себя ждать. В ту сторону, что ступала рыжая, туда, преграждая ей путь, ступал Рунольв, слуга главы клана Бладрестов. Так повторилось несколько раз, пока усач не открыл дверь и жестом не пригласил Елену выйти. Мазель фон Трамплтон, не скрывая легкого смеха, выпорхнула в дверной проем, и слуга закрыл за ней дверь. Она решила, что нужно привести себя в порядок перед ужином, поэтому отправилась наверх, в свою комнату для гостей. Поправив макияж, хвала Розе, Эльза уложила все необходимое для этого, племянница Шилярда решила переделать свою прическу. Расчесывая волосы ониксовым гребешком, она подумала, что волосы чуть тронутые волной ей очень идут и подходят для этого вечера.
Они встретились за ужином. Драго был похож на завидного жениха, или сказа вернее — не самого последнего вдовца. Все в нем было хорошо, даже не смотря на то, что он оставался бледен, мужское достоинство и галантность не растерял.
— Как я могу вас отблагодарить? — переполошил он ее своим неожиданным вопросом. Елена оторвалась от салата и посмотрела на графа:
— Я понимаю, что деньги вам не нужны, — она же напротив, взяла вина и сделала глоток, — но если есть услуга, которую я могу вам оказать, или просьба ко мне, озвучьте ее. Сделаю все, что под силу главе клана Бладрестов. — «Все что нужно компаньонке, влиятельный любовник, который быть может, не плох собой!» — снова Дезири посетила голову Елены, но она отмахнулась от нее, будто от мухи.
— Милсдарь Драго, то, что вы позволили гостить в вашем доме уже услуга для меня, — смутилась или сделала вид мазель, она склонила голову на бок и кокетливо закусила губу, — но если вы настаиваете, у меня есть несколько просьб для вас, — она выдержала паузу, и сделала еще глоток кровяного вина. — Хочу вас пригласить в одно заведение, которое скоро откроется... В кабаре «Бурлеск», что думаете? А второе, — девушка вздохнула и провела пальцем по огню ближайшей свечи, — Давайте проведем этот вечер так, как хотите того вы? Я до рассвета в вашем распоряжении, — бирюзовые глаза Елены, пытливо устремились в главу клана Бладрестов.

Столовая
-----------------------------------------------------
Трапеза подходила к концу. В воздухе витал запах крови, вина, лавандового масла и свежести.

Драго знал: красота — вовсе не эфемерная эзотерическая категория, ее можно подвергнуть формализации, описать уравнениями высших порядков и даже при желании последовательно воспроизвести. Но понимание того, что идеальные пропорции лица и тела — всего лишь результат успешной комбинации генов, не освобождало от их магнетического воздействия.
Коротко говоря, вопреки невинному выражению и ангельской доброте в глазах, Елена фон Трамплтон могла бы послужить выразительной иллюстрацией к десятой руне «Книге причин», начинающейся словами «Берегитесь дщерей Морготовых, внушающих похоть нечистую».
Говоря еще короче, воздействие чар компаньонки было настолько стимулирующим, что Драго приходилось намеренно отводить взгляд, чтобы не концентрировать все свое внимание на ее изумрудно-зеленом платье. И на глубоком декольте.
— Милсдарь Драго, — сказала она, пряча улыбку в хрустальном бокале, — то, что вы позволили гостить в вашем доме, уже услуга для меня. Но если вы настаиваете, хочу вас пригласить в одно заведение, которое скоро откроется... В кабаре «Бурлеск», что думаете? А второе...
Эффект от ее интимного полушепота несколько подпортился настойчивым стуком в парадную дверь. Рунольв удалился посмотреть, кто пришел. Драго отложил приборы, сделал глубокий вдох.
— Давайте, — девушка пошевелилась, кокетливо склонив голову набок; бирюза ее глаз пробирала пронзительно, до мурашек, — давайте проведем этот вечер так, как хотите того вы? Я до рассвета в вашем распоряжении...
— Что, простите? — отмер наемник, спохватившись, что ожидание его реакции затянулось. — Ах да. Я настаиваю. Кабаре «Бурлеск»? Довольно необычная просьба, однако нисколько не обременительная. Почту за честь сопроводить вас. Назовите дату. Что касается второй части...
Наемник снова испустил тихий, как ему показалось, вздох, старательно делая вид, что больше фигуры и декольте компаньонки его интересует кованая решетка камина.
— Леди Трамп, вы, должно быть, сами догадываетесь, что посетили скромную обитель Бладрестов в далеко не самый светлый для нее час. В час скорби и душевных невзгод, в момент, когда на главу клана свалилось множество неприятных дел, которые никак нельзя отложить на потом. Мне бы не хотелось обременять вас дополнительными хлопотами, вы и без того обязали меня слишком многим, но если вы настаиваете — я дал слово Бладреста... Леди Трамп, я должен безотлагательно заняться расследованием тайны, открывшейся нам видениями провидицы, потому что обязан помочь той... тем двоим, которые попали в беду. Потому что не могу поступить иначе. Каждый день на счету. Боюсь, процесс расследования окажется лишен приятности, но буду честен с вами: это именно то, чего я хочу. Нет — это то, что мне совершенно необходимо, чтобы заглушить голоса демонов в моей голове... Простите, я умолкаю, пока не наговорил лишнего. Мой долг предложить вам перенести исполнение вашей просьбы на другой вечер, поскольку сегодняшним я намерен побывать в настолько грязных и злачных уголках города, что... — Драго пошевелил пальцами, помогая себе подобрать сравнение помягче.
Вернувшийся в столовую Рунольв, решив, что хозяин закончил говорить, поспешил встрять:
— Милсдарь Бладрест, к вам пожаловал господин Арил-Кеннет Рей, нижайше просит его извинить за неурочный визит и принять.
— Эндимион, — процедил Драго. На его лоб как будто набежали грозовые тучки.
— Отказать? — согнулся в вопросительном полупоклоне Рунольв.
— Леди Трамп, ваше слово?.. Леди не против. Что ж, пусть войдет.
Дворецкий чинно покинул столовую и вскоре вернулся в компании высокого худощавого мужчины с мальчишескими чертами лица и тонкими, пышными, как Корделии, волосами. В руках у гостя белел затейливо оформленный букет лилий.
— Эндимион, — кивнул ему Драго, вставая из-за стола.
Эндимион Логиэс, он же Арил-Кеннет Рей, приходился ему двоюродным племянником. Они не были дружны. Не были даже близко знакомы. Пожалуй, они даже недолюбливали друг друга. Но клановые традиции вынуждали быть радушными к родственникам, даже если эти родственники — подколодные змеи.
— Мне жаль. Это удар для всех нас, — принес соболезнования Логиэс. — Скарлетт была потрясающей женщиной. Газеты пишут о ее смерти, я в ужасе, что ее больше нет. Как только я увидел заголовок статьи, не медля отправился к вам, — он проследовал в комнату и пожал руку замешкавшемуся графу.
Дворецкий охнул, прикрывая ладонью рот, — известие о смерти графини стало для него неожиданной новостью. Обладая железными нервами, как и всякая хорошо вышколенная прислуга, он успешно сдержал эмоции, но Драго заметил, как почернело его лицо. И только сейчас сообразил, что они с Марией до сих пор не знают о трагедии в казино.
— Вы уже решили, где будет проходить похоронная церемония? — с дрожью в голосе поинтересовался Логиэс. Кажется, у его ресниц блеснула слеза. — Простите, очень тяжело осознать, что больше никогда не увижу графиню. Разрешите проститься с ней. С вашего позволения я бы хотел посетить ее спальню, где остались ее портрет, ее вещи. Все, что осталось от нее... Такой удар, такой удар, — лепетал он, жеманно касаясь висков платочком.
Граф кивнул. Выдохнув и проглотив подобравшийся к горлу ком, он представил Логиэса компаньонке.
— Проводите нашего гостя в опочивальню графини, — обратился он к дворецкому, не решаясь смотреть в его сторону.
Он знал, что Рунольв с Марией тепло относились к Скарлетт. Терпели ее вздорный характер, пеклись о ее здоровье, пока он воевал и бродяжничал, служили преданно и самоотверженно, со всеми причитающимися хозяйке замка и супруге главы трепетом и почтением. С его стороны было непростительным эгоизмом забыть про их чувства.

Послышался глухой затухающий топот шагов гостя и мажордома.
— Как я и говорил, леди Трамп, — сказал граф, опустившись на стул и запустив пальцы в шевелюру, — наша семья переживает не самые светлые времена. Похороны, прием соболезнований от родственников, — лишь малая часть тех неприятных забот, которые на меня навалились. Сами видите, в каком я сейчас положении. Хуже всего, что я долго избегал... — он осекся, тяжело дыша и сопя, губы его скривились и дрогнули. Слова и слезы, которые он так долго глушил в себе, рвались на волю. — Леди Трамп, прошу вас, уходите пока не поздно! Оставьте меня! Я приношу только боль тем, кто меня окружает. Понимаете, в чем дело: я разлюбил ее... Слышите?! Разлюбил! Поэтому позволил ей умереть! Ее смерть на моих руках. Когда окна казино охватил неистовый вихрь пожара, я не испугался, нет. Я не пошел за ней, потому что не хотел ее больше видеть. Никогда. Хотел, чтобы ее тело было предано огню, понимаете?! Но самое страшное даже не это: я разлюбил ее вовсе не потому, что она мне изменила. Я ненавидел ее. А она меня. Если бы не девочка-кошка, моя ненависть могла бы погубить многое, многие жизни. Эта девчонка спасла меня, а теперь сама попала в беду. Мне следовало бы думать сейчас о Скарлетт, но я не могу. Даже сейчас я не могу заставить себя ее оплакивать. Вместо того, чтобы обратиться в бюро похорон, заказать венки, писать приглашения, намереваюсь искать то место, где держат пленницей... Потому что мысль о жене причиняет мне слишком... О господи, я вас напугал? Я не должен был вам этого рассказывать, леди Трамп. Что на меня нашло?.. Простите.

Он поднял на компаньонку полные невыразимой тоски, горящие лихорадочным блеском глаза и тихо, так, чтобы не расслышали демоны в его голове, повторил:
— Вам не следовало этого знать.

Отредактировано Драго Бладрест (10.06.2016 22:54)

Столовая
-----------------------------------------------------
«Слава Розе, смерть — это не самое худшее, что может произойти с вампиром. Страшнее было бы, если его женушка спилась и стала жутким существом.» — подумала Елена, разглядывая при свете свечей графа. Держался он молодцом, даже не смотря на бледность, которая незримым следом оставалась на лице Драго, он выглядел в целом не плохо. «Никак не похож на мужчину, который только несколько часов назад лежал в горячке и это хорошо!» — Елена сделала еще глоток вина. Легкость, что появилась в голове, дурманом действовала на компаньонку. Ее забавляла вся эта ситуация. Ей нравилось сейчас чувствовать себя частью семьи... хоть и недавно развалившейся семьи.
— Ах, милый Драго, к сожалению про время открытия кабаре мне мало, что известно... Скажу вам только одно, вам и мне, то есть нам, обязательно нужно появится на открытии. Его владелец очень занятная личность. — натянуто улыбаясь сказала Елена. Ей хорошо запомнился милсдарь Энзо, ведь не каждую ночь ты встречаешь мужчину, который способен отказать в танце. Трамп нахмурилась. Трампы не любят проигрывать. Трампы всегда идут до конца. В особенности, если это прекрасная, привлекательная, отчасти юная девушка, которой, до сего момента, никто не отказывал. Но откинув мысли о Энзо в бездонный мешок, мазель и мыслями, и сердцем вернулась к графу Бладресту. Внезапно в дверь постучали, от неожиданности Елена дернулась, чуть было не пролив вино себе на платье. Поэтому поставив бокал обратно на стол, от Моргота подальше, компаньонка принялась следить за происходящим.
Рыжая была не против гостя, о чем она дала понять Драго, еле заметно качнув головой. Да и как она могла? Ведь она здесь в гостях. Она встала из-за стола, немного отодвинув стул, и приблизилась к графу, но все-таки оставалась на расстоянии нескольких шагов, чтобы не смущать его принимать соболезнования.
Появился высокий мужчина с лилиями, со скорбью на лице. Он был тоже блондином, поэтому Елена сразу подумала, что скорее всего он родственник, хотя сколько существуют блондинов, но не Бладрестов?
— Как я и говорил, леди Трамп, — сказал граф, опустившись на стул и запустив пальцы в шевелюру, — наша семья переживает не самые светлые времена. — дальше была тирада о том, что я бедный вдовец и меня нужно сейчас пожалеть. Но жалость ли его сейчас волновала? Он хотел довериться кому-то, он хотел поделиться с кем-то... с кем-то кто бы его понял.
— Леди Трамп, прошу вас, уходите пока не поздно! Оставьте меня! Я приношу только боль тем, кто меня окружает. Понимаете, в чем дело: я разлюбил ее... Слышите?! Разлюбил! Поэтому позволил ей умереть! Ее смерть на моих руках. — «Святая Роза, как он несчастен?» — вот-вот этот монолог мог бы перерасти в истерику.
— Потому что мысль о жене причиняет мне слишком... О господи, я вас напугал? Я не должен был вам этого рассказывать, леди Трамп. Что на меня нашло?.. Простите. — он посмотрел всей болью своего сердца на нее. Хотелось заплакать... Но Елена держалась бесстрастно. Она взяла свой бокал вина, сделала еще глоток и... махнув рукой мигом соединила бокал с полом, точнее маленькие осколки, которые от него остались.
— Драго, разбился бокал... И кто в этом виновен? Я? Вы? Его изготовитель? Пол? Никто из нас четверых не знал, что случится с этим бокалом, пока я не решила его разбить... Почему вы не попробовали спасти мой бокал с вкуснейшим вином? — строго спросила Елена, указывая на кровавую лужу из вина и тысячи осколков. — Потому что вы этого не знали! Вы не знали, что у меня на уме! И не могли знать, ведь это было спонтанное решение, мое решение... Как решение того, кто стрелял в вашу не любимую жену! Вы не смогли спаси ее, не смогли спасти бокал... Не потому что вы слабый или не надежный, или потому что вы не любите это вино, как не любили Скарлетт, а потому что это не в вашей власти... Это во власти Моргота и Розы. Это в моей власти и убийцы вашей жены. — ее слова наверняка служили для графа холодным дождем, который словно плети бил его по щекам. — Вы занимаетесь самообманом. Скарлетт все равно теперь любили вы ее или нет, это теперь навсегда будет на вашей совести... И повторюсь: либо мучайтесь, либо добейте это воспоминание! Сейчас мы с силах спасти эту девочку или погубить ее, мы за это в ответе... Вы не в ответе за то, что какой-то идиот убил вашу жену, я разбила бокал, а глава Клана Бладрестов сидит здесь и жалеет себя... — Елена перевела взгляд с Драго на лужу вина, она подняла подол платья и прошла мимо лужи, слыша как по ногами грустят маленькие осколки стекла. Она стала позади графа и рывком соединила его спину со спинкой стула, начал разминать ему плечи:
— Закройте глаза Драго, подумайте о том, что вы никак не можете повлиять на эту ситуацию. — наклонившись прямо к уху графа, прошептала компаньонка. — Что вы глава когда-то могущественного клана, вам нужно возвращать могущество... а не думать о женщине, которая принесла столько боли в вашу жизнь. — за мгновение ока Елена уже сидела на руках Драго, легко массируя прохладными пальцами его виски. — Теперь все будет иначе... Ваша экономка займется организацией похорон, я сдержу свое слово... Мы отправимся с вами туда, куда требуется... А вы перестанете меня пугать и... — она обвила шею милсдаря руками и притянула ближе к себе нежно целуя его. — Так вам стало легче, Драго? — сказала она прямо в губы графа, переводя дыхание после поцелуя.

Комнаты Скарлетт и Драго; библиотека; подвал
-----------------------------------------------------
3 мая. Ранний вечер.

Драго проспал двое суток кряду. Неудивительно, после всего-то пережитого накануне. Зато проснулся в исключительно бодром и трезвом расположении духа. Пущего настроения добавила новость: ехать на опознание тела Скарлетт ему не придется — прислуга и Корделия вчера уже побывали в морге.

Наспех совершив утренний туалет, граф сначала изменил шагами спальню — от окна до кровати и обратно, затем перебрался с той же целью в библиотеку. Тут он задержался надолго — площадь библиотеки позволяла наматывать круги гораздо более широкие, чем в спальне. Граф, видите ли, думал. Ему предстояло расследовать дело о трагическом будущем девочки-кошки, которое предсказала больная на всю голову визионичка. Дворецкий принес ему широкий поднос, на котором побулькивал горячий кофейник и еще шипели яйца с беконом, но граф перед завтраком решительно потребовал трубку, набитую здец-травой. Рунольв тотчас же повиновался.
— Приятного аппетита, граф, — появилась вместе с дворецким Елена.
Граф поперхнулся кусочком бекона, улыбнулся от уха до уха, подошел к компаньонке и от души сдавил ее в медвежьих объятиях — в точности, как обычно тискал Корделию: «Она осталась. Значит, все будет хорошо».
— Вы остались, Елена, — проглотив наконец-то бекон, он уставился на нее, как провинившийся мальчуган: со смесью недоверия и надежды.
— А вы ожидали иного? — подмигнула ему компаньонка. — Я не могу вас оставить, пока не придумаю, чем бы вы могли мне отплатить. Конечно, помимо обязательного похода в «Бурлеск» — это даже не обсуждается.
Услыхав про «Бурлекс», его сиятельство сделал вид, будто весь поглощен набиванием и розжигом трубки: в конце концов, вдруг она еще передумает?
— Вот что я сегодня решила, — продолжила мило улыбаться Елена. — Половину вашего долга я спишу, если вы возьмете меня помощницей в вашем детективном расследовании.
Граф не поверил своим ушам:
— Вы собираетесь мне помочь? Лазать по грязному и сырому подвалу? Перебирать бумаги покойницы? Исследовать скелеты в потайных шкафах и проходах?
— Да! — сияя, ответила компаньонка. — Всегда, знаете ли, мечтала поиграть в детектива. — Она вырвала из рук собеседника трубку, на одном вдохе ее закурила и пустила пару воздушных колечек.
Рассмеявшись ее озорству, Драго кивком указал на карту, висящую в нише между окном и новомодным настенным светильником: то была карта Казенного квартала с прилегающим к нему заброшенным кладбищем.
— Через несколько дней, — сообщил он Елене, — мы должны обогатить ее фотографиями, канцелярскими скрепками, найденными в доме уликами и провести красной нитью связи от одной улике к другой. Но прежде нас ждет опасный, склизкий, вонючий, поросший грибком и лишаем, скрывающий тайны подвал. Не желаете ли его посетить?
— С превеликим, кхе... удовольствием! Кхе-кхе-кхе... — закашлялась бесстрашная помощница детектива.
— Что ж, тогда позвольте вашу ручку, миледи. И верните-ка мою трубку.

* * *
5 мая. Ночь.

Последние двое суток все обитатели замка, не исключая Рунольва и Корделию, надев на лица повязки от пыли, копались в полуистлевших письмах покойной графини. Часть из них была впопыхах сожжена, часть уцелела, но не несла никакой полезной информации. Перед этим они самым внимательным образом, порой даже ползая на карачках, изучили сырой подвал, необратимо испортивший наряд компаньонки. Тайник Арила вскрылся быстро. Во-первых, его окружали многочисленные следы подбитых стальными гвоздями сапог; во-вторых, к нему вели нежный запах одеколона и висящие то тут то там на щербинках камней длинные белые волосы. А в третьих, Арил оставил прямо под тайником увядший лепесток белой лилии (той, что предназначалась графине).

Корделия веселилась: сплела из волос Арила косицу для своей тряпичной куклы, нарисовала глазки и ротик, а посредине пузика изобразила лигатуру из V и s. Зачем? Сама не знала, просто вдруг захотелось. Драго тоже не знал, пока они не закончили рыться в камине Скарлетт. Среди сожженных записочек, писем, конвертов обнаружился оплавленный кусок сургучной печати. Специальной печати с символом, на котором переплелись в похабном соитии длинноногая V и змееподобная s. Граф напряг свою память и, головою ручаясь за точность, припомнил, что на холеном мизинце Арила посверкивал перстень с таким же затейливым знаком.
Тогда они с компаньонкой снова перебрались в библиотеку.

* * *
6 мая 1828 года. Утро, день, затем вечер.

Погода стояла ясная, в город приходила весна. За окном театральным задником виднелись горные склоны, поросшие густым сине-зеленым ельником. Вокруг графа и компаньонки фырчали газовые горелки, шуршали мыши и неподвижно лежала пыль. Обоих давно охватывала зевота, а закончили они только восьмую книгу с названием вроде «Тайна магических символов» или «Письмена Дракулитов Ксенона».

— Может, мы копаем не с той стороны? — предположила лилейным голосом малышка Корделия. И, сделав в воздухе сальто, спрыгнула со стремянки, прямо из-под высоченного потолка.
Драго и Елена одновременно вздрогнули: когда она здесь очутилась?
— Может, стоит читать не про символы, а про тайные ордены? Вы ведь знаете, как они обожают всю эту ритуальную чертовщину. Посвящая тебя, адептка Елена, — нараспев прочитала девчонка, занося над головой компаньконки веночек омелы, — в Блаженные Жрицы Тайного Ордена Зла, да будешь верна ты принципам нашего духовного лидера, Его Милости Моргота, а за это мы совершим с тобой половые сношения и увенчаем тебя короной с Жутким Символом Тайного Ордена Зла...
— Ох ты ж черт! — воскликнул осененный догадкой Драго. — Простите, дамы, вырвалось. Сестренка, ты помнишь, где у нас хранятся романы Анны и Сержа О’Дэколон?
— Страсти по Анжелике? — поморщилась Корди брезгливо.
— Да! Страсти по Анжелике! Елена, вы помните, в каком из томов Анжелика побывала на балу у Моргота?
— В седьмом, — покраснела Елена.
Корди, тащи сюда седьмой том!
...Кто бы мог подумать, что апологеты наводящего ужас на всю Норданию ордена Тьмы позаимствовали символику из бездарной беллетристики прошлых веков?
Вечер прошел комичнее некуда: книгу читали вслух, периодически оглушая библиотечных мышей взрывами хохота:
— Так и написано, утирая слезы, читала Корделия: «...душа моя, хочу поместить свой нефритовый стержень в твой потаенный грот».
— Вот еще бесподобное, — вырывал у сестры книгу граф, изнемогая от смеха: «...при этом она подарила мэтру самую сладкую улыбку из своего арсенала, что заставило мужчину слегка сбледнуть»!
— А мое любимое вот, послушайте, — попросила Елена: «Единственное, что теперь грызло герцога, это Анжелика».
В итоге расследование все же установило, что символы на печати Арила означали «знамение Падшего». В ордене Тьмы он выполнял обязанности «чистильщика» — того, кто убирает за неаккуратными наемными убийцами. По всему получалось, что Арил — член ордена Тьмы. Причем не рядовой — целый Падший Демон. Наделенный властью красть, мучить и убивать кого повелит Магистр.
— С-сука, — окрысился Драго, яростно разодрав книгу надвое. Дело принимало серьезный оборот.

Елена фон Трамплтон:    (временной скачок в три дня)    [Главный проспект] Дом компаньонок

* * *
7 мая. День.

Пришлой ночью курьер принес Елене письмо от ее кузины, и компаньонка, тепло попрощавшись с Драго, отбыла по неотложному делу. Тем лучше. Дальнейшее расследование могло поставить ее жизнь под угрозу. Распростертая во всю нишу детективная карта наполнилась портретами предполагаемых жертв, подозреваемых и свидетелей. К портрету Арила были пришпилены найденные в доме улики и кукла-вуду, связанная Корделией, к портрету девочки-кошки — голубые перья сапсана. Были прочерчены связи, ведущие от одного фигуранта к другому. Были хронологически изложены все события, известные Драго, которые приключились с Айрин. Медальон, дневник, казино — Бладрест ни о чем не забыл. Не забыл он также, что Айрин в ту ночь попрощались с ним навсегда.

После отбытия компаньонки, вновь предоставленный сам себе, граф опять пристрастился к трубке и погряз в своих извечных сомнениях: что если он ей не нужен? что если у нее есть другой? Тот самый парень, Раст Кроули. Вдруг видение хромоножки предназначено вовсе не для него? И даже если он помчится ее спасать, не окажется ли, что девчонка опять над ним посмеялась? Но... Что если спасти ее больше некому?..

Несколько раз Бладрест выбирался в Казенный квартал, питая надежду разыскать девочку-кошку прежде, чем наступит время пророчества, но ему, как назло, попадалась не лишенная чести беспризорная шантрапа, которую не ломали ни угрозы насилием, но посулы хороших денег. Драго не играл в с ними в игры: один беспризорник лишился пол-уха, другой, наверное, до конца жизни останется калекой с вывернутым наружу запястьем. Никто из них не выдал Айрин. Лишь однажды... Нет, ему показалось. Совсем маленькая девчонка с бледными волосами и взглядом мертвой рыбы... Она мелькнула за углом подворотни, в которой по ночам паслись проститутки, и тут же исчезла. Нет, он не стал бы ее подкупать...

* * *
12 мая. Поздняя ночь.

Графу приснился сон: забытый, заброшенный, веющий смертью склеп Эвитернов. Мрачные тени, снующие по углам. Кучно висящие у проемов и арок охапки нетопырей. Легкая капель — кап-кап-кап — капли струятся по прелым стенам или барабанят по сломанному водостоку? А в центре — огромное красное ложе... Нет — бассейн! Бассейн, доверху наполненный кровью. Драго заглядывает в этот бассейн, слыша стоны, поднимающиеся со дна, и вдруг из самого центра тягучей жидкости появляется обескровленное лицо Айрин. И черные, но все еще пухлые губы, шепотом умоляют: «Спасайся, пока не поздно. Скоро за мной явится монстр. Спасайся, пока он тебя не убил. Спасайся скорее. Спасайся. Спасайся». Странно — граф проснулся от кошмара без крика. Просто проснулся, оделся, подошел к детективной карте и спокойно осмыслил все, что ему предсказала неуклюжая хромоножка.

А ведь на заброшенном кладбище в это время расцветает сирень...

— Время прикончить монстра! — вдруг встрепенулся граф. — Рунольв, — крикнул он по привычке. — Готовь снаряжение! «Обскурит». «Волк», «Панацелис», «Слезы Анжелики», лечебную припарку. Меч Инклариса. Пора, дружище, снова повоевать. И — на всякий случай, просто на всякий случай! — в нижнем ящике моего бюро, спрятанные в Книге Причин, — завещание и письмо Исигаве.

К черту сомнения! К черту предназначение! К черту то, чего нельзя изменить! К черту весь Казенный квартал! К черту Фатум, пытавшийся ему помешать! К лешему все на свете! Лишь бы снова ее увидеть! Лишь бы не опоздать...

Драго Бладрест:    [Заброшенное кладбище] Склеп Эвитернов

Отредактировано Драго Бладрест (09.01.2017 22:09)

Кабинет Драго
-----------------------------------------------------
Главный проспект    (временной скачок в один месяц и пять дней) 

15 июня 1828 года. Около половины восьмого вечера.

В кабинете было свежо той приятной летней прохладцей, которая долетает с улицы после кратковременного дождя, принося с собой запах скошенной травы, люпинов и хвои. Впрочем, хвоя перебивала все. В середине июня начинали цвести знаменитые пышные сосны и сизые ели, сине-зеленым морем застывшие вокруг серых стен «Чертогов Инклариса». Выглядело это красиво до одури. И граф, вспоминая дневную прогулку, улыбался роскошеству своих заповедных владений. Передав коня в заботливые руки Фрэнка, он сбросил пропотевшую куртку и хлыст, расстегнул воротник просторной сорочки и, не переодеваясь, в бриджах и крагах поверх ботинок, проследовал прямиком на второй этаж. По дороге поиграл с неугомонным Балто, подразнил его изгрызенной книгой, — ап, мальчик! а теперь сюда! лови! хороший, хороший, — но вскоре передал эстафету Корделии. «Ваше сиятельство», — поклонилась ему сестра. Чмокнув ее в румяную щеку, граф, почти не прихрамывая, направился в свой кабинет.

И теперь, наслаждаясь задумчивым настроеньем природы, аккуратным ножичком разрезал конверт за конвертом и конверт за конвертом отправлял в мусорное ведро. Среди писем была и повестка в морг — забрать кубок с прахом почившей Скарлетт. Эту граф отложил. Открытки от компаньонки тоже откладывал. Читал их отрывисто, невнимательно, затем совал подальше в бюро. Елена участвовала в расследовании, компрометирующем их с Корделией, но молчала, хранила секреты, увеличивая и без того изрядный долг Бладреста перед ней. Поэтому он, сколько позволяла совесть, решил ее избегать. «До тех пор, пока не придет в свою физическую и моральную норму».

Та-а-ак, следующее письмо. От Аскаров, которые, притворно сочувствия, возмущались проделкам природы: «Почему столь закаленный воин и следопыт пострадал при сходе снежной лавины. Неужели он больше не сможет ходить?» И дальше стандартные соболезнования. Драго взглянул на дату отправки: 14 мая. Ага, сразу в мусор. Удивительно, но легенда про сход лавины не вызвала ни у кого подозрений. Даже у Рунольва. «Либо он настолько верный слуга, — закусил перо Бладрест, — либо настолько хитрый».

Кстати о хитрости. Постучав тихонечко, как Мария, в его кабинет ворвалась Айрин с новой порцией писем.
— Граф Бладрест! — скороговоркой пробубнила девчонка. — Прошу прощения, что врываюсь к вам так неожиданно. Но меня просили передать вам письма.
— Если письма приносит Айрин, значит, они уже вскрыты, — зарывшись в бумаги, ответил граф с наставнической укоризной. — Это такой же непреложный закон природы, как и невозможность левитировать в разреженном воздухе.
Девчонка лишь фыркнула. Подошла к столу, насупила брови, шмякнула расхристанные конверты поверх свежей прессы и приглашения от конвента, и, фыркнув еще выразительнее, направилась к выходу.
— К вашему сведенью, граф, балет — занятие крайне скучное и, возможно, вредное для тех, кто у кого с головой еще не все в полном порядке! — высказала она свою точку зрения. Затем наотмашь хлопнула дверью и быстро затопала вниз по лестнице. Граф закатил глаза и вздохнул, повертел в руке приглашение на балет от Логиэса.

Осид Логиэс... Этот вампир давно точил зуб на него, обвинял в неумении управлять своим кланом, порицал за женитьбу на Скарлетт, а теперь вот, пожалуйте, — приглашение на балет, в верхнюю ложу.
— Неужто Осид решил помириться?
— А если и так? — послышался сверху, с люстры, лилейный голос...
— Корделия! — схватился Драго за сердце. — Мерзавка! Как давно ты висишь здесь?
— Достаточно, чтобы заметить, что ты поливаешь кактус своим лечебным отваром.
Наполнив кабинет перезвоном тысячи пыльных хрусталиков, юная ассасинка спрыгнула прямиком на затертый абаджанский ковер, замерев в позе готовой к прыжку пантеры.
— Может, сядешь как приличная леди? — указал ей на кресло граф. — Надо поговорить. В последнее время сама знаешь с кем творится нечто неладное.
— С кем? — взмахнула ресницами Корделия, изображая недоумение. — С Фрэнком?
— Фрэнк? Ах да, Фрэнк, очередная загадка. С ним разберемся позже. Для начала объясни мне, что происходит с Айрин. Она же сама не своя. Заботится, приходит по ночам подержать меня за руку, потом убегает. Боится встречаться взглядом, будто я ее укушу, то ластится, то хамит. В общем, ведет себя, как... — граф покрутил в воздухе странные фигуры из пальцев, — как черт знает что!
— А ты не догадываешься? — наклонилась поближе Корделия. — Драго, ты разве не помнишь? Ты видел ее обнаженной.
— Неправда, — прикрыв глаза, отрицательно качнул головой граф, — я видел ее раздетой, всю в крови, а не обнаженной. Думать тогда о ней как о женщине... Какое кощунство! В своих мыслях перед нею я совершенно чист. — «Разве нет? — всполошились воспоминания. — В тот момент, когда ты зажал ее в подворотне, твоими действиями руководил кровожадный Зверь, ты сумел побороть его, но все же допустил пару нескромных мыслишек. Потом, когда она целовала твою колючую щеку... Разве что-то еще его наполняло тот поцелуй, кроме безбрежной нежности? Или все-таки... О, Святая! Да, была нежность, но были также страсть и томление. Ты любовался ею в иные моменты и...»
— А может, — прикусила локон Корделия, — может, она желает, чтобы ты подумал о ней, как о женщине?
Граф быстро выпрямился, раскрыл глаза и покраснел.

— Ясно, — сказал он сухими прокурорским тоном, отвернул лицо от Корделии и, выдержав долгую-долгую паузу, сообщил: — Нас с тобой приглашают Логиэсы на балет. Завтра. Премьера «Лебединого Озера» в театре Танталус. Можешь проманкировать своей обязанностью и пропустить «Лебединое озеро», но мы как клан, как семья обязаны будем сделать ответный жест. И от этого никак не отвертишься. Передай Марии, чтобы завтра приготовила праздничный ужин на девять персон — встретим их во всем блеске своей нищеты. И приведи в порядок себя и девоч... девушку-кошку.

Юной ассасинки уже не было в его кабинете, но граф прекрасно знал, что она его расслышала.

  (временной скачок в один день)    [Главный проспект] Оперный дом «Танталус»

Отредактировано Драго Бладрест (19.12.2017 16:48)

Марион Логиэс, Драго Бладресту

Двор
-----------------------------------------------------
Дракенфуртский оперный дом «Танталус» 

17 июня 1828 года. Второй час вампиров (полночь).

За окном экипажа проносились серые городские пейзажи, наполненные холодом только-только вступившего в свои права лета и вампирской жизненной суетой. Хрупкий мир людей спал крепким сном, близилась полночь, и открытыми оставались разве что редкие трактиры да прочие злачные места. Зато вампирская часть населения наоборот — активно готовилась к своему «новому дню». Дракенфурт, этот огромный, густо населённый город, был подобен гудящему улью, и это не нравилось привыкшему к тихим кабинетам и бумагам Осиду. Он давно уже отстранился от активной светской жизни, считая это скорее излишеством, чем правилом хорошего тона. Впрочем, политические амбиции и дела клана заставляли его раз за разом выползать из своей хастианской «норы», причём намного чаще, чем хотелось бы самому Дракону.

За всю дорогу до замка едва ли Оз произнёс даже десяток слов. Всё-таки была в его почтенном возрасте своя прелесть: можно было в любой момент сослаться на плохое самочувствие и попросту игнорировать окружающий мир, не общаться с неприятными тебе личностями. Примерно так Логиэс и поступил, весьма скупо переговариваясь с главой клана, иногда ограничиваясь просто кивком. Гнетущее ощущение надвигающихся неприятностей остро давило на старое сердце вампира, и он не мог игнорировать это. Не то, чтобы Оз боялся проблем (никогда не пасовал и не опускал руки, как бы безнадёжно дело ни было!), но тут дело касалось не кого-то абстрактного, а лично Марион. Нежно поглаживая её тонкие пальчики, покоящиеся на сгибе его локтя, старейшина клана напряжённо думал. А что, если?.. Впрочем, в текущих условиях делать какие-то выводы было рано. Голова заболела вновь, в висках зашумела кровь, и тысячи невидимых миру острых игл начали вгрызаться в мозг. «Надо потерпеть, надо потерпеть, надо...» — Осид отрешённо смотрел в окно, заклиная так не вовремя пришедшую боль исчезнуть.

И вот, наконец, мягко качнувшись, экипаж остановился. Вампир поспешил открыть дверь и спустится на грешную землю, всей грудью вдыхая прохладный ночной воздух. Привычным жестом подал руку внучке, помогая спуститься, и коротко кивнул Драго. Над ними холодной каменной громадой возвышался родовой замок Бладрестов. Для самого Оза это место было средоточием всего того, что следовало бы оставить далеко в прошлом. Сколько раз здесь он бывал? Двадцать или больше? И каждый приезд был неприятным, гнетущим, отталкивающим. Этот огромный, покрытый вехой вековой пыли и плесени, замок никому ещё не принёс счастья. С каждым годом, десятилетием, веком — он ветшал, превращая собственное величие в прах и тоску по былым временам. Неухоженный, откровенно запущенный сад, грязные каменные стены с остатками дохлого плюща (Святая Роза, сколько лет назад он умер своей смертью?!), бедность и запустение. Нафталиновое царство. Даже «обжитое» в данный момент крыло замка было промёрзшим и медленно, но верно, разрушающимся. От былого величия клана не осталось и следа, никто более не спешил сюда на бал, здесь не было грандиозных пиршеств, свадеб, крестин... О политике можно было и не заикаться вовсе. И неужели вот сюда, в это запустение и плесень, он отдаст любимую внучку?! Её, юную и прекрасную, выросшую в солнечном Хастиасе, и в этот склеп?.. Осид стиснул зубы, внешне оставаясь всё таким же непоколебимым, как и всегда. Хорошо, что эта «маска» за эти сотни лет почти приросла к его лицу, не позволяя внешнему миру узнать, что же на самом деле чувствует старый вампир.

— Ты не устала, дорогая? — Оз внимательно посмотрел на Марион, ведь на самом деле долгая дорога и «семейный» обед после изматывающего выступления — это не тот отдых, который был нужен Ри, чтобы восстановить силы. Жаль, что обстоятельства складывались именно так.

Марион Логиэс, Осиду Логиэсу, Айрин Андерс, Корделии Бладрест

Двор; холл; гостиная
-----------------------------------------------------
Дракенфуртский оперный дом «Танталус» 

17 июня 1828 года. За полночь.

Легкий и грациозный, как медведь-шатун, Драго Бладрест спрыгнул с подножки экипажа. Опираясь на свою корявую трость, успевшую стать предметом анекдотов, он обошел карету и похромал ко въезду в замок, торопясь проявить джентльменскую учтивость и собственноручно поднять приспущенный порт-кулис перед блистательной примой и ее высокопоставленным наставником. Поднырнув под зубья решетки, он оказался с другой стороны ворот, взявшись усердно вращать ручку лебедки. Механизм не без натуги, но все же поддался, накручивая тяговую цепь на проржавевший барабан, что дребезжал и жалобно скрипел при каждом повороте: уииик-уииик, уииик-уииик.

За спиной по булыжному двору топали знакомые суетливые шаги. Навстречу господам, освещая себе путь спермацетовыми лампами, шли Рунольв и Фрэнк при полном параде, с гордым осознанием своей высокой миссии на лицах, во фраках и старомодных париках, присыпанных ароматической пудрой, в лакированных туфлях; а следом из незапертой кухни выбежал искупанный, причесанный и хронически счастливый Балто.

Драго оставил Фрэнку возиться с порт-кулисом. Пока гости, подняв лица к небу, пытались сосчитать, сколько облачных слоев протыкает шпиль центральной башни, он успел перекинуться с молодым человеком парой слов о приготовлениях к параду: тщательно ли убраны волосы Айрин, не передержали ли жаркое, каким сортом роз украшена гостиная (красные? хвала Богине!) и тому подобное. «Мы приехали в экипаже визитеров, — сказал, в частности, граф, — брать наемное ландо, о котором я просил, нужды так и не возникло. Если была сдача, оставь ее себе». Фрэнк, вытянув руки по швам, как оловянный солдатик, сложился пополам в поклоне — мол, так и сделал. Они с Рунольвом прошли жесткую муштру Марии на предмет достойного поведения перед высокими гостями и наконец-то выучились добропорядочным манерам. «А герсу поднять все равно не соблаговолили», — проворчал угрюмый граф.

Рунольв встретил гостей хастианскими поклонами, приглашая идти за ним по специально расстеленной дорожке. Повел в замок, покряхтывая, неся лампу на вытянутой руке и сделавшись похожим на причудливую рыбу под названием «глубоководный удильщик», которой Бладреста однажды в Хурбастане грозился попотчевать бесстрашный Исигава. Слуги Логиэсов, распрягая лошадей, бесшумными призраками заскользили вокруг повозки, и, видя это, Драго приказал Фрэнку скорее заканчивать с воротами, отправляться на конюшню, налить животным воды и насыпать сена. Сам же поспешил догнать гостей.

— Ваша светлость, у вас прекрасный дом, — отметила прима. Она остановилась, не дойдя пяти шагов до входа. Взглядом привлекла к себе внимание Бладреста, одарив его любезной и по-театральному выразительной улыбкой. — Смею надеяться, вы поведаете нам его историю?

— Историю, — буркнул Драго, коротким жестом прогоняя пса. Пышущий энергией Балто, изнывая от любви, вился у его ног и обнюхивал фалды. — Нечего рассказывать. Обычная история. Не для ушей такой высокородной и благовоспитанной мазели, как вы, леди Логиэс. Но если действительно хотите знать, извольте. Когда-то во времена ярла Чечевицы один каменный тролль вышел помочиться на снег и вывел струйкой свое имя — так получился холм. А сверху навалили кирпичей те, кто это видел. Зрелище, знаете ли, не для слабонервных. Потом пришел наш предок и поставил трон в обеденном зале. Ел он за троих, пил за десятерых, мог взять гуля и голыми руками разорвать напополам, поэтому никто не осмелился ему перечить. Так и поселился. Но если хотите знать мое мнение, это чистой воды брехня.

Говорил он это все с нарочитой небрежностью, как бы намеренно принижая величественность замка, но в глубине души его распирала гордость за свои феодальные чертоги. Их острые, как стилеты, башни, черепичные крыши, обвитые плющом высокие стены, царственно возвышающиеся над еловым бором. С затаенным самодовольством он предвкушал реакцию примы, когда она пройдет коридорами в старинных гобеленах, мимо длинной галереи портретов их династии, импозантных графов и графинь в роскошных уборах, с любимыми гончими и книгами; увидит лоснящиеся от полировки доспехи: тут кирасир в хундсгугеле с малиновым плюмажем, там пехотинец в клепаной бригантине и шапели. А если даже это ее не впечатлит, то высокая гостиная, служившая раньше ни много ни мало бальным залом, с великолепным камином в изразцах, который растапливают целыми деревьями, с обеденным столом из резного галбурваса и чудом уцелевшим монументальным витражом заставит если не захлебнуться от восторга, то хотя бы немного удивиться.

Внимательно выслушав байку Драго, леди Логиэс мимолетно усмехнулась. Хотя это могла быть просто игра теней на ее лице. Мало ли что примерещится в дрожащем свете старинных фонарей.
— В чем же именно приврали? — балерина взяла под локоть Хастианского Дракона. Так буднично и просто, как однажды Айрин взяла под локоть его самого, Дракенфуртского Мерзавца. Однажды в казино... Совсем недавно по времени вампиров, жизнь назад — по времени его неугасающей запретной страсти. Его тайного, хранимого в беспокойных снах, подле сердца, подле чресел рая, небеса которого рдели адским пламенем, как в бессмертном романе Гумберта Монтрё. Было что-то до оцепенения неестественное в присутствии девочки-кошки под одной крышей с Марион Логиэс. Во всей этой пустой, безжизненной затее с политически удобным браком... А ведь когда-то, до Скарлетт и роковых встрелов в треклятом казино, граф был бы вне себя от счастья повести свою талантливую кузину под венец. Удивительно, как сильно наемника, рожденного убивать и отправившего на тот свет тысячи душ, изменила одна нелепая, глупая, ошибочная смерть...

— Простите, — Драго почесал за ухом Балто, который так и не отвязался от него, — если вы об истинной истории замка, то, боюсь, не воспроизведу ее дословно в том же виде, в котором она излагается «Норданникой». Там одни сухие факты, зато правда. Если угодно, можете с ней сами ознакомиться — в библиотеке замка хранится экземпляр первого издания, еще рукописный, с гравюрами Форе.
— Первое издание? Как интересно... Почту за честь, — с намеком кивнула на кованые двери балерина.
Бладрест дождался, пока дворецкий раскроет обе створки. Затем встал боком и протянул руку, предлагая войти в торжественно расцвеченное жирандолями фойе.

Драго знал: привыкшему к лоску равенских дворцов Осиду Логиэсу не нравились «Чертоги», он смотрел на них как на гульи руины, в которых зачем-то поселились приличные вампиры. Но внучка Дракона была не так предвзята. Или талантливо скрывала свои истинные чувства. Бладрест не без удовольствия отвечал на ее вопросы о портретах Сирентии, доспехах Кхорлила, чучеле сокола, пообещав показать больше после ужина, ведь она, наверное, устала и голодна, как фрадокийская волчица.
— О да, я в самом деле не прочь перекусить, — призналась балерина. Предупредительно ловивший каждое ее движение дворецкий тут же захлопотал об угощении, позвонив в колокольчик и поковыляв дежурить официантом при гостиной.
— Что же, прошу к столу, — объявил хозяин дома. 

Хастианский Дракон не позволил ему подставить локоть леди Логиэс, сам чинно повел свое сокровище в экс-бальный зал, где их ожидали прекрасная Корделия, крахмальная Мария и девочка-кошка во всем тонком, летящем и воздушно-голубом, похожая на горку взбитых сливок с голубикой. «Гостиную убрали по высшему разряду», — удовлетворенно хмыкнул граф. Фамильное серебро, хурбастанские вазы, скатерть из домотканого кружева кроше, в углу — золоченый граммофон. Мария постаралась на славу, силясь привнести искорку жизни в помпезное, просторное и, в сущности, довольно мрачное и необжитое помещение. Особенно ей удались композиции из роз, украсившие стол и высокие альковы.

— Мазель Корделия Бладрест, — отрекомендовал Драго младшую сестру. А та, склонив белокурую головку, присела в до неприличия глубоком реверансе. — Ее компаньонка... Дамберг, мазель Айрин Дамберг, — отрекомендовал он следом юную воровку. И напомнил ей грозным взглядом вести себя как положено хорошей девочке, чтобы взрослым не пришлось краснеть за ее дурное поведение. — Немного вермута с кровью? — спросил он у гостей, отодвигая стул, на котором по этикету должна была разместиться Марион. — Какую предпочитаете в это время суток? Русалочью, лисулью, чистый силибрит?

Отредактировано Драго Бладрест (01.06.2019 10:21)