— Бывало и похуже.
Девушка поднялась, поправляя платье, от которого, впрочем, мало что осталось. Из под обрывков одежды показались рваные шрамы, спускавшиеся по ключице. Дункан попытался определить, кто мог оставить такие следы, но раны были старые, и ничего конкретного сказать было нельзя.
— А вот вы кажется не совсем в порядке... — Дункан наконец оторвал взгляд от полуобнаженного тела, взглянув девушке в глаза. Странно, в них не было паники, лишь угасающее волнение.
— Со мной все будет в порядке... Вам надо срочно переодеться... — Макдугалл завертел головой, якобы осматривая окрестности, а на самом деле, чтобы меньше смущать девушку своим излишним вниманием.
— Вы в него не попали. — Клирик кинул на вампирессу удивленный взгляд.
— Ну... извините. — Дункан хотел было уже обидеться, но не успел. Раздался жуткий треск и из кустов на площадь вывалился огромный зверь. Существо находилось в тени, поэтому рассмотреть его в деталях было не возможно, но в очертаниях угадывался огромный волк. Клирик не замедлил навести на него оружие. Лишь пару секунд зверь оставался в тени, постоянно перемещаясь, то ли готовясь к прыжку, то ли пытаясь избежать пули, что было бесполезно — после каждого шага существа, Макдугалл просто смещал пистолет на пару градусов, сохраняя цель.
А потом зверь прыгнул. В свете фонаря блеснули глаза оборотня (теперь было видно, что это именно оборотень), заклацали зубы. Дункан невероятным усилием воли сохранил хладнокровие, хотя сердце, казалось, готово было взорваться. Переведя оружие вслед траектории полета зверя, клирик дождался, когда оборотень будет в верхней точке полета, и инерция от его толчка почти иссякнет, не оставляя шансов для изменения направления броска. Конечно, одна пуля, пусть даже пущенная в упор, пусть даже сорок пятого калибра, вряд ли остановит такую зверюгу. Но поможет обезвредить его на время, необходимое, чтобы спастись, а то и до прибытия наряда гильдии. Взгляд Макдугалла сквозь прицел уперся в багровое нёбо оборотня.
Дункан спустил курок.

Отредактировано Дункан Макдугалл (04.10.2011 21:39)

Начало игры

Солнце припекало черную шкуру бредущего по улице кота. Что за прекрасное время! Он, кошечка с соседнего парка и дохлая мышка! Романтика... Но кошечка оказалась домашней и не привыкла есть пойманных мышей, так что свидание закончилось быстро, и теперь Матиас, не в лучшем расположении духа, брел к фонтану. Он любил это место: во-первых, мясная и молочная лавки совсем недалеко, во-вторых, искры, отражающиеся от неспокойной поверхности воды в фонтане, завораживают, как и блеск металлических монет на дне. Матиас приметил впереди мраморный бортик его цели и шустрее заработал лапами, чтобы его любимое место не заняли. Успел — мощные лапы с силой оттолкнулись от нагретой земли и подняли тело на мрамор. Тот приятно холодил даже в солнечную погоду, потому Черногрив вальяжно улегся, подобрав свои черные палы и мотая хвостом из стороны в сторону. Настроение потихонечку улучшалось!

Отредактировано Матиас (08.12.2011 23:08)

Хрупкое эмоциональное равновесие было нарушено! Алярм, карма самого внимательного кота испорчена! Не было никаких предпосылок чужого появления: ни шороха в воздухе, ни мягкого топота, ни дуновения ветра. Так что реакция Матиаса на обращение откуда-то сбоку была весьма ожидаема: он подпрыгнул на месте, когда услышал чужое мяуканье, его хвост распушился по-беличьи, а уши прижались к голове. Киса ошарашенными круглющими глазами посмотрел на кота рядом, безмятежно сидящего на бортике всего в паре десятках сантиметров. Черногриву стало не по себе от той силы, что излучало это создание. Все животные, но коты в особенности, чувствуют присутствие потусторонней силы, и Матиас чувствовал это прямо сейчас.
— Мяууур («ты кто»)? — обратился кот к незнакомцу. Да, возможно неприлично с точки зрения людей спрашивать вот так напрямик, но для котов это позволительно. Матиас слегка успокоился, хотя усы все еще пощипывало могильным холодом. Он сел ровненько и стал смотреть на фонтан, на его игривые блики, периодически кидая взгляды на соседа, что в кошачьих повадках означало «я слушаю, мне интересно», но ни в коем случае не смотрел слишком долго и пристально, ведь это значило бы «я слежу за тобой, опасность, внимание, ты мне не нравишься».

— Мрр-яяу («а меня зовут Матиас»), — отозвался черный кот и спохватился, при этом его морда приняла весьма смешное выражение: уши встали торчком, а усы, наоборот, разошлись. Он ведь и сам не заметил, как назвался именем, данным ему этими странными бесхвостыми двуногими. На чужой зов Черногрив пошел с готовностью, ему был интересен этот необычный представитель его рода, так бесшумно ступающий и легко прыгающий. Быть может у него нет когтей? Встречался он однажды с такой кошечкой — ее хозяева удалили ей коготки, гордость котов, потому что та драла мебель. Но почему они так жестоко поступили?! Ведь это природа такова, им нужны когти, часто именно для того, чтобы драть все вокруг. Замкнутый круг какой-то. Тело Матиаса было весьма массивно, но сноровки он не растерял и грациозно скакнул следом за котом на стенки фонтана.
— Мур-мур мяу? — Матиас удивился такой реплике собеседника. Он? Был таким же?
— Мяуурр-мр («как давно это было»)? — спросил кот. Да, они были похожи с Акумо, но в то же время разительно отличались. У них была совсем разная энергетика. Но Матиасу даже больше нравилась чужая. Да, она была холодной и какой-то стоячей, но, несомненно, сильной! Быть может, и бывший дворняга когда-нибудь станет таким же?
— Мыыыр, — окликнул убежавшего вперед кота Матиас. Ему не нравилось рядом с фонтаном — холодные брызги вызывали мурашки под густой шкурой, заставляли трясти головой, когда падали на нос, кусали за нежные подушечки лап. — Кшш-мяу («куда мы идем»)?

  (прошло полтора года)    Фонтан

Отредактировано Матиас (27.05.2012 08:53)

Имение Сен-Мишель-Лоран 

До Дракенфурта он добрался быстро. Кажется, даже быстрее, чем обычно. Его вело какое-то чувство... Что-то вроде азарта. Который гуляет в крови, обостряет восприятие, заставляет собраться и двигаться — так стремительно и точно, как только возможно.
Старые, очень старые и довольно сомнительные связи были, как всегда, на высоте. Сидя в таверне с ревенантом, который еще в далекой молодости входил в отряд наемников Ассмана, Рамир неспешно пил кровавый коктейль. Старый друг, хотя нет, будем называть вещи своими именами, старый подчиненный был рад оказать услугу.
Ревенант смотрел в стальные глаза собеседника и видел одну простую вещь — этот парень всю жизнь искал замену своему командиру. В отряде Рамира всегда царила абсолютная дисциплина, это была стая, бросающаяся единым порывом по приказу вожака. Стая, а не стадо. И именно этого ощущения сопричастности и подчинения тому, кто позаботится о лучшей добыче, не хватало сидящему напротив мужчине. Ему тоже хотелось охоты. Стремительных бросков. Крови жертвы на клыках. Ему хотелось азарта, расчета, побед. Всего того, что щедро давал Рамир, умудряясь удерживать подчиненных на грани падения в Бездну. Они убивали лишь тех, кто должен быть убит, они не пачкали руки в крови невинных и грязи, они вымещали агрессию, но оставались чисты. Они были хищниками, а не падальщиками. А теперь... Сам Ассман, впрочем, от прежнего курса не отошел. И именно поэтому Лейн сейчас будет счастлив выполнить что угодно. Потому что хочет снова почувствовать руку, направляющую бросок, который не окончится смертным приговором для души. Рамир улыбнулся. Он всегда знал об исключительной силе собственной личности. И он никогда не оступался. Не поддавался порокам. Он был сильнее их.
А бывший подчиненный сейчас читал по его лицу уверенность и спокойствие, умиротворение существа, знающего, что он делает все правильно. — Мои люди проследили за женщиной, господин. Мы можем забрать ее немедленно.
— Прекрасно, Лейн, — ревенант поощрительно улыбнулся, — ты льешь бальзам на мое истерзанное сердце быстротой и профессионализмом действий. — Меня этому научили вы.
— Я много кого много чему пытался научить, — Рамир задумчиво покрутил монету в пальцах и бросил на стол, расплачиваясь за обоих, — далеко не всегда удавалось. Что ж, идем. Самая обычная, абсолютно не подозрительная карета. Самые обычные, абсолютно непримечательные мужчины и смешливая дама благопристойной наружности — телепатка, способная внушить будущей жертве необходимое. Рамир поправил треуголку и высокий воротник, скрывающий нижнюю половину лица. Не маска, конечно, но узнать его будет проблематично — раз, и такой вид на даже на людной улице подозрения особо не вызовет — два.
Карета остановилась у ворот парка, и телепатка, улыбнувшись, скрылась среди деревьев. Менее чем через полчаса она вернулась под руку с благородной вампирессой, которая, повинуясь дару спутницы, покорно залезла в карету. Со стороны это выглядело абсолютно невинно — две подруги... Рамир улыбнулся, хотя никто не мог видеть движение его губ, скрытых высоким жестким воротником, да и тень от шляпы здорово мешала рассмотреть даже те черты лица, которые были видны. «Меня зовут Тресса, господин», — раздался голос в голове. «И я давно не встречала телепатов сильнее меня».
«Прекрасная рекомендация», — он мысленно улыбнулся, посылая собеседнице волну симпатии. Вампирша, как он знал, была старше его лет на триста и действительно была одной из лучших.
«Эта женщина — телепат. Сильный».
«Неприятная новость».
«Я могу сдерживать ее, но не долго. Мне повезло — она не имеет моей обширной практики... Рекомендую усыпить».
«Благодарю, Тресса. Я так и поступлю».

  Улицы фабричного района

Отредактировано Рамир Ассман (25.06.2012 22:06)

Матиасу

Кошка дернулась, подпрыгнула, растопырив лапы и задрав хвост трубой, и нашипела на черного лощеного красавца, в чьих зеленых глазищах читались отнюдь не преступные намерения. Он так трогательно и в то же время настойчиво мяукнул, приглашая девушку с рыжими волосами познакомиться, что только у гадкого кочегара не дрогнуло бы сердце (все коты знают, что нет отвратительнее и злее существ, чем злобные вонючие кочегары, не гнушающиеся наградить пинком даже самого умилительного котенка). Вот и у Котэ где-то в глубине души что-то дрогнуло и пробудило легкие угрызения совести за столь резкую защитную реакцию. А с другой стороны, почему она должна верить в чистоту его намерений? Вдруг он только с виду такой игривый пушистик, а сам тоже учуял вкусный запах от девушки и задумал, состроив большие глазки, отбить у кисы предполагающиеся вкусные угощения? Все коты такие лукавые, ой-ой! Этому еще кошка-мама научила: не путайся, мол, деточка, со всеми котами подряд, тщательно выбирай себе партию, знай себе цену, котенок, иначе заразишься какими-нибудь блохами или даже — о, ужас! — глистами. Дворовые коты, они ведь драчливые, похотливые и опасные, практически как кочегары, только чуть-чуть получше.

Но этот не выглядел дворовым, даже если и был таковым. Он интеллигентно нес себя, был пушистым и тщательно вылизанным, не издавал ни одного явного запаха, сверх того, который дают феромоны, и вообще своим настойчивым требовательным мявом брал и покорял беззащитное девичье сердечко (наверняка на это и был расчет). Разумеется, покорить он собирался не кису, а Майлу, но киса тоже была в определенном роде девушкой, поэтому, отшипев положенное, виновато прижала ушки к голове, опустила распушенный хвост и посмотрела на кота инстинктивно проявившимся волооким взглядом, как бы говорящим: «А ты не так плох, как кажешься на первый нюх».
-----------------------------------------------------
Так Котэ и познакомилась с Матиасом. И уже через полчаса между ними произошла сцена, которую в театральных представлениях почему-то всегда пропускают, а в художественной литературе замалчивают. Вот странные. Как будто в зове природы есть что-то дурное и постыдное?

Ладно, раз уж мы в хорошем обществе, так и быть, следуя высокой букве этикета, изобразим эту сценку изящно, поэтически:
Эх, хорошо быть кисою,
Кисою — собакою.
Где хочу пописаю,
А где хочу — покакаю.

Наевшись вкусностей, выпрошенных у рыжеволосой Майлы, коты пристроились в подворотне и... Ну, вы поняли. Нет, вовсе не то вы поняли, глупые! Не спариваться они пошли, а... Мяу на вас!

Посольство Хастиаса 

3 марта, 20:42.

Состояние, в котором пребывал парк, было достаточно нехарактерным для столь населенного города. Он молчал.
О нет, жемчужно-бриллиантовые блики отраженного лунного света, тихое журчание фонтанов и тихие разговоры редких посетителей никуда не исчезли. Исчезло что-то иное, невидимое и неслышимое, но от того не менее естественное — и это исчезновение пугало. Точнее, напоминало о чем-то нехорошем из недавнего прошлого — и это напоминание, очевидно, было не из приятных.

Темный экипаж остался неподалеку, готовый сорваться с места в любую минуту — впрочем, судя по ленивому взгляду кучера, держащего руку на чем-то подозрительно напоминающем обмотанный рогожей кавалерийский карабин, причин для бегства не было. Погруженные же в свои мысли и заботы обыватели, похоже, не считали появление в парке вооруженного и очень задумчивого субъекта чем-то заслуживающим внимания. Что, собственно, учитывая плавно нарастающую истерию, само по себе не было чем-то удивительным...

Словно растворяясь в мерцающем полумраке, Вернон медленно движется вперед. На душе, как обычно, мрачно и безмолвно — но в данном случае требуется именно это. Отсутствие углубленных тренировок, а также несколько специфическая направленность таланта сделали свое поистине черное дело, обеспечив массу проблем для выполнения хрестоматийной процедуры эмпатического пси-сканирования — но не существует той комнаты, куда помимо парадной не вел бы как минимум один черный ход.
Черный. В данном случае — черный во всех смыслах. Идиотский каламбур.

Инквизитор останавливается прямо напротив большого фонтана. Холодные серебристые брызги летят ему в лицо — но закрытые глаза остаются закрытыми. Движение умерло.
Ревенант чувствует, как вдоль сердца скребут тупые когти невыносимо противной внутренней кошки. Все идет по плану.
Грусть, печаль, тоска, ненависть, зависть, ревность, алчность, страх. Темные эмоции живут внутри каждого, какую бы маску он не надевал. Тень порождается светом и не может без него существовать, как и ничто неспособно существовать без нее. В этом — отличие естественного от искусной подделки. Ведь идеалы существуют лишь в нашем воображении. И тень всегда найдет другую тень, где бы та не находилась. Или — ее отсутствие.
Инквизитор неподвижен. Правая кисть крепко, до побеления костяшек сжимает рукоять изукрашенной церемониальной шпаги. На лице — печать мрачного безразличия длиною в бесконечность. Невозможно контролировать тень, не впустив ее в себя. Не став ее частью.

Мутная, невидимая глазу сфера, пульсируя и расширяясь, медленно покрывает парк. Не стоит и думать о том, чтобы охватить ей достаточно большую площадь или получить какой-то эффект — но много на сей раз и не нужно.
Тень всегда найдет другую тень, а найдя — торжествующе просигналит об этом. И куда более сильным сигналом станет ее отсутствие — характерное, как известно, лишь для поддельного сознания. Сознания, находящегося под чужим контролем.
Разумеется, теневой резонанс не пройдет даром. Вероятно, что все влюбленные парочки, к своему несчастью пришедшие погулять в парк, сегодня ожидает крупный и зажигательный скандал. Не исключено, что в эту весну здесь больше не зацветут цветы, а деревья замрут и тихо увянут. И почти гарантированно, что эмпату-оператору придется неслабо потратиться на хорошую дозу крови первой группы. Все имеет свою цену. Но отказываться от платы уже поздно.

Темная вспышка на границе сознания отдает замораживающей волной. Где-то здесь была убита чья-то любовь, вскоре унесшая за собой и жизнь. Еще одна волна — образ темной зависти, что капает ядом на шип прекрасной белой розы. И вновь. И еще. Тугие струны темноты сплетаются в единый узор, больше похожей на крепкое полотно. Это место пропитано мраком куда сильнее, чем кажется.
Холод. Резонирующий хор внутренней тени разрывает пространство и время. Снова и снова. Темные струны бьются в следы чьей-то затаенной зависти, боли, страха. Снова и снова. Темному вихрю нет конца, и вдруг...
Пустота.
Прикрытая налетом искусственных эмоций, но от того не менее пустая. Резонирующая на несколько тонов ниже фоновых аккордов реальности — словно кто-то в спешке планировал скрыть все эмоции, обрубить все концы — а затем стянуть над образовавшейся язвой окружающие ткани.

След. Он где-то здесь.

Тень отступает — ревенант медленно поднимает веки. Перед глазами пляшут разноцветные блики, чем-то напоминающие замершие на дне фонтана маленькие монетки. Мерзкое ощущение бессмысленности и бесполезности накатывает мутной волной — но инквизитору все равно. Он знает, что нашел ответ. Осталось только сформулировать вопрос.
И найти тех, кто на него ответит...

«И действительно. Псионик. Да такой, что сумел взять под контроль саму сестричку Алукарда, или кто там она ему. Силен. Достойный противник. Если противник. А еще, скорее всего, „Белая кровь“ в похищении ни при чем. Но Алукарду пока что знать об этом необязательно. Особенно если это их ребята сейчас смотрят на меня из вооон той подворотни...»

Отредактировано Вернон де Ридо (02.10.2012 17:33)

[Окрестности Филтона] Садово-парковый комплекс на холме Сен-Мишель    (спустя полтора года после описываемых событий)   

Она шла. Гордо шагала по земле, которую еще не успело прогреть солнце достаточно, чтоб чувствовалось некое тепло, что обычно исходит от почвы. Шла она настолько жизнеутверждающе, словно бросала вызов самой природе, самой жизни. Последние события неплохо изменили ее. Сначала весть о кончине дражайшего кузена, по которому сейчас приходилось носить поминальное кольцо с крестом, потом... Да и вообще, много чего. Жизнь, она же такая, изменяется постоянно: то убьют кого-то, то дуэль за даму сердца, то и вовсе дамы на балу подерутся за ухажера. Мало ли, а ведь жизнь — такая забавная.
Щеки трепал немного прохладный, однако как никогда освежающий апрельский ветер, солнце светило несильно, так что ничего страшного не могло бы и произойти. Хотя... Энн привыкла к солнцу. И к морю, впрочем, тоже; и по последнему она скучала уже года два, не меньше. Треклятый Фергас точно сквозь землю провалился, а то и вовсе помер. «Еще одной смерти мне не хватало...» — недовольно выдохнула девушка. «А кузена-то, Скьёра, все ж жалко. Хорошо б найти того... или ту... Кто его... Что там вообще с ним произошло? Глотку, что ль, перерезали?»
— Конечно, кровные узы не так и сильны, но все же... Месть, — буркнула Грассатор и огляделась, проверяя, никто ли вокруг не мог услышать чего лишнего. «Так напиваются лишь чтобы поцеловать девушку. Или убить кого-то...» — пришли отчего-то на ум слова, и Джаральда решила, что вариант смерти от пьянства — тоже вариант. — Споили, — хохотнула пиратесса, поправляя треуголку.
Подойдя наконец к фонтану, Мунрэ огляделась, и... «Пес?!» — скорее даже не перепуганно, а недоуменно вампиресса глянула на огромного белого зверя.

Отредактировано Энн Мунрэ (03.11.2012 20:16)