Каталог всех статей
DW-модуль «Черные-черные злые козлы»
Клановые вампиры каноничны либо близки к канону. Настоятельно рекомендуем неопытным игрокам начинать с менее пафосных ролей.
Если вы создаете персонажа-вампира, который не состоит в клане, это означает, что кто-то из предков данного героя был кайтифом и разорвал связь между кланом и своми потомками. Это аксиома, но описывать сие не обязательно, ибо событие могло иметь место много поколений назад.
Уважаемые игроки, настоятельно просим Вас ознакомиться с 
1) Имя и фамилия персонажа:
Армель (Мелли) фон Флесс. Имя Армель, данное ей отцом, представляет собой неполную анаграмму, составленную из имен ее родителей: Карл + Аннабель.
2) Раса:
Чистокровная вампиресса.
3) Пол:
Женский.
4) Клан:
Стриксы (не знает о своей принадлежности к клану).
5) Дата рождения:
9 августа 1716 года.
6) Внешность:
Обладая довольно привлекательной внешностью, никогда не относилась к этому с особым вниманием. Длинные русые волосы, практически всегда свободными волнами спадающие с плеч. Приятные черты лица, точёные скулы, прямой нос, миндалевидные глаза цвета морской волны (чаще всего слегка подчеркнутые тенями для век светлой гаммы). Их обрамляют пушистые чёрные ресницы. Чётко и аккуратно очерченные алые губы. Меланхоличный, непристальный, но внимательный взгляд.
Утонченная фигура, изящные руки с длинными тонкими пальцами и светлая кожа делают её похожей на хрупкую фарфоровую статуэтку, но, наряду с видимой беззащитностью, девушка обладает физической силой и выносливостью.
Каких-то ярких отличительных черт у нее нет: ни огромных отметин, ни татуировок. Лишь свежий, тонкий, полукруглый шрам на правой лодыжке, похожий на молодой месяц.
Армель предпочитает женственный стиль в одежде, но обладает чувством уместности и одевается сообразно ситуации. Цвета ее нарядов чаще всего мягких пастельных оттенков, что только подчеркивает ее женственность и нежность.
Девушка грациозная от природы, что видно по ее походке, некоторым движениям.
7) Характер:
Миролюбива и старается всеми силами избегать конфликтов, особенно в отношениях с близкими и друзьями. С незнакомцами или теми, кому она не доверяет, может быть скрытной, едкой и несдержанной на язык. А вот с друзьями она всегда мила, доброжелательна, готова поделиться с ними последним, окружить их вниманием и заботой.
Легко поддается чужому влиянию и соглашается следовать чьей-то воле, при условии, что воля — добрая. Сама редко проявляет инициативу.
Любопытна, но может проявлять странное равнодушие к тем вещам, которые у других вызывают неподдельный интерес, и, напротив, питать интерес к тому, к чему другие равнодушны. Правда, иногда легко воспламеняется идеей, чтобы потом так же легко остыть. По этой причине не всегда доводит дела до конца, хотя очень старается — и порой в ущерб собственным интересам.
Исключительно проницательна. Даже без использования телепатии умеет подмечать по выражению глаз мельчайшие порывы души собеседника, догадываться о его желаниях и мотивах.
Любит неторопливые размышления в одиночестве, тишину и покой. Стремится к благополучной, размеренной городской жизни со всеми ее атрибутами: прогулками по набережной и в парках, посещением музеев и галерей, завтраками в кофейнях и ужинами в небольших тематических ресторанах, пахучей геранью на подоконнике и приятным ленивым бездельем по вечерам у камина (по крайней мере именно такой она представляла свою жизнь в Дракенфурте вместе любимым). Легко относится к деньгам, в здравой мере радуясь прибылям и не сильно убиваясь из-за потерь. Увлекается изящными искусствами, а порой и сама пишет картины, уходя в многодневные творческие запои. В своем увлечении живописью проявляет непоследовательность, то забрасывая ее на годы, то возвращаясь с новыми идеями и, как прежде, денно и нощно простаивая перед мольбертом.
Вершина ее положительных качеств — способность к неподдельному состраданию. Она не считает себя лучше других и всегда готова прийти на помощь тем, кто об этом попросит, даже если это нищий полугуль или падшая женщина.
Среди ее слабостей — развитое чувство справедливости и, как следствие, болезненная, преувеличенно острая реакция на ситуации, когда обижают слабых. Второй недостаток — меланхоличность, доходящая до апатии; порой ее мысли настолько далеко уносят ее от реальности, что кажется, будто в этот момент от нее остается одна безучастная телесная оболочка, покинутая душой.*
Иногда теряется и не знает, как себя вести, когда к ней проявляют искреннюю симпатию.
А еще боится воды и не терпеть не может холод и тьму.
В целом, это скромная, милая, немного упрямая девушка с большим сердцем и стремлением прожить свою единственную жизнь по возможности спокойно, без потрясений (ведь таковых уже немало выпало на ее долю).
8) Псионические способности:
Левитация, телекинез (обе развиты средне).
9) Биография:
Мать: Аннабель (Стрикс) Гастингс, продавщица в магазине «Фируза»; мертва;
Отец: доктор Карл фон Флесс, хирург, бывший зав. отделением хирургии в Центральной больнице Дракенфурта; мертв.
1716 год. Понт-Теарлайх. Каменистый берег Тальгарского моря. В заброшенной хижине рыбака раздался плач ребенка, а следом — нежный и успокаивающий шепот женщины, прерываемый ее сиплым кашлем. Отсюда стартовала история вампирессы по имени Армель фон Флесс, дочери Аннабель Гастингс (урожденной Стрикс) и доктора медицины, хирурга Карла фон Флесса. Пока для нее все только начиналось...
Мать девочки — кайтифка из клана Стриксов, добровольно покинула клан, не желая участовать в его мафиозных делах. А покинув, последовала зову сердца и вышла замуж за красавца-тенора по имени Говард Гастингс. Низкородный вампир без денег и связей, он добился известности только благодаря своему таланту. Он собирал аншлаги в Большом театре, им восторгались, его боготворили, ему распахивали объятия все величайшие сцены мира от Филтона до Бругге, его гонорары росли день ото дня, но самое главное — его виртуозное исполнение арии Сатурналия пленило сердце красавицы Аннабель. Молодых ожидало блестящее будущее и сытая, благополучная жизнь безо всяких проблем с законом. Можно ли вампирессе из семейства головорезов мечтать о большем? Но беда пришла откуда не ждали...
Свиная проказа, которую Аннабель перенесла почти незаметно, неожиданно свалила Говарда с ног. Осложнения приковали певца к постели, его легкие сжигала кровавая лихорадка, а голос стремительно садился, пока полностью не охрип. От отчаяния он даже несколько раз порывался покончить с собой, да не смог набраться духу. Поток цветов и пожеланий выздоровления от поклонников иссяк так же быстро, как и заработанные Говардом деньги. Молодым пришлось затягивать пояса.
Поскольку снедаемый хворью тенор не поднимался с постели, Аннабель занялась поиском пропитания. Гордость не позволяла ей обратиться за помощью к матери, Лорелей Стрикс, — хотя разве же такая добросердечная женщина, как милсдарыня Лорелей, могла бы ей отказать? — и девушка решила устроиться на работу. Тем более что в семье Стриксов трудиться привыкли все с самого раннего возраста. Аннабель устроилась продавщицей в магазин «Физура», где быстро заработала себе хорошую репутацию и постоянных клиентов. Среди постоянных клиентов особой щедростью выделялся Карл фон Флесс. Пожилой вампир из старинного бруггианского рода, успешный хирург, который всю жизнь посвятил науке и до седых волос дожил холостяком, неожиданно для себя пал жертвой чар улыбчивой продавщицы. Он добивался расположения девушки драгоценными побряшками и обещаниями носить на руках, если она расторгнет брак с безродным кайтифом Гастингсом и станет его женой.
Аннабель принимала внимание импозантного кавалера не без кокетства. Молодая и красивая женщина, она, безусловно, тяготилась уходом за любимым супругом, чей характер по немощи портился и становился капризным, и, хотя ее любовь к несчастному Говарду оставалась сильнее житейских тягот, ее юная, полная жизни душа не могла не радоваться приятным подаркам и комплиментам. И все же долг для нее был важнее радостей; она не могла бросить Говарда умирать в одиночестве, позабытым поклонниками и былыми друзьями, без голоса и без просвета надежды, поэтому наотрез, изо дня в день отказывала настойчивому поклоннику. Несколько месяцев, за которые доктор фон Флесс успел потерять голову от неразделенной любви, их отношения не заходили дальше обмена любезностями. Но однажды случилось то, что пошатнуло непоколебимые принципы Аннабель. Аннабель прознала о новом лекарстве, которое обещало восстановить прекрасный голос ее супруга. Эликсир производил загадочный знахарь из Хурбастана, и стоил он целое состояние. Соблазн заполучить панацею и поставить Говарда на ноги был так велик, что в какой-то момент Аннабель сдалась и стала любовницей господина фон Флесса. Взамен за роскошное жемчужное ожерелье. Взамен за прекрасный вечер с вином, музыкой, комплиментами и увлекательными рассказами красноречивого хирурга. Совершила ли девушка насилие над собой? В известной степени да, ведь она пошла против своих принципов. Но, с другой стороны, ее изголодавшееся по ласке тело охотно откликалось на прикосновения чужого мужчины, а кожа пылала, обжигаемая его горячим дыханием. И это добавляло остроты как ее постельным забавам, так и последующему раскаянию. Она корила себя за супружескую неверность, но ее непослушные ноги сами несли ее каждый вечер на свидание с доктором. Ах, Аннабель Гастингс, о чем ты только думала?
Между тем несчастья и не думали отступать от нее: выяснилось, что моральная жертва, которую она принесла, была зря. Знахарь оказался обыкновенным шарлатаном. Доктор фон Флесс внимательно изучил состав стандобья и пришел к неутешительному выводу, что Аннабель подсунули пустышку. Подкрашенную водичку вместо лекарства. А что же шарлатан? А его и след простыл. Обдурил, обвел вокруг пальца — и скрылся.
Неправильное лечение сделало хуже несчастному Говарду, который меж тем все ближе и ближе подбирался к могиле. И никакими молитвами, никаким уходом девушка не смогла вытащить бедолагу с того света... Безродный вампир уходил тихо, спокойно, с улыбкой надежды на устах: перед смертью узнал, что его жена ждет ребенка... «Если это будет девочка, назови ее, пожалуйста, Лорелей в честь ее бабушки», — прошептал он на прощание. Бедняга был слишком слаб, чтобы подсчитать в уме сроки и вычислить, что ребенок не от него. Наконец Говард Гастингс скончался и был похоронен на старом кладбище — тихо, без помпы, в узком семейном кругу. Изо всей многочисленной армии его поклонников лишь одна старая гардоробщица пришла возложить цветы на могилу.
После смерти певца доктор фон Флесс многократно усилил свои притязания на руку и сердце вдовы. Он поджидал ее у порога, сопровождал ее на кладбище, занимался оформлением бумаг и оплачивал похороны, и наконец, заметив, что вампиресса недомогает, увез ее к себе, изможденную, бледную, убитую горем и залитую слезами. Догадавшись, что девушка беременна, он сиял от счастья, будучи уверенным, что ребенок — плод его страсти. Аннабель же лишь сильнее смурнела и истязала себя, мучимая уколами совести и тоской по безвременно ушедшему мужу.
В положенный срок она родила в той же постели, где изменяла Говарду Гастингсу — на ложе своего грехопадения. Но даже после рождения ребенка не поддалась натиску Карла и не стала его женой. Раздавленная горем и чуством вины, Аннабель в исступленном порыве солгала любовнику, что ребенок — не от него. И тогда Карл вырвал у нее рыдающего младенца и едва не вышвырнул его в распахнутое окно, вымещая на нем бессильную ярость за то, что так и не смог пробудить в Аннабель настоящие чувства. Впрочем, доктор фон Флесс не был убийцей. Он совладал с приступом гнева. А затем раскаялся и умолял простить, разбил себе руки (самое ценное для хирурга!), исцарапал лицо. Но Аннабель не простила. Той же ночью она сбежала. Она бежала куда глаза глядят, а после плыла, плыла за горизонт, пока не оказалась в Порт-Теарлайхе, в прибрежной заброшенной хижине, баюкая новорожденную дочку. Вот только начать новую жизнь ей не удалось. Спустя пару дней суматошных поисков Карл нашел свою злосчастную возлюбленную, но, увы — слишком поздно: вампиресса была мертва. Она истекла кровью, прижимая к себе крошечный посапывающий сверток — маленькую дочь. Ребенка Карл забрал к себе и увез в Бругге, попрощавшись навсегда с Дракенфуртом и своей должностью заведующего в больнице. Он не смог заполучить Аннабель, так получит хотя бы ее младенца!
Раны на пальцах хирурга со времени затянулись, но сердце его продолжало кровоточить... Переехав в Бругге, он вышел на пенсию и вместе с дочерью и прислугой поселился в Шервуде, небольшом городке на окраине княжества. Довольно скоро он заскучал без любимого дела: без обходов, операций, пациентов, скальпеля и зажима, но руки уже были те, да и нервы шалили, поэтому доктор оборудовал дома лабораторию и перешел от практической медицины к экспериментальной. Освободившееся от дежурств время он посвящал воспитанию малышки Армель.
Под присмотром отца девочка провела полных 96 лет. Отца, который всю свою боль вымещал на ни в чем не повинном ребенке. А ребенок, как назло, рос маленький копией Аннабель. Те же высокие скулы, те же раскосые зелено-голубые глаза, тот же мягкий, глубокий взгляд, те же манеры, повадки, милые шалости, звонкий заливистый смех. Та же мягкость походки и тихий, как шелест, голос. Волосы, пожалуй, немного светлее, да губы резче очерчены, но сходство поразительное, ей-богу! Карл фон Флесс разрывался от двойственности чувств к этому ребенку: он не мог не любить ее — и не мог на нее не злиться. Не проходило ни дня, чтобы доктор не упрекнул Армель в ее происхождении. «Ты помнишь, кто твой опекун, неблагодарная девчонка? Ты помнишь, кого должна слушаться, не переча?» — слышала в свой адрес Армель. — «Ты мне обязана по гроб жизни! Если б не я, тебя бы сглодали крысы в той грязной вонючей хижине, где твоя бедовая мать тебя родила! А твой хилый папаша, разве он был достоин ее любви?.. Тьфу! Дерьмо, а не вампир!»
До самой своей кончины доктор остался в неведении, приходится ли ему родной дочерью эта малышка. Несколько раз он порывался провести тест на отцовство, но не рискнул, боясь, что лишит себя последней надежды. Надежды на что? Карл и сам не вполне понимал, хочет он, чтобы девочка оказалось его дочерью, или нет. Ведь с течением времени злость, которую он срывал на ребенке, стала трансформироваться во что-то иное. Во что-то куда более зловещее... В нем возбурлила страсть. Доктор и без того вел себя как домашний тиран и частенько третировал приемную дочь упреками и муштрой, но, когда она стала подростком, он превратился в настоящее чудовище. С удивлением и нарастающим ужасом он ощутил, что девочка вызывает в нем то же влечение, что и ее мать. Только, пожалуй, еще более острое, ведь Аннабель была недоступна, а малышка — вот она, маячит перед глазами.
Желание совратить это юное беззаботное существо, так похожее на его утерянную возлюбленную, долго боролось в докторе с отцовскими чувствами — и наконец победило.
Он стал добрее к Армель, принялся ей угождать, покупал ей подарки и исполнял ее прихоти. Позволял засыпать у него в кровати. Сам шнуровал ее корсеты и выбирал для нее панталоны и нижние юбки. Он купил ей механического котенка и нанял учителя рисования, заметив, что девочка проявляет интерес к изобразительному искусству. Чаще к ней прикасался... Не как раньше. С нежностью, но совсем не отцовской...
Однажды это произошло. Он ее совратил. Ей тогда едва исполнилось пятнадцать. Она была еще совсем ребенком, пусть и достаточно развитым и разумным, получившим недурное образование на дому. В ход пошли шантаж и угрозы, упреки и уговоры, посулы и ласка. Излюбленная фразочка Карла «Ты помнишь, кого должна слушаться?» приобретала новый оттенок смысла, когда доктор сжимал в объятиях свою дочь и шептал ей эти слова, чтобы принудить к послушанию.
Всю накопленную и нерастраченную страсть к Аннабель стареющий Карл выплеснул на Армель. И девочке, которая целиком и полностью зависела от него, не оставалось ничего иного, кроме как покориться. Они с отцом стали близки, но их занятия любовью включали все, кроме самого акта проникновения. Поскольку отцовские чувства в чудовище по имени доктор фон Флесс не умерли до конца, ему не хотелось лишать свою дочь невинности, и он вполне удовлетворялся другими видами ласк.
Он совратил ее, приучил ее к немыслимым, невообразимым вещам и заставил относиться к ним как к чему-то обыденному — но только в пределах спальни. На людях следовало таиться и скрывать старшную тайну, отравляющую девочке жизнь долгие и долгие годы...
Впрочем, когда ты ребенок, ты все принимаешь как данность, и даже самые ужасающие катастрофы в твоей жизни не кажутся тебе концом света. Постепенно Армель свыклась со своей участью; постельные игрища заняли в ее расписаннии столь же заурядную нишу, как уборка комнаты по субботам и уроки рисования три раза в неделю. Она притворялась (а порой и не притворялась) покладистой, проявляла ответную ласку, целовала в висок, ведь за ласку полагалось некое приятное поощрение — подарок, поездка, угощение или дополнительный выходной.
Однако же Карл, старея и видя, как девушка расцветает, становился невыносимее прежнего. Он превратился в брюзгу и яростного ревнивца. Вокруг Армель увивались поклонники, ей уделяли внимание кавалеры во время выездов и засылали сватов соседи. Доктор фон Флесс от этого форменно сатанел. Он контроливал девушку, требовал от нее отчетов и оправданий, наконец попросту запирал ее в доме, не позволяя видеться с молодыми людьми. «Где же ваша последовательность, отец? — с грустной усмешкой спрашивала Армель. — Вы сохранили мою девственность, полагая, что она мне нужна для замужества, а теперь сами же отваживаете женихов?» Карл ярился. Однажды в приступе гнева он рявнул, что никакой Говард Гастингс ей не отец, что ее отец — он, Карл фон Флесс, доктор медицины, почтенный вампир, поэтому запрещает ей видеться с нахальными рыжими близнецами, поселившимися у ручья!
Армель ему не поверила. Но эти слова косвенно подтвердила пожилая кухарка, передав девушке древний слух, мол, ее мать, Аннабель Гастингс, и ее приемный отец, Карл фон Флесс, были любовниками. «О, дорогая, — сказала она, утешая тихонько плачущую Армель, — разве могут быть сомнения, что ты его дочь? Каждому, кто имеет глаза, это яснее ясного!»
Червячок сомнения проник в юное сердце Армель и грыз, грыз его потихоньку, пока не побудил доискаться до правды. Наконец лабораторный тест на отцовство, который сто лет назад не осмелился провести доктор, сделала его дочь. За прошедний век наука шагнула вперед, и девушке, выросшей в доме врача, не составило труда сначала добыть материалы, а затем самостоятельно изучить их в домашней лаборатории. И она узнала правду. Страшную правду. О да, их близкие отношения с приемным отцом далеко выходили за рамки нормальности! Но раньше Армель по крайней мере утешала себя мыслью, что они не кровные родственники! Теперь и этого не осталось. Результаты теста были неумолимы: Карл и Армель фон Флесс — родня. Были времена, когда связи между кровными родственниками почитались обычным делом, но даже тогда отцы не развращали родных дочерей, не правда ли? Ведь так?
Девушка ничего не сказала фон Флессу. Она не закатывала истерик и не требовала объяснений. Она в одиночку поразмыслила о своей жизни, а затем собрала остатки воли в кулак и запланировала побег. Прихватив все свои сбережения (и кое-какие семейные драгоценности) и заручившись поддержкой местных крестьян, она под покровом ночи выскользнула в окно по сплетенному из простыней канату — и была такова. Путь ее лежал через лес и деревню, затем — через реку по мелководью, чтобы запутать следы...
Она сама не верила, что решилась на этот поступок. От морального напряжения события той ночи будто бы смазались в ее памяти...
...Те трое были больше смешны, чем опасны.
— Цыц, говорю! Слыхали, собаки лают?
— Идет по следу?
— А то ж! Еще как идеть! Ишь вон факелы по лесу гуляют!
— От кого же он мог узнать о моем побеге? Неужели кухарка сдала наши планы?
— Мазель, не болтайте боле и сигайте в лодку, да сидите тихо, а то наш... того этого...
— Поняла.
Как весело! Побег удался, да вот только... Да только «наш» — доктор фон Флесс — тоже не лыком шит.* * *
«Возвращаемся, здесь следов нет», — донесся до девушки голос Карла. Когда-то такой близкий, родной, а сейчас — далекий, странный, будто бы принадлежащий совсем другому вампиру.
Она жалась к борту лодки, стараясь не дышать. В этот момент сама не понимала, боится ли она, что Карл ее обнаружит, или жаждет этого всей душой. Она представляла, как он схватит ее в охапку, отругает, отнесет на руках домой, забинтует ее больную лодыжку, которую она подвернула, прыгая наземь с каната, а потом жизнь просто потечет своим чередом, размеренная и спокойная, как прежде...
Ей захотелось его окрикнуть. Огромным усилием воли она подавила в себе этот порыв.
Обида захлестнула ее с головой. «Как он мог... Все эти годы... Вытворять такое с собственной дочерью!»
Сменилась яростью.
«И ведь упрекал меня, будто бы я приемная! Что же за чудовище ты, Карл фон Флесс?!»
После, по позвоночнику пробираясь, головы достал ужас. Ужас от непоправимости того, что совершил с нею Карл. И опустошенность заполнила — странно так. Странно и страшно.
Она скучала по их беззаботным вечерам у камина, по своей девичьей спальне и розовому торту на день рождения, по летней партии в крикет в саду и зимним партиям в карты в его кабинете. По его теплым обьятиям...
И вместе с тем испытывала к нему отвращение.
Карл был странен. Родной и чужой. Отец и не-отец. Ворчливый и грозный. Навсегда утерянный рай ее детских снов...* * *
...Она проснулась на мокрой от росы траве. Ее волосы спутались, поскольку в эту беспокойную ночь ей подушкой служил саквояж с деньгами и скарбом, который она унесла из дома. Собаки больше не лаяли. Факелы по лесу не гуляли. Она отряхнула платье от палых листьев и веток. Неужели все позади? Ее план сработал? Она свобода?.. Она ущипнула себя за руку, чтобы взбодриться. Господи, ну и ночь! Но что же дальше?
Солнце загорелось вдали. Золотистый свет прострелил стволы.
Глубокий вздох, чтобы придать себе сил — и вот она уже идет через лес, через бурелом, по просеке навстречу свету, забрезжившему вдали.
Солнечные лучи попадают на ее волосы, ласкают холодные щечки, в которых нет ни кровинки. Странно, наверное, улыбаться в такое утро, после таких потрясений, но все-таки губ Армель коснулась улыбка. Едва заметная, слабая, нерешительная, как и эти первые утренние лучи. Но в ней, как и в этих лучах, все-таки чувствуется надежда...
Карл фон Флесс умер через девять месяцев после ее побега. Сгорел заживо в пожаре, уничтожившем его особняк из-за неудачных экспериментов в домашней лаборатории. Но деревенские поговаривают — убил себя от тоски. Правда, Армель не знает об этом и до сих пор боится с ним встретиться.
Несколько лет она скиталась по разным городам, нигде не задерживаясь больше, чем на полгода, опасаясь, что доктор фон Флесс ее выследит. Давала частные уроки рисования, а на заработанные деньги переезжала в другие города. Впрочем, нужды в деньгах она не испытывала и по другой причине: сбегая из дома, она прихватила с собой дорогие подарки Карла и кое-какие семейные драгоценности. Кроме того, доктор фон Флесс, будучи педантом и умея аккуратно обращаться с деньгами, завел счет в банке Ротшильда на ее имя и ежегодно перечислял туда процент от своих доходов. Со временем на счету накопилось небольшое состояние. Но девушка не решалась снимать эти деньги, резонно полагая, что может таким образом выдать свое местонахождение.
В общем, она не бедствовала. Заработанных самостоятельно средств вполне хватало, чтобы продержаться, обеспечив себя всем необходимым в быту. Так продолжалось около пяти лет. Пока однажды судьба не свела Армель с Марком. Тот рассказал девушке о лучшей жизни. О доме, где они будут в безопасности, где ничего не будет им угрожать. Она поверила. И с тех пор каждый раз ему верила: когда он признавался ей в любви, когда ласково брал за руку, шутливо целовал в нос... Несмотря на отцовские приступы ревности, у вампирессы за всю жизнь был всего лишь один мужчина (если не считать самого Карла) — Марк. И она искренне любила его все эти годы. Только вот недавно пришлось узнать, что счастье не вечно. Марк погиб. Его убили.** Дикие гули. Стычка. Марк защитил ее, спас от этих тварей. Однако унес с собой счастье, любовь, нежность, мягкость, надежду — все те чувства, которые так щедро дарил...
Помимо чувств, мужчина одарил юную девушку многими знаниями, открыл в ней дар к телепатии. Армель за короткие сроки научилась передавать обрывки мыслей и чувств на расстоянии, оказывать воздействия на живые и неживые предметы без применения каких-либо технических средств. Будучи сам знахарем, он обучал девушку алхимии, однако не успел поделиться всем своим опытом.
В одном из разговоров Марк пообещал возлюбленной отвезти ее в лучший мир, где они будут счастливы, — в Дракенфурт...
Миновал год после смерти Марка. Армель собрала чемоданы и отправилась в долгий путь, чтобы осуществить их мечту. Она перехала в Дракенфурт.
-----------------------------------------------------
Известные на начало игры
-----------------------------------------------------
1. Армель не знает, что ее отец мертв.
2. Армель считает (со слов отца), что родилась в Понт-Теарлайхе.
3. На имя Армель фон Флесс открыт счет в банке Ротшильда, куда ее отец на протяженнии сотни лет перечислял процент от своих доходов.
-----------------------------------------------------
Открывшиеся в ходе игры
-----------------------------------------------------
4. Владеет квартирой в Казенном квартале.
5. В декабре 1826 года похоронила на старом кладбище Отто — слугу Марка, переехавшего вместе с ней в Дракенфурт.
6. В тюрьме Армель узнала от Силентии Стрикс, что ее мать Аннабель была Стриксом по крови.
9) Откуда вы узнали про нас?
11) Связь с вами:
12) Пробный пост:
Высокое небо. Голубое. Такое далекое... Спокойное. И облако. Единственное и огромное. Оно проплывало, а девушка, лежащая на земле, завороженно следила за ним, за его движением. Мир был прекрасен. Вся ее жизнь была похожа на сказку. Главное — удержать эту сказку. Не дать ей закончиться.
«Шумят деревья? Они и будут перешептываться друг с другом, не обращая внимания на копошение таких непонятных двуногих существ... Идиллия и спокойствие. И мы вроде как и не нужны. Здесь все хорошо и без нас...»
Армель повернула головку, дотронувшись до своего носика, и засмеялась своим ярким детским смехом.
— Любимая, ну ты чего? Опять твой носик травка щекотит? — мужчина лег на бок, прижав траву у лица девушки, и мягким касанием провел своими пальцами по ее щеке. — Мы скоро уедем. Я же тебе говорил?
Армель повертела головой, показывая, что ничего не понимает, а затем подвинулась поближе и обняла его.
— Ну и пусть. Главное, чтобы с тобой, — голос был мягким, детским, невинным. Да, с ним она чувствовала себя маленьким ребенком, птенчиком, который находится под крылом и которому нечего бояться, ведь все будет хорошо. Мелли закрыла глаза, положив голову на его грудь.
— Мы ведь всегда будем вместе? — голос почти не слышен.
«Мы всегда будем вместе... Всегда...» — мысли бьются в голове. Так больно. Так...
Армель резко открыла глаза и осмотрелась вокруг. Стук копыт, легкое покачивание кареты, небо. Свободное синее небо. Высокое. Такое далекое...
Мелли посмотрела на свою ладошку, в которой лежал кулон неправильной формы. Его подарок. По щеке медленно покатилась слеза. А в голове все кружились его последние слова: «Пожалуйста, прости...»
Уже завтра она будет в Дракенфурте. Завтра начнется новая жизнь. Завтра... Все будет завтра...
13) Локация, с которой вы начнете игру:
Берег моря в Цалте.
На этом сообщении история персонажа обрывается.
14) Согласны ли с правилами ролевой?
Да.
-----------------------------------------------------
*До попадания в тюрьму имела выраженные признаки пост-травматического стрессового расстройства, развившегося в связи с гибелью жениха. В тюрьме у нее включился защитный механизм диссоциации: не чувствовала себя в своем теле, все плохие события происходили будто не с ней.
**Кто убил Марка? Об этом Армель еще предстоит узнать.
Отредактировано Армель Фон Флесс (20.07.2011 21:04)
). Пусть будет «молодой месяц». Или придумайте какую-нибудь свежую метафору.
