[3 этаж] Будуар королевы
-----------------------------------------------------
Легкий ветерок скользнул в окно большей отделанной дорогой утварью комнаты, и остановился у подола пышного платья из иссиня-чёрного шелка, украшенного дорогими камнями; бриллиантами, сапфирами и черным жемчугом, так красиво изогнутым у самого края длинного шлейфа. Хозяйка столь великолепного одеяния стояла у большого распахнутого окна, вид из которого открывал вишневый сад, и лазурное небо, отражающееся в тихой глади озера прямо под окном. Теплый утренний ветер коснулся белоснежной кожи королевы, запечатлев влажный поцелуй на ее устах. Синие, как водная гладь и необъятные как сама бездна очи ее сомкнулись, а розовые бутоны губ чуть распахнулись, принимая ласки ветра. Вдох... выдох... вдох... выдох... Ее трепетные длинные ресницы чуть дрожали, словно пытаясь сдержать ту жгучую боль, что таилась в душе. Рассыпанные по плечам золотые локоны на фоне ясного солнца, стали чуть светлее, окончательно довершив ее сходство с ангелом. А томное, опечаленное лицо, даже сейчас не могло утратить своей магической красоты. Она была прекрасна. Прекрасна как последний луч солнца, перед необъятной тьмой, как песнь соловья, возвещающая о начале лета или луна, что была музой для всех поэтов мира. Она просто была. Вдох... выдох... вдох... выдох... Глаза королевы распахнулись. Они, что когда-то были открыты миру, любви, и сладости жизни, утратили былую прыть. В них поселился холод, что пронизывала каждую клеточку тела от кончиков пальцев, до густой копны волос. Изабелл держалась. Она не спала уже второй день. И с каждым днем силы покидали это измученное тело. Каждое утро она слышала погребальный звон колоколов, но не одна слеза не коснулась этих бледных щек. Вскоре неделя траура, по усопшим должна была подойти к концу, и уже сейчас, ее уговаривали снять черные одеяния, ибо народ должен видеть королеву во здравии и с новыми силами. Одна мысль о том, чтобы снять траур ужасала ее. Она отвечала сжато, сухо, однако, не упуская главной мысли, что не намерена снимать черного как минимум год, как полагалось вдове. Обессилев, она отошла от окна, и опустилась на позолоченное кресло. Несмотря на душевные муки, что грызли Изабелл изнутри, не одна слезинка не упала на украшенный розами корсет ее платья, даже после того как перед взором проплывали картины похорон. Одна процессия за другой рвали ее сердце, тупым ножом. Она подняла взор, устремив горящие сухие глаза к «небу».
— За что? — прошептала королева. — За что?
— Ты сильная! Ты справишься... — сквозь пространство и время послышался голос Вольфганга. Голос, что до сих пор заставлял трепетать ее сердце, был как никогда ласков с ней, словно сам он стоял рядом, положив руки на ее хрупкие плечи. Плечи, от которых зависела судьба целого государства и двух влиятельных кланов. Она уже не раз падала и поднималась, и с каждым разом становилась лишь сильнее. И как бы сильно судьба не била эту женщину, она всегда гордо переносила все тяготы жизни, нося голову, как истинная королева, без страха и упрека, властная и красивая, истинный Фортунат, истинный потомок Старшей крови. Каждый пережитый момент и каждое предательство лишь закаляло ее, как огонь закалял сталь. Но при всей силе воли, и умение держаться она оставалась хрупкой женщиной, мечтавшей утонуть в теплых мужских объятьях, пообещавших ей защиту от всех бед. Оба ее мужа были мертвы, и все чаще она задавала себе вопрос: «за что?!». Неужели, небо наказывает ее, забирая дорогих ее сердцу людей? Сейчас Изабелл не чувствовала вкуса к жизни, она не ела уже сутки, не желая притрагиваться к пище. Создавалось впечатление, словно сейчас, она опустила руки, сдалась, не желая больше бороться. Тело ее, находилось в этой комнате, но мысли блуждали, где — то далеко этого места, на просторных лугах Орлея.
В дверь постучались, и в комнату вошла служанка королевы:
— Ваше величество, — произнесла девушка. — Ваш завтрак.
— Я не голодна, Беатрис, — прошептала она пересохшими губами, — я ничего не хочу...
— Но Ваше величество... Вам... — остановилась Беатрис, не договорив фразу до конца. Королева остановила ее, на полуслове всего одним взмахом руки.
— Я желаю побыть одна, — чуть тише сказала королева, по-прежнему смотря в сторону окна, за которым щебетали птицы.
Служанка замолчала. Она поставила поднос на тумбочку и удалилась. А королева продолжила сидеть в комнате, не желая никого видеть или что-либо слышать.

Отредактировано Изабелла Рей (01.06.2011 06:22)

[3 этаж] Будуар королевы
-----------------------------------------------------
Она даже не повернулась на голос Максимилиана, оставаясь в одном положении, словно фарфоровая кукла, служившая украшением этой комнаты. Некогда теплые глаза королевы сейчас напоминали две холодные льдинки, в глубине которых таилась глубокая душевная боль. Изабелл продолжала сидеть в кресле, смотря в одну точку. Мысли ее блуждали по закромам прошлого. Одна картина сменялась другой, и с каждым разом держаться становилось все тяжелее. Ей хотелось рыдать, кричать, рвать одежду, бить посуду, но она по-прежнему оставалась в одном положении, не в силах даже заговорить. Прежняя Изабель умерла. Ее душа витала далеко от этих мест, где-то в родных краях Филтона. Но кто тогда эта холодная леди, с отсутствующим выражением на прекрасном лице? Она и сама не знала, кто теперь...
Мужчина продолжал говорить, но его слова утопали в безмолвной тишине покоев, до тех пор пока он не взял руку королевы в свои и она не ощутила легкий аромат, заставивший ее повернуть голову и посмотреть на него. Но взгляд этот был не таким, как обычно. Кровь ударила в виски и застучала тупым молотком. Запах становился все сильнее, пробуждая еще больший интерес, пока она не поддалась животному инстинкту.
— Кровь, — прошептала Изабель, чуть прикрыв глаза и сделав глубокий вдох. Этот аромат сводил ее с ума... Она притянула руку Максимилиана и поднесла ее к своим губам, коснувшись кровоточащей раны. Этот букет, из разных оттенков... Ммммм... Он был волшебен... Сначала она просто облизала рану, слизав кровь, а затем запустила острые клыки, погрузившие обоих в иной мир...

Ее опущенные ресницы дрогнули, а глаза распахнулись. Она подняла затуманенные страстью очи и отпустила руку Максимилиана, коснувшись тонкими пальчиками своих губ. Ее взгляд стал куда теплее. Изабелла знала, что он видел то же видение, поскольку сила крови была велика. Однако не знала, чувствовал ли он то же. Ее больше не мучили угрызения совести, и боль отступила. А в глазах появился холодный блеск — не столь теплый как прежде, и не столь дружелюбный, но он оживил лицо королевы.
— Кровь — слишком большая ценность, чтобы течь в венах, — прошептала она, пристально взглянув в глаза мужчины.
Губы ее заалели от крови и дрогнули, искривившись в красивой улыбке. И даже бледное лицо теперь преобразилось легким розовым румянцем на щеках. Она не чувствовала больше боли или горечи, она не чувствовала страха или страданий, она не чувствовала ничего, кроме легкой эйфории и тепла, пробежавшегося по венам. Он успокаивал ее, давал то, чего она так вожделела — покоя. Но это было временное явление, и вскоре боль обещала вернуться с куда большей силой...

Отредактировано Изабелла Рей (03.06.2011 02:38)

[3 этаж] Будуар королевы
-----------------------------------------------------
Максимилиан встал. Изабелла откинулась на спинку кресла, слегка запрокинув голову, еще ощущая упоительное тепло и странное чувство блаженства, разливавшееся по венам. Она прикрыла глаза, коснувшись пальчиками губ, и затаила дыхание, вспоминая вкус крови, до сих пор блуждающий по закромам ее памяти. Бирюзовый амулет, висевший на шеи королевы, стал значительно ярче. Изабелла коснулась его другой рукой и зажала в ладошке, закусив губу, после чего открыла глаза, умоляюще взглянув на Максимилиана:
— Не оставляйте меня, — прошептала она, протянув к нему дрожащую длань. Он подошел ближе, взяв ее маленькую ручку в свою, и помог подняться. Встав и сделав шаг, сокративший разделявшее их расстояние, она коснулась его щеки тыльной стороной ладони, проведя по легкой щетине, прошептав:
— Не покидайте меня, — голова Изабеллы слегка кружилась от выпитого. Она пребывала в нереальном блаженстве и боялась потерять это ощущение, на место которого вернулась бы боль. Дикая, нестерпимая боль, что заставляла сердце королевы рваться на части. Изабелла была готова на все, чтобы заглушить эту боль. Кровь заставила ее забыть чувства раскаяния или вины, она дала ей новый глоток жизни, и она стремилась продлить это ощущение как можно дольше, не думая о последствиях, поскольку разум ее был помутнен идеей длить эйфорию. Она вновь и вновь желала чувствовать солоноватый вкус на устах, вновь и вновь погружаться в иной мир, подаривший ей покой, вновь и вновь чувствовать единение и сгорать от страстного желания. Кровь на пальцах, кровь на платье, вкус крови на алых губах, они сводили ее с ума. Эта было наваждением, упоительным бредом, любовной игрой, заставлявшей сердце застучать ритмом всепоглощающей страсти, пробудив зверя, спавшего все эти годы.
— Вы нужны мне, — продолжала она, и рука ее скользнула чуть ниже, к шее, а затем легла на крепкую мужскую грудь. Она сделала еще шаг, полностью убрав все условные стены, и еще шаг, заставив его податься назад, еще шаг и еще, пока что-то не преградило им дорогу. Это была кровать.

Отредактировано Изабелла Рей (03.06.2011 14:27)

[3 этаж] Будуар королевы
-----------------------------------------------------
Стыдится ли она той страсти, что обуревала ее сейчас? Нет. Нет, потому что сейчас она не ведала стыда, как не ведает его дитя Содома, подданное похоти и разврату. Больше не будет больно и плохо, — шептал внутренний голос. Она тонет, она погружается в самую бездну. Бездна засасывает ее, околдовывает, манит в недра порока и сводит на нет всякую святость и мораль.
Положив одну руку на его живот, а другую на грудь, она закрыла глаза, почувствовав ладонью пульс и ритм его дыхания. Обжигающие уста Максимилиана коснулись ее заалевших губ, вскружил голову, с такой силой, что она поддалась его требовательным ласкам, приоткрыв рот, и вкусив кровь, опьянившую обоих с еще более неистовой силой. Его аромат, открывающий первые ноты бергамота и миндаля, смешивался с запахом феромонов, сводили ее с ума. Язык его тела был столь же близок и понятен ей, как если бы они не единожды придавались утехам, и вели эту кровавую вакханалию чувственности. Она желала его так же сильно и столь же требовательно как он ее. Каждый сантиметр ее тела пронизывала возбуждающая дрожь. Дыхание стало частым, и из груди вырвался приглушенный стон, упоительного безумия. Он терзал ее уста, проникая языком и сражаясь им словно шпагой на дуэли. Они боролись, сплетались, и вновь боролись. Из глубокого поцелуй плавно перетекал в поверхностный, а затем вновь в глубокий. Казалось, эта игра будет длиться вечно. Он был нежен, но требователен. Он прижимал ее к себе и отталкивал, глотая воздух, затем вновь прижимал, и скользил языком по ее губам. Уже через минуту подобных ласк ее уста горели, а тело трепетало в сладостной истоме и желании продолжения. Ее золотые кудри рассыпались по лазурным простыням, словно солнечные лучи на голубом безоблачном небе. И вот он остановился, взглянув в ее одурманенные очи. Ее лицо стало мягче и обрело новое глубокое выражение блаженства. Ее полуприкрытые томные глаза, обрамлённые пышными ресницами, смотрели на него с незнакомым трепетом и горячей страстью. Ее губы были еще приоткрыты, и изо рта тонкой струйкой стекала кровь, протачивающая дорогу по жемчужно-белой коже, от подбородка, к шее и пышной груди, вздымающейся от каждого вдоха. Маленькая пульсирующая жилка на ее шее билась с такой силой, что казалось, может выпрыгнуть.
— Мммм... — промурлыкала она в ответ на его слова, и протянула руки, обвив ими его шею. Ее тонкие нежные пальчики скользнули в его темные волосы. Она ласкала его губы своим языком, играла с ним и пытала. В этой безумной игре он не заметил, как она оказалась сверху, прижимая его руки к кровати. Ее ловкие пальчики скользнули к золотым пуговицам дорогого камзола, с легкостью оторвав их от ткани. Она стала куда более требовательна до ласк. Зверь внутри королевы рвался на волю, и глаза ее обрели янтарный цвет. Затем белая рубашка мужчины оказалась разорванной, а острые коготки королевы нащупали сильную мужскую грудь Максимилиана. Она сидела сверху, словно наездница, оседлавшая жеребца, и нежно касалась его кожи, чуть вдавливая ногти, не причиняя при этом какую-либо боль. Ее дерзкие движения могли лишь возбуждать и пробуждать в нем дикого зверя, которого она пыталась освободить, однако не успела.
— Ваше... вее... — побледневшая служанка, стоявшая в дверях, начала запинаться от открывшейся картины.
— Пошла вон! — закричала Изабелла.
— К вам посетители, — только и успела промолвить она, спешно закрыла дверь, однако волшебство происходящего вмиг испарилось.
Изабелла в последний раз взглянула на Максимилиана и вздохнула. Брови королевы сошлись на переносице — всем своим видом она показывала жгучее недовольство появлением служанки, однако продолжать не имело смысла, ее действительно ждали. Она чуть наклонилась к Максимилиану и прошептала:
— Продолжим чуть позже, — затем привстала и добавила: — А сейчас у меня гости.
Уже через несколько секунд королева стояла на ногах и разглядывала пятна крови на черном платье в отражениеи большого зеркала размером с человеческий рост. Она взяла со столика стоявшего возле зеркала белый платок и вытерла губы и шею, после чего бросила его в сторону, хлопнув два раза в ладоши. На пороге появились две молодые девушки — служанки. Максимилиан тут же покинул ее покои.
— Мне нужно переодеться, — заявила королева, и девушки начали копошиться в гардеробе венценосной особы.
Пока девушки занимались туалетом, ее величества королева прошла за ширму, где ей помогли с тугим корсетом платья.
Она переоделась в черное бархатное платье с небольшим заостренным декольте и накладным воротником сплошь расшитом жемчугом. Последними штрихами в образе вдовствующей королевы стала каплевидная подвеска и черная вуаль, скрывающая глаза венценосной особы, еще одурманенные кровью. Через две минуты Изабелла уже шла по коридору, сопровождаемая двумя юными фрейлинами, держащими шлейф длинного платья, следом за которым тянулся амбровый аромат духов, смешанный с миндалем и мандарином.

  Зал заседаний

Отредактировано Изабелла Рей (04.06.2011 20:52)

[1 этаж] Зал совещаний
-----------------------------------------------------
Покои королевы 

Прошло около получаса, как милсдарь Ренд прибыл во дворец. За то время пока он ожидал ее величество, слуги принесли ему и его спутнице чай и сладости, скрасившие их ожидание.
И вот вскоре за дверью послышалось цоканье каблуков и шуршание подола платья королевы, длинный шлейф которого несли две молоденькие фрейлины с миловидно-ангельскими личиками. Шаги затихли и двое высоких, сильных стражей открыли перед ней дверь из красного дуба, ведущую в залу.
Сделав шаг внутрь помещения, Изабелла медленно подняла вуаль, открыв гостям свое лицо. Она была молода, пожалуй, даже слишком для монаршей особы управляющей целым государством. Ее кожа была лилейно белой и даже на расстояние идеально матовой, без единого изъяна, будто из фарфора. Ресницы ее были чуть опущены, как полагалось убитой горем вдове, к тому же, за то время пока она прособиралась, эффект от опьянения почти исчерпал себя, и новая волна боли и грусти наполнили глубины бездонно-синих глаз ее величества. Черный бархат придавал им изумительную яркость и блеск драгоценных сапфиров. Кончики ее бледно-розовых губ были немного опущены, приняв скорбное выражение. Она была красива. Но отчего же тогда ни красота, ни богатство, ни власть не могут изгнать эту живущую в глубине души безвыходную тоску? Именно это и предстояло узнать доктору Ренду. Изабелла сделала еще шаг, и позади нее показалось еще два силуэта. Она выглядела несколько усталой, что свидетельствовало о душевной муке. Но что он мог? Она взглянула на милсдаря Ренда и задумалась. Ее взгляд наполнился некоторым интересом. Что может он, чтобы притупить боль? Ей казалось, панацея найдена — это была кровь, которая хоть и на время, но затягивала рану на сердце, но что он мог предложить вместо нее?
В зале пахло цветами и ароматным чаем, привезенным из Хурбастана. Нитевидные лучи солнца проникали сквозь высокие окна и касались поверхности длинного стола.
— Много наслышана о Вас, милсдарь Ренд, — выдержав паузу после недолгого приветствия, заговорила она. — Я прикажу слугам приготовить Вам и Вашей спутнице комнаты... Возможно, вы желаете отдохнуть и пообедать, прежде чем начать «лечение», — на слове лечения она сделала глубокий вдох, а затем выдох, показав несколько скептическое настроение на этот счет.

Отредактировано Изабелла Рей (04.06.2011 04:48)

[1 этаж] Зал совещаний
-----------------------------------------------------
От ее величества пахло духами и розовой эссенцией, которую добавляли в воду для купания, и, несмотря на то, что запахи были густыми и, в некотором смысле, тяжелыми, ни один аромат из палитры не мог заглушить запаха крови. Уверенная в обратном, королева даже не подозревала о том, что милсдарь Ренд заметит эти легкие ноты, но он был алхимиком и хорошим врачом, и, разумеется, почувствовал дурманящее амбре алой жидкости.
Она же спокойно заняла место за столом, опустившись в резное кресло с присущей грацией, и внимательно посмотрела на доктора. Уже первые минуты заставили лицо ее величества побледнеть, подобно белому полотну. Глаза ее значительно распахнулись, выражая детское изумление и несказанное беспокойство одновременно. По мере продолжения разговора, выражение и мимика на лице королевы менялись, но оставались, как и прежде, чопорно безупречным. Она держалась в рамках светского этикета, молча наблюдая за действиями мужчины, ловя каждое его движение, которые несколько удивляли ее величество. Он медленно стянул перчатку с левой руки и, взяв в другую нож, сделал неглубокий порез. Она было хотела его остановить, но не успела королева и рта раскрыть, как из раны засочилась багровая жидкость, ударившая в ноздри своим дурманящим ароматом. Кровь, подступившая к голове, застучала тупым молотком по вискам ее величества с такой силой, что почти заглушило голос алхимика. Синие глаза королевы, обрели неправдоподобно золотой отлив. Зрачок стал значительно уже и немного вытянулся, как раз в момент, когда последняя капля крови звонко упала в чашку. Она опустила ресницы, отведя взгляд куда-то в сторону, на автопилоте коснувшись левой рукой бирюзового кулона, — единственного украшения на ее тонкой шейке, имеющего некоторые, скажем, так необычные свойства. Уже через мгновение глаза ее стали прежними и она вновь взглянула на мужчину. Он достал еще какой-то пузырек и добавил содержимое в туже самую чашку. Вскоре эта самая чашка оказалась возле нее.
— Вы предлагаете мне кровь? — с видом изумленной невинности спросила королева, не глядя на поднесенное «лекарство». Впрочем, после всего, что произошло, он должен был понимать страх ее величества к жидкостям неизвестного характера. Ведь именно питье повлекло за собой «сон смерти», впрочем, он мог и не знать о столь углубленных подробностях покушения. Она опустила взгляд, чуть поморщившись, словно от внезапной боли, и отодвинула чашку.
— Что вы добавили туда? — глотнув воздух, спросила королева, взглянув на мужчину. С каждой секундой запах крови становился все сильнее, ее тело, жаждавшее успокоения, стало взывать к ее внутреннему голосу, моля утолить «голод», как это было полчаса назад. Ее начало ломать, а руки чуть задрожали, но это было едва заметно и могло списаться на легкое недомогание или нервный стресс.

Отредактировано Изабелла Рей (04.06.2011 19:51)

[1 этаж] Зал совещаний
-----------------------------------------------------
Внутри ее величества вспыхнула искра, которая в мгновение ока начала перерастать в огонь, охвативший все тело и тут же палящий ее изнутри. Запах крови влек за собой как аромат дорогих духов, — упоительный, пьянящий и просто потрясающий. Стук сердца милсударя Ренда, словно мелодия арфы, услаждали ее слух. Мужчина говорил, но королева не слышала слов, а смотрела лишь на пульсирующую жилку у него на шее, сводящую с ума одним своим видом. Она так и представляла, как вонзит свои острые, безупречно белоснежные клыки в его мягкую, податливую плоть. Как кровь брызнет в рот и потечет сладким благородным вином в горло, а затем разольется теплом по сосудам и венам. Все-все вокруг станет куда ярче и намного приятнее. В глубоких, синих глазах ее величества явственно ощущался неподдельный, даже сказать, животный интерес. Все тело ее напряглось, как тонкая струна. Казалось, прошла целая вечность с того момента, как она в последний раз ощущала приятный солоноватый привкус на губах. На мгновение ей показалось, будто ужасный зверь таится в самом темном уголке ее души и только и ждет, чтобы поглотить ее, как только она закроет глаза. Она пыталась успокоиться, уговорить себя, но подсознательно ей было необходимо ощутить, что она не одна, что есть еще какая — то часть ее, живущая сама по себе, часть которой подвластны чувства и эмоции, зарытые в могилу ее настоящего «Я». А, может быть, только сейчас она была собой? Нашла себя? А стоит ли это лечить? Или может быть это самое прекрасное чувство, что она когда-либо испытывала? Ах! Эта кровь — обжигающий уста эликсир, способный дать незабываемое блаженство. Стоит ли отказываться от него сейчас? Или может лучше поддаться зову «Бездны», что взывала громкими колоколами в ее голове, отдаться томящейся страсти и обрести блаженство, неведомое обычному человеку... вампиру... оборотню... да кому угодно! Она хотела поделиться этим открытием со всем миром, кричать о чувстве, что поглотило ее разум!
Внезапно ее мысли прервал громкий шум за дверью, щепки от которой вскоре оказались у ножек стула, на котором сидела монаршая особа. В эту минуту казалось весь мир затаил дыхание. Она увидела его...
Губы королевы дрогнули, когда в зале оказался высокий темноволосый мужчина, в котором она узнала Старкада. Медленно поднявшись с места, Изабелл буквально онемела. Двухметровый, а возможно и больше, мужчина стоял недалеко от нее, вокруг луж крови погибших гвардейцев. Она охнула, приложив ладонь ко рту, и чуть поддалась назад, оперевшись о край стола. Это он! Он, человек или же монстр, разрушивший ее жизнь! Мерзавец, что убил ее первого мужа! И рыцарь, что спас ее много месяцев назад...
Изабелл не могла поверить глазам. Да, он изменился: волосы стали темнее, на лице появились новые шрамы — но она узнает его везде. Тот ледяной взгляд, что пронизывал тело до костей и притягивал своей загадочностью. Старкад всегда оставался для нее чем-то недосягаемым и непонятным. Он, кто спас ее от неминуемой смерти в алькове гулей, собственноручно расправился с ее мужем... Она думала, он мертв, почил в бездне моря, став кормом для рыб или еще какой живности. Она думала, он мертв, и больше никогда не вторгнется в ее жизнь. Она боялась его, ненавидела, и, в тоже время, была благодарна. Он вернулся. А вместе с ним вернулся запах смерти, тяжелый и горький, но не лишенный тревожной сладости. Она еще несколько секунд молча смотрела на мужчину, а за тем поняла: что-то случилось. Это был он, но он не был тем, кем она его знала, теперь он больше походил на бродячего сумасшедшего, нежели на сильного война, которым она его помнила.
— Старкад, — прошептала королева, протянув руку, словно желая дотянуться до его лица, как в дверь ворвалась целая кавалерия, заслонившая королеву своими могучими телами. Сквозь шум и гам, стоявший в зале, она слышала голос Максимилиана, разъярённого появлением незваного гостя. Она хотела крикнуть, чтобы все остановились, она хотела дать этому мужчине то, чего он желал, с одним условием, что он навсегда покинет ее жизнь, не станет бередить раны прошлого. Боль, нестерпимая боль вновь вернулась в ее сердце, но теперь с такой силой, что никто, даже доктор Ренд, не могли вообразить, что такое возможно.
Тем временем, стоявший позади алхимик, внезапно запрыгнул на стол, бросив в центр дымовой порошок. Почти сразу Изабелл ощутила сильные руки, подхватившие ее за талию и вознесшие ввысь. Ей показалось: она летит! Да нет же, она точно летела! От испуга королева взвизгнула. Уже через мгновение она, милсдарь Ренд и его спутница стояли у стен дворца. Он аккуратно поставил ее на землю, но ноги ее величества тотчас подкосились, и она медленно опустилась на землю. Черное платье крупными волнами легло на зеленую лужайку, усыпанную полевыми цветами. Изабелл устало стянула с волос черную вуаль, держащую прическу и раздражавшую ее все это время, и бросила ее на землю. Длинные медово-золотистые кудри упали на плечи и спину ее величества. Сейчас она не была похожа на жаждущую крови демоницу или высокопоставленную монаршею особу. Сейчас она походила на кроткую маленькую девочку, обиженную судьбой графиню Форе или герцогиню Уорлин, которой ее помнили. Ресницы ее величества были опущены и, впервые за долгое время, на них заблестели капли слез. Она посмотрела на свои посиневшие от пыльцы руки.
— Это сон, — шептала она, — это сон и я скоро проснусь. Этого просто не может быть... просто не может быть....

[3 этаж] Будуар королевы
-----------------------------------------------------
Терраса 

Тело королевы обмякло, упав в объятия Морфея. Свет в глазах померк. Звуки становились все тише и тише, пока не исчезли в кромешной тьме. И открылись врата хаоса, приглашая ее в огонь адской геенны. Она не слышала того, что происходило вокруг, не видела, как суетилась прислуга. Как быстро и ловко освободили ее от платья, а затем белья, оставив совершенно обнаженной. Ресницы и веки ее величества изредка подрагивали, но она не приходила в себя. Лишь единожды застонав, она пошевелила пальцами правой руки, и приоткрыла глаза, но, затем, вновь погрузилась в лоно Бездны. Ее бросало то в жар, то в холод. На изящной шее ее величества выступили капли пота, про скользившие к идеальным округлостям грудей, похожих на две луны, с маленькими розовыми сосочками, столь же нежными, как лепестки роз. Грудь королевы вздымалась от каждого вздоха. А плавные, будоражащие сознание изгибы тела воплощали собой совершенную картину, нарисованную воображением искусного мастера, столь непередаваемые, что даже если бы мы попытались представить их, то не смогли описать словами все прелести и достоинства этой женщины. Мягкая, гладкая на ощупь кожа на фоне заходящего солнца казалось, приобрела жемчужный блеск. Она металась в бреду, повторяя неразборчивые слова, и цепляясь руками за простыню. Тем временем, одна картина сменяла другую. Странная дрожь пронизывала каждую клеточку ее тела. «Там, в присутствии самого дьявола, — звучало в голове — я, наконец, понял, что может спасти нас от сил тьмы. Наша любовь сильнее смерти... Я часть тебя, а ты часть меня».
Она падала... Падала... Падала... И погружалась в объятья порока, пока не пришла в себя. К этому времени ночь опустилась на Равену, накрыв город звездным одеялом.

[3 этаж] Будуар королевы
-----------------------------------------------------
Все тело королевы пробивала непонятная дрожь, напоминающая озноб, но ей не было холодно. Она посмотрела на свои руки, словно впервые заметив их форму, и хрупкость, поиграв пальцами. Затем рука потянулась к щеке, и ощутила прохладные остатки тяжелого сна, выраженные в испарине. В голове проносились смутные воспоминания. Ей показалось, сон длился целую вечность. Постепенно дрожь начала утихать. Она еще тяжело дышала и лежала, пытаясь прийти в себя, пока не ощутила что не одна. Привстав на одну руку, а второй придерживая простыню, Изабелла заметила силуэт мужчины, стоявшего у окна. Она не сразу признала в нем доктора Ренда, и фигура слилась с видением из сна, однако туманная завеса пала, как только мужчина заговорил.
— Начало лечения? — переспросила королева. — Я больна? — удивилась она, после чего затихла, ощутив некоторый дискомфорт. Поняв, чем он вызван, ее величество пришла в ярость. — О Роза! — воскликнула королева, — почему я раздета!? — она попыталась встать, но голова еще кружилась и ноги девушки вновь подкосились, как только вступили на пол. Она облокотилась на тумбочку, все еще передерживая одной рукой простыню, спросив:
— Что вы мне дали?

[3 этаж] Будуар королевы
-----------------------------------------------------
Пустота и беззащитность, боль и равнодушие, страх и ярость, все эти дышащие и волнующие чувства, смешались, поселив противоречия в сердце королевы. Слова Теодора словно острые зубы шакалов и жала пчел жалили и кусали ее измученный рассудок. Все вокруг казалось нереальным, странно необычным и давящим. Комната преобразилась, тени и портреты на стенах обретали жизнь. Их глаза следили за ней, а губы кривились в насмешливой улыбке. Они смеялись! Говорили, шептались, повторяя одни и те же слова:
— Там... там... там...
— В присутствие самого дьявола... дьявола... дьявола...
С каждой сеундой, ропот становился громче.
— Я понял... — пронеслось у самого уха, обдав волосы легким порывом ветра.
— Я часть тебя... а ты часть меня... — подобно ведению перед глазами Изабелл предстал горящий взгляд незнакомца, из сна, полный всеобъемлющей страсти. По спине ее пробежал холодок.
Она зажмурила глаза, повторяя про себя: «Это сон... всего лишь сон... сон... сон... сон...».
Ночное ведение, посещавшее ее вот уже 125 лет, стало обретать материальную оболочку, и стремится к жизни, пытаясь выкарабкаться из воспаленного воображения девушки. Через несколько секунд голоса стихли.
Она открыла глаза, неожиданно столкнувшись с бронзовым взглядом доктора Ренда. Омут ее бездонных глаз, был неспокоен, подобно озеру, в которое бросили камень, взбудоражив тихую гладь, и оставив неясный след на поверхности, едва заметный в лунном свете. Изабелл отпряла от мужчины, уперевшись в край стола, но не отвела глаз. Она молча смотрела на него не в силах возразить или ответить, находясь под давлением его взгляда и голоса. С каждым его словом чувство отчаяния внутри ее величества возрастали, она боялась его: его взгляда, жестов, и даже слов, но она не показывала своего страха, пряча его под маской гордыни, даже будучи в одной простыне не теряя чувства собственного достоинства.
«Я королева, королева, королева», — повторяла она про себя, стараясь унять дурные мысли.
— Я в силах управлять государством — как отрезала Изабелл, гордо задрав подбородок, уровняв их в росте, не смотря на то что он был значительно выше ее, — мимолетное недомогание и не более того — продолжила она, стараясь унять дрожь в голосе. Она Фортунат, а значит прирожденный властитель. Она Фортунат, а значит, стоически перенесет все тяготы и бремя власти. Она Фортунат, и должна быть сильной вопреки всему. Но почему же так тяжело? Ответ прост. Она одна. Впервые в жизни Изабелл ощущала глубокое одиночество. Отец, мать, братья и сестры... Убиты, пропали, где они? Кулаки Изабелл сжались. Она одна, пусть так, но она не позволит кому то довлеть над собой.
Глаза королевы горели.
— Я не так слаба, как вы думаете, — руки ее величества еще тряслись, но она не подала виду, добавив: — Сейчас оставьте меня, мне нужно одеться...

[3 этаж] Будуар королевы
-----------------------------------------------------
Слова доктора возмутили королеву до глубины души. Казалось бы и что такого? Но гордость ее величества была уязвлена. Она проводила его чуть дрожащей улыбкой, но в глазах явственно ощущался огонь гнева, вспыхнувший подобно факелам, у ворот Трауменхальта в ночной час. Дверь скрипнула, и теперь она осталась одна. В покоях было тихо. Редкие лунные нити проникали в комнату падая на позолоченную меблировку, подобранную и расставленную по вкусу ее величества. Дорогие картины, букеты лилий, драгоценности.... роскошь и филигранность этого места не имела аналогов. Но, не смотря на все свыше перечисленное, она явственно ощущала пустоту. От стен веяло холодом, а вся дороговизна теряла всякий смысл, без дыхания жизни. Сейчас комната напоминала ей склеп, а кровать двухместный гроб. Чувства отчуждения и одиночества сковывали ее разум, своим пагубным дыханием. Она чувствовала себя чужой в этом месте, впрочем, как и в любом другом, помещение дворца. Вокруг нее чужие лица, скрывающиеся под масками: заботы и благочестия, на деле столь же равнодушные и лицемерные, как сам Моргот. Кого они видят? Кого они хотят видеть? Ответ был прост: королеву. Королеву и еще раз королеву. Не женщину и теперь уже не наследницу Фортунатов. Они видели монарха. Чувства? Пфф. Желания? Пффф... Их не интересовало, чего хочет она, о чем думает или чем живет. Они идеализировали ее, фантазируя о прекрасном создание, с ангельской внешностью и чистой душой. Обожествляя ее образ после чудесного воскрешения, ожидая подобающего поведения с ее стороны.
О Боги! Кто бы знал что стоило ей держаться сейчас, когда все во что она верила и любила рухнуло как карточный домик. Как тяжело и больно осознавать, сколько смертей принесла ей корона, что теперь украсит ее голову, подобно венцу греха, вечно лежащему на ее душе.
Нет! Она не должна раскисать! Не должна падать духом! Но как же тяжело подниматься с колен, когда никто не протянет руку. Как тяжело, оказаться на земле, упав с неба, и лишиться крыльев, чтобы вновь взлететь. Как мучительно больно осознавать, что теперь ты совершенно одинок. Крик души сорвался с уст ее величества, через пару секунд после того, как доктор Ренд вышел за дверь. Следом за ним полетела и пробирка, разбившаяся о позолоту двери.
— Ненавижу!!! — кричала королева, — ненавижу!!!
Следующим в дверь полетел кувшин с цветами, а за ним графин с водой. Все масла и духи стоявшие на тумбочке, в миг оказались на палу. Она металась по комнате, и громила все что попадалось под руку. И лишь остановившись у зеркала замерла. Изабелл не видела своего отражения: не видела, как намокли глаза, или поморщился лоб, как много боли и злости отразило ее лицо. Она не видела. Со всей силы ударив по зеркалу, она даже не заметила, как поранила руки. Зеркало разлетелось на сотни осколков, которые никогда не стану целым, как и ее душа. Она терзала себя. Терзала воспоминаниями и мыслями, мечтами и надеждами, всем тем, что никогда не воплотиться в жизнь. Лелея прошлое, она душила настоящее и будущее. Руки девушки выкрасились в багровый цвет. Заметив это она поспешно подошла к комоду открыв нижний ящик, чтобы взять чистую ткань и приложить ее к ране, но вместо этого внимание ее величества привлекла маленькая шкатулка украшенная драгоценными камнями, в которой лежал всего один сверток. Она взяла его в дрожащие руки, и развернула. В ту секунду что-то внутри ее оборвалось. Она разрыдалась. Она рыдала как ребенок. Впервые за долгое время Изабелл позволила себе эту слабость — рыдать от бессилия, и ярости. Капля за каплей, слезы стекали по бледным щекам королевы, падая на голубую простыню прикрывающую наготу. Она не могла успокоиться и, опустившись на колени, все сильнее прижимала его к груди, раскачиваясь из стороны в сторону. Кровь стекала с рук, но она не чувствовала боли или холода.
— За что? — повторяла королева, — за что?

[3 этаж] Будуар королевы
-----------------------------------------------------
«Мое дорогое дитя, милая Изабелл. Я мог бы отчитать вас за упрямство, и обиду в отношение своего глубоко любящего отца. Но могу ли я журить мою девочку, когда осознаю, что был не прав. Прости меня. Прости меня, Изабелл, прости за то зло, что я причинил тебе, выдав за нелюбимого сердцу мужчину. Я хотел сделать тебя счастливой, могущественной. Хотел видеть тебя королевой!
...
Я стар и болен. Смерть ходит за мной по пятам, но пока сердце мое бьется, я буду молиться за тебя, молиться за вашу семью. И когда старуха с косой придет по мою душу, знай: последние мои помыслы были о тебе».

Когда Изабелл впервые прочла эти строки, она не могла поверить, что это написано рукой ее отца. Разве мог он — сильный, непоколебимый в решениях и властный мужчина, написать такое. Впрочем, к тому времени как письмо дошло до адресата, прощать было уже некого. Злость и обида обуревали ей с такой силой, что она сжигала дотла все письма, присланные прежде, даже не вскрывая их. Этого она никогда себе не простит. Как она могла? Могла быть столь жестокой и черствой по отношению к нему? Единственному, кто действительно переживал и заботился о ней все эти годы. Неужели теперь он никогда не узнает, как сильно она любила и боготворила своего отца? Как скучала и переживала после последней ссоры, но шла на поводу у глупой гордыни. О Боги! Как она могла... Она сидела на полу, прижимая письмо к груди, а строки сами расплывались перед глазами, как обрывки воспоминаний, бередивших израненную душу. Она понимала, что он заранее обрек себя на смерть, и если бы не руки убийц, то болезнь забрала бы его жизнь.
Она помнила его улыбку, тот нежный и любящий взгляд, с которым он смотрел на нее, даже когда злился. Только сейчас Изабелл ощутила, как нужен ей отец, как скучает по его причитаниям и нравоучениям. Неужели все закончилось и его больше нет? Он не войдет в эту дверь, и не закурит сигару? не по нянчит внуков о которых так мечтал, и никогда не увидит ее в блеске славы... Она даже не была на его похоронах, не могла, как положено, оплакать его могилу, проводить его в последний путь. Она была далеко, и, казалось, это еще больше губило ее стремление к жизни. Все внутри словно умирало. Она ощущала слабость, будто какая-то неведомая сила делала все, чтобы погубить ее, лишить рассудка, а затем и жизни. За горем и мыслями, она не заметила, как доктор Ренд вновь оказался в ее покоях, пропустила мимо ушей все его слова, пока он не перевел ее взгляд на себя. Когда их глаза встретились она ощутила одно знакомое чувство, словно она идет по дряхлому мосту, и одна из досок ломается, однако ей удается удержаться за чьюто руку, и чаще всего эту руку давал ей близкий человек. Однако сейчас ее протягивал совершенно незнакомый вампир. В голове возникла фраза: «Не каждый, кто враг тебе — твой враг, и не каждый твой друг — тебе друг». Без сомнения взгляд доктора пугал ее величество, было в нем что-то отталкивающее и манящее одновременно. А посему она не знала стоило ли принимать эту руку. Какое-то время они просто смотрели друг другу в глаза, пока в комнате не оказался еще один вампир. Все что происходило сейчас, казалось лишь сном, плодом больной фантазии или чем-то еще, но не реальностью. Речь мужчин утопала в теперь уже более настойчивых голосах, возникших так же неожиданно как и в прошлый раз:
— Скоро... уже очень скоро я приду за тобой...
— Скоро... скоро... скоро...
Ей казалось она сходит с ума. Тени вновь стали оживать и протягивать свои руки. Она сидела в каком-то безумном оцепенении, крепко зажмурив глаза:
«Сон... всего лишь сон... плохой сон...»
Сознание вновь начало покидать ее величества. Ее бросило в жар и уже через секунду королева осела на пол.