Там, за дверью был сущий ад: пронизывающий ледяной ветер, снег, бьющий в лицо мокрыми комьями и темень, темень... Скарлетт зябко повела плечами, и плотнее закутавшись в шаль придвинулась к камину. В этот темный час дом был пуст — родители уехали по делам в Дракенфурт, и обещали вернуться не раньше, чем через пару дней.
«Вот и отлично...» — думала Скарлетт, глядя в след удаляющейся повозке, потому что нотации отца по поводу ее методов ведения дел в лавке, очень наскучили девушке.
И вот, коротая часы за шитьем, юная вампиресса наслаждалась долгожданной тишиной.
Свернувшись клубком на коленях девушки, мирно дремала пламенно рыжая кошка, тихо мурлыкая... Когда в дверь настойчиво постучали, девушка вздрогнула так, что Пламя — кошка — подскочила и приземлившись на пол, ошалело замотала головой.
— Кого принес Моргот?! — Остин поспешно подобрала юбки, понеслась в сторону входной двери. Сердце отсчитывало удары не ровно, то и дело тревожно сжимаясь — мало ли кто там, за тяжелой створкой? Постучали еще раз, да так решительно, что Скар решила, что это родители вернулись домой, и теперь стоят на ветру, пытаясь попасть домой.
«Что могло случиться?!» — скипнул затвор, и блондинка осторожно приоткрыла створку. К своему удивлению, на нее смотрел отнюдь не отец, а незнакомая женщина, со смущенной улыбкой на лице, и чуть подальше, за ней стояла девушка, сжимавшая покрасневшими от холода руками какой-то сверток.
— Эм... Добрый вечер. — девушка растерянно развела руками, разглядывая незнакомку на пороге — могу я Вам чем-то помочь?
Вопрос прозвучал ужасно глупо, потому что отпустить незваных гостей в ночь и вьюгу просто не представлялось возможным. Хотя... Мало ли, зачем пожаловали эти леди... Скарлетт не догадалась посторониться, и стояла так в дверном проеме, неуверенно перебирая бахрому шали, и глядя на незнакомку в ожидании ответа.

Остин отступила назад, пропуская гостей в дом, и постаралась напрячь память. Да лицо женщины по имени Вероника было смутно знакомо девушке, хотя вспомнить подробности она не могла... Малышка, совсем еще ребенок, тянет ручки к улыбчивой тете с веселыми глазами, а та взамен отдает ей забавную вещицу, что и ныне занимает почетное место над камином. Скарлетт уже давно перестала замечать ее...
— Мама с отцом уехали в город по делам на несколько дней. — Вампиресса улыбнулась Веронике, и указала рукой в сторону гостиной. — проходите, устраивайтесь, и чувствуйте себя как дома!
Пламя опасливо поглядела на гостей, высунувшись из-под дивана, но, тут же спряталась обратно, напуганная шелестом юбки.
— Элизабет, я Скарлетт — представила Скар девушке, вошедшей в след за матерью. — Располагайся! Чай, кофе? — сказала она чуть громче, обращаясь к обеим гостьям, и чувствуя себя образцовой хозяйкой. Уверенная, что справится не хуже матери, юная вампиресса ураганом метнулась в сторону кухни, не дожидаясь ответа. Разумеется, в такой непогоде они страшно замерзли, горячее питье просто необходимо.
«Как жаль, что мамы нет дома... Она была бы рада увидеть старую знакомую...»
Дочь Вероники произвела на Скарлетт сильное впечатление: огненно-рыжая, и, когда она рядом с матерью, кажется, будто все в их семье совсем наоборот — развивая талант эмпата, девушка добилась пока не многого, но кое-что понимать научилась, и очень гордилась собой, когда и получалось прислушаться к внутреннему голосу — так и сейчас она заметила разницу в настроении матери и дочери — Элизабет была настроена совсем скептически, и живость маменьки воспринимала как неизбежное.
Перестав предаваться рассуждениям, Скар вернулась в гостиную, уже с подносом в руках, на котором стоял лучший чайный сервиз Кэролайн.

Девушка поставила поднос на стол, и, глядя, как Вероника разливает чай, присела на диван. Пламя, выглянувшая из-под дивана, совсем не боялась гостей, и довольно мурлыкала, наслаждаясь тем, что ее приласкали.
— Мама очень дорожит этим сервизом. — Тихо сказала Скар, поглядывая на детскую улыбку дочери Вероники. Она сама чем-то напоминала Пламя: такая же рыжая и изящная... В глубине души Остин всегда мечтала быть рыжей, хотя и очень гордилась своими золотыми волосами. — Живем потихоньку, отец как и прежде держит лавку, теперь и я тружусь там... А мама ведет дом. Я стараюсь успевать и здесь, и там. — Вампиресса усмехнулась, и поправив шаль на плечах, продолжила — Правда, получается не очень хорошо, меня постоянно шатает из крайности в крайность... А Вы? Может быть, дождетесь родителей? Мама будет очень рада Вас видеть! В доме хватит места всем, и вы отдохнете с дороги... Не думаю, что вьюга уляжется к утру.
Девушка налила себе чай, и разбавила его молоком. Беседа текла мирно, плавно переходя с одной темы на другую, кошка мурлыкала, и за окном уныло подвывала вьюга... Невольно вампиресса подумала о родителях, которые тоже могли попасть в этот снежный ужас, и зябко повела плечами, отгоняя эти мрачные мысли. Благо отвлекала беседа.
Скар не замечала бега времени — разговаривая с гостями, она чувствовала себя истинной хозяйкой, и очень гордилась этим. А еще, частенько взгляд блондинки частенько падал на сверток, что Элизабет положила на стол.
«Неужели снова амулеты?» — удивленно думала Скарлетт, делая очередной глоток чая. Внезапно настенные часы стали отбивать удары, и девушка насчитала целых двенадцать.
«Так поздно?! Я и не заметила...» Поспешно поднявшись, она сказала:
— Наверное я Вас совсем заболтала... Может быть ляжете? Думаю, Вам стоит отдохнуть. Я сейчас постелю в гостевой комнате. — И, подхватив подол, бросилась в небольшую комнатку, где отец умудрился втиснуть кровать, шкаф и письменный столик, и которая гордо звалась гостевой, в доме Остин. Здесь частенько останавливались те, с кем работал Джордж, или другие гости... Засветив лампу, Скар проворно расстелила широкую кровать, и вернулась в гостиную.
— Все готово, можете прилечь отдохнуть сразу же, как только захотите, — довольно улыбнувшись Веронике и Элизабет, девушка снова опустилась в кресло.

— Приятных снов! — с улыбнулась Веронике вампиресса, и склонила голову. Спать ей совершенно не хотелось, но все существо ее охватила легкая истома, словно тончайшая пелерина. Блеск зеленых искристых глаз стал мягче, словно события прошедшего дня притушили его, оставив тающее в бездне мерцание...
Когда Элизабет озвучила мысли девушки, Скар удивленно посмотрела на нее, и, сделав неопределенный жест рукой, спросила:
— Ты читаешь мысли? — В пансионате, где девушка несколько лет своей жизни, постигая различные науки, были мастера ментализа, также как и эмпатии, и прочим псионическим способностям, но таланта к чтению мыслей у Скарлетт не было ни на грош... Другое дело эмоции — здесь юная вампиресса чувствовала себя в своей тарелке, хоть и собирая талант по крошке.
— Я тоже люблю животных, — протянула она, когда Бетси заговорила об их преимуществах перед людьми и вампирами. — Есть исключительные, вроде нашей Пламя, но... вспомни оборотней, тех, кто болен ликантропией? Разве они лучше людей или вампиров? Есть беззаветные, верные и добрые создания, но они не все такие, совсем не все... — Девушка невесело усмехнулась. — И многие из них врут. Очень и очень... Впрочем, ожесточает жизнь. А на счет странности, то все мы... Со своим восприятием. Я тоже хороша. — Улыбка Остин стала теплее.
— Это наброски, потом я перерисую их, и они станут полноценными картинами... — Прекрасные пейзажи, выполненные очень точно, были словно настоящими, и на неискушенный в подобных вещах взгляд Скарлетт не требовали доработки, они уже сами по себе были прекрасны, а легкая небрежность, присущая наброскам придавала лишь очарования. Девушка легко провела по листу пальчиком, желая почувствовать легкую шершавость бумаги, и тихо сказала:
— Ты прекрасно рисуешь, очень красиво. Главное реалистично. — Недавно в деревне умер один из старейших жителей, и похоронную церемонию провели честь по чести: катафалк, панихида, поминальная церемония... Все это врезалось в память Скарлетт, особенно лица провожавших в последний путь. У кого-то перекошенные болью и скорбью, а у кого-то скрытой радостью, столь неумело замаскированной. Отражение воспоминаний она увидела на одном из листов, развернутом Элизабет. Девушка нагнулась пониже, чтобы разглядеть каждую деталь чудесных рисунков. Живые и правдивые, они мало походили на работы учеников художественного класса в ее пансионате, даже в стадии разработки.
— Так по настоящему...

В очаге с треском распалось прогоревшее полено, и девушка очнулась, очарованная прелестью работ Бетси.
— Это так чудесно — иметь талант! Я тоже чувствую эмоции, правда пока не слишком хорошо получается... — Скарлетт смущенно улыбнулась, и бросила взгляд на окно. Там было совсем темно, и только крошечные светлые искры, еле различимые в темноте, призрачной пеленой стлались по земле, мелькая в оконном проеме. «Снег... Наверное там восхитительно красиво, вот бы что нарисовать... Да только ветер...»
— О да, ты права на счет связи, она моя... Из всей семьи, лишь меня признает хозяйкой, да вот к тебе потянулась. — Остин протянула руку, чтобы потрепать кошку за ухом, и, коснувшись шелковистой шерстки, продолжила — Ты тоже хорошая, я все-таки чувствую! Живая и яркая, словно летнее солнце. Твоя галерея, где она будет? Ты права, искусство нельзя продавать, на то оно и искусство... Твои работы будут иметь огромный успех... Ах, как я хотела бы видеть законченную работу! Все же краски делают свое дело, и иногда совершенно меняют впечатление.
Когда Бетси развернула листок, спрятанный в корсаже, глаза Скар широко распахнулись от удивления:
— Какая же ты смелая! Очень повезло, что он мог контролировать себя, ведь оборотни... не все они такие хорошие. — изображение волка, мирно спящего было каким-то противоречивым на взгляд Остин: в одно время очень грозным, таящим скрытую угрозу, которую выдавало напряжение, ну а в другое — такое трогательное... Удивительно.
— А можно я тебя нарисую? — вопрос прозвучал несколько неожиданно, потому что ничего необыкновенного в своей внешности Скар не находила. Но глаза Бетси светились таким необыкновенным огнем, что слова сами собой сорвались с губ:
— Конечно, если ты хочешь...

Покуда Бетси искала предложения для рисования, вампиресса восторженно глядела на художницу, в предвкушении чуда. Когда на совершенно пустом листе бумаги появляются призрачные очертания предметов, а потом и совершенно точные контуры, детали, это действительно напоминает чудо. Только по настоящему талантливый человек способен творить такую красоту.
— О да, я бы очень хотела немного поучиться у тебя, хотя бы чуть-чуть! — по велению художницы девушка приняла непринужденную позу и откинувшись на спинку кресла принялась перебирать пальцами золотистую шерстку Пламя, убаюкивая животное.
Ловкими движениями Бетси набросала сначала очертания, а потом Скарлетт, как и думала раньше, могла разглядеть некоторые детали. Так не терпелось увидеть работу девушки, увидеть собственный портрет... Где то у пансионате остался один портрет Скарлетт, нарисованный учителем рисования, в качестве примера для девочек из его класса. Остин ненавидела этот портрет, он был ужаснее своей академической правильностью, а позировать для мистера... (Фамилия художника напрочь выветрилась из головы девушка) было сущим мучением. С Элизабет же все было иначе: беседа текла все так же непринужденно, девушка не шикала на натурщицу, и Скарлетт радостно улыбалась, не заставляя себя вымучивать улыбку.
— А тебе не сложно было рисовать в неверном свете камина? Темно ведь... — Сказала девушка, выуживая из памяти сведения о художественном искусстве, почерпнутые в пансионате. «Одно из главных условий — правильный свет...» — говорил тот самый мистер, имени которого Скар не могла припомнить...
Когда наконец, листок оказался в руках вампирессы, у нее перехватило дух:
— Это... Это прекрасно! Ты настоящий мастер... — чуть слышно шепнула она художнице, внимательно разглядывая линии и штрихи, что запечатлели ее саму, увековечили этот чудесный момент в темную снежную ночь... — Даже Пламя, посмотри, она словно прирожденная натурщица! Радовалась Скарлетт, заглядывая в глаза Элизабет.
— Уверена, твоя галерея будет иметь огромный успех, потому что ты чудесно творишь! Ты правда поучишь меня немного? — Конечно же, овладеть мастерством как Бетси, Скарлетт и не мечтала, к этому должен быть специальный талант, но хоть немного перенять технику было бы не плохо. Тем более, что сам процесс рисования просто очаровывал блондинку, он был подобен сказочной магии: из ничего появляется что-то...
— Я оставлю это на память навсегда, как мама хранит амулет, подаренный твоей матерью. Может быть, портрет станет моим амулетом?

— Да, ты права, уже действительно очень поздно, попробуем завтра — улыбнулась Скарлетт Бетси, и склонила голову на предплечье девушки, думая о том, как прекрасным оказался этот вечер. Тепло исходившее от девушки было таким мягким и покойным, и сама она была сущей прелестью. Подождав, пока девушка скроется за дверью гостевой, Скарлетт неспешно убрала чашки, привела их в порядок, прибралась на кухне, и отправилась к себе в комнату. Засветив одну единственную свечу, стоявшую на прикроватном столике, она прилегла и долго лежала так, рассматривая пляшущие тени на стенах, и крошечный золотистый огонек, освещавший целую комнату...
Она лежала, и не думала ни о чем, а просто любовалась этим пламенем, да еще изредка бросала взгляд на папку, в которую был убран рисунок Бетси.
Скарлетт не заметила, как провалилась в сон, и не помнила, сколько лежала так, но скоро ее глаза закрылись, на губах заиграла безмятежная улыбка, и дыхание стало ровным и тихим...
В ногах кровати свернулась огненным клубком рыжая кошка, тихо мурлыкая, словно охраняя сон хозяйки. Яркий солнечный луч не спешил будить засидевшуюся до ночи девушку, и птицы словно остерегались закричать слишком громко — дом Остин отдыхал, начиная с гостей, и заканчивая маленьким рыжим комочком. Дом видел прекрасные сны...

Тонкий аромат чего-то невероятно вкусного застиг Скарлетт, когда она только распахнув глаза, потягивалась в постели. С кухни доносились приглушенные голоса и совсем тихий перестук посуды.
«О, Моргот!» — чертыхнулась девушка быстрее ветра слетая с постели, и еще быстрее одеваясь. Как она могла забыть о гостях? Вернее, о Веронике и Бетси, юная вампиресса не забывала ни на минуту, но вот о своих обязанностях перед девушками позабыла совершенно. «Наверное Вероника разобралась на маминой кухне... Вот я разиня!» — думала Скар, собирая волосы в высокий хвост и заправляя постель. Спустя несколько минут, она выпорхнула на кухню, наполненную восхитительным ароматом блинчиков, словно запоздалый луч солнца, и улыбнувшись гостьям смущенно пролепетала извинения за недосып. Удивительно, но Бетси уже встала, хоть и легла не многим раньше Скарлетт.
— Как Вам спалось? — На столе стояла пышная стопка блинчиков, и Остин смущенно опустила глаза, усаживаясь за стол. — Ой, вы так чудесно управились, мама постоянно что-то меняет, и я сама порой теряюсь здесь, — со смешком добавила она, а потом покосилась на Элизабет. Интересно, сможет ли художница поучить Скар, и научить чему-нибудь?
— Ты выспалась? — шепнула она девушке, когда Вероника отвернулась за чем-то к печи, откинув с лица упавшую прядь, заговорщицки подмигнула рыжеволосой.
Вероника очень напомнила девушке мать, такая же хозяйственная и домашняя, уютная... И в то же время совсем другая.

Скарлетт благодарно улыбнулась матери Бетси, и девочки быстро убрали стол: одна разлила чай по чашкам, а другая разложила блинчики. Остин открыла один из навесных шкафчиков, что смастерил отец, и достала баночку с медом.
— Вот и мед нашелся, — весело проговорила она, пока женщина домывала посуду. Блинчики испеченные Вероникой оказались невероятно вкусны, и девушка поспешила согласится с Бетси. — Ты права, это просто невероятно, ни кто не устоит! Блинчики таяли во рту, а чай, заваренный матерью Элизабет, был просто восхитительным...
Остин прекрасно понимала собственную мать — Вероника просто невероятна: отличная хозяйка, и постоянно находится в движении... А Кэролайн после замужества очень редко покидала деревню, разве что в город, с отцом Скарлетт... Джордж очень любил жену, но много дать ей не мог. Впрочем, Скарлетт не разу не видела, чтобы Кэролайн роптала на судьбу. Все что Скарлетт знала, она попросту улавливала из настроения матери.
Ее деятельная натура требовала больше, Скар понимала маму.
— Для рисования? — повернулась она к Элизабет, дожевав очередной блинчик. — В комнате лежит стопка бумаги, а в лавке отца наверняка найдутся кисти и карандаши... Это подойдет?
Из комнаты неспешным шагом вышла Пламя, изредка останавливаясь, чтобы потянуться. Объектом своего внимания, на этот раз, кошка избрала Веронику, и требовательно потерлась об ее ногу через подол платья, безошибочно признав в ней властительницу кухни. По комнате прокатилось раскатистое мурчание.
— А ты рисуешь только углем? — поинтересовалась Остин, перенеся внимание на новую подругу.

Девушка отпила немного чая, и задумчиво поворачивая ложечку в руках, поглядела на Бетси. Отличная зрительная память, вот еще одно, что отличает художников, прирожденных художников.
— Тогда я непременно найду что-нибудь подходящее, в лавке отца, или в подсобке. — Тихо сказала она, воскрешая в памяти темные своды помещения, где отец держал все, что не поместилось в главном зале, или временно не требовалось. Ах, чего там только не было!
Скарлетт очень любила открывать пыльные коробочки, ящики, рассматривать их содержимое... Иногда, малышка выносила то, что ей больше всего нравилось в основной зал, и красиво раскладывала на витрине, а отец потом не мог понять, откуда что берется...
В голове вертелась куча мыслей: там-то посмотреть это, а там-то вот это, и все, что нужно, найдется самом собой.
Окончив трапезу, девушки занялись каждая своим, и Скар, выскользнув из-за стола направилась в лавку.
Сегодня день был не в пример лучше, чем вчера, сияло солнце, а ветер, хоть и холодный, не сбивал с ног, и не бросался мокрым снегом в лицо. Девушка вдохнула полной грудью свежий морозный воздух, улыбнулась солнцу, и распахнула в лавке все окна, чтобы проветрить в помещении, выгнать застоявшийся пыльный воздух.
Шарик нашелся быстро. И идеально подходил для занятия: деревянный, совершенно круглый и гладкий, чуть теплый так уютно лежал в ладони...
Так же нашлись карандаши, несколько кистей, и коробка с различными красками.
«Надеюсь, папочка не обидится, на такую бесцеремонность» — думала Остин, укладывая все найденное в не большую сумку.
Возвращаясь домой, девушка тихонько напевала, и в кухню вошла сияя.
— Я нашла все. Вроде... — Немного замялась она, подсаживаясь обратно за стол, и согревая руки.

Скарлетт наблюдала за девушкой, стараясь запомнить все детали: положение пальцев, при захвате карандаша, его наклон, и то самое волшебство, благодаря которому на пустом листе рождалось нечто.
Потом стала пробовать сама. Не очень хорошо получалось со стороны техники, но суть урока девушка усвоила: и то где свет падает на бок сферы, и где расположен переход из света в тень...
Захваченная процессом, Скар раз за разом выводила простые линии на бумаге, отвергала очередной вариант, и выводила снова, изредка бросая взгляд на Бетси. Наверное, той было забавно наблюдать за попытками Скарлетт, однако сейчас значение имел только тонкий белый лист, заточенный карандаш и чуть подрагивающая рука Остин, а не общее впечатление от происходящего.
— Так хорошо? — Наконец спросила она, показывая Бетси самый удачный на ее взгляд вариант, а сама тем временем заметила очередной набросок, сделанный рукой рыжеволосой. Вроде ничего особенного в запечатленном моменте не было, да и выполнен он был небрежно... Но по всему было видно, что законченной эта картина не уступит ни одной работе великих художников, потому что в ней есть жизнь. На улыбках юной вампирессы заиграла теплая улыбка, и глаза светились уверенность. Без сомнения, Элизабет получит то, что желает, ведь талант преподнесенный ей в качестве подарка от судьбы подобен драгоценному камню — его нужно лишь правильно огранить, и тогда он засияет еще ярче.

Внимательно слушая свою преподавательницу, девушка следила за движениями ее рук, силясь не упустить ничего. Обучаясь в пансионате, она уяснила одну вещь раз и навсегда: мелочи создают целое, и упускать детали, значит упускать кусочек мозаики, без которой целая картинка не сложится...
Слова ревенантки о потенциале очень порадовали Остин, пусть даже это и была дежурная похвала, тем более, что с перспективой вышло несколько сложнее. Как не пыталась девушка, принцип, по которому Бетси строила куб, понять не могла.
— Мда, это не совсем не просто... — Уныло выдохнула она, сминая очередной лист бумаги, и отметая его в сторону. — Ты сама училась основам, Бетси? Или кто-то показывал тебе? — Самой Скар казалось гораздо проще нарисовать куб так, как рыжеволосая показала в первый раз, но проще, не значит лучше. Вариант художницы выглядел гораздо интереснее, и вампиресса утроила старания.
Как раньше она рисовала сферу, так сейчас выводила линии, стараясь, чтобы они выглядели аккуратно, и не напоминали корявую мазню. Получалось не очень хорошо, потому что принцип так и не улегся до конца в белокурой головке Остин, но, по крайней мере, движения стали увереннее, карандаш не дрожал в руке, а стал словно бы продолжением пальца.
Девушка прикрыла глаза, и глубоко вдохнула, представляя далекую призрачную линию, что разделяет землю и небо, поставила на ней точку... А дальше все вышло словно само собой, карандаш сам вывел на бумаге нужную комбинацию линий.
— Вот так! — С улыбкой взглянула на подругу Остин, окрыленная своей маленькой победой. Перспектива была преодолена.

Время замерло в этой тихой обители, где тишину нарушал лишь скрип карандаша, шелест бумаги и нежный голос Бетси, дающий наставления. Скарлетт заглянула в ее листок, и, приметив несколько деталей, принялась строить собственную улицу. Нарядные дома с черепичными крышами, — какие Скарлетт видела в Дракенфурте, в одном из районов — цветущие палисадники, резные ставни окон...
Дома получались немного не пропорциональными и кривоватыми, но в целом, было вполне понятно, что это дом, это фонарь, а это розовый кустик в деревянной кадке под окном.
Скарлетт, вырисовывая очередную деталь, в напряжении закусила губу, и тихонько шмыгнула носиком.
«Терпение и труд все перетрут», — напомнила она себе, поправляя очередную линию, вышедшую не так как нужно аккуратными тонкими штришками. От того, что подобных исправлений было не мало, рисунок Скарлетт напоминал черновой набросок, который вскоре превратится в полноценную работу, обретя цвета.
Хотя, скорее всего, это были честолюбивые мечты... Чтобы научиться рисовать хоть сколько-нибудь сносно, нужно еще столько всего запомнить, понять или вспомнить...
А Элизабет, тем временем, оживила свою улицу, и она смотрелась совсем как настоящая. Скарлетт в очередной раз подивилась таланту подруги...
— Это чудесно... У тебя так здорово выходит! — зачарованно выдохнула она, и заглянула в глаза вампирессы.

Скарлетт заглянула в глаза подруги, и улыбнулась, так доверчиво и тепло... Как прекрасно, что в эти снежные дни Бетси и Вероника оказались поблизости от дома Остин...
«Ах...» — думала Скарлетт, глядя на улыбающуюся мать Элизабет — «Если бы мама вернулась скорее, она была бы так рада!»
— Спасибо, Элизабет прекрасный учитель, — Сказала она, поворачиваясь Веронике. — Без нее я ничего бы не поняла... Я старалась. — Закончила девушка, кивнув на рисунок, и посмотрела в окно. Там действительно сияло солнце, такое яркое, хоть и холодное, оно словно пело о прекрасном дне, пришедшем на радость всем окружающим.
Перемена в настроении Бетси была едва заметна, но Скарлетт так прониклась к своей новой подруге, что почувствовала ее сразу хоть та и не подавала виду.
— Она у тебя такая переменчивая... Как актриса, примеряет на себя различные амплуа, и наслаждается переменами... — Вампирессы вышли на улицу, и Скар чуть прищурилась, поглядев на искрящийся снег. С того момента, как девушка ходила в лавку, погода стала еще лучше и светлее, снег искрился тысячами и тысячами крошечных бриллиантиков, а воздух как будто звенел серебряными колокольчиками. —
— Так чудесно, ты не находишь? — спросила вампиресса Бетси, покуда, они брели по протоптанной с утра дорожке. — Больше всего я люблю солнце, оно какое-то счастливое, что ли... А ты? Какую погоду ты предпочитаешь? — Снег действительно был липкий, и Скарлетт была уверена, что где-то на лесной поляне раздается заливистый детский смех — деревенская малышня играет в снежки.