[1 этаж] Главный холл
-----------------------------------------------------
Браун внимательно слушал ответы Рошель, ее комплимент слегка рассмешил вампира. Он тоже себя таким не представлял, но ему казалось, что так и будет. Лэрт не желает ослабления клана, он жаждет его процветания, поэтому надо готовить молодое поколение брать бразды правления в руки. Если, конечно, он успеет состариться, то, разумеется, он будет заставлять молодняк работать. «Дрессировкой» нужно заниматься с молодых ногтей, иначе проку не будет. Главное, чтобы воспитывать было кого, а то такими темпами клан просто вымрет. Ну что за ужас то такой, а? Беспредел, такая красивая вампиресса, а до сих пор не замужем. Ну и где носит Раена? Если он заставит ждать Рошель до трехсот лет, то вряд ли Лэрт сможет рассчитывать на новое поколение в лице маленьких белокурых бестий. При этой мысли. Браун немного огорчился, но виду не подал. Вдруг, Рошель на минуту задумалась о том, что же у нее нового в жизни. На какое-то мгновение взгляд ее стал несколько напряженным. Для Лэрта и было ответом. Девушка ждет, надеется и любит. Чем-то они в этом похожи, вот только вампиру грозило дождаться скорее маразма, чем супругу с того света. Хотя, может оно и к лучшему. Влюбленный волк — не охотник. Лэрт деланным старческим голосом прохрипел, ехидно улыбаясь:
— Катаясь в Дракенфурт и обратно — карьеры не построишь... Голос получился весьма забавным, чем-то напоминал Лэрту отцовский, а тот часто любил входить в образ и говорить что-нибудь о великой цели, пытаясь отнять у ребенка детство, так, во всяком случае, думал Лэрт, когда был маленьким. В следующую секунду, Лэрт уже своим голосом проговорил:
— А по-моему, на роль вредного старика я вполне гожусь! Вампир слегка рассмеялся, такие речи и впрямь были в духе Браунов. Почти каждый слышал эти слова, когда был молод и хотел подурачиться.
Спустя пару мгновений, Лэрт уже обдумывал, где же все-таки охрана девушки. Лаэрт конечно знал, что Рошель, девушка не самая беспомощная и при ее дурном настроении охрана была бы нужна самим охранникам. Но все-таки, было просто любопытно, что же делает ее охрана в таком месте в столь длительную отлучку. Любопытно. Будто в ответ на его мысли, Рошель поспешила что-то мурлыкать об охране, параллельно судача о другом помещении. Плавными шагами Лаэрт направился в сторону указанного вампирессой места.
— Если мы еще и сядем, то ты точно не отвертишься от популярных объяснений.
Лэрт слегка улыбнулся, разумеется, допытывать племянницу он и не собирался. На лице Брауна заиграла легкая усмешка, как же все-таки он был доволен своим вечером.
Брауны уже поднимались по лестнице, когда дворецкий увидел Рошель. Тот занервничал и опасливо втянул голову, на что Лэрт слегка изогнул бровь. Похоже племянница уже успела пообщаться и с местной прислугой. Это выглядело забавно, такая маленькая, а столько шума от нее. Когда дворецкий понял, что Брауны идут в его сторону, а точнее, входят во дворец, то он поспешно откланялся, посчитав нужным больше не появляться.
Лаэрт отвел взгляд с дворецкого и боковым зрением заметил задумчивое выражение лица Рошель, которые стали больше при словах Лэрта о костюме. Ну, естественно она его не поняла. Хотя, может, Максимилиана просто нет во дворце? Нет, это нонсенс.
Лэрт готов был поспорить, что Макс где-то здесь, ведь зачем тогда он вообще выдернул вампира из его дел? Явно не для шуток, видать хотел что-то сообщить ему.
А судя по манере его приглашения — это было нечто важное, ведь он знал, что только на подобные выходки Лаэрт отзывается, в других случаях вампир говорил, что либо смертельно устал для светских бесед и просил сразу сказать характер просьбы Максимилиана, либо он слишком занят «не-скажу-какими-делами».

  Диванный салон

[1 этаж] Коридоры дворца
-----------------------------------------------------
Северная гостиная 

Абигайль послушно шагала за новой знакомой, лениво поглядывая по сторонам и задевая юбкой какие-то хлипенькие столики с маленькими скульптурами, стоящие подозрительно близко к ковру, по которому надлежало прогуливаться гостям и хозяевам дворца. Казалось, что всю ненужную мебель снесли сюда, дабы такие вот праздно шатающиеся поскорее доломали ее... От размышлений девушку оторвал звонкий голос спутницы, которая весьма радостно сообщала о воображаемом приведении.
— Эта горничная должно быть очень злая, — подхватила Аби с улыбкой, — и когда мы окончательно потеряемся, она заведет нас в темную-темную комнату и запрет дверь снаружи. И когда через недельку-другую нас не станет, мы будем являться по ночам всем гостям без исключения и пугать их. Красота.
Скар тем временем посетовала на свою работу спасательницей. Ревенантка фыркнула и с легкой завистью ответила:
— Это интереснее, чем выгонять мужчин из их спален. Пусть даже очень красивых и обходительных...
— И кто же тот несчастный, что вынужден был ночевать... Где-то в кресле?
— Сначала он нашел себе пристанище на подоконнике, — слегка покраснела Абигайль, — а потом и вовсе позволил безраздельно пользоваться спальней. Его зовут Реголо, и он капитан какого-то там корабля. Или владелец. Или все вместе. У него сложный профессиональный путь.
Девушка замолчала и стала рядом с вампирессой, которая растерянно разглядывала разветвление коридора. В помещении стояла гробовая тишина, будто во всем дворце они были одни.
— Направо? — предложила мисс Клейнхальцберг, с сомнением поглядывая на спутницу.

Отредактировано Абигайль Клейнхальцберг (09.08.2011 15:29)

[1 этаж] Коридоры дворца
-----------------------------------------------------
Зимний сад 

Бледное марево мелькающих поворотов и длинных коридоров погружало разум графа в болезненное состояние, близкое к коматозу. Каждый новый закоулок дворца, каждый прошедший мимо слуга, превращались в расплывчатые пятна в блестящих янтарем глазах Людвига. Он несся по лабиринту Изабеллы, словно ужаленный, толком не чувствуя тела. Лишь стук каблуков гулко отдавался во вдруг наполнившейся свинцовой тяжестью голове. Рядом проносились искусно сотворенные барельефы, изображающие то атлетически сложенных юношей, то прекрасных дам. Странно, но позолоченные капризы архитектора на стенах ревенант видел донельзя отчетливо, в противоположность сливающимся в белую мглу коридорам и темным пятнам дверей. Граф ощущал опасную отрешенность от физического мира, но в то же время и усиливающееся желание найти Северный коридор. Без сомненья, он поторопился, поступил непозволительно самоуверенно, когда отправился разыскивать нынешнее место пребывания Скарлетт в одиночку. Но ждать было нельзя. Или можно? Людвиг уже и сам не понимал. За последние сутки он толком не ел, получил травму головы, потерял брата, влюбился, и чуть было не покончил с собой. Пару раз был на грани сумасшествия, много пил и еще больше размышлял. Естественно, его истощенное во всех отношениях тело воспротивилось дальнейшей эксплуатации, к тому же такой безжалостной. Но сопротивление далеко не означало сбой, нет, резервных ресурсов у тела должно было хватить еще на несколько безумных часов активной жизни. И граф преисполнился решимости потратить их максимально эффективно. На стенах уже не красовались барельефы, но, словно окна в другой мир, тут и там висели великолепные картины. Украшенные мастера рукой, они манили путников здешних коридоров сверхъестественной силой, притяжением красоты. Но Людвиг, словно недавно запущенных паровоз летел вперед, не считаясь с бешеным стуком в груди и внезапно накатившими болевыми ощущениями — сигналами усталого тела. Его ладонь, покрытая засохшей кровью и недавно затянувшимися рубцами, по-прежнему крепко сжимала три цветочных стебля.
Граф замедлил шаг, и, наконец, очередной поворот вывел его в северный коридор. Он понял это, когда увидел милую сердцу белокурую девушку. Но, рядом с ней семенила миниатюрная зеленоглазая леди. До боли знакомые черты пронзили засыпающий разум Людвига, и его голова вновь заработала в полную мощность. На тонком пальчике барышни красовалось его кольцо. «Двадцать шесть лет...». Больше не оставалось сомнений в личности незнакомки — Абигайль. При виде растрепанного знакомого Аби нахмурилась, как любила обычно делать, а Скарлетт резко затормозила. Граф не пытался прочесть ее мысли или прочувствовать эмоции, он жутко устал от всего этого. Ревенант медленно, будто измеряя каждый шаг, подошел к дамам. Сердце неистово стучало в груди, словно птица в клетке, стремящаяся на волю. Сознание прояснилось, тело на краткий срок обрело былую силу и стойкость.
— Моя дорогая Скарлетт, — бесстрастно начал граф, — если я чем-то вас обидел или огорчил на башне, простите, это было не намеренно. Я лишь старался выразить вам свои чувства и открыть глаза. Я мог бы и сейчас разразиться пышной тирадой о безмерной любви и недостойности вашего мужа, но, думаю, прошлые высказывания имеют более чем понятный смысл. Посему прошу у вас одного, не совершите фатальной ошибки. Взвесьте все. Вот, — он протянул Скарлетт камелии. — Я буду ждать вашего ответа на террасе в восточном крыле до заката. — Он отошел чуть дальше и впился глазами в очи мисс Клейнхальцберг. «Прости мне мое поведение, Абигайль. Но я не мог иначе. Если ты пожелаешь поговорить, я буду в своей комнате номер тридцать два еще с полчаса. Рад встречи с тобой», — мысленно передал он и развернулся. Дойдя до поворота в другую ветвь лабиринта, Людвиг, словно забыв что-то сказать, обернулся. С секунду наблюдал за Скарлетт, а когда девушки вопросительно воззрились на него, ответил:
— После захода солнца я уезжаю. Это на случай, если вы не сочтете нужным почтить меня своим присутствием на террасе. — На последней фразе его до того холодный голос сорвался. Спустя мгновенье граф исчез в хитросплетениях планировки дворца.

  Холл

Отредактировано Людвиг Фон Мессе (15.08.2011 20:18)

[1 этаж] Коридоры дворца
-----------------------------------------------------
Шаг за шагом они пробирались в глубь коридора. Задумчивым взглядом девушка провожала длинные тени, рожденные высокими подсвечниками в неверном свете свеч. О чем она думала, слушая спутницу, и кивая в такт ее словам? Предчувствовала ли что-то? Она и сама не знала... Слова Абигайль заставляли картины разворачиваться в голове Остин, представляя себя со всех сторон.
«Это же какими железными нервами нужно обладать, чтобы допустить к себе совершенно незнакомого мужчину, хоть и в его собственную спальню?» Но озвучить вопрос Скарлетт так и не смогла, поскольку из-за одного из дальних поворотов показалась знакомая фигура. Скарлетт затормозила, запнувшись о подол собственного платья, так, что шедшая на шаг позади Абигайль врезалась в нее, но даже не пошевелилась, устремив пустой взгляд на барона, или уже графа... Сердце ее вздрогнуло, когда были отмечены следы крови на разбитых кулаках, и тени под глазами на лице Фон Мессе, вздрогнуло и забилось чуть сильнее, покалывая тонкими иголочками под ребрами.
Она не стала ничего отвечать, так как просто не могла подобрать слов, да и она уже сказала все что думала по этому поводу... Она пропустила очередное заявление по поводу фатальной ошибки — ее брака, и лишь неопределенно кивнула, зная уже наперед, что восточную террасу будет обходить за несколько километров, и только в сопровождении мужа. Но вот причину своих переживай она не откроет Бладресту никогда — этого ей не позволят сделать сполохи пламени в глазах Фон Мессе.
Тонкие стебли камелий словно сами собой оказались зажатыми в ее руке, а Людвиг, подарив красноречивый взгляд мисс Клейнхальцберг скрылся вновь.
— Какой милый и обходительный юноша. И цветы красивые выбрал. — Сказала Абигайль, словно не замечая застигшей Скарлетт бледноты и вновь нахлынувшей отрешенности. У нее было свое мнение по поводу этого молодого человека, но...
— Действительно, милый. Абигайль, а Вы заметили, что мы до сих пор стоим посреди этого проклятого коридора вдвоем, и все так же не знаем куда идти? — Наконец ответила она, когда язык отлип от гортани. Гневно сверкнув глазами в сторону, куда удалился Людвиг, девушка посмотрела на камелии. Нежные цветы не вызывали в ней восторга, она не чувствовала обычного женского удовольствия, которое испытывает любая девушка, получая в подарок цветы, просто так. Она не замечала их необыкновенной красоты, но продолжала сживать в руке как талисман, невероятно важный, словно от него зависит вся ее дальнейшая жизнь... Возможно, копни Скарлетт глубже, она поняла бы, что так оно и есть, но разум ее светлой головы упорно отрицал происходящее, окрашивая все в темные тона. — Хоть проводить бы мог... А то боюсь я не смогу поговорить с ним по невероятно глупой причине — не смогу найти дорогу до террасы. Вот будет обидно... Кстати, именно его я нашла в фонтане в бальную ночь. — Добавила вампиресса, вновь возобновляя движение. Ей нужно было идти, чтобы не упасть на ковер, и не разрыдаться вновь, на глазах ее очаровательной спутницы. Каждое слово Фон Мессе относительно ее мужа и их отношений резало ее душу обоюдоострым ножом, а потом ковыряло раны тупой ржавой ложкой. А главное, с этого дня, случись с Людвигом что-то, и виновной окажется она, до конца своих дней, в собственных же глазах... Когда он покачивался на краю башни под порывами ветра вампиресса поняла, что не допустит его смерти, любой ценой, пусть даже самой дорогой. Но это не справедливо, она должна принести в жертву себя, ради него, и завязать круг... Это действительно был замкнутый круг ее переживаний. Внезапно коридор кончился, и девушки вошли в овальную залу. Это место было великолепно знакомо Скарлетт, там, за одной из деревянных створок небольшой коридор, вдоль которого идут гостевые комнаты.
— Неужели мы пришли? — Не веря своим глазам, спросила Скарлетт, заворожено глядя на барельефы залы, и двигаясь к нужной им двери. За ней, и правда оказался знакомый коридор, и несколько дверей, с неприметными латунными табличками подле каждой. — Думаю, теперь вы без труда отыщете свою спальню, мазель Клейнхальцберг. — Остин приблизилась к одной из дверей, и удовлетворенно вздохнула, комната № 17. — А вот и 15! — Она указала рукой туда, где была нужная Абигайль спальня. — Спасибо Вам. А теперь, позвольте, я исчезну... Надеюсь мы еще встретимся с Вами... Я очень рада знакомству. — Одарив ревенантку волшебной, улыбкой Скарлетт скрылась за дверью.

  Берег моря

[1 этаж] Главный холл
-----------------------------------------------------
Северный коридор 

Людвиг блуждал по дворцу добрых два часа, пока, наконец, не забрел в какой-то погреб. Сам не понимая того, как ему удалось попасть в столь отдаленное от гостевых комнат место, граф какое-то время прислушивался и силился различить кого-нибудь в покрывавшей помещение завесе мрака. К счастью, никого там не оказалось, поэтому Людвиг присел на холодный каменный пол, решив пару минут подремать. Напоить тело хоть капелькой отдыха, что уже давно полагалась усталому ревенанту. Но сон бежал Людвига, старательно напоминая о своем присутствии где-то совсем близко. Так, что протяни только руку, и получишь долгожданное забытье. Вопрос был лишь в том, в какую сторону протягивать руку. Граф не знал ответа на сей вопрос. С неприличной для своего статуса ухмылкой, он выхватил из тьмы пыльную бутылку, сбил горлышко и осушил сосуд. Потом еще один, и еще. Вкус жидкости молодой ревенант толком не чувствовал, просто наполнял желудок хоть чем-то. Не подействовало. Когда пятая точка окончательно замерзла от соприкосновения с полом, ревенант вскочил, словно ужаленный, и ударился о притолоку. В волосы мгновенно набилась пыль и пауки, но граф не обращал внимания. Он неотрывно следил за зеленоватым блеском старой бутылки под робкими, еле различимыми лучами света. Изумрудное сияние напомнило Людвигу о чем-то давно забытом, о чем-то, что он старательно прятал в потаенных закоулках души двадцать шесть лет. Ее улыбка, ее запах, ее миниатюрные ручки, хмурые бровки, сладостный вкус ее губ, биение сердца. На него будто бы подул тот самый лесной воздух, запах шишек и травы, сырости и женских духов. За одну-единственную секунду в голове пронеслась целая буря негодования и порицания своей глупости, своей слепоты. Как он мог не видеть того, что на самом деле имело место, в отличие от его мифических ожиданий и следовавших за ними поспешных выводов? «Ты все испортил» — услышал он презрительный голос отца. И пусть отец был не родным, но его злобный голос навечно укоренился в разуме юноши. «И что теперь Вальтер, с его битвами? Я вступил не в то сражение, я сражался не за то. Кто бы мог подумать, что свою победу я одержал двадцать шесть лет назад? И как я мог забыть о ней? О том, что совершил тогда?». Удивляясь нелепостям судьбы и собственной нетерпеливости, граф торопливо засеменил по полутемному коридору в поисках хоть какого-нибудь выхода. И выход не заставил ждать своего появления. Выбравшись на свет, ревенант вскоре нашел слугу Вертера и наказал ему собрать графские вещи и приготовить карету к отъезду, причем немедленно. Слова он подкрепил стреляющим молниями взглядом, поэтому Вертер унесся исполнять приказание так, будто за ним гнался целый рой разъяренных пчел. Граф же какое-то время находился в уборной, приводя себя в порядок, а после отправился в холл. Вечерело. Дворец практически опустел. В его бесчисленных коридорах повисла грустная тишина. Граф нацепил перчатки и укутался в дорожный плащ. Он пристроился у выхода из дворца и руководил выносом своих немногочисленных вещей. В холле изредка появлялись задержавшиеся гости. Они торопились, будто страшась того, что королевская милость и гостеприимство иссякнут с воцарением луны на небосводе. Людвиг кивал знакомым, коих встречал довольно редко, и с интересом оглядывал неизвестных ему аристократов. На закате вернулся Вертер с маленьким чемоданчиком собственных вещей и, понурив голову, сообщил, что графиня Бладрест не появлялась на террасе. Граф, конечно, скрыл в себе возможные эмоции от такого удара по собственному самолюбию и уверенности в победе, и благодушно отправил мальчика в свою карету. Но сердце юноши несомненно сжалось, пусть на короткий миг. От Вальтера пришла записка о том, что он останется в Равене еще пару дней, дабы утолить жажду женских тел и забыть о смерти Альфреда. Самого Людвига же все произошедшее во Дворце Королей Хастиаса волновало удивительно мало, будто все страсти и завораживающие сумасшествием действа были в другой, безмерно далекой жизни. Он хотел сейчас лишь одного, уехать подальше, забыться, спрятаться. И никогда не переживать снова того, что случилось за последние сутки. Но, внешний холод не мог долго сдерживать внутреннюю бурю. Она рокотала внутри, ожидая малейшего намека на срыв хозяина и собственную свободу.

[1 этаж] Главный холл
-----------------------------------------------------

Начало игры

Была ночь, когда стражники дворца увидели черный силуэт на горизонте. Силуэт приближался плавно, словно прогуливаясь по окрестностям, но было видно, что вампир движется именно к воротам дворца. Стражники насторожились, понимая, что гости дворца приехали б на карете, запряжённой четвёркой лошадей или просто на лошади пешком просто не как.
— Мда... Интересное это королевство Хастиас жаль, что уже невидно всей красоты... Что о чем я думаю... Мысли старика. Мысли молодого вампира перервал один из стражей караула своим волевым и мужским голосом.
Кто вы и что вам здесь нужно? Стражники стали в боевую готовность, а Джейсон просто стоял и смотрел на стойку каждого из них и словно учитель хотел показать, как правильно принимать боевую позицию.
— Несовершенно, очень открыто, а здесь вес тела сильно перемещен на правую ногу и т.д. Интересно проверить их способности... Может позабавиться... Мне ж не чего не будет, если я немного проверю их. Парень снял капюшон и у стражников, сразу проскочила одна мысль.
— Девушка? Не может быть... Племянник Алукарда в это время читал мысли одного из стражников и эта мысль очень оскорбила его, но все же, он решил сдержаться потому, как покалеченная стража плохо сказалась бы на его репутации.
— Как грубо! Вас не учили ставить ментальные блоки в присутствии вампира? Произнеся эти слова, Джейсон мгновенно достал метательный нож. Начальник караула сразу вспомнил, что сказала ему Изабелла Рей на аудиенции.
— Сегодня должен прибыть племянник Графа Алукарда! Будьте с ним осторожней он дьявольски красивый и опасный как химера... После этих мыслей стражник тут же приказал сложить оружие и став на колено перед путником произнес.
— Простите меня за мою грубость Владислав Алан Ричард IV все же скрыть, что-то от вас очень тяжело. Влад сделал ангельское лицо (закрыл глаза и улыбнулся) произнеся.
— Это вы простите меня, надо было сразу представиться. Вовремя он вспомнил... Жаль не поиграю. Двое гвардейцев взялись провожать мужчину, но только до холла после они откланялись и ушли. Джейсон шел и осматривал дворцовый холл, пока не засмотревшись на портрет красивой девушки, не столкнулся с какой-то особой в капюшоне. Девушку немного пошатнуло, но не вывило из равновесия. Владислав развернулся и схватил девушку за руку, что б она ненароком не упала. После он тут же плавно выпустил ее руку и поклонившись, произнес.
— Простите меня за мою невнимательность! Позвольте представиться я Джейсон Химера из Дракенфурта. Расправившись, вампир вопросительно стал смотреть на девушку дожидаясь узнать кто, стоит перед ним.

[1 этаж] Главный холл
-----------------------------------------------------
«Узнал... Проклятье», — с некоторым разочарованием подумала ревенантка, когда почувствовала пристальный взгляд Людвига, и нехотя подняла голову. Что ему сказать? Что она безумно рада встрече и все эти года мечтала об одном — радостно взвизгнуть и кинуться на шею? Или что ей очень жаль, что так получилось со Скарлетт? Так он же почувствует, что она говорит неправду. А может просто поздороваться и пройти мимо? А потом еще неизвестно сколько лет жалеть, что не побыла рядом с ним хотя бы пять минут... Аби совсем забыла, что друг читает все эти мысли с той же скоростью, с какой они возникают в ее голове. И прекрасно понимает, что она сейчас чувствует... Девушка совсем растерялась, но продолжала смотреть в теплые янтарные глаза. Пусть уж лучше прочтет, чем она будет пытаться что-то объяснить словами... Но Людвиг молчал и даже не сделал шаг навстречу. Игра в гляделки была не характерна для ее барона Кейзерлинга. Но ведь ее он был так давно... Возможно, теперь это не тот Людвиг, который был раньше, с которым она невольно сравнивала любого проявляющего к ней хоть какой-то интерес представителя мужского пола и которому с такой теплотой и нежностью писала письма...
«Ну почему он молчит?» — девушка нахмурилась и тут же недоуменно приподняла бровки, пытаясь понять — что в ее поведении вызвало такую солнечную улыбку у ревенанта. Невольно захотелось улыбнуться в ответ. Улыбнуться и уткнуться носом в его плечо, потому как только туда она и дотягивалась. Вдохнуть уже позабытый запах этого юноши и как раньше почувствовать себя в безопасности рядом с ним. Но это желание тотчас забылось, как только Людвиг заговорил. Абигайль внимательно слушала сбивчивую речь и старательно разглядывала слабо поблескивающую в тусклом свете факелов пуговицу на его плаще. Взрослые и самостоятельные барышни не плачут в присутствии мужчин, а у ревенантки в глазах предательски стояли слезы, которые она никак не могла заставить высохнуть. Барон схватил ее за руку совсем как тогда в лесу и вновь продолжил объяснять ей то, что теперь было совсем неважно. Какая разница, почему он был дураком? И был ли он им вообще? Для нее он всегда будет самым лучшим, и поняла это она еще тогда, когда он защищал ее от пьяных офицеров...
На ручке теперь красовались уже два искусно сделанных колечка с переливающимися камнями, и оба от Людвига Кейзерлинга. Разве можно было мечтать о большем? Ведь оба украшения он сам одел на пальчики Абигайль, прикасаясь к ее ладошкам своими теплыми и мягкими руками...
Предложение выйти замуж прозвучало настолько неожиданно, что ревенантка даже расхотела лить слезы и изумленно взглянула на стоящего перед ней на коленях юношу. Упади сейчас звезда под ноги девушке, она и то бы меньше удивилась. Но Людвиг ждал ответа, и нужно было хоть что-то сказать, хотя он явно уже все прочел в ее глазах. Ведь сердце опередило разум и ответило «да» спустя мгновение после вопроса барона.
— Я... — голос предательски сорвался, а Аби посильнее сжала руку, словно ища поддержки у друга даже в этом. Но продолжить ей все равно не удалось — резкий толчок и чья-то бесцеремонная хватка окончательно сбили с мысли и сделали разговор между парой невозможным. Людвиг испепелил незнакомца взглядом и встал между ним и ревенанткой. Но мужчина тем временем извинился и представился, вынуждая ответить ему подобным образом. Абигайль растерянно посмотрела на возлюбленного и сухо проговорила:
— Абигайль Клейнхальцберг...
Говорить о том, что она рада знакомству, девушка не стала — ей вообще сейчас хотелось лишь одного — остаться наедине с юношей и забыть обо всем, что существовало и не касалось их двоих...

Отредактировано Абигайль Клейнхальцберг (16.08.2011 21:50)

[1 этаж] Главный холл
-----------------------------------------------------
Почему когда ты единственный раз в жизни делаешь предложение руки и сердца, встревает какой-нибудь неуклюжий селезень? Вот ты стоишь на коленях и торжественно объявляешь о своем намерении, готовишься созерцать восхитительный момент, и бах! — словно жирный голубь на голову нагадил. И что тогда? Сладостный миг упущен, чудесная дымка забытья рассеяна. И чем, скажете вы? Видимым глазу (!) зловонием невежи! Он буквально смердит этим отвратительным качеством, разнося его за собой шлейфом по округе. И у любого аристократа такие существа, а иначе их не назовешь, вызывают отвращение, как если бы у твоей женщины в разгар любовного акта обнаружился бубон чумы в самом неподходящем месте. Нахалы никогда не нравились благородным мужам, а уж тем более женщинам, и, конечно же, любой представитель сей братии достоин если не смерти, то хорошей взбучки.
«Родственник Алукарда» — читалось в глазах хама. Граф не рассердился на представителя династии Дракулитов, нет. Он даже не обиделся. Просто пришел в ярость, коих еще не видывал его внутренний мир. Именно. Внутренний. В столь торжественных обстоятельствах Людвиг фон Кейзерлинг не мог позволить себе всплеск неподобающих аристократу чувств и эмоций. «Как говорится, благородному не пристало».
Когда господин Химера промямлил, что только прибыл и просит проводить его в Бальный зал, граф чуть не расхохотался злобным смехом на весь холл. «Это же надо, какой кретин. Мало того, что ведет себя не под стать высокому роду, так еще и попросил гостей королевы, которые наверняка так же высокородны, проводить его в бальный зал! Мы что, похожи на слуг? Да за одну эту выходку можно схлопотать перчатку в лицо! Уж не говорю о том, что этот, хм, вампир, прибыл на бал в тот момент, когда свечи погасли и гости разъехались. Пунктуальности ему не занимать, как и глупости, да» — негодовал фон Мессе. Он вместе с Абигайль холодно взирал на Химеру, словно увидел пятно на любимой сорочке. В голову лезли нелицеприятные словечки, и внутренний голосок все твердил: «Дай ему в морду! Собачий сын! Мерзкий червь!». В этот момент Дракулит, не дождавшись ответа, встал и прошествовал в направлении, как он думал, небезызвестного бального зала.
— Чтоб тебе заплутать в дворцовых коридорах и никогда больше не портить вампирам жизнь. Не понимаю, как почтенный Алукард не удавил такого племянника в колыбели, — негромко проворчал Людвиг.
Что Джейсон собирался искать в зале, графа мало волновало. «В дела презренных я не лезу». Белокурый юноша лишь с некоторой долей изумления проводил взглядом янтарных глаз дурака, что подпортил исполнение важнейшего в жизни шага. «Проклятый клоун, — усмехнулся ревенант. — Чтоб ему пусто было. Не будь здесь Абигайль, я бы потребовал дуэли, клянусь Вальтером!».
Неприятный момент отошел на второй план, вскоре после возвращения к несколько смущенной Аби. Людвиг улыбнулся ей, пытаясь поспособствовать скорейшей отправке того невежи и его выходки в страну забвения. Юноша не пытался читать мысли любимой, ожидая внутреннего взрыва от вербального согласия. От слова «да». Сердце колотилось в груди так, словно это был последний час его жизни. Графу стало жарко в плаще, и он нетерпеливо скинул душное одеяние. Но вскоре ему предстояло вновь его надеть — на улицу опустились сумерки и прохлада. Странно, но в холле вновь повисло молчание. Хотя кого это волновало? В такой миг не стоит обращать внимания на зевак, нужно думать лишь об обожаемом существе, о том, кто является для тебя смыслом жизни.
«Аби, не обращай внимания на него. Ничто в жизни не может быть важнее любви, и ты сейчас можешь сделать меня счастливейшим мужчиной, вымолвив единственное словечко. Ведь, если бы ты была со мной, деньги, слава и прочая мишура не шли бы ни в какое сравнение. Ты — единственное, что мне действительно нужно!» — чуть не сорвались с языка жаркие признания. Быть может, ревенантка почувствовала их, кто знает. А Людвиг вновь опустился на колени, улыбаясь и строя смешные и веселые рожицы, таким образом подбадривая мисс Клейнхальцберг. Он ждал ответа. И был уверен, что этот ответ способен изменить жизнь их обоих. А разве может быть иначе?

Отредактировано Людвиг Фон Мессе (19.08.2011 14:41)

[1 этаж] Главный холл
-----------------------------------------------------
Согласна. Как сладкозвучны заветные слова, слетевшие с розовых губ Абигайль. Согласна. Согласна. Согласна. Людвиг прокручивал эту фразу в мозгу снова и снова, растягивая удовольствие от услышанного. Он медленно распивал долгожданное счастье, стараясь насладиться каждой буковкой. «Она согласна!». Вспомнились слова его наставника: «Не сдавайся. Даже если все проблемы мира лягут на твои плечи, будь сильным. Каждый хочет быть вознагражден по заслугам, и, однажды, ты тоже получишь свой приз. И это будет любовь женщины. Просто потому, что ничего прекрасней в нашем мире не придумано. Взаимная любовь — то, ради чего стоит терпеть невзгоды и продолжать жить, искать и надеяться. Каждый хочет быть любим. Не сдавайся, ведь ты уже любим».
В душе бушевала буря радости и ликования, эйфория разливалась по всему телу вместе с кровью, которую бешено скачущее сердце не переставало разгонять по венам. Руки отчаянно дрожали, ноги готовы были пуститься в пляс, да так рьяно, что без переломов, казалось, не обойтись. На лице застыла упоительная улыбка, каких юноша не позволял себе уже много лет. «Это приятней, чем наблюдать багровый закат или яркий восход дневного светила из-за величественных горных кряжей, восхитительней всплывающей из пучины морской луны там, далеко, на линии горизонта. Это...это удивительнейшее из чудес, что мне посчастливилось узреть! Моя милая, любимая, добрая, нежная. Весь смысл моей жизни в ней, и какое же это счастье! Ощущать себя нужным тому, кто тебе не безразличен — вот истинное блаженство, несравнимое ни с чем другим».
Непостижимая природа чувств давно интересовала Людвига, но сейчас в нем бушевали нешуточные страсти, не позволяющие оценить причинно-следственные связи его «завоевательной компании». Полный любви и наслаждения, граф крепко обнял невесту и вскочил, оторвав миниатюрную ревенантку от пола. «О, Роза, я счастливец. Даже готов вон того мажордома расцеловать. Да чего уж там, я готов облобызать Вальтера! Представляю, как он будет удивлен. Удивлен тем, что его старший брат собирается взять в жены девушку не благородных кровей. Но мне-то плевать. Кровь у всех одинакова. Важны лишь качества. Так что, пошлю братца к черту или в бордель. Пусть расслабится. В конце концов, он смирится и поймет, что именно с Абигайль я буду благословенно жить и наслаждаться каждым прожитым мгновеньем. Брат поймет меня».
Пока граф кружил возлюбленную в вихре эмоций и неподдельной страсти, в холле попеременно раздавались восхищенные охи и ахи, рукоплескания и поздравления. Кто-то хихикал, кто-то плакал, кто-то откупоривал тут же появившиеся в руках бутылки. Под громоподобные аплодисменты Людвиг подхватил Абигайль на руки и вынес на улицу, а восторженная толпа слуг и некоторых гостей проводила их вплоть до кареты.
— Вперед, навстречу лунному сиянию! — крикнул граф ошарашенному вознице и усадил любимую в карету. — Вертер, забирайся! — махнул ревенант своему новому лакею. Мальчишка, доселе робко теребивший воротничок куртки, схватил чемоданчик и последовал приказу хозяина. А Людвиг внезапно поклонился Дворцу Королей, подарившему графу столько сладостных минут, и заскочил в карету. Кучер что-то крикнул, дернул поводья. Карета заскрипела и, покачиваясь, взяла направление на выезд с территории дворца. Выглянув напоследок, ревенант крикнул толпе провожатых:
— Спасибо, я вас всех люблю! Спасибо! — и, шумно вдыхая свежий вечерний воздух, опустился рядом с Абигайль.
— Я затерялся, словно лодка в океане, но теперь торжественно объявляю, что, наконец, причалил к своему берегу, — хихикнул юноша и прижал милую сердцу девушку к груди. «Ах, какое блаженство, чувствовать ее тело в своих объятьях».
— Осталось только попросить разрешения у твоих родителей, милая, — сладко промолвил граф и поцеловал ревенантку в макушку.
За окном сияла Луна, магически мерцали звезды, пахло дымом и свежескошенной травой. Сонные трели соловьев изредка оглашали округу, но более было слышно прерывистое дыхание Абигайль и стук сердца Людвига. Вертер молчал и старательно делал вид, что его здесь нет.
— Куда едем-то, господин? — через пару минут гаркнул возница.
— Граф и графиня фон Кейзерлинг желают остановиться в лучшей гостинице Равены, — опередил Вертер графа, занятого расчесыванием волос своей возлюбленной.
Людвиг только усмехнулся расторопности и сообразительности мальчонки. И его даже не смутило то, что Аби еще не вошла в права супруги его графского сиятельства, но это ведь вопрос времени. В ответ на вопросительный взгляд изумрудных глаз, Людвиг улыбнулся и ответил:
— Так как мой бедный брат Альфред скончался, я отныне граф фон Кейзерлинг. Жаль, конечно, его, но не будем о грустном. Нам предстоит еще много дел. Едем в «Континенталь».

  через гостиницу «Континенталь»    Берег моря

Отредактировано Людвиг Фон Мессе (17.08.2011 17:45)

Восточное крыло. [3 этаж] Гостевые апартаменты № 18 

[2 этаж] Большой бальный зал
——————————————————

26 октября 1826 года; почти полдесятого утра.

Леди Арабелла Дракула вошла в зал перед прочими гостями. По видимости, экипажи еще прибывают, а посетители королевского дворца, подобно Арабелле, заканчивают с утренним туалетом. 

Арабелла, неторопливо следуя по дорого обставленному помещению, в полной мере осознавала, почему его зовут Большим бальным залом. Зал и правда отличался размерами от тех залов, в которых привыкла танцевать Арабелла, однако большим его делал не метраж, а глубина. Все здесь говорило о великом: высокие потолки и мраморные колоны; ковры с коротким ворсом насыщенного красного цвета; витражные окна во всю стену; две большие хрустальные люстры под потолком. Вокруг время от времени сновали суетливые слуги. 

Губы Арабеллы тронула улыбка. Наконец, вампиресса чувствовала себя в своей тарелке. Аромат незнакомого дворца, гул, слышный с улицы, и  приятное волнение, которое витало в воздухе — все это радовало Арабеллу, которая жила светской жизнью как собственной. Она точно весенняя роза цвела среди суматохи. 

Прическа, как подмечает сама Арабелла, несет под собой конкретные цели: демонстрирует статусность девушки и умения ее камеристки, что в свою очередь говорит о богатстве – ведь далеко не каждая семья в состоянии содержать опытную прислугу. Ее волосы камеристка мазель Миллер по прихоти своей госпожи убрала высоко. Темные локоны плавными волнами нагромождались друг на друга, создавая объем; часть прядок выбивались из прически, что лишало образ прилизанной строгости. У основания прически вкраплен обод из мелкого жемчуга нежно-молочного цвета. Две крупные прядки обрамляли лишенное грубых и острых черт лицо. Часть волос, что не вошли в сложную прическу, струилась по плечам и ниспадала на платье; волосы эти слегка вились, похожие на шумный ручей.

Платье Арабеллы заслуживает отдельного упоминания. Треугольный вырез обнажал светлые плечи и открывал обзор на ключицы, но декольте как такового не имел: Арабелла осведомлена об особенностях своей фигуры и, поскольку выдающейся ее грудь не назовешь, то и обнажать не за чем. Хотя бальным платьям и дозволяется среднее или глубокое декольте, для Арабеллы демонстрация груди кажется грубой пошлостью. Вырез этот обрамлен тремя полосами из ткани иссини-черного цвета. Короткие рукава-фонарики украшены золотыми бантиками из тонких атласных лент. Сразу под рукавом плечо Арабеллы плотно облегает едва-едва выступающая кружевная сеточка. Ниже невыразительная грудь прикрыта складками полупрозрачного тюля, край которого украшен бахромой как дань новомодным веяниям Айзы. 

Вдоль скрытого под платьем корсета пришиты декоративные пуговицы. Сам корсет заканчивается V-образным вырезом, на котором по бокам присутствуют вырезки с темной по сравнению с основной тканью для искусственного уменьшения талии. Арабелле однако такое решение пришлось не по душе: если сей нехитрый трюк и правда работает, то для чего корсет затянут настолько туго, что вздох, будь он глубже обычного, отзывается болью в ребрах?

Несмотря на кринолинный корпус, под платьем все равно лежат слои накрахмаленных юбок. Подол платья оставляет позади себя недлинный шлейф.  Поверх основного слоя с платьем лежит еще один, декоративный. Он состоит из юбки с двумя полукругами тонкой ткани и отделкой из золотой тесьмы, призванной придать больший объем и выделить полутона, чтобы платье не выглядело обыденным. Последним штрихом образа становится шелковый креп, которым покрывается юбка, расшитый тончайшими узорами листьев и цветов, цель которого отдать дань моде растительной эпохи. 

Насыщенный сапфировый цвет платья подчеркивает предпочтения его хозяйки, тогда как золотые тиснения и узоры, жемчуг в волосах  упоминает, что Арабелла — девушка еще незамужняя. 

Руки ее облачены в черные перчатки из кружево, а в руках лежит веер из слоновой кости. Серьги и колье созданы из белого золота с цельными камнями огранённого опала темно-синего цвета, в котором при попадании на свет переливаются мириады самых диковинных цветов. Опал зовут камнем блистательного очарования, и именно для этого Арабелла сегодня здесь: блистать и очаровывать. Она бы ни за не надела на себя украшения, не имей за ними смысла. 

Арабелла, задумчивая, коснулась мраморной арки. Ее наряд идеален для Дракенфурта. Но примут ли его в Хастиасе? Она придерживалась общих правил стиля Нордании, но каждый регион, как это повелось, славится присущими ему особенностями. 

Леди Дракула коснулась груди и выдохнула, прикрыв глаза. Что сделано, то сделано. Осталось дождаться церемонии.

Отредактировано Арабелла Дракула (08.06.2021 20:31)

Маргарите фон Рей, Арабелле Дракуле

[2 этаж] Большой бальный зал
——————————————————

26 октября 1826 года; почти 10 часов утра.

Итак, коронация. Сегодня глава Логиэсов, одетый в свой лучший фрак, элегантный как рояль, будет наблюдать обретение трона Черным драконом. Нервно стряхнув с лацкана фрака невидимую пылинку, Осид приосанился и медленно, будто бы скучающе, рассматривал разношерстную толпу. Посмотреть конечно было на что, и одновременно – не на что. Общество подбиралось достаточно разношерстное, аристократия буквально со всех концов Нордании стекалась сегодня в королевский дворец, дабы воочию лицезреть коронацию Фердинанда I фон Рея. Для советника будущего короля посещение сего мероприятия было обязательным, так что Логиэс одним из первых прибыл на место торжества. В конце концов, молодому королю в любой момент может понадобиться совет старшего товарища, и этим товарищем, как вы понимаете, должен быть только он, Огненный вирм.

К вящему сожалению старого вампира, лишней аудиенции у короля сегодня заполучить не удалось, но оно и понятно - дел было по горло. «По горло! Прям как у Изабеллы, чтоб её морготовы черти в аду жарили», - мысленный каламбур вышел бы забавным, если б не последствия катастрофического «правления» самозванки из Фортунатов. Никто и никогда не грабил Хастиас так, как она и её свора приближенных груффидовых шавок, и прочих недостойных личностей. Так что да, Морготу в пасть эту «светлую королеву».

- Её Королевское Высочество, наследная хастианская инфанта, принцесса крови Мартита фон Рей! – зычный глас королевского герольда пронёсся по залу, заставляя публику оборачиваться к массивным дверям бального зала. Осид почтительно склонился, следуя предписанному этикету. Кроме банальной вежливости, все вокруг должны видеть, что Логиэсы не оспаривают превосходящие позиции Валеросо, и даже наоборот – всеми силами поддерживают их. Преданные слуги Их Величеств, да. А уж то, что Валеросо давно выродились и стали бруггианцами – так это только мысли старого вампира, о которых никто никогда не узнает.

Он неуловимым образом, насколько ему позволял возраст и габариты, оказался подле новоявленной инфанты, буквально источая радость и предвкушение от предстоящего события.
- Милсдарь Логиэс, как приятно! Такой важный день! – Оз склонился к надушенной сладкими духами ручке благородной инфанты, но не успел к ней даже прикоснуться. Что ж, чувства Маргариты были глубоко взаимны. «Даже мантилью и пейнет нацепила, из кожи лезет, чтобы выдать себя за натуральную хастианку», - можно было конечно рассудить, что этот карнавал – дань традициям и корням, но досконально зная биографию голубоглазой мазельки, Логиэс готов был биться о заклад, что это её очередной маленький спектакль. Несомненно, она умеет хорошо вживаться в роль, но она ей наскучит очень быстро, таков нрав наследницы Валеросо.
- Ваше Высочество, позвольте я представлю вас правителю Дракенфурта, вы же, вероятно, не знакомы лично? – ну конечно, куда этой танцовщице из бруггианского варьете знаться с Алукардом!. – Он прибыл в Хастиас вместе с юной Арабеллой, своей племянницей.
- Извольте, выразить почтение Дракулитам от имени королевской семьи – мой долг. Сын, к сожалению, сейчас исключительно занят, церемония буквально через час начнётся, сами понимаете.

Осид важно кивнул, всем своим видом изображая трепет, почтение и глубокую заинтересованность. Как же, целая инфанта перед ним! Достойнейшая из достойных! «Куда запропастилась Марион, когда она так нужна?» - мысленно досадовал вампир, ведя Маргариту к Дракулитам, и одновременно пытался высмотреть в пёстрой толпе хрупкую фигуру внучки. Однако, безуспешно, Ри нигде не было видно, и старое сердце даже кольнуло тревогой – вдруг с ней что-то случилось?..

- Леди Дракула, как приятно, что Вы прибыли лично на наш национальный праздник, я даже не побоюсь этого слова – триумф! – следуя этикету, старый вампир почтительно склонился. Было немного жаль, что Алукард отлучился, с ним они были давно знакомы, и знакомиться бы особо смысла не было. - Позвольте представиться, Осид Логиэс, советник Его Величества, - выдержав небольшую паузу, он продолжил. – Её Королевское Высочество Мартита фон Рей, главное украшение хастианского двора.
- Экий Вы льстец, Логиэс! – инфанта звонко расхохоталась, шутливо (хотя и болезненно!) ударив Логиэса по плечу веером. – Леди Дракула, для нас честь принимать в гостях Вас и Его Светлость Алукарда. Надеюсь, дорога до нашего солнечного края не была утомительной? – Маргарита ободряюще улыбнулась одной из самых главных своих гостий.

Отредактировано Осид Логиэс (14.06.2021 19:56)