Погода не радовала с самого утра — сначала зарядил мелкий противный холодный дождь, к обеду налетел порывистый ветер, да такой, что местами едва не с ног сбивал, а к вечеру случилось некое подобие грозы. Несколько всполохов на небе, и все затихло, лениво разошлись облака, радуя отблесками заката, а потом собрались вновь, застилая небеса серой пеленой. Светло еще было, не так как днем, а достаточно, чтоб разглядеть камни вдалеке, высокие темные валуны, будто бы заботливой рукой выложенные, и остальной унылый пейзаж пустоши. Стоило чесать в такую даль? Изредка раздающийся жалобный, заунывный протяжный вой, подтверждал, что еще как стоило, а где-то глубоко внутри, в самом угле подсознания, поселилось беспокойство. В придорожной таверне об этом воющем по вечерам и ночами выродке, много басней ходило, и все они печально заканчивались. Особенно та, в которой от толпы мужиков с вилами да серпами одни косточки остались и пару ошметков кожи на камнях. Вранье конечно, а как живо какой-то пройдоха-пьянчуга рассказывал, так уж прям поверить хотелось. Нет, тут другое удивляло. Это ж надо быть таким зарвавшимся, таким смелым, чтоб так нагло выть почти средь бела дня. Или сильный очень, или вконец голову потерял. Хотя роли никакой не играло. Полный энтузиазма, живо представляя как ловко и быстро разберется с супостатом проклятым, Милош с силой ударил по бокам неспешно бегущего жеребца и приосанился, удобно устраиваясь в седле. В ушах засвистел ветер, валуны постепенно приближались, правая рука потянулась к единственному оружию. Рукоять кинжала привычно легла в ладонь, крепко обхватив ее пальцами, молодой человек еще пару раз от души ударил по темным бокам. Вой смолк. Перестук копыт, ветер, свистящий со всех сторон и больше ничего.
«Вот ведь весело сейчас будет... С зубочисткой на тигру лютого. Умно, ой как умно». Но мысль, совсем некстати промелькнувшая в голове, ничего не изменила и ума уж точно не прибавила. На полном ходу Милош выехал за валуны, в то место, откуда предположительно вой кошмарный доносился, и резко натянул повод, буквально рванув на себя, едва рот не раздирая ни в чем неповинному зверю. Под ближайшим покатым камнем, образовывавшем нишу, достаточную по размеру, чтоб там пару человек могло укрыться, сидело, поджав колени, нечто. Нечто напоминало тщедушного старика с ярко-красными глазами и внушительными острыми зубами. Только с правой стороны и зубов и клыков явно не хватало. То ли потерял где от старости, то ли помог кто избавиться, то ли еще что произошло. Нет, Милоша вообще другое ужасно заинтересовало, да заставило вот так нехорошо с драгоценным другом поступить. Одет дед был в чепец розовый кружевной, странное подобие ночной сорочки, когда-то бывшей белой, тоже с обрывками кружева кое-где сохранившимися. Поморгав выразительными глазами, упырь приподнялся и смерил пришельца злобным, кровожадным взглядом.
— Внусек присел? Засем присел к сталому? — однако, прошамканные слова, кровожадностью никакой не отличались и давались явно с трудом, — Вкусссный внусек.
Что-то тут не сходилось... Неприлично пялясь на престарелого гуля (и это он то терроризировал все население в округе?), юный искатель приключений на всевозможные места, подобрал повод и потянулся в седельную сумку за бутылкой. Медленно, без резких движений. Наслышан был, какими эти создания проворными могут оказаться, даже если с виду немощные, жалкие.
— А чего это ты тут дед шороху-то навел, вообще? Чего лопаешь кого не попадя? — в гуля полетела бутылка с кровью, а тот, весьма ловко и проворно ухватившись, моментально содрал уцелевшими клыками пробку и залпом осушил половину. Чепец съехал набок, но, не обращая на такую мелочь внимания, кошмар пустоши продолжал с жадностью пить.
«И вот как с таким биться? Свалит, может сам по добру по здорову? Откуда ж такое взялось-то?»

И было б все очень смешно да забавно, если не оказалось настолько грустным и непонятным. В явно выжившего из ума старикашку полетела очередная бутылка с кровушкой человеческой, вроде как предпоследняя. Ну не лавка придорожная в самом-то деле? На сколько денег хватило, столько и притащил, на крайний случай решив использовать парочку, если убегать придется по-быстрому, чтоб супостат проклятый не шибко резво преследовал. Кто ж знал, что так получится? А то, что старик из ума выжил, так это понятно кому угодно, умным быть не надо, дабы понять. Чего только сбрендивший гуль не наговорил, пока хлебал с жадностью, каких только сказок не услышал. Смазанными они были, не особо-то ясными, как и голова у старика. Хмуро посматривая на гуля, Милош не сразу осознал — не одни они здесь. Нехотя повернув голову, он смерил внимательным, цепким взглядом вежливо поздоровавшегося господина в некотором отдалении, и вернулся обратно к созерцанию пьющего упыря. Глотка у того явно бездонной оказалась. Вот не останется сейчас ни капли, и такое тут будет, такое...
— Кому добрый, а кому и не очень. Приветствую вас в поздний час, да в таком примечательном месте. Предложил бы чаю с баранками, но, увы и ах, нету ничегошеньки. Вот сейчас допьет дедушка последнюю бутылочку, и думаю, нам чай посмертно нальют, да на надгробие поставят.
Туман, пришедший откуда-то, судя по пронзающему холоду, с севера, не давал толком разглядеть высокую фигуру на лошади. Но оно и не к чему было. Еще один искатель приключений тут явно не помешает, вот и будут сейчас наперегонки нестись сломя голову и следом это недоразумению беззубое помчится. Не покусает, так засосет насмерть. Перспектива не радужная, еще больше неправдоподобная, да и вообще холодает к ночи, надо теплей одеваться было. «Прибить его может, чтоб больше не мучился? Пока шанс есть...» Но создание, присосавшееся к бутылке, словно клещ к телу жертвы, абсолютно никакого чувства опасности не вызывало и выглядело настолько потерянным и жалким, что Милош внутренне содрогнулся не один и не два раза — ну откуда могут взяться такие чувства?! «Старею, наверное. Ой, старею...» Повернув жеребца в сторону почтенного господина, вышедшего поохотиться, он швырнул в гуля последнюю бутылку и сердито прицокнул языком, наблюдая как тот едва горлышко не откусывает и снова бормочет что-то невнятное.
— А сабаська хде моя? Басая такая... Ав ав! Внусек тута, сабаськи нету.
«Сабасек тут только для полного счастья не хватает... Совсем старый сбрендил». И что-то завыло, заскрежетало, зашуршало и заклацало совсем-совсем неподалеку. В наступающих сумерках загорелись два ярко-красных огня, не сильно далеко от второго всадника, аккурат на гряде каменной. Принадлежали алчущие ока здоровенной сгорбленной зверюги, по комплекции превосходящей деда раза в три-четыре. И не рассмотреть то ли гулем оно было, то ли оборотнем каким, жертвой экспериментов неудачных. Оглушительно, явно воинственно завыв, существо заскоблило когтями по камням, выбивая искры, схватило то ли булыжник, то ли еще чего, и с треском раскусило на множество частей.
— Вот ведь выкобенивается...
Впечатленный пафосной демонстрацией превосходства какой-то там дедовой сабаськи, Милош потерял бдительность, а тем временем старик, допивший остатки крови, подобрался достаточно близко, чтоб совершить совсем не по-дедовски шустрый прыжок. Приподнявшись на задние ноги, Мирко так же резво шарахнулся в сторону и, взвизгнув, вывел хозяина из оцепенения. Замахнувшись кинжалом на такого беззащитного недавно гуля, парень развернулся в седле и с силой ударил по бокам жеребца, с места высылая в карьер и делая разворот.
— Ой, щас жарко-то будет!