Банк Ротшильда 

Айрин стояла перед ювелирным магазином и недовольно поджимала губы. Вообще-то в этот магазин практически нереально пробраться. За последние десять минут, пока не было Авеля, девушка облазила здание фактически со всех сторон. Она даже ползала на коленках, высматривая дыры или хоты бы трещины. Ничего!
Есть вариант еще, конечно, забраться на крышу. Но это бы привлекло внимание. На нее и так прохожие уже косо глядят. Видать, пытаются запомнить, как она выглядит, и в случае ограбления обрисовать для полиции ее внешность.
«Ну-ну. Удачи вам в этом», — с усмешкой подумала Айрин. Да если бы она решилась ограбить этот ювелирный магазин, то сразу же после дела смылась бы в другой город. А лучше всего в деревню или лес.
Тяжело вздохнув, воровка присела на корточки и погладила черного кота по голове. Уже надоело ждать этого хама! Вообще-то Андерс могла в любой момент убежать. Ее сейчас сдерживали лишь любопытство и немалая сумма обещанных денег. Но терпеть к себе такое отношение она не намерена!
Да как он посмел оставить ее на пороге, как какую-то собаку?! И все равно, что Айрин сама не пожелала входить! Он должен был настоять! Она хоть и воровка, но все же девушка. А теперь приходится торчать на улице и ждать этого...
В этот момент Айрин услышала, как открывается дверь и раздаются знакомы голоса. Во время своего осмотра воровка ушла от входной двери. Теперь же она об этом пожалела, так как Авель, да и та девушка, которую она хотела ограбить в порту, о ней даже не вспомнили. И что Алейна, или как там ее, тут делает?! Они что, другого времени не нашли, чтобы флиртовать?
Решив, что она вообще-то тут лишняя, воровка решила тихо-мирно слинять. Денег у нее достаточно. Но стоило ей сделать пару шагов к темному переулку, как раздался свист. Такой, что уши закладывало. И Айрин прекрасно знала, от кого он и кому предназначен. Мысли о побеге сменили мысли об убийстве.
Зло сверкнув глазенками, Айрин развернулась и побежала в сторону Авеля:
— Ты — тролльский помет! Как ты посмел звать меня свистом?! Я тебе что, собака?!
Андерс ударила мужчину ногой под колено. Она знала, что он вряд ли даже почувствует этот удар, но не ударить не могла. На спутницу своего работодателя она предпочла внимание не обращать. Они же даже не подруги.

  Главный проспект

Отредактировано Айрин Андерс (04.01.2016 10:38)

Главный проспект    (временной скачок в девятнадцать часов)   

11 апреля. Около пяти вечера.

Амелия Аскар негодовала.
— Мыслимо ли! Как же я могла так обмануться в ней, скажите на милость? Как же так?.. Вы видели ее: сущий ангел! А под ангельской личиной кто? Сбежать с работы в первую же ночь!.. Столько навалилось на меня в последний месяц, и теперь это!.. Дайте мне капли, я совершенно истощена.
В гневе она была еще прелестнее, чем обычно: наспех выпростанные из-под капора, локоны ее колыхались вокруг лица; щеки горели ярким, как с мороза, малиновым румянцем; над ледовитыми морями глаз сверкали молнии и громыхал зловещий гром.
— Будит вам, прикрасни госпожа Мелия Аскар, — увещевал ее Джафар, имевшие похвальное обыкновение гасить собственные страсти, когда рядом бушевали нешуточные чужие. — Не переживай так, прекрасни госпожа. Возьми мой платок. Я могу сказат сто процентов, щьто мазэл Линдер имеет причину для свой поведений.
Амелия страдальчески заломила руки; закатный свет впился в ее серые глаза, подзолотил ореол распушенных волос. Она развернулась, дойдя до конца комнаты, и ринулась в противоположный угол.
— Вы понимаете, друг мой, мне в голову лезут самые неприятные, самые кошмарные мысли. Тот медальон, который я давеча потеряла на прогулке, ведь, подумайте сами: она могла его украсть, договорившись со своим сообщником. Скажите, ведь могла? Знаете, я помню, я стояла под навесом, и один беловолосый в чем-то красном стоял со мной бок о бок и чему-то гадко ухмылялся. Нет, не смотрите на меня таким трезвым, таким мудрым взглядом! Вы режете меня, Джафар... Может, это и не связано, может, я сама случайно обронила... Что за гнусный пошел период жизни?! Сплошная полоса несчастий!
— Я думаю, всякий биваит совпадений. Ни нада, перестанти убиваца.
— О, мой друг, я понимаю, — металась девушка по комнате. — Я все прекрасно понимаю. Но я женщина, вы тоже поймите. У нас другой формат восприятия. Я могла бы убедить себя в случайном совпадении, если бы не сердце. Поймите, мое сердце не на месте! Оно чует верную связь между украшением Филиппы и этой... этой вашей девушкой! Вы сами говорили, что пройдоха, назвавший себя братом моей подруги, ушел в ее сопровождении. Быть может, я горячусь, обвиняя ее безосновательно во всех грехах, раздосадованная ее прогулом, но если бы вы знали, как я в ней разочарована! Мне страстно, мучительно хочется верить, что я ошибаюсь в своих подозрениях. Но, видит Богиня, и помимо них есть веский повод прогневаться. Где же это видано: сбегать с работы в первый день?! Спасибо вам за капли. Надеюсь, нас никто не слышал в коридоре. Я могу открыться только перед вами, милый друг.
— И я очен вас ценю, прекрасни леди, — поймал ее трепещущую ручку мэтр художник, прижавшись к ней губами. — Позвольте воздат должни ваши красоте, когда ви так прогневлённи. Я буду делат красиви украшений, названи «Небесни фурия» вашу чэст: черни жемчуг, бели золота, прозрачни брильянт, можит нимножка рубин, александрит, аметист савсэм чучут...
— Благодарю вас, я уже взяла себя в руки. Пустите, вы так оторвете мне ладонь! Знаете что, — утерла она платком краешек глаза. — Скажите, пусть Парсонс принесет из бухгалтерии ее дело. Сейчас же займусь расчетом, и тогда мне действительно полегчает.

Отредактировано Амелия Аскар (15.01.2016 19:07)

Криптонитовое овальное зеркало, оправленное золоченым деревом в затейливых вензелях, отражало замерший мир: красный камин, немо вопящий обугленным зевом, забытый свечной огарок на трехпалом подсвечнике, кучевое облако портьеры, в которое кутался край окна, кусок кривоногой кушетки с горбатой спинкой...
Тихую неподвижность зеркального мира нарушило бесцеремонно вторгшееся в него зыбкое отражение госпожи Аскар.
— Я похожа на ведьму, — отметила девушка, прижимая ладони к малиново-алым щекам. — Чему удивляться? С нашей ежедневной нервотрепкой в кого только не превратишься. Губы белые, щеки красные, глаза злые. До чего доводит работа! Надо больше заниматься собой.
В тонких пальцах ее раскрылся коробок слоновой кости, глянцевито блеснула поверхность жирного крема.
— Капля гламарии, пожалуй, не повредит, — отражение оттопырило веко, проводя по нему мизинчиком. — И немного на скулы. Вот так. И никто не догадается, что я перед Джафаром расклеилась. Теперь надлежит привести в порядок прическу.
Подсвеченные закатом пушистые волосы скрепились двумя шпильками на висках. Из складок серебристого платья выпорхнула складная лорнета и, распрямляясь, уселась на точеную переносицу.
— Управляющая вернулась, — грозно сверкнули отрезкаленные стекляшки. — Пора за работу.
Амелия села за свой аккуратный рабочий стол, открыла личное дело Алейны Готьер, взяла фарфоровую ручку с подсиненным коготком пера, обмакнула в чернильницу и стала смотреть, как на белой бумаге, декорированной фирменными вензелями, рука выводит начальственное распоряжение:
«Госпожу Алейну Готьер, ревенантку 1803 года года рождения, увольняю по статье номер такой-то трудового кодекса за прогул работы в период стажировки без расчета и приложения рекомендаций. 11 апреля 1828 года. Подпись: Амелия Ида Аскар, управляющая ювелирного дома „Фируза“».
Закончив писать, вампиресса нырнула рукой в верхний ящик стола, достала маленький пестик, увенчанный круглым металлическим наконечником с оттиском эмблемы «Фирузы», дохнула на него влажно, занесла над бумагой...
Но опустить не успела, поскольку в этот самый момент в дверь ее кабинета постучали.
— Войдите, — строго приказала Амелия. Глотнула чуть выдохшейся сельтерской, провела языком по губам и отложила печать. В кабинет вошла увольняемая.
— Так-так-так. Явление Богини народу. Польщена, чрезвычайно тронута и польщена! Вы все-таки соблаговолили почтить нас своим присутствием, — вот уж чего-чего, а радости в тоне госпожи Аскар не было совершенно точно. — Проходите, присаживайтесь, рассказывайте, как вы докатились до жизни такой. Вас похитила огненная гиена и пытала всю ночь адским пламенем? Или сбила колесница восставшего из мертвых пророка Асториуса? Или, может, вас похитил дракон, а, принцесса-белоручка? Что-то же вас задержало на обратном пути в «Фирузу»? Вы сознаете, что прогул работы в первый же день навечно испортит вам репутацию? И я, ручаюсь, не стану этому препятствовать. Видите ли, мы имеем дело с производством, которое требует крайне щепетильного подхода к подбору кадров. Ни один уважающий себя ювелирный дом не возьмет на себя риск принять работника, способного своими вздорными эскападами нарушить производственный план, сорвать сроки сдачи товара, подвести под монастырь своих коллег по работе и так далее и тому подобное. Чтобы я отозвала свое распоряжение, ваш прогул должен иметь чрезвычайно уважительную причину. Если вы ею располагаете, изложите, но учтите: на слово вам никто не поверит. К своим словам вы должны прилагать доказательства: справку из больницы или, скажем, полицейского участка. Располагаете таковой?

Отредактировано Амелия Аскар (16.01.2016 22:48)

Мэтресса Аскар, действительно, как и описывала продавщица, сияла праведным гневом. Если бы взглядом можно было убивать, то от ревенантки осталась бы горстка пепла. Девушка, как и подобает хорошему служащему, присела в реверансе.
— Здравствуйте, госпожа Амелия, — произнесла твердым голосом, лишенным всяческих эмоций, попутно замечая на столе свое личное дело. «Значит, уже мое увольнение подписано. Ну что же, сейчас начнется. Если смерти, то мгновенной. Если раны — небольшой. Хотя раной дело не обойдется», — отрешенно думала ревенантка.
— Так-так-так. Явление Богини народу. Польщена, чрезвычайно тронута и польщена! Вы все-таки соблаговолили почтить нас своим присутствием, — гневно начала свою отповедь вампиресса. — Проходите, присаживайтесь, рассказывайте, как вы докатились до жизни такой. Вас похитила огненная гиена и пытала всю ночь адским пламенем? Или сбила колесница восставшего из мертвых пророка Асториуса? Или, может, вас похитил дракон, а, принцесса-белоручка? Что-то же вас задержало на обратном пути в «Фирузу»? Вы сознаете, что прогул работы в первый же день навечно испортит вам репутацию? И я, ручаюсь, не стану этому препятствовать. Видите ли, мы имеем дело с производством, которое требует крайне щепетильного подхода к подбору кадров. Ни один уважающий себя ювелирный дом не возьмет на себя риск принять работника, способного своими вздорными эскападами нарушить производственный план, сорвать сроки сдачи товара, подвести под монастырь своих коллег по работе и так далее и тому подобное. Чтобы я отозвала свое распоряжение, ваш прогул должен иметь чрезвычайно уважительную причину. Если вы ею располагаете, изложите, но учтите: на слово вам никто не поверит. К своим словам вы должны прилагать доказательства: справку из больницы или, скажем, полицейского участка. Располагаете таковой?
Алейна молча с безучастным видом смотрела на мэтрессу Аскар. Уже сейчас хотелось развернуться и уйти. Итак было ясно, что ее уволят, а выслушивать все это, тем более обвинение во лжи, было равносильно пытке. В кабинете воцарилась тишина. Госпожа Амелия прекратила поток обидных слов. Алейна не спешила оправдываться, так же молча она приблизилась к столу вампирессы и только потом заговорила спокойным голосом:
— Увольнять меня — это ваше право, и его оспаривать я не стану. А насчет моего прогула... Я думаю, мастер Джафар уже вам изложил, что происходило в зале для посетителей, и повторяться не стоит. Я всего лишь выполняла его задание по вашему поиску и препровождению к вам брата, как мне сказали, важной для вас клиентки. Но случилось непредвиденное: с братом клиентки произошел несчастный случай. Если бы я его бросила одного, то непонятно к каким последствиям это привело бы. Возможно, вампир и вправду близкий родственник данной госпожи и, если бы с ним случилось несчастье, а я бы как ни в чем не бывало вернулась бы в «Фирузу», это, опять же, грозило бы мне увольнением. Справки, к моему сожалению, у меня нет. Но я никогда не вру. Je n’ai pas l’habitude, — забывшись, Алейна перешла на родной язык. Ревенантка стояла перед вампирессой с пылающими щеками и лихорадочно блестящими глазами, ожидая ее вердикта.
«Судья готов вынести приговор. Не только я стою на кону, но и лавка моего отца. Что тогда станут говорить о нем, если эта история разлетится по свету? Мир ювелиров так тесен. В Цалте мгновенно узнают, что дочь владельца с позором выгнали из крупнейшего ювелирного магазина. Никто не будет иметь дело с отцом. Мои родители разорятся», — думала девушка.

Отредактировано Алейна Готьер (17.01.2016 10:56)

Пока продавщица докладывала о прибытии вампирессы, Стрикс с горящими от любопытства глазами рассматривала выставленные на продажу украшения. Как и любая другая особа женского пола, Силентия любила всевозможные дорогие и не очень блестяшки. Сияние камней и блеск благородных металлов завораживали и пленяли разум, уговаривая выложить за них немалые деньги. И только женщины слышали эти мольбы...
— Мэтресса Аскар готова вас принять. Можете пройти в её кабинет, — звонкий голос продавщицы вырвал разум Сели из чар сияющих украшений.
Заходя в кабинет, Стрикс рассчитывала увидеть умудренную многовековым опытом матрону, но точно не сидящую за рабочим столом ровесницу (как казалось на первый взгляд). Алейна стояла рядом и, казалось, не подавала признаков жизни.
— Добрый вечер, госпожа Аскар, — легким кивком головы Стрикс поприветствовала сидящую перед ней вампирессу. — Я к вам по поводу вашей сотрудницы Алейны.
Фамилия ревенантки не задержалась в памяти Силентии. Учитывая их крайне эмоциональное знакомство, в этом не было ничего странного. Вампиресса продолжала свою речь как ни в чем не бывало:
— Эта юная особа — жертва обстоятельств, которые едва не привели к трагическим последствиям, — Стрикс выдержала некоторую паузу. — Позвольте присесть. Это, конечно же, не длинная история, но и в двух словах не расскажешь.
Силентия обстоятельно, не вдаваясь в подробности, но и не погрешив против фактов, изложила события прошлой ночи.

Алейна окончательно затерялась в своих мыслях, поэтому она толком не слышала новый монолог мэтрессы Аскар. Но смысл тирады уловить все же удалось. «Меня еще и подозревают. Час от часу не легче. Ну Айрин, попадись мне... Коли выгонят, вместе с тобой на улице жить начну», — пылая яростью, думала ревенантка. Внезапно девушка услышала имя отставного клирика, с которой познакомилась на мосту. Помня их встречу и обмен любезностями, Алейна побледнела. «Я погибла. Добьет или спасет? Ага, как же. Вспомни, что ты ляпнула в отеле. И вообще берег реки. Там что-то было про соучастие», — обдумывала появление новой знакомой, закусив до боли нижнюю губу, ревенантка. И вот на пороге появилась капитан Стрикс. Алейна повернула голову, с любопытством и надеждой всматривалась в лицо Силентии. Та спокойно прошла в кабинет, так же невозмутимо села на стул перед госпожой Амелией и начала рассказ об их вчерашних «подвигах». К концу истории девушка не знала, что и думать. Она стояла, слегка растерянная. На бледных щеках снова появился румянец, а взгляд засиял безмерной благодарностью.
— Полагаю, я должна принести свои извинения мазели Готьер. Что ж, я их приношу. Признаю, что в своих подозрениях зашла слишком далеко, поторопившись приписать вашим действиям преступную подоплеку. А заодно отзываю распоряжение об увольнении. Вы остаетесь работать в «Фирузе», мазель Готьер, если, конечно, еще заинтересованы в этом месте. Простите меня.
Алейна совершенно растерялась от слов мэтрессы Аскар, особенно от извинений. Ревенантка, как только увидела ее, в голове сразу же выстроила образ типичной представительницы аристократического круга: капризной, взбалмошной и надменной эгоистки. Но сейчас перед ней предстала девушка, которой не чужды были такие понятия, как порядочность и честность. Окончательно сконфузило Алейну смущение госпожи Амелии, когда она приносила свои извинения. Ревенантка сама покраснела вплоть до кончиков волос. С сияющей не к месту улыбкой она выслушала о том, что за прогул вычтут из жалования. «Переживу! Главное, я остаюсь!» — ликовала девушка.
— Благодарю вас, госпожа Амелия! — присела в реверансе Алейна.
Уходя из кабинета, она тихо шепнула Силентии:
— Спасибо. Я ваша должница.
Девушка выпорхнула от мэтрессы на крыльях радости. Груз, давивший на протяжении суток, вмиг растворился. Ревенантка поделилась счастливой новостью с продавщицей и поспешила в мастерскую. Мастер Джафар встретил ее холодным взглядом: по-видимому, обиделся за исчезновение Алейны. Барышня ничуть не стушевалась, а послала мэтру самую милую улыбку из своего арсенала: как обиделся, так и успокоится. Затем, пожав плечами, направилась к своему верстаку и наткнулась по дороге на Парсонса. Он витал в своих мечтах, мерно раскачиваясь на стуле. Ухмыльнувшись и сделав нахальное лицо, ревенантка со скрипом отодвинула стул. Парсонс, посмотрев в ее сторону, низвергнулся с высоты грез на грешную землю вместе со стулом.
— И я тоже рада видеть вас, Парсонс, — невозмутимо поприветствовала подмастерья.
— Мазель? Но вас же уволили? — поднимаясь с пола и потирая ушибленное место, закидал вопросами молодой человек.
— Как видите, нет. Я все еще здесь, — равнодушно ответила Алейна и занялась оставшимися заготовками, внутренне посмеиваясь над Парсонсом.
Ночь тянулась медленно. Несколько мужских и женских колец, точнее, их заготовок были закончены. Девушка, дабы отвлечься от них, выудила чистые листки бумаги. Как любой имеющий дело с ювелирным искусством, Алейна умела рисовать. Вот и сейчас она старательно выводила лица тех, кого видела в видении. Первым она изобразила вампира с белыми волосами. «Как и все вампиры, он красив, — скользили в ее голове неторопливые мысли. — Неужели он убил ту девушку? Нет, не может быть. У него доброе лицо и глаза... очень грустные. С таким взглядом не убивают. Ух, Алейна, ты много видела убийц?» Нарисовав его, она отложила листок. На следующем ревенантка собралась рисовать лицо умершей девушки, но Парсонс чуть шею не вывихнул, заглядывая через стол.
— Парсонс, прекратите сверлить меня взглядом.
— А не прекращу, что будете делать? М?
— Укушу, — не поднимая головы от листочка, бесстрастно отвечала ревенантка, еще и челюстью щелкнула для убедительности, тотчас же поморщившись: «Ой, щеку прикусила!»
Парсонс гневно засопел, ссутулившись и таким образом стараясь не попасть в поле зрения девушки, работал до самого утра. Барышня больше не обращала на него внимания — много чести. Убрав первый портрет и незаконченный другой в сумочку, она со вздохом принялась за кольцо из чертежей мастера.

  (временной скачок в шесть дней)    в этой же локации

Отредактировано Алейна Готьер (18.01.2016 10:06)

Замок «Чертоги Инклариса» 

17 апреля, где-то в районе 18:00.

Айрин стояла за углом здания и мрачно оглядывала улицу. Ей срочно надо было разыскать Авеля, а так как она не знала, где он может быть, то сперва решила проведать Алейну. Прибежав к магазинчику «Фируза», девушка первым делом выловила местную шпану и все у них расспросила: вернулась ли такая-то девушка? Когда? С кем? Именно от них она узнала, что сюда недавно приходил клирик. Женщина. По описанию та самая, которая была в порту.
«Не даром она мне сразу не понравилась», — мрачно думала воровка, бросив взгляд на мальчишку, который вился рядом с ней.
Айрин знала, что заходить туда не безопасно. Та женщина уже видела ее и это плохо. Может она решила отправить надоедливую девчонку в приют? Или что похуже? В общем, вывод один — туда лучше не соваться. А передать записку через мальчишку.
— Ну что? — тихо прошептал Алан, дергая девушку за рукав. Айрин вздохнула, посмотрела на его чумазое лицо, усыпанное веснушками и кивнула. Ей было немного совестно отправлять мальчугана в пасть клирикам, но ничего не поделаешь. Если что, можно будет помочь. Выскочить из засады, выхватить мелкого и бежать со всех ног.
— Слушай меня внимательно, — тихо прошептала Айрин, схватив Алана за руку и втащив между домами. — Скажешь так: «Мазель Алейна Готьер, вам записка от Айрин». И никак по-другому. Как только передашь ей вот эту бумажку, сразу выходи и убегай.
Мальчишка улыбнулся, демонстрируя отсутствие верхнего зуба, схватил записку и интенсивно закивал.
— Я все понял. Но плата вперед, — заупрямился малец. Айрин вздохнула, достала три монетки из потайного кармана, но протянула всего лишь одну.
— Остальное получишь, когда вернешься. Знаю я вас, сама такой была.
Алан надулся, но не возразил. Тяжело вздохнув, он пригладил кудрявые русые волосы, подтянул штаны и быстро побежал в сторону «Фирузы».
Айрин осталась стоять в тени и напряженно наблюдать. Ей было страшно за мальчонку. Да, он уже года как три на улице, но все еще маленький. Кажется, недавно ему исполнилось десять. О том, из-за чего он попал в самые темные улицы города, старается не говорить. Да и мало кто об этом из ребят рассказывает. Слишком личное. Несмотря на то, что Андерс с ним особо не общалась, подвергать его риску не хотелось.
«Надеюсь, Алейна не целиком поймет мой шифр», — мрачно подумала девушка, вспоминая свои корявые букву на мятом куске бумаги: «Прошу передать милсдарю А., что я буду ждать его каждое воскресенье, начиная с 30 апреля, у самого яркого дупла Сов в городе. В полночь. Ваша незабвенная А. А.»

Как еще можно было зашифровать казино Стриксов? Вдруг Алан потеряет записку? Или обронит? Нет, нужно было подстраховаться. А казино и правда самое яркое место в городе. К тому же там много людей, поэтому мало кто обратит внимание на воровку. Правда, воровать там небезопасно, поэтому воры редко туда суются. Зато с Авелем можно увидеть все вблизи!
В это время дверь ювелирного магазина приоткрылась и оттуда выскочил Алан. Он бежал к Айрин так, будто за ним гонится стая собак.
— Передал! — гордо задрал мальчишка нос. Девушка усмехнулась, кинула ему еще две монеты и потрепала по волосам. Алан улыбнулся, засунул деньги в карман и побежал в темный переулок, откуда недавно его выманила Айрин.
«Все, дело сделано. Теперь можно идти спрашивать в других районах. Может, где еще видели этого примечательного наемника. Ни за что не поверю, что он умер», — фыркнула себе под нос девушка и, развернувшись, побежала в свой любимый квартал.

  [Торговый район] Улицы и переулки

Отредактировано Айрин Андерс (18.01.2016 16:01)

[Казенный квартал] Больница Святой Розы    (временной скачок в тринадцать часов) 

1 мая 1828 г., около 18:00.

К вечеру опять зарядил дождь. Майский дождь. С басовитыми раскатами грома и ослепительно-белыми вспышками молний. Благодатный, теплый, полный жизни и жизнь несущий, многажды воспетый Орландо де Реем, и Альбериком Визельторфом, и мастером Садулой, и восхитительной Санаей Микадо; обласканный кистью Мишеля Дюпре, и Арчибальда Куинджи, и Константина де Вальда. Грянул из разорванного в клочья сизого неба, свернул накопленным в бездействии электричеством и хлынул отвесным потоком на обомлевший город, затарабанив по карнизам и крышам.

Амелия сидела за рабочим столом, сцепив ладони в замок, и наблюдала, как холодные серые струи вычерчивают скользкие извивистые дорожки на оконном стекле. Эти неистовые потоки, эта щедро насыщающая город вода казались ей метафорой той губительно-сладкой тоски, которая поселилась в ее сердце месяц назад. Сны и воспоминания, ностальгическая печаль, грезы о чем-то запретно-несбыточном с их чувственной маетой, странное оцепенение при мысли об Эдварде... — «Нет, о том образе Эдварда, который я себе создала», — поправила себя девушка. — Все это утекало, уплывало за водой, бурлило в водостоках, пенилось в лужах, кружилось воронками у обочин и уходило куда-то глубоко-глубоко в недра земли, где только плотная, поглощающая саму себя темнота и рокот таинственных механизмов, приводящих в движение мир. Перед мысленным взором стояло лицо художника и его обращенный внутрь себя немигающий взгляд. Взгляд мужчины, который не здесь, не с ней и никогда с нею не был. Взгляд незнакомца. Она собственными усилиями (или с помощью медальона Филиппы?) превратила его в фантазию, создала образ идеального романтического героя — такого страстного в своей творческой одержимости, такого таинственного в своей отстраненности, — облекла его в эфирную плоть, как Джафар облекает в эскизы плоды своего могучего воображения, и поселила рядом с собой, на верхнем этаже Аскаровой башни слоновой кости, сама не заметив, как в процессе творения романтический образ стал ей родным. А настоящий мужчина — тот, кого она, в сущности, никогда не знала, — все эти годы оставался чужим и далеким. «Едва ли я когда-либо интересовала его как личность, только как натурщица...» — вздохнула Амелия. Признаваться себе в этом было горько, но не признаться — означало бы потерять к себе уважение. Забавно: из них двоих она всегда считала именно себя более здравомыслящей и чуждой амурных бредней, но обнаружилось — он был куда рассудочнее нее, а она... Оказалось, отцовское заклинание «нельзя поддаваться эмоциям» ничуть не делает ее защищеннее. Пожалуй, даже наоборот: загнанное в неволю, малейшее колебание души, — стоит только кому-то этой души коснуться, — мгновенно разрастается в пламенный ураган. Ибо стихию невозможно пленить.

«Он действительно знал меня лучше, чем я себя, — усмехнулась девушка, рассеянно потянув в рот кончик пера. — Будто предвидел, что однажды подавляемые эмоции возьмут надо мной верх, как было с героиней оперы Вальда. С самого начала об этом знал, а я поняла это только сейчас, спустя много-много лет. Но разве он виновен в пророческом даре своего объектива? Или в том, что я привязалась к своей фантазии? Боже мой, нет, нет и еще раз нет — он не несет ответственности за процессы, происходящие в моей голове. И уж точно нет его вины в том, что теперь мои воздушные замки рухнули. Лить слезы, ныть, сокрушаться об упущенном (о чем? о том, что не сбылся сон?) — только воздух сотрясать. Нет, я этого делать не стану, да и не хочется...» Но стоило ей так решить, как слезы сами хлынули из ее глаз, пролившись с той же неукротимой силой, с которой неистовствовал дождь за окном. Дрогнули у ресниц, отяжелели и кубарем покатились с раскрасневшихся щек, словно маленькие дробинки. Однако это не были слезы горечи — нет, это были слезы облегчения и обновления, которого она так долго ждала. Она плакала и плакала вместе с небом, не в силах остановиться, спрятав лицо в ладони и подергивая плечами; и казалось, слезы не иссякнут до скончания дней.

Но вечность, — обманчивая, как майский ливень, — закончилась всего через пару минут. А потом взгляд Амелии упал на открытку, приколотую канцелярской скрепкой к техническому заданию, — на обороте лакированного прямоугольника круглым почерком Парсонса было выведено: «Ваши очи подобны звездам в небе предгрозовом, щеки подобны лепесткам магнолий, а губы цветом своим — мараскиновой вишне. Некоронованной королеве от таинственного незнакомца». Она потянула носом, небрежно вытирая щеки ладонями, и, повертев в пальцах открытку, улыбнулась сквозь слезы: «А может, все правильно? Стоит оплакать свою фантазию. Оплакать и отпустить. Со светлой грустью и благодарностью, без упреков и сожаления, — сожалеть — бесполезная трата энергии, — отпустить и научиться воспринимать Эдварда в новом качестве — не как воздушное очертание, над которым страшно вздохнуть, а как реальную личность — коллегу, с которым меня ничего, кроме съемок, не будет связывать... Все-таки до чего ироничные и нелепые выкрутасы иногда преподносит жизнь! Тот, кто мечтал заниматься творчеством и отмахивался от уготовленной ему научной стези, стал изобретателем, а та, кто всегда мечтала стать ученым, теперь целиком посвятила себя ювелирному искусству...»

Часы тонко пробили шесть вечера — вот-вот должна была начаться рабочая ночь. Хоть Амелия и пребывала в самом нерабочем расположении духа, выплакавшись, она ощутила прилив сил. Ей захотелось еще как-нибудь себя подбодрить. Она кинула взгляд окрест, останавливая его на баре, — маленьком круглом столике, полуприкрытом глянцевым куполом, из-под которого выглядывали стаканы и несколько бутылок, — после чего, осушив лицо платком и легонько похлопав себя по щекам, подошла к своей коллекции напитков и плеснула в рюмку немного ликера из мараскиновой вишни. «Вот откуда он взял эту выспренность!» — припомнились ей Парсонсовы сравнения. Следовало признать: прихлестывания долговязого подмастерья удивляли своим неожиданным изяществом. Зная характер этого зануды, стоило ожидать от него скупого языка судового журнала, а тут — практически верлибр. Похоже, работа под началом Джафара не прошла для него бесследно. Амелия представила себе Парсонса, взлохмаченного поэтической лихорадкой, как он, сочиняя свое послание, с высунутым от натуги языком припоминает обороты мастера аль Гиеди и, не сдержавшись, прыснула в кулачок. А что же его соперница, мазель Готьер? Та тоже не переставала удивлять. Сначала выяснилось, что за любимицу Джафара готова вступиться капитан Силентия Стрикс, теперь — что она связана какой-то тайной с графом Бладрестом, и все эти странности ниточка за ниточкой тянулись к медальону Филиппы Мориарти. Да, определенно с мазелью Готьер следовало потолковать. Прощаясь сегодня утром у дома, где жила ревенантка, Амелия просила ее выйти вечером на работу, принести больничный лист для отчетности и зайти к ней для личного разговора. И теперь, памятуя о пунктуальности своей подчиненной, с минуты на минуту ожидала ее визита.

Ревенантка не заставила себя ждать. Спустя несколько мгновений после того, как Амелия вернулась к изучению технического задания, раздалось сначала гулкое постукивание тросточки в коридоре, потом мышиный шорох и поскребывание в дверь, а потом на пороге кабинета возникла мазель Готьер, неловко пытающаяся присесть в реверансе.
— Добрый вечер, — поздоровалась хозяйка «Фирузы» в ответ на приветствие ревенантки и вежливо поинтересовалась, как девушка себя чувствует. — Не стойте, это вредно для Вашей ноги, присаживайтесь, — кивнула она на стул для посетителей, стоявший по ту сторону рабочего стола от нее. — В больнице мы остановились на том, что я случайно прочла Ваши мысли. Вы предполагаете, что Ваши видения связаны с медальоном, который у меня украли, не так ли? Давайте попробуем вместе разобраться в этой запутанной истории.

Отредактировано Амелия Аскар (23.05.2016 20:53)

Казино «Гнездо дьявола»    (временной скачок в шестнадцать часов) 

1 мая 1828 года, 18:30.

Милсдарь Совершенство сегодня был несколько менее совершенен, чем обычно. Нет, это не касалось его внешнего вида (выглядел он по своему обыкновению безупречно), это касалось его настроения. События прошлой ночи скверно отразились на состоянии его духа. В его тяжелой от мигрени голове то и дело вспыхивал образ ревенантки в зеленом платье. Эта ревенантка, эта неуклюжая девица была столь невежлива, столь плохо воспитана, что посмела покинуть его ради своих друзей, чем пробудила противный зудящий интерес к своей персоне. Дантес не привык к подобному обхождению, его самолюбие было задето и требовало незамедлительной сатисфакции. Впрочем, вовсе не ущемленное чувство собственного достоинства привело его сегодня вечером в «Фирузу», а ответственная миссия выбрать подарок своей невесте, юной Элоизе Транси. По крайней мере, в этом он усердно убеждал себя всю дорогу.
— Приехали, вашество! — распахнулась перед ним дверь экипажа. — С вас червонец.
Герцог натянул перчатки, захватил трость и, небрежно швырнув кэбмену парочку новеньких медяков, проследовал в ювелирную лавку. «Спасибо, матушка, удружила!» — обратился он мысленно к Сильвии Обер — той, чьим настойчивым просьбам был обязан необходимостью выбирать для Элоизы помолвочный подарок.
— Добрый день, милсдарь! Вам что-то подсказать? — улыбнулась ему продавщица, как только он переступил порог «Фирузы».
— Ищу подарок для невесты, нечто недорогое и элегантное, — ответил герцог сухо и с претензией, кисло морщась от ударившего в ноздри сладковатого запаха (что-то среднее между спелым яблоком и диким жасмином), — этот запах усугублял его и без того злостную мигрень.
— Ах, какое замечательное событие! — всплеснула девушка руками, заулыбавшись всем своим существом: губами, глазами и даже, казалось, каштановыми кудрями, упруго подпрыгнувшими и засверкавшими, как живые. — Сейчас я покажу вам самые красивые и элегантные помолвочные кольца, которыми мы располагаем!
— Нет! — сказал герцог как отрезал. Причем с такой твердостью, что локоны продавщицы благоговейно затрепетали. — Никаких колец. Браслет или камею, что-нибудь попроще. Недорогое и изящное, как моя невеста.
— О, как вам будет угодно. Извольте взглянуть: как вам эта подвеска? А вот эти серьги? Они идут в комплекте.
— Вы в своем уме?! — фыркнул герцог. — Подарить невесте серьги! Серьги, которые говорят примерно следующее: «Я вся ваша за эту побрякушку»?!
Продавщица закрыла рот и широко раскрыла глаза, на секунду потеряв дар речи.
— Прощу прощения, милсдарь. Позвольте предложить вам другие варианты. Взгляните на эту брошь. На месте вашей невесты я бы не задумываясь дала положительный ответ на предложение руки и сердца!
— Ваши вкусы меня не интересуют, — было ей ответом.
— Как вам будет угодно, — пискнула девушка, словно маленькая мышка, которую кот прижал за хвостик. Локоны ее страдальчески поникли и будто бы даже потускнели. — Может, этот браслет? Белое золото, изумруды, фианиты, — предложила она несмело.
— Кто поставляет вам подобную безвкусицу? — уксусно проронил Дантес, но все-таки принял у нее браслет. Так и сяк повертев его в руках, разочарованно покачал головой и с наигранным равнодушием кинул взгляд по сторонам. Пышные, яркие, сложные интерьеры «Фирузы» всегда его восхищали, раньше он находил изумительным произведением искусства, но сегодня вся эта сверкающая пестрота встала ему поперек горла — в первую очередь по той причине, что на ее фоне трудно было разглядеть знакомое зеленоглазое лицо.
— Если хотите, мы можем... — начала было продавщица очень тихо, почти шепотом, но, встретив расфокусированный взгляд клиента, робко прикусила язык.
— Что вы можете? — раздраженно поинтересовался клиент (как выяснилось, он все-таки не пропустил мимо ушей ее незаконченную реплику).
— Можем заменить камни, если вам будет угодно.
— И сколько это будет стоить?
— Зависит от материала. Но, если позволите совет, белое золото хорошо сочетается с бриллиантами.
— Вы ювелир? Нет? Тогда какое право вы имеете раздавать советы?
— Но... Но... Простите... Если будет угодно, я могу позвать ювелира.
— Что ж, будьте так любезны, — великодушно позволил герцог, с неприкрытой гадливостью рассматривая браслет.

Отредактировано Дантес Обер (29.05.2016 23:09)

«И почему я к ней раньше не обратилась? Значит подруга госпожи Амелии. Ох, бедняжка. И провидица... Эх, вот с ней бы пообщаться», — Алейна с восхищением следила за монологом, как же ещё назвать речь хозяйки магазина? Вопросы сыпались, как из рога изобилия. «Ничего себе! Я и не задумывалась над столькими предположениями. Голова кругом. Как этот клубок распутать, не навредив при этом психике и нервам?» — девушка уставилась в одну точку. Внезапно вывел из ступора барышню стук в дверь.
— Простите, мэтресса Аскар, — стучала никто иная как продавщица. — В торговом зале один клиент спрашивает ювелира, но мэтр аль Гиеди сегодня не вышел. Кого направить к покупателю вместо него?
— О чем спрашивает покупатель?
— Интересуется браслетом белого золота из коллекции «Лилия долины». Собирается приобрести его в подарок своей невесте и — как это говорится? — каст... каста...
«О! Хвала Розе! Я уж подумала та ненормальная пришла. Милочка я желаю желтый изумруд. А меня не волнует откуда вы его достанете. Ну и что, что его нет в природе, я за что деньги плачу!.. То же мне», — барышня фыркнула своим мыслям, вспомнив недавнюю ночь и последующие слова мастера, слишком ругательные, чтобы вдаваться в подробности. Но её звук восприняли иначе.
Алейна с кряхтением, ставшим уже привычным, пыталась подняться со стула.
— Ступайте, после продолжим, — по-доброму улыбнулась ей мэтресса Аскар.
Схватившись за тросточку покрепче, подмастерье присела в реверансе, при этом сияя счастливой улыбкой. Вслед за ревенанткой вышла и продавщица, на ходу рассказывая какой противный и капризный нынче пошел клиент, то ему не так и это не эдак.
В зале было полно посетителей, у прилавка столпилась целая очередь, монотонно гудя.
— Ну и где тот, кому, видите ли, не понравился мой браслет? — спросила девушка, поворачиваясь к продавщице. Та покрутила головкой и указала на молодого денди, стоявшего отдельно от всех.
— Вон тот. Ох и злющий... А все-таки что с тобой случилось? Как умудрилась сломать руку? И ногу?
— Неудачно упала с кровати, она у меня высокая очень. Крутилась, крутилась и бац! Я на полу. Честное слово, сама не ожидала, — рассеянно ответила Алейна, приближаясь к юноше, из-за толпы и пестроты зала, разглядеть его было практически невозможно.
— Простите, милсдарь. Это вы недовольны браслетом? Я подмасте... — барышня застыла в тот момент, когда клиент обернулся. — ...рье. — пискнула она и села, буквально села, на мягкое кресло, стоявшее напротив прилавка для удобства ожидающих господ.
Кресло, надо сказать, оказалось слишком жестковатым, еще и ерзало, не говоря уже о том, что покашливало. Поняв наконец, что здесь что-то не так, девушка обернулась и покраснела до кончиков ушей. Ревенантка по своей привычке, вечно влипать в истории, присела на колени к какому-то мужчине с огромными усами, словно у таракана.
— Вы, конечно, прелестное создание. Не знал, что госпожа Аскар разрешает такие фривольности в магазине. Но вынужден разочаровать, я пришел с женой, и она вот-вот должна выйти от ювелира. Может в другой раз? — смеясь во все свое горло, проговорил мужчина, еще больше вгоняя в краску подмастерье.
Барышня, как ошпаренная, вскочила с колен клиента, извиняясь и оправдываясь. Тросточка, будь она неладна, выпала из дрожащей руки и аккуратно впечаталась в ногу герцога, а это был именно он. Тот самый Дантес, юноша с синими глазами. «Ну что же это такое! Я опять его ударила! Сейчас его светлость меня за все рассчитает. Нет, Алейна тебя совершенно нельзя выпускать к людям, пришибешь ненароком», — девушка лишь вздохнула, думая, что же делать дальше: поднять трость, так уютно устроившуюся на ноге юноши (тот и бровью не повел, привычный к неуклюжести некоторых особ) или слинять по-тихому пока не пришел в себя, но ведь так приятно было видеть живого и вполне невредимого Дантеса. Продавщица не дала сделать ни того, ни другого, подлив масла в огонь.
— К вашим услугам мазель Готьер. Она изготовила браслет из белого золота, по всем вопросам обращайтесь к ней, — она подмигнула Алейне и удалилась к другим клиентам. Ревенантка послала ей очень недобрый взгляд, обещая мучительную смерть.

Отредактировано Алейна Готьер (24.05.2016 19:56)

Если бы можно было провалиться сквозь землю, Алейна сделала бы это с превеликим удовольствием. Мало того, что она села на колени к совершенно незнакомому мужчине, так еще и снова доставила хлопот своей музе. Герцог поднял агрегат девушки и протянул сей предмет со словами:
— Как это у вас получается? — ревенантка почувствовала себя в родном городке, обычно с ней таким тоном разговаривали родители, если в доме случалось что-то непредвиденное и требующее дополнительных расходов (естественно для устранения неполадок: от разбитых окон до дыры в фарфоровой посуде). — Как вы умудрились сломать себе одновременно верхнюю и нижнюю конечности? Не то чтобы меня это удивило, но позвольте поинтересоваться: кто-то еще при этом пострадал? Практика показывает, держаться рядом с вами опасно не только для вашего здоровья, но и для жизней тех, кто вас окружает.
«Ага, вы меня еще в угол поставьте. Что я ему сделала? Ладно. Ну почти ничего... Ну не специально же», — размышляла девушка, внимательно слушая речь его светлости.
— На меня свалилась тушка ростом под два метра и весом около ста килограмм, если не больше. Но дух из меня вышибло и как итог... — Алейна помахала сломанной рукой, принимая из рук юноши тросточку. — Оказывается в казино слишком рьяно исполняют свои обязанности, особенно охрана. По-видимому, они были того же мнения относительно меня, что и вы, ваша светлость.
Подмастерье прижала тросточку к груди, боясь, как бы эта опасная штука снова не выкинула какой-нибудь фортель. Тяжело вздохнув и улыбнувшись герцогу, барышня увидела в руках мужчины браслет.
— Как мне объяснили, вам не понравилось украшение. Браслет белого золота с изумрудами и жемчугом из серии «Лилия долины». Вы ищете достойный подарок... своей... невес... те? — и вот тут до Алейны дошел смысл слова «невеста», пока шли по коридору с продавщицей, девушка слушала её невнимательно (каждый второй в ювелирном магазине заказывает подарок суженным), расслышав лишь, то что некто слишком придирчиво выбирает подарок к свадьбе. А теперь по лицу ревенантки пробежала тень и зеленые глаза стали печальными. «Невеста! Ох», — почему-то стало трудно дышать, но взяв себя в руки (все-таки она здесь на работе), подмастерье продолжила:
— Я могу поменять материал, камни и размер украшения. Правда, для этого дела нужно время, как вы заметили, я не могу пока работать в полную силу, поэтому на переделку уйдет дня два-три... Было бы замечательно, если ваша светлость опишет мне невесту. Я бы смогла подобрать камни по цвету её глаз, волос и изготовить браслет только для неё одной. Такое украшение красовалось бы только на ручке вашей возлюбленной, — последнее слово барышня произнесла чуть ли не шепотом. Тросточка же напротив жила своей жизнью и старалась, во что бы то ни стало, получить свободу, то есть покинуть дрожащие руки Алейны. Что, надо сказать, и произошло. Ревенантка крутила трость, желая тем самым скрыть волнение. И вот свершилось, то что должно было свершиться, палочка упала на пол, на этот раз, просто удивительно, даже не задев герцога. Провожая взглядом агрегат, девушка облегченно выдохнула и решив, что негоже знатным господам больше одного раза гнуть спину перед малознакомыми девицами, наклонилась за тростью. Кто же знал, что юноша так не думает и тоже отправится следом за строптивой палкой... В общем, произошла встреча двух голов где-то над спокойно и так невинно лежащей тростью. Треска и звука подобного грому не прозвучало, но удар был что надо (мужчина в кресле веселился по полной, чей смех, наверное, слышали за несколько кварталов отсюда).
— Если бы здесь был старый гробовщик из моего родного городка, то он бы сказал: «Таки чуть не случился нокаут», — потирая ушибленный лоб и резко выпрямляясь, проговорила барышня. — Простите. В одном вы правы, от меня лучше держаться подальше и чем дальше, тем лучше.
Ревенантка сделала шаг назад, подумав и что-то прикинув, отступила еще на шаг, так вернее будет. «Что-то я слишком часто стала извиняться. И бить герцога».
— Так что с браслетом, что меняем или вы передумали? Могу позвать другого ювелира, так, думаю, для вас безопаснее, — Алейна боялась поднять глаза на юношу, поэтому говорила пуговицам на его рубашке.

Отредактировано Алейна Готьер (26.05.2016 18:40)

— Что я такого сказала? Интересно почему большинство моих знакомых рано или поздно одаривают меня злобным взглядом, я молчу про малознакомых, например, тролль, имеющий, однако графский титул, о чем бы никогда не подумала, всю дорогу на меня так смотрел. Ух, тролля к моей матушке на воспитание бы, поучить манерам, — пробормотала ревенантка, пожимая плечами вслед уходящему герцогу. Громкий смех пузатого мужчины и глупое хихиканье девушки рядом с ним прекратилось. Все занялись своими делами, продавщица пыталась что-то сказать, но барышня лишь махнула рукой и развернувшись, отправилась в мастерскую (браслет она так и не сняла).
«Не зря портрет не получался. Значит мне не показалось и взгляд его светлости правда может быть колючим и холодным. А ведь так красиво улыбался», — размышляла девушка, поглаживая ювелирное украшение, одновременно заходя в мастерскую. Сложив на стол сумочку и шляпку и прислонив тросточку к стулу, Алейна только сейчас заметила странный взгляд своего конкурента и уже открытый рот, приготовившийся что-то вещать.
— Ни слова, Парсонс. Да, я сломала руку и ногу. Да, не понятно чем я занималась в свой, заметьте, свой выходной. Да, мастер Джафар будет в ярости, но эта ярость случится только завтра. Да, я опять опоздала, — скороговоркой проговорила ревенантка, с ухмылкой отмечая как меняется лицо мужчины. — И да... я нарушила ваш распорядок дня. Ваш традиционный допрос не состоялся! Благодарю за внимание.
Комично поклонившись, словно артист на ярмарке, она села за верстак, не слушая гневного сопения соседа. С вздохом сожаления пришлось снять браслет, а ведь он еще хранил теплое прикосновение юноши. Алейна нежно и осторожно снова провела пальчиками по украшению, положив его ровно посередине стола. Она не сводила с него зеленых глаз, любуясь им с завистью, смешанной с печалью. Подмастерье стала рыться здоровой рукой в ящичках, ища нужные инструменты. Свет причудливо отражался от камней и золота, разливаясь радугой по поверхности стола, ревенантка же словно зачарованная не могла отвести взгляд, ну вот на верстаке оказались различные зажимы.
— Ну-с, мой хороший, пора тебе уменьшиться в размерах, — девушка аккуратно, придерживая браслет сломанной рукой, благо пальчики могли удержать сей предмет на месте, сняла одно звено. Примерив заново украшение, то продолжало болтаться на руке, хмыкнув и покачав головой, барышня убрала еще звено.
— И почему его светлость не захотел рассказать о своей... невесте? Ведь никто, кроме влюбленных, не способен описать ангела своего сердца. Только ты знаешь какой цвет глаз у любимого, как в них отражается луна и звезды, как они блестят от встречи с тобой. А цвет волос, ведь только ты способен их описать. Цвета закатного солнца или серебряной луны. Черны, как ночь или ярче любого золота мира. Украшение стало бы идеальным, а сейчас оно как у всех, ничем не примечательное, — сокрушалась Алейна, откладывая браслет в сторону. Полюбовавшись еще раз на ювелирное украшение и мечтательно улыбнувшись (какие мысли витали в голове юной девушки можно было догадаться по её улыбке и глазам, которые могли конкурировать с блеском камней в мастерской и по тому куда эти самые глаза смотрели, а именно на портрет юноши). Повздыхав и качнув головкой, она начала перебирать бумаги на столе, оказывается здесь оставалась парочка портретов и убитой, и беловолосого вампира, прозванным троллем, которые ревенантка тут же порвала.
«Вернемся к нашим баранам. Столько вопросов и нет возможности тотчас же найти на них ответы. И что же делать? Пойти в полицию... Но как там мне угрожали, они ведь посчитают меня соучастницей. И Айрин — воровка, а вдруг она в чем-нибудь замешана или ее там хорошо знают и тогда получается из-за меня её посадят в тюрьму. Но это ужасно, бедное дитя! С другой стороны, ей грозят пытки, что пострашнее любой темницы. Что же делать? Милсдаря Авеля, если он съехал я во век не найду, как и госпожу Силентию, она не возвращалась, по словам вахтерши, домой. Тролля-графа я искать вообще не буду и расспрашивать его про поиски Айрин, жизнь дороже. Роза, я тебя ненавижу, извини конечно, но нашла кого одаривать. Клирики или... А вот или как раз у меня нет. Надо что-то решать», — Алейна достав чистую бумагу, выводила на ней карандашом круги, треугольники. Приняв решение, она отложила канцелярский предмет и побарабанив пальчиками здоровой руки, барышня подняла голову и кивнула самой себе. Девушка резко встала со стула, чем вызвала вздох со стороны Парсонса и стон боли от уколотого пальца от него же (а нечего наблюдать за соседями). Провидица поспешила в кабинет хозяйки «Фирузы». Позабыв тросточку, из-за чего пришлось передвигаться по стеночке, иначе посетителей магазина ждало бы еще одно представление «валяющийся на полу подмастерье», Алейна через несколько минут влетела к госпоже Амелии со словами:
— Вы совершенно правы, надо идти к клирикам и как можно скорее!.. Извините за шум и за внезапный визит, — ревенантка, покраснев, замерла в дверях, ожидая выговора за неподобающее поведение.

  Штаб-квартира гильдии клириков

Отредактировано Алейна Готьер (10.06.2016 19:16)

Штаб-квартира гильдии клириков  (временной скачок в три дня)

4 мая 1828 года, 19:00

Вот уже прошло несколько дней с возвращения от клириков, но ничего нового так узнать не удалось. Алейна сидела за верстаком и тщательно вырисовывала новое украшение для одной из дам высшего света. Надо отметить, что девушка выглядела осунувшейся с черными кругами под глазами и почти размотанной шиной на сломанной руке (девушка уже какие сутки не находила себе места от беспокойства и тревоги за бедняжку в подземелье и девочки-воровки). Ревенантка поморщилась, вспоминая как бесновалась госпожа Амелия в карете и потом уже по прибытии в ювелирный магазин долго мерила шагами кабинет и называла лейтенанта Харриса надутым индюком. Парсонс до сих пор злился и обижался на коллегу, когда та отказалась ему рассказывать о случившемся, не говоря о мастере Джафаре. Когда сей милсдарь вернулся в мастерскую и увидел мазель Линдэр в таком виде при сломанных конечностях… в общем была нескучная ночь с дикими воплями и угрозами (Джафар аль Гиеди трижды писал заявление об уходе, так как он не способен работать с теми, кто не жалеет себя и его, естественно потом мужчина просто бежал к хозяйке и рвал документ). 
— Я совершенно не на что не способна! Ну почему я не сильная как милсдарь Авель или тролль и даже хоть чуточку не такая как госпожа Силентия. Тогда я бы ух! Показала бы всяким сомнительным личностям как похищать девушек, — корила себя барышня, она горестно вздохнула и с утроенной силой взялась за эскиз, который отказывался получаться как надо. — Может отправиться искать самой Айрин. Нет, тогда мне точно наступит конец. Алейна вспомни твой первый день в городе. Ты же в первой подворотне и попадешь в приключение. И рядом не окажется твоих знакомых.
— Опять разговариваете сама с собой, Готьер? — раздался голос из соседнего стола. — В «Фирузе» не даром считают вас странной.
— Этим слухам, думаю, поспособствовали вы, Парсонс. Не так ли? — подмастерье подняла зеленые глаза на говорившего.  — И Парсонс вы можете оставить меня в покое, в вашем распоряжении всегда мастер Джафар. Не забудьте сегодня придет эта мадам и начнет требовать свое колье из голубых опалов.
Барышня выразительно посмотрела на незаконченное украшение, лежащее на столе у мужчины. Парсонс буркнул себе под нос о заносчивости некоторых мазелей и начал усердно, даже слишком (стружка летела во все стороны), обрабатывать благородный металл. Ревенантка же вновь наклонилась к бумаге, линии получались не ровные и ювелирное изделие выглядело не самым лучшим образом. Показывать такой шедевр не стоило, иначе опять будет скандал, как с браслетом. Обратив внимание на упомянутое украшение, из-за которого недавно посетил магазин юноша с синими глазами (муза Алейны), подмастерье густо покраснела, ведь он же должен был забрать изделие.
Девушка вязла браслет и аккуратно выбравшись из верстака, направилась в сам магазин.
— Я исправила его, как просил клиент, — сказала Алейна продавщице, кладя украшение на прилавок. — Цена остается та же. Можешь в коробочку положить и оставшиеся звенья.
Девушка достала бархатную коробочку и уложила украшение. Браслет сверкал в свете ламп, словно радуга, оказавшаяся в руках.
— Тебя позвать, если придет тот мужчина за браслетом? Мне кажется, что кто-то кому-то нравится?  — лукаво спросила продавщица, еще и подмигнула ревенантке. От чего та стушевалась и замерла на пару секунд.
— Н-н-не надо меня звать, если, конечно, снова что-нибудь не устроит в браслете... И его светлость мне совсем не нравится, не говори глупостей. Ты же знаешь кому подарок,  — промямлила подмастерье, с грустью и печалью разглядывая браслет.
Тут звякнул колокольчик на двери, возвещая всех о приходе нового посетителя.

Отредактировано Алейна Готьер (11.06.2016 16:37)

Итак звонко и переливчато тренькнул колокольчик, Алейна на миг замерла и забыла как дышать. «О, Роза! Неужто пришел раньше времени! А я убежать не успела», — птицей пролетела мысль в голове, а ноги начали действовать, разворачивая свою хозяйку не к мастерской, а прямо к двери. Ревенантка присмотрелась к вновь вошедшему и облегченно вздохнула, перед ней стоял совсем мальчик, державшийся так будто выполняет какую-то важную миссию (лицо серьезное до жути, грудь колесом). Подмастерье ласково ему улыбнулась, наконец оставляя браслет в покое и отходя от прилавка. Продавщица уже пулей успела выскочить и во всю расспрашивала юношу о цели прихода. В руках сей посетитель держал конверт и рвался к хозяйке ювелирного магазина.
—  Велено передать сегодня как можно скорее и лично в руки. Не могу иначе, у меня приказ, — совсем как взрослый милсдарь, произнес посыльный.
— Я не могу оставить зал, ты же знаешь, проводишь к мазель Аскар? Она уже у себя, и посетителей у неё, вроде бы, сейчас нет. — на предложение продавщицы девушка часто-часто закивала головой, есть повод уйти с опасного места.
— Будьте так любезны, ступайте за мной, милсдарь, — серьезно проговорила Алейна, пряча улыбку. Нога, благодаря знакомому троллю, потихоньку заживала и уже барышня обходилась без тросточки, так что путь от прилавка до кабинета мэтрессы Аскар занял не очень много времени.
Постучав о закрытую дверь, ревенантка, после приглашения войти, аккуратно прошла в кабинет, попутно заводя сюда же юношу.
— Госпожа Аскар к вам милсдарь с письмом, сказано вручить лично в руки, — девушка сделала книксен, левой рукой подталкивая посыльного вперед, ближе к столу.

Отредактировано Алейна Готьер (04.07.2016 19:04)