В ответ на подобные истории приличные подружки приличных ревенанток обычно густо и сочно заливаются краской, в переигранном ужасе стыдливо закрывают лицо руками и заводят разговоры о девичьей чести. Вот поэтому Люсида и не рассказывает всего своим подружкам, в особенности девственно-чистым аристократкам с кристальной репутацией.
Но пусть у вас не сложится превратное мнение касательно порядочности Люсиды. Она же совсем дитя — оставьте эти гнусные помыслы! Будем считать, что вся магия кроется в широте взглядов на спорные вещи.
В фабричном районе Люс знала каждая дворняга, поэтому весь шарм от риска пребывания в сомнительных питейных заведениях осыпался уже давно. Когда каждый уголок знаком, невольно чувствуешь себя в своей тарелке. Или, уместнее сказать, в кружке.
Девица демонстративно заглянула в бокал, убеждаясь, что все хорошее быстро заканчивается, и снова посмотрела на Джина. Тот медленно, но верно подкрадывался (благо, не по-пластунски) к юной ревенантке.
После тоста за медведей девушка уже почти поверила, что новый знакомец не пойдет по дорожке, протоптанной десятками других горе-соблазнителей. Но он сделал это — жертва обольщения чуть не поперхнулась.
«Уж лучше заливай про груди».
Девушка искренне и звонко расхохоталась. Может, это все же шутка? Ан нет, намерения Джина казались серьезными, хотя тот и был уже навеселе.
— Глаза? В самом деле? — Люсида снова просияла, звонко ударила свободной рукой по бедру «джентльмена» и смачно впилась ногтями в тонкую материю брюк и плоть под ней.
Вампир чуть изменился в лице, но позиций не сдал.
— Клянусь Розой, — продолжила Люс, все сильнее сжимая ногу нахала, — если ты сейчас заявишь, что готов идти за мной на край света, я буду вынуждена попросить тебя отправиться туда незамедлительно, — сделав секундную паузу, ревенантка широко улыбнулась и похлопала ресницами, — а сама подойду чуть позже. И молись, чтобы я не сделала тебе одолжение в виде избавления от лишнего балласта в твоем путешествии, — рука угрожающе скользнула к «балласту».

Легкая нега просачивалась в расслабленное наркотиком тело ничего не подозревающей об оном девушки, но чувство внутреннего возмущения усиливалось с каждым похабным словом самодовольного вампира. Такие Люсиду никогда не пугали — слишком высоко превозносят свое либидо, чтобы прибегнуть к дилетантскому методу — насилию. Им проще обвинить женщину в холодности или неопытности, чем признать поражение. А брать силой — нет, увольте! Это тактика неотесанного медведя (гризли?), а не грациозного гордого гепарда или изворотливого змея-искусителя.
— Не обольщайтесь, мой милый друг, — произнесли уста кротко, а в глазах пылали бесовские искры.
Выпитое накануне странным образом действовало на девушку — от пива она никогда еще не пьянела. Вероятно, всему виной собственная кровь, ударившая в голову.
Джин, как и следовало ожидать, по некой нездоровой причине (что свойственно всем мужчинам) получал извращенное удовольствие от «пытки», только помогая Люс познакомиться поближе с балластом, которого она «в жизни не видела». Если вампир и распознал в ее действиях эротический подтекст, то сама девушка воспринимала это как своего рода импровизированную опору. Пиво продолжало творить чудеса — отпусти она хозяйство Джина, ее тело незамедлительно бы рухнуло ввысь. И хотя подобный исход событий может показаться противоестественным, все существо ревенантки кричало об обратном. Тело же вампира очень громко молчало о своих собственных незамысловатых ощущениях. Однако Люс не могла не заметить, что начинает выводить из себя синеглазое дитя порока.
— Из опыта общения с мальчишками, — продолжала девица, не убирая руки, но напрочь игнорируя провокации Джина, — я вынесла один любопытный факт: чем больше юноше хочется обладать неким объектом, тем более оный объект его раздражает, покуда продолжает ускользать из рук.
На мгновение Люсида замолчала, вглядываясь в глаза вампира и делая вид, будто именно в них пытается найти какие-то ответы.
— Однако эта модель поведения свойственна тринадцатилетним мальчикам, — сочувствующий взгляд и обреченный вздох, — но чем только природа не обделила своих детей. К слову о незрелости, — повышенный тон перешел в шепот, а губы приблизились на расстояние поцелуя, — думаешь, я не смогу? Думаешь, только женщинам все достается просто, за красивые... глаза? Бьюсь об заклад, будь ты женщиной, даже слов нужных не подобрал бы. Вызов брошен — вызов принят.

Она не ошиблась, сравнив вампира с тринадцатилетним мальчиком — волна приятного возбуждения накрыла Джина с головой и проливалась через край. Мнительный и отчасти высокомерный мужчина в мгновение сбросил с себя влияние еще не успевшего зародиться возмущения и просиял искренней (хотя и устрашающей) улыбкой полной азарта. И внешне, и внутренне, прилично охмелевший (да что не так с этим пивом?) вампир предвосхищал грядущую забаву, как ребенок в Сочельник считает минуты до Рождества Святой Розы.
Не дав девушке проронить больше ни слова, Джин, проявляя поистине виртуозное владение телом (в таком-то состоянии!), вскочил из-за стола и, мягко говоря, не вполне деликатно поволок свою собутыльницу куда-то с глаз долой. Все происходящее превратилось в череду стремительно сменяющихся кадров, и прийти в себя Люсиде удалось уже в какой-то нелицеприятной коморе.
— Раздевайся, — бросил вампир, даже не глядя на девушку.
— Прямо здесь? — ревенантка ошалело вперилась в парня и, не церемонясь, двинула его с силой в плечо.
Тот, похоже, вовсе не заметил возмущенного выпада, мыслями находясь уже где-то не здесь.
— Это пари. На этот вечер я становлюсь девушкой, а ты — мужчиной, — продолжал вампир, без промедления снимая с себя один за другим предметы одежды.
Настал черед рубашки, и Джин, наконец, повернулся к собеседнице. Люс пошатнулась и цепко схватилась рукой за какую-то полку — от вида рисунка на груди кутилы ей в хорошем смысле поплохело. Не то, чтобы она была одной и тех поверхностных девиц, которых можно сразить манерными замашками или купить дорогими безделушками. Вовсе нет. Но это... в глазах почти уже потерявший здравый рассудок ревенантки Джин стал куда более привлекательным.
— Вибираем по «жертве» и соблазняем ее. Ты согласна?
Щеки Люсиды чуть залились краской, но не от стыда, а от волнительного предвкушения и запала азарта.
— Я не заключаю пари «вхолостую», — расстегивая платье, ревенантка приблизилась к «сопернику» и приложила руку к приглянувшейся ей татуировке, — так что же на кону, Айвори?

Он заметил, не мог не заметить. И, будь Люсида все еще его целью, метить стало бы куда проще. Что поделать, у всех свои слабости. Но кто ж знал, что у соблазнителя был с самого начала туз в рукаве? А он пустил в ход мелкую карту в виде поверхностных пафосных речей, призванных покорять любительниц набирающих популярности чувственных женских романов. Но ощутив, как волнительно затрепетало сердце вампира, девушка на мгновение забыла, кто первый из них начал эту охоту — тот, кто пришел с ружьем наперевес (спасибо, Роза, за эвфемизмы), или тот, в кого это ружье целилось (спасибо еще раз).
— Что на кону? Желание. Любое, в пределах разумности и закона, конечно, — выпалил Айвори, ухмыльнувшись какой-то плотоядной улыбкой.
Как ни странно, Люс весьма ценила такие улыбки. Они куда более красноречивы и искренни, чем можно ожидать даже от приличного джентльмена. Увидев эту улыбку, уже не опасаешься подвоха. Ты смирено его ожидаешь. А вооружен тот, кто предупрежден.
Но были все же в Джине какие-то зачатки приличия. Разумеется, он не смог отказать себе в созерцании обнажающейся груди, но дальше этого дело и не зашло — вампир повернулся к девушке спиной, явно давая понять (и явно не вовремя), что где-то очень глубоко под округлостями молодого женского тела он рассмотрел леди.
Какая досада! Ведь ревенантка уже вовсю смаковала сложившуюся перед ней картину. Приличие приличием, но любование красотой еще никто не отменял.
Вот корсаж поддался и глухо упал на пол (Айвори себе его на шею, разве что, сможет натянуть), за ним последовали платье и нижняя сорочка, которые девушка, не глядя, протянула Джину, стоявшему так близко, что Люсиду даже немного обдавало теплом его тела.
Наступил черед облачаться, и с каждым напяленным на себя предметом мужского гардероба, ситуация начинала казаться девушке все менее эпатажной и все более смехотворной. Вампир, судя по всему, полностью разделял ее мнение, ибо почти и не пытался скрыть свое состояние экзальтированной веселости. Люсиде самой захотелось расхохотаться — то ли от ужасающе нелепого вида парня, то ли от его заразительного смеха.
Эмоции — странная и потрясающая вещь. То, что пару минут назад было преисполнено возбуждения, азарта и доли высокомерия, превратилось в искреннее ребячество, свойственное старым добрым друзьям, а не только что познакомившимся любителям острых ощущений. Доверив Джину операцию спасения ее внешнего вида, девушка чуть ли не до крови закусила губу, чтобы вовсе не потерять контроль над ситуацией. Вышло не так уж и плохо. Может, юнец и совсем зеленый получился, но разве юность нынче не в цене?
С трудом взяв себя в руки, Люс окинула Джина с головы до ног оценивающим взглядом и даже вульгарно присвистнула, подражая «кавалерам» из трущоб. Добравшись до зоны декольте, взор остановился.
— Не хватает парочки гризли, — девушка беззлобно хохотнула, — а в остальном — красотка, дай дорогу.
Джин и сам отметил недостачу, принявшись лихорадочно запихивать под тонкую ткань платья (что едва ли не трещало по швам) какие-то тряпки. Ох, уже эти мужчины, столько грудей перещупали, но понятия не имеют, какой она должна быть формы! Пробурчав что-то с наигранным недовольством, Люсида принялась лепить грудь своему сопернику.
— Сказали бы мне два часа назад, чем я буду заниматься в этот самый миг, ни в жизнь не поверила бы.
Наконец, оба игрока были готовы, и игра началась. Толкнув дверь коморки, вампир впустил внутрь шум толпы и легкие веяния алкогольного перегара.
Принять Джинову женственность взаправду мог только мертвецки пьяный малый, но выбрать легкую мишень было бы слишком милосердно со стороны Люс. Взгляд девушки скользнул по залу, выискивая кого-то столь же пьяного, сколь и невыносимого. Жертва не заставила себя долго ждать и оказалась даже лучше, чем ревенантка могла надеяться. Разнаряженный пижон — стало быть богат и аристократичен, значит высокомерен и болен снобизмом. И что же такую цацу привело на самое дно города? Вероятно, то же, что и Айвори — поиск приключений на пятую точку. И у обоих были все шансы их получить.
Зачем-то взяв парня за руку, Люсида пошла белыми.
— Он! — на «счастливчика» в толпе нацелился указывающий перст судьбы.

Лисилл отхлебнул кислую жидкость, которая пахла так, будто уже побывала в желудке одного из посетителей и весьма удачно и почти физиологическим образом вернулась обратно аккурат в кружку, и скривился, пытаясь удержать сию мерзость во рту. Но организм, избалованный качественной кровью и изысканными винами в немереном количестве, воспротивился столь кощунственному способу продолжить банальную попойку и отправил непонятную настойку на желудочном соке куда менее точно — на пол. В этой низкосортной питейной Лис оказался впервые и абсолютно случайно — ему хотелось продолжения банкета после удачно провернутой аферы и получения от молоденькой вдовы перстня с редкой красоты сапфиром. Дурочка быстро растаяла после романтического ужина с большим количеством человеческого алкоголя с кровью и добровольно рассталась с дорогим украшением в знак своей любви к терпеливо поджидающему добычу ухажеру. Мало заработал, скажете вы? Возможно, однако это была личная прихоть вампира, которому просто очень захотелось добавить новый предмет в коллекцию драгоценностей, подаренных многочисленными любовницами...
К слову о них. Изрядно пьяный мужчина задумчиво уставился на шуршащую у него перед носом юбку и обреченно вздохнул. Ну почему местные прелестницы с круглыми щеками и абсолютно пустыми глазами считают себя соблазнительными леди? Они же страшные как смерть...
Деледда наконец-то разглядел подсевшую к нему мазельку и незамедлительно опрокинул на себя остатки гадкого пойла. Девица дыхнула отличным «мужским перегаром» и кокетливо просипела:
— Ночи доброй...
— Сомневаюсь, что она такова, — выдавил из себя Лис, стараясь не вдыхать слишком глубоко. Ярко-голубые глаза незнакомки пару раз разъехались в стороны, но потом вполне успешно сфокусировались на ошалевшем от такой наглости аристократе. Кокетливая улыбочка, томный взгляд и трепещущие ресницы привели вампира в замешательство. С одной стороны нескладную мазельку стоило огреть кружкой от греха подальше, а с другой... Природа и так ее уже наказала, вдоволь поглумившись. Девчонка получилась какой-то безликой и подозрительно сильно смахивающей на паренька-недоросля. Жалко девочку.
— Ч-ч-че надо? — выдал Деледда, понимая, что дыхание мазельки в прямом смысле слова сражает его наповал.

Толпа околоцивилизованных, но весьма даже трезвых и бодрых (по началу) персон медленно, но уверенно превращалась в единый хмельной удовлетворенно гудящий организм. Мужчины (женщины тоже имелись, но в несправедливом неравенстве) громко хохотали и пели, буйно, но с завидным ритмом раскачивались из стороны в сторону и поднимали бессмысленные тосты так часто, что даже забывали отпивать. Что было, конечно, на руку владельцу — завсегдатаи довольно охотно сорили остатками денег, получая за полную стоимость очередной первый последний глоток на дне кружки. Именно эта картина предстала перед спорщиками, когда они, полностью и полярно преображенные, покинули подсобку.
Сложно сказать, пришлась ли по вкусу Джину выбранная для него жертва. Но едва ощутимое дуновение негодования, мигом сменившегося довольным возбуждением (подобное чувствует чемпион, планирующий покорить новую вершину), говорило о том, что ревенантка попала точно в цель. Но пришел черед Люсиды, и девушка даже успела испугаться, что Айвори отплатит ей той же звонкой. Выберет, скажем, толстую кухарку или, что еще хуже, даму из разряда «Мазель, конечно, не Венера, но есть в ней что-то венерическое». Однако вампир оказался милосерден. Либо же победа над безнадежным конкурентом не так сладка. Выбранная им девица казалась вполне опрятной и приличной, не говоря уже о том, что была просто очаровательна. Возможно, даже слишком. Хладнокровная вампиресса (а это, без сомнения, была благородная вампиресса, в крайнем случае — ревенантка) должна быть крепким орешком.
— Идем до конца, — подмигнув на прощание новой приятельнице, коренастая женщина растворилась в облаке табачного дыма.
До конца так до конца! Ревенантка нервно содрогнулась и мотнула головой, точно сбрасывая с себя личину Люсиды и становясь... Джином. А почему бы и нет? Ей к этому имени не привыкать, а в одежде Айвори она имела полное право называться именно так.
Теперь дело оставалось за малым — придумать тактику подхода. Собственно, женщины делятся на два типа: те, что жизни не представляют без социальных условностей (О, благодарю вас, милсдарь, примите этот платок в знак моего бесконечно расположения), и те, что их терпеть не могут (Ну, так как, к тебе или ко мне?). На первых парах «жертву» хотелось отнести к любительницам условностей, но что такой леди делать в столь сомнительном месте и в одиночестве? Не-е-ет, она определенно из вторых и уж точно не растает от комплиментов о прекрасных глазах.
Ирония в том, что, подобно Айвори, Люсида была именно тем, что было нужно добыче, но сама охотница даже не подозревала об этом.
Потоптавшись немного на месте, как бы вживаясь в роль Джина, Люсида приосанилась и выпятила грудь колесом. Но тут же спохватилась, осознав, насколько данная деталь здесь неуместна, и снова превратилась в чуть сутулого парнишку. Надо было перевязать ее. Вовсю хлопоча на грудью соперника, девушка совершенно забыла о своей собственной.
«Лишнее — это запасное», — мысленно улыбнулся Джин Старк.
В детстве это была любимая шутка Люс. Отец часто бранился на то, что начинающая мастерица постоянно забывала про важные детали. А вспоминала лишь в конце сборки. За чем неизменно следовала фраза: «Лишнее — это запасное». Часы, разумеется, так и не заводились, но зато «запасные» детали всегда находили применение в будущем.
«Как знать, как знать...»
На первом этапе Люсида явно пасла задних. Вампир уже составил компанию своему кавалеру, тогда как его соперница все еще толклась у коморки и подбирала слова.
«Будешь стоять на месте, все равно проиграешь, — подбадривал себя юнец, — так что терять нечего».
Девица явно скучала и могла в любой момент уйти, ожидание было непозволительной роскошью.
Юноша подошел тихо и без лишних слов (без каких-либо слов вообще, если уж на то пошло) уселся напротив красотки. Вероятно, девушка не заметила его до критического расстояния, что дала понять, выказав свое удивление приподнявшейся бровью (аристократки такие аристократки). Пару бесконечных минут они сидели молча, пристально всматриваясь друг другу в лицо. Сложно сказать, в какой момент обычная неловкая пауза переросла в молчанку. Неловкость прошла, но пара затеяла какую-то странную бессловесную дуэль, которую «Джин», аки настоящий джентльмен, благородно решил проиграть.
— Жди здесь, я скоро вернусь, — бодренько вскочив с места, ревенант похлопал девушку по плечу, как старую знакомую, и направился к бару.
Погрузив по пути слишком тонкую для мужчины ручку в карман, Старк нащупал изрядно исхудавшую, но все еще стопку денег, так предусмотрительно забытую Айвори. Находка оказалась как нельзя более уместной. Ожидая заказа, в точности дорогущей бутылки вина, довольно долго лишь красовавшейся на полке, «Джин» пристроил и вторую руку, обнаружив кое-что полюбопытнее денег. Крохотный бумажный пакетик с, без сомнения, причинным порошком. Люсида была не из тех, кто тащит в рот всякую дрянь, но ей было просто необходимо проверить, это ли вещество стало причиной ее столь странного состояния.
— Вот засранец! — тихо выругался паренек, совсем непристойно сплюнув на пол таверны.
Попадись Люсида стражам порядка (а дело шло к утру, которое всегда ознаменовывалось приходом упомянутых стражей) в этом одеянии с этим «добром» в кармане, соблазнять ей ближайшие лет пятнадцать, разве что, смотрителей Аль Матраса. От порошка следовало избавиться немедленно... Лицо спорщика озарила Есть-Идея-Улыбка. Почему бы и нет, собственно? То, что создавало помехи, можно успешно использовать в собственных целях.
— Откупорите, пожалуйста, — бросил юноша трактирщику, после поспешно выхватил вино из рук мужичка и незаметно высыпал все содержимое пакетика под успешно скрывавшейся в тени стойкой. Все прошло гладко.
Люсида надеялась, что девушка дождется ее, хотя и не слишком в это верила. Но та все еще восседала на своем месте, все так же скользя взглядом по пьяным гулякам, но, быть может, уже чуть более заинтересованно, точно искала кого-то в толпе.
«Джин» вернулся довольный и сияющий. Не изменяя своей прежней тактике, паренек молча откинулся на спинку стула, молча же поставил бутылку перед носом мазели. Еще одна минута тишины (не считая воплей отдыхающих, разумеется)... Убедившись, что девушка все еще ждет сопроводительных речей, ревенант бросил, как бы невзначай:
— Просто скажи, когда будешь готова.

Странный паренек. Пришел, сел. И замолчал. Верена принципиально не начинала разговора — подошли все-таки к ней, значит с ней же и знакомиться должны, а не она. Тишина растянулась, пока парень вдруг не вскочил, как ужаленный.
— Жди здесь, я скоро вернусь, — девушка уже сжалась, готовая к весомому удару по плечу при похлопывании, но его так и не последовало — видимо отпрыск или умел себя сдерживать, или был очень слабеньким.
— Обязательно, — буркнула вампиресса, все еще в шоковом состоянии выгибая бровь, а юноша уже исчез в буйной толпе выпивших.
Минута-две, Ви уже собралась было покинуть зал таверны, так и не дождавшись рыжего парня, из-за кидалова которого она даже немного разозлилась.
«Ну и не надо», — в расстроенных чувствах думала Лис, когда вдруг, словно из ниоткуда, перед столиком вновь появился горе-кавалер с откупоренной бутылью вина. Ну что ж, человеческое вино так вино, лишь бы оно было вкусное, раз уж не пьянящее. Девушка самостоятельно наполнила свой бокал, когда рыжий незнакомец даже не пошевелился, чтобы это сделать, а просто сидел и радостно хлопал глазенками.
Вена пила небольшими глоточками, по чуть-чуть, пытаясь в такой напряженной ситуации смаковать крепкий и пряный букет вина. Через какое-то время девушку бросило в жар, сердце отбивало периодичные трели и дыхание участилось, но вампиресса все списала на духоту таверны.
— Просто скажи, когда будешь готова, — заявил сидящий напротив парень. Верена замерла, ошеломленно уставившись на него, а вдруг сейчас скажет, что пошутил, или ей просто показалось? Но нет, тот имел ввиду именно то, что заявил.
— Да как ты смеешь! — уязвленная Фиц-Эстерлен фурией вскочила из-за стола, но так же быстро успокоилась и плюхнулась обратно на стул, когда почувствовала, что перед глазами из-за рывка все поплыло, а кровь стала приливать не только к ушам и лицу, но и низу живота. Все вокруг приобретало более яркие краски, запахи становились приятнее и так сильно хотелось тактильных ощущений... Что было уже фактически все равно, что о ней подумают, потому что почти всех этих людей она видит первый и последний раз в своей жизни, да и в Дракенфурт приезжает не часто. А юноша напротив вдруг стал таки-и-и-м привлекательным, что Вера и не знала, как она могла так скептически относиться к нему раньше. Фантазия мигом дорисовала перед девушкой и несуществующие слова, и заигрывания, так что девушке из Бругге казалось, что она с этим кавалером уже долго разговаривает, и он полностью покорил ее сердце, за что после стольких сказанных слов и отдаться абсолютно правильно. Все это в секунды промелькнуло в голове Ви, никак не проявляясь наружно, разве что в учащенном дыхании и розовых скулах.
— Пойдем, — вампиресса нетерпеливо выбралась из-за стола, покачнувшись, но успев опереться на вовремя подошедшего кавалера. Колени и ладони мелко дрожали перед предполагаемым «первым разом» и из-за активно творящего беспредел с организмом девушки наркотика. Но маркиза уверенно направляла рыжеволосого юношу на второй этаж, где находилась ее комната, снятая на пару ночей. И спасибо, Святая Роза, что дверь находилась совсем рядом с лестницей, а потому не пришлось долго идти и лишний раз томить себя ожиданием.
Как только дверь с глухим щелчком закрылась на замок за спинами пары, Вена, как кошка приникла всем своим охваченным возбуждением телом к чужому, запуская свои тонкие пальцы в длинные волосы юноши и прижимая того к себе. Верена спиной прислонилась к стенке и потянулась вперед, к ревенанту, за поцелуем.

Отредактировано Верена Фиц-Эстерлен (02.03.2012 19:04)

Небесно-голубые пьяные очи несуразной мазель на мгновение потемнели, а Лисилл готов был поклясться, что нижняя губа незнакомки мелко задрожала, будто ее владелица готовилась разрыдаться от отсутствия любезности со стороны нетрезвого вампира. И почему ему вечно достаются впечатлительные женщины, как вот эта, Моргот бы ее утащил? Деледда более пристально и бесцеремонно окинул взглядом говорившую, брезгливо стряхнул капли местной отравы, гордо именующейся фирменным коктейлем, с рубашки и заглянул в непонятную головку загадочной барышни. Точнее попытался, и тут же пребольно впечатался в хороший ментальный блок, который не собирался пропускать даже виртуозного обладателя силами ментализа, не смотря на настойчивые попытки вампира отыскать в преграде хоть крошечную лазейку. Лис мгновенно сделал стойку и мысленно попенял свою доверчивость. Девчонка оказалась не так проста, как он решил в первую минуту, а значит... значит, она прекрасно знает или хотя бы догадывается, кто сидит перед ней, и наверняка хочет извлечь выгоду из неожиданной встречи в помойке. Мужчина едва заметно усмехнулся на просьбу представиться, но все же ответил:
— Лис. А как ваше имя, мазель? Не сомневаюсь, что оно столь же прекрасно, как и его обладательница.
Лукавая улыбка, легкий прищур глаз, небрежно откинутые волосы с лица — все отрепетировано тысячи раз на многочисленных девушках, женщинах и даже на одной 750-летней вампирессе, старой перечнице, которая дала бы фору половине молодых соперниц. Скучный вечер обещал плавно перейти в веселую ночку с находчивой и явно что-то замышляющей мазелькой, которая уже перестала казаться Деледде такой уж несимпатичной. Ум и хитрость вызывали в нем гораздо больший интерес и возбуждение, чем заурядная смазливая красота его окружения.
— Что же такой мужчина и вампир, как вы, делает в таком весьма непопулярном и несветском месте? И с таким отвратительным пойлом... — наморщила нос собеседница, жеманно складывая руки на коленях, будто брезгуя даже прикоснуться к загаженному столу.
— Хороший вопрос, — парировал Лисилл, пристально глядя на девушку с едва заметной хищной улыбкой, — от мазели с сокрытыми мыслями на высшем уровне, для достижения которого необходимы годы тренировки.
Вампиру откинулся на спинку стула и достаточно громко сообщил:
— Я спиваюсь, а вы? Только, любезнейшая, умоляю — не разочаруйте меня! Придумайте убедительную легенду.

Говорят, при поцелуе происходит обмен душами. Будто бы некие внутренние энергии высвобождаются из тела, встречаются на кончиках губ и, страстно переплетаясь, проникают в тела партнеров, погружаются в самую глубину, опоясывают сердце, задерживаются на пару сладких мгновений в области солнечного сплетения с тем, чтобы вернуться обратно и продолжить этот восхитительный бег.
Звучит соблазнительно... Добавьте к этому эмпатию, и слов, способных описать этот блаженство, станет недостаточно.
Люсида задыхалась. Обуявшая ее саму страсть смешивалась с возбуждением вампирессы, многократно усиливаясь и снова отражаясь от ревенантки. И этому зеркальному коридору вожделения не было конца и края.
Кажется, девушка полностью переосмыслила фразу «все, как в тумане». Густой и всепроникающий, он был сколь неумолимым, столь же и пленяющим. В него хотелось укутаться, в нем хотелось раствориться и никогда больше не собраться воедино. Та изумительная встреча на кончиках губ... вот, где хотелось остаться навеки.
Мягкий настойчивый толчок в грудь — и тело безвольно, но совершено покорно поддалось вектору движения. Шаг назад, еще один... Пол словно потерял былую твердость и вознамерился поглотить Люсиду. Что угодно — лишь бы не дать этому великолепию продолжиться.
Ноги подкосились сами собой, но столкновение с кроватью успешно скрыло несвойственную мужчинам дрожь в коленях. Если бы в этот момент девушка могла связно мыслить, она бы поблагодарила Джина за этот вечер, пусть даже все происходящее зиждилось на обмане и изящно замаскированном принуждении. Плевать, оно того стоило!
Когда вампиресса опустилась на постель подле Люс, обратив взгляд на «юношу», тому вспомнились нелепые слова Айвори... Те самые, о глазах, в которых хочется утонуть. Такая глупость! Но ведь хотелось. Утонуть, утопиться, осушить до дна сквозившее в них желание. Овладеть всем, что само стремилось отдаться в руки. И стремление было встречено с самым искренним расположением.
Она никогда не была с девушкой. Любовалась, влюблялась, да, но ничего более. Слишком юна была или недостаточно восхищена. Но не теперь. Была ли такой прекрасной вампиресса на самом деле, или всему виной наркотик? Нет, ни одно зелье мира не заставит так обмануться. Изящная, грациозная и соблазнительная, она просто не могла быть прекраснее. Не могла заставить желать себя еще больше. И Люсида желала. Как никогда и ничего прежде.
Ее прикосновения обжигали, сколь избито бы это не звучало. Тело плавилось. Всем своим существом ревенантка хотела стать частью этого бесконечно упоительного момента. Затаив дыхание, она лишь могла трепетать под прикосновениями волшебной незнакомки. А выдохнуть боялась — не спугнуть бы хрупкий момент... драгоценный. Воздуха не стало. Сердце, прекратив перекачивать кровь, замерло в ожидании. Мучительном, томительном, но неописуемо прекрасном. И тут же сжалось, когда пальцы, изящные и ловкие, точно у иллюзиониста, принялись разоблачать объект своего влечения.
«Сейчас все закончится. Отвергнет. Отошлет...»
Отчаяние и ужас быть отверженной захватили все сознание ревенантки. Уж лучше бы ей умереть сейчас, чем потерять этот непревзойденный миг. Но нет, закончив с жилетом, вампиресса переключилась на собственные одеяния, с которыми Люсида так и не смогла справиться. С каждым сброшенным предметом одежды, аристократка становилась все более и более восхитительной. Говорят, что не одежда красит. Верно — ее отсутствие.
А когда стройные крепкие ноги обхватили ее бедра, ревенантка и вовсе потеряла себя. Все Ее прикосновения, все движения, все жесты, всё было задумано покорять. И когда корсет с глухим шумом упал на пол, стало поздно.
Поздно идти на попятную, для нее, для бесподобной незнакомки. Люсида, она ведь не позволит, не отпустит...
Схватив девушку за талию, одним ловким движением «Джин» опрокинул ее на постель. Вот же она... все, чего можно желать. Череда мелких порхающих поцелуев покрыла тело. Пальцы чуть коснулись век, скользнули по губам, опустились к ключицам и обхватили нежное плечо, затем предплечье, кисть... и сплелись с пальцами же любовницы до боли в суставах.
Губы все чаще задерживались на стратегических местах... на устах, лебединой шее, вздрагивавшей от прикосновений груди, животе... Одежда — она здесь совершенно неуместна. Стягивая с вампирессы остатки облачения, Люсида уже и не помышляла об отказе. Она это чувствовала, чувствовала, что точка возврата осталась далеко позади.
Руки без стыда исследовали восхитительное тело, прижимая к себе хрупкий стан девицы, лаская грудь, бедра, игриво спускаясь к внутренней их стороне и снова ускользая вверх.
Осталось последнее — момент откровения. Отстранившись от вампирессы, Люсида распустила волосы, чуть дрожащими руками расстегнула рубашку, представая перед девушкой во всей красе, к которой та, вероятно, вовсе не была готова. А затем, не дожидаясь отказа или позволения, прижимаясь к пленяющей молочно-белой груди, впилась в уста вампирессы. Если это последняя возможность, то Люс вкусит ее сполна.

Дыхание то и дело сбивалось, когда Джин сбросил девушки с себя и сам прижался сверху, осыпая тело вампирессы легкими поцелуями, вызывающими лишь еще большее возбуждение и мурашки по коже, когда на смену горячим губам и влажным прикосновениям языка приходил холодный воздух. Она уже была готова, абсолютно, даже смирилась с тем, что она, Фиц-Эстерлен, в данный момент будет в малой мере, но все же подчиняться мужчине — хотя в жизни любой должен настать такой момент, такова природа, и хочешь — не хочешь, любишь — не любишь, был так воспитан или нет, а подчинишься этой высшей силе.
А парень над ней все еще был в одежде, которая скользила по нагому телу Верены и вызывала странные ощущения — и раздражение, и лишнее волнение от прикосновения к чересчур чувствительной бледной коже. Ох, как ей нравились взгляды, которые постоянно кидал распаленный и готовенький юноша, она купалась в его отволакивающем взгляде, грелась, словно в лучах опасного в обычной жизни солнца.
От легких касаний к губам, векам, волосам, рыжеволосый парень перешел к более решительным действиям, срывая последний элемент одежды с тела девушки и крепко переплетая свои пальцы с Вениными. Тут же губы и руки этого «незнакомца» скользнули вниз, ласкали живот и бедра, а Ви все подставлялась, прогибаясь в пояснице, словно следуя за ускользающими ладонями Джина, раскрывалась, разводя чуть шире колени, в ожидании, когда же ее уже коснуться всерьез.
Но не тут-то было, Джин мигом прервал все, резко отпрянув. Возмущенный возглас вырвался из быстро опускающейся и поднимающейся груди пытавшейся вкачать в легкие как можно больше кислорода, столь необходимого и такого недоступного. Начал раздеваться, в коем то веке, жаль, что не сделал этого раньше, потому что изнывающая от жара в животе и паху бруггианка была готова чуть ли не кинуться, словно дикое животное на добычу, на кавалера и сама содрать с него жалкие тряпки, призванные ограничивать похоть и воздвигать моральные рамки общества.
И упругая женская грудь, обнажившаяся за рубашкой, и мягкие изгибы тела не уменьшили желания, лишь отсрочили. Одурманенный мозг пытался переварить информацию, усвоить и расставить по полочкам. Ви была удивлена, даже ошарашена. Что же это получается, ее обманывали? Нет, не может быть. Вампиресса повела бы себя, как ребенок, если бы начала сейчас скандалить и истерить — потому что это значило бы пойти вопреки желаниям тела, а они в данный момент возобладали над мыслями. Что же, девушка, так девушка, это, конечно, с одной стороны огорчало, ведь Вена приготовилась к немного к другому, с другой — успокаивало, ведь контроль над ситуацией останется в ее руках. А отчаявшаяся дама, до этого весьма успешно притворявшаяся мужчиной в одеже, на пару размеров больше нужного, видимо боялась отказа, потому что прижала приподнявшуюся на локтях Ви к жесткой спинке кровати и стала с остервенением зацеловывать ее губы, плотным кольцом из рук обхватывая стан вампирессы.
— Стой, стой, подожди, — Верена еле вырвалась из поцелуя и почувствовала, как руки крепче сжались вокруг ее талии, будто девушка готовилась к отказу или толчку. Сперва брюнетка перевела дыхание, а потом выпалила, дабы не заставлять ревенантку гадать о ее реакции и нервничать лишний раз. — Как тебя зовут... по-настоящему? Зачем-зачем, сказала бы раньше, — каждое слово Вена чередовала с легкими поцелуями в лицо рыжеволосой красавицы, сначала нежными, чтобы не спугнуть, а потом все более страстными, когда, стоило только чуть изогнуться в хватке и обхватить ногами округлые бедра (и как она раньше не догадалась только, восседала ведь на них довольно долго), девушка добралась до шеи своей теперь уже кавалерши, а не кавалера.
Руки Фиц-Эстерлен, до этого сжимавшие покатые плечи ревенантки, заскользили по чужому телу, огладили лопатки и спину, добрались до пояса так и не снятых штанов.
— Давай же, — строгим голосом, как в армии, сказал Вена, дергая за ткань брюк: «Не прикажешь — не поймут», — подумала в тот момент она. А раз уж все повернулось таким интересным боком, нужно немедленно продолжить! А для этого нужно, чтобы ревенантка, как минимум, отодвинулась и дала вампирессе самой снять с нее последний рубеж из одежды, или избавилась от него сама. А пока та решала, Лис перевела всю свою страсть на то, что было сейчас доступно: пухлые мягкие губы, которые она тут же куснула, а потом проворно раздвинула языком и начала маленькую войну внутри рта девушки; небольшая грудь, к которой Верена прижалась своей и чуть качнулась так, что соски задели друг друга, направив уже не первую мягкую волну вожделения в голову, а от нее к напрягшемуся животу.

Она никогда не привыкнет к этому ощущению, когда тело одновременно и напряжено, как тетива в луке, и расслабленно. Девушка напротив наконец-то скинула с себя одежду, представ перед глазами во всей своей красоте. Вот она, естественная, нагая, именно такой ее создала природа, а общество с его моралями и одеждой пытается вытравить из всех их натуральную сущность! И за это вампиресса не особо любила общество, его гнет и приличия, она убегала в лес из городов, как дикое животное, чувствующее за спиной жар огня, испепеляющий все на своем пути.
И сейчас тоже был жар... Но другой. От него не хотелось спастись, наоборот: раствориться, вобрать в себя и дать пустить корни в сердце!
— Моя, — сказала уверенно, как отрезала, Люсида.
И Верена заулыбалась, запрокинув голову и прикрыв от неги глаза. Ей нравилось, что ревенантка почувствовала себя уверенно, хозяйкой ситуации. Именно так должна вести себя каждая девушка — властно и напористо, в повседневной жизни ли или в отношениях с мужчиной, ведь женщина — власть, это высшая форма жизни, способная дать свету очень многое. Как бы Ви ни была рада пробуждению в Люсиде лидерского начала, свое она никак усмирить не могла — но ее попытку вновь главенствовать в их постельной утехе пресекли, не давая перекатиться. Вампиресса поджала губы. Сердце бешено скакало — ну не привыкла девушка выполнять пассивную роль, хотя... Губы и руки Люсиды быстро стирали сопротивление, лаская чувствительные места, оглаживая грудь и живот, и Верена выдохнула более спокойно:
— Твоя, — сдалась все же. Но в этот же миг ревенантка отстранилась, а дыхание самой Верены предательски сбилось — куда, куда она?! Неужели все?! Может только и нужно было, что подчинение? Но, спасибо Святой Розе, нет — Люс потянула ее за собой к центру кровати. Как странно, Верена была абсолютно невозмутима, когда девушка раскрыла себя, но чуть не впала в панику, стоило только ей отстраниться.
С бешено колотящимся сердцем и разбегающимися мыслями, брюнетка придвинулась ближе к лежащей рядом ревенантке, чьи шелковистые волосы сейчас щекотали ее взволнованное лицо. Рыжие... Рука Вены скользнула по миловидному личику, перебралась на затылок и запуталась в прядях — такие приятные на ощупь. И тут девушка замерла с широко распахнутыми глазами, которые смотрели только в зеленые очи Люсиды, в которых отражался бледный свет луны, делая их будто молочными, пока рука ревенантки кралась все ниже и ниже по ее телу... Скоро-скоро, ну же, и а-а-ах!
Темноволосая девица застонала, наконец-то дождавшись столь желанного прикосновения! Казалось, пальчики Люсиды должны были бы погасить дикий пожар в паху, но наоборот, разожгли возбуждение только сильнее, и уж теперь остановиться никак нельзя, ведь иначе она просто умрет без этих прикосновений. Тело само знало, что делать: поясница прогнулась, бедра подались вниз, впуская глубже в себя, раскрываясь навстречу. Тело пробила дрожь восхищения — таких острых ощущений она еще ни разу не испытывала, когда приходится хвататься за плечи партнерши и прижиматься к ней всем телом, чтобы не потеряться в круговороте ярких пятен перед глазами и возбуждении, чтобы не совсем одичать и насаживаться быстрее и глубже на проникающие в лоно пальцы.
— Люси-ида! — протяжно застонала вампиресса, мотая головой, сбивая простыни под двумя переплетенными телами. Она не будет тихой! Пусть Люсида слышит, как ей хорошо, пусть знает, сколько удовольствия доставляет своими действиями — да что уж там, пусть об этом услышат все! Именно поэтому она спрашивала имя девушки — чтобы в момент, когда вознесется на самую вершину, знать, кого звать и благодарить за подаренное блаженство. Девушка жмурилась и стонала, обвивая руками шею рыжеволосой феи рядом с ней, всем телом следила за каждым движением внутри себя, подставляла покорно грудь и шею под поцелуи и прикусывания. Она забылась в ощущениях, но обещала вернуться — что и делала периодически. Что происходило с ее телом и ощущениями, она не знала — еще ни разу, в каком бы состоянии трезвости или опьянения ни находилась Фиц-Эстерлен, они не были такими всепоглощающими и буквально взрывающими сознание.
В один из промежутков, когда красный дурман спадал с головы, а перед взором все приобретало четкость, Верена осознала, что дальше так продолжаться не может. На эту мысль ее подбило увиденное лицо ревенантки, с покрасневшими щеками и прикушенной губой, сбитыми кудрями волос. Какое упущение! Верена лежит тут, наслаждается, отдается, но ничего не дает взамен! И тут же замок из рук на шее Люсиды разжался, и пальцы вампирессы сползли на плечи, потом на ключицы, все ниже и ниже, пока мягкая грудь девушки не легла в ладони. Верена начала мягко сжимать темные жемчужины сосков между пальцами, массировать упругую плоть, пока ее губы легкими поцелуями покрывали шею.
Когда дыхание партнерши стало прерывистым и неглубоким, Верена преступила к животу рыжей Джин — о том, что ее действия находят отклик она судила не только по участившимся вдохам, но и по тому, как скакал темп движений Люсиды внутри девушки. И вот Фиц-Эстерлен добралась до самой чувствительной зоны девичьего тела, она щекочущими движениями прошла по ягодицам, потом скользнула к внутренней части бедер и с нажимом провела по небольшому бугорку, заставляя ревенантку стонать и раздвигать свои стройные ножки в погоне за ощущениями. Пару минут вампиресса лишь игралась, но и сама не выдержала — она хотела почувствовать жар, разливающийся внутри Люсиды, и сделала это, протолкнув свои пальцы внутрь девушки.
Теперь они дышали одним воздухом, чуть ли не губы в губы, жили ощущением огня, лижущего все тело в сладкой истоме, путались в руках, но продолжали дарить друг другу небывалое удовольствие.

Отредактировано Верена Фиц-Эстерлен (24.03.2012 09:34)

— Джина. Джина Айвори, — проворковала назойливая собеседница и одарила вампира нежной улыбкой, от чего тот едва сдержал стон. Ну почему?! Почему, даже низкосортной забегаловке он наткнулся на интересную мазельку, которую просто грех не обвести вокруг пальца? Или не назначить своей помощницей. Он же собирался отдохнуть, выжрать кучу всякой дряни и в невменяемом состоянии ввалиться в номер отеля, где долго бы рассматривал перстень и вспоминал прекрасный вечер в постели с горячей аристократкой...
А теперь ему нужно было собраться, протрезветь хоть немного, исправить свою грубость в начале их встречи и поближе узнать эту... несчастную. И почему она все-таки такая страшненькая? Впрочем, вопрос был риторическим. В семье не без уродов, в кланах, как он теперь видел, тоже. Но ведь это не мешало быть мазель Айвори обаятельной и интересной собеседницей. А мы уже говорили, что вампира это возбуждало гораздо больше, чем все остальное? Ах, да, говорили. Но его действительно это возбуждало больше, чем все остальное. Да.
Лисилл решительно отодвинул от себя загвазданную кружку и с любопытством выслушал чистосердечное (и явно сочиненное на ходу) признание девушки о пари, отметив про себя, что про ментализ та тактично промолчала. Конечно, небось одна из лучших в своем клане и достаточно известна, чего же заострять на этом внимание. Но почему он ее никогда не видел ранее?
— И думаю, что вы можете помочь мне в выигрыше... Но лучше было бы поговорить об этом в более, хм, тихом месте, — пылко окончила свою речь Джина и многозначительно покосилась на лестницу, ведущую на второй этаж.
Деледда хрипло рассмеялся и схватил тощую ручонку вампирессы, лишь на мгновение прижав ее к губам.
— Никто не обращает внимание, да, детка? — с сочувствием спросил он, в который раз окидывая взглядом щуплую фигурку девушки. — Так уж и быть, я сегодня добрый.
Лис резко поднялся, помог встать новой знакомой и ласково приобнял ее за талию. После чего решительно направился по скрипящим ступенькам на второй этаж, бережно поддерживая хрупкое несуразное создание под руку. Ему вдруг захотелось осчастливить Джину, которая шагала куда неуверенней, чем он сам, робко оглядываясь назад и судорожно хватаясь свободной ладошкой за перила. Наверняка у нее никогда не было мужчины, а тем более такого красивого. Одна ночь ничего не значила бы для него, но наверняка позволила бы вампирессе стать немного уверенней в себе, а может и похорошеть. Чудеса ведь случаются.
Лисилл распахнул ближайшую по коридору дверь и втолкнул туда несопротивляющуюся барышню. После чего решительно привлек ее к себе и жадно поцеловал. А потом еще раз. И еще. И даже дал себе честное слово, что Джина не лишится ни одной вещи и ни флорена в эту ночь.

Отредактировано Лисил Деледда (05.07.2012 01:45)

Ударенная в висок, а то и контуженная на всю голову Джина продолжала удивлять ловеласа своим нестандартным и, чего уж греха таить, идиотским поведением. Она самым решительным образом прервала достаточно страстный поцелуй, который не на шутку возбудил не ожидавшего такой прыти от неопытной девчонки Лисилла, и почти силой усадила своего спутника на расшатанный стул. Первые пару секунд вампир старательно балансировал на трясущемся всеми четырьмя ножками сидении и проклинал избыток алкоголя в своей чертовски умной голове, который мешал ей быть таковой. А потом без особых церемоний ухватил девушку за узкие бедра, тщетно пытаясь нащупать соблазнительные округлости.
Джина проворно увернулась из жарких объятий и томным басом попросила подождать «секунду», превратившуюся для ошарашенного абсолютным отсутствием логики мужчины в физическое мучение. Ему хотелось как можно быстрее освободить тощую нескладную мазельку от ненужных тряпок, а не сидеть в затхлой комнатенке в ожидании чуда... чудовища. Зато и мысли немного просветлели, пока вампиресса прихорашивалась или полоскала клыки какой-нибудь настойкой. Такие жеманно-правильные дамочки даже чулки развешивали ровно на спинке кровати, не позволяя страсти и возбужденному мужчине взять верх и прервать их увлекательное занятие. Мысли... Лис устроился поудобнее, закинул ногу на ногу и задумчиво уставился на рассохшуюся дверь. Чувство, что это все неспроста, не покидало. Почему мазель Айвори вдруг очутилась в загвазданной таверне да еще и в гордом одиночестве? Не случайно ли в страш... прелестной головке стоит столь мощный блок? Какого Моргота в конце концов эта девчонка вдруг согласилась провести ночь с незнакомцем?
В общем, к тому моменту, как Джина вихрем ворвалась обратно в комнату, Лисилл был собран, напряжен и готов в любую минуту раскусить некий коварный план вампирессы.
А та тем временем смело прижалась к мужчине, будто не замечая подозрительного и недоброго блеска в его глазах. Первым желанием было вцепиться в растрепанные волосы и оттащить коварную Джину подальше от собственного тела. А потом уж устроить допрос с пристрастием. Но стоило вампиру лишь прикоснуться к затылку несносной мазельки, как рука дрогнула, и вместо грубого жеста вышло мягкое поглаживание шелковистых волос.
— Ты... — начал было Лис, но потом вдруг осекся и резко оголил плечи тяжело дышащей девушки. Руки настойчиво скользнули ниже... и ухватили пушистые шершавые валики. Опешивший Деледда швырнул на пол полотенца, откинул их ногой в дальний угол и уставился на свою партнершу, оказавшуюся партнером. Джин, как ни странно, был куда привлекательнее Джины — взлохмаченный, немного растерянный и одновременно нагло ухмыляющийся. Хорошенький такой, скотина.
— Джи-и-ин, — протянул вампир, продолжая поглаживать спину Айвори, — я сделаю, как ты хочешь, но сначала...
Резкий удар кулаком в челюсть особого вреда парню не причинил, но выразил все бушующие эмоции внутри трехсотлетнего Лиса, которого, как ему казалось прежде, нельзя было нечем удивить. После чего он вновь жадно поцеловал вампира и хрипло пообещал:
— Не отпущу.

«Сработало», — с триумфом подумал Джин, когда рука Лисилла вместо того, чтобы грубо вцепиться в его волосы, о чем так и говорили пронзительные глаза, мягко погладила его волосы. План работал на удивление гладко, если не считать, конечно, что не будь вампир удачлив настолько, что нашел продавца эликсиров на его обычном месте, то все могло пойти коту под хвост. И его рыжая знакомая выиграла бы пари. Но фортуна не отвернулась от высокородного прожигателя собственной жизни, и вот Джин был уже почти что у финишной прямой. От нее отделял всего лишь один слой одежды. Ну и разоблачение, произошедшее чуть быстрее, чем ожидал Айвори. Когда руки Лисилла схватились за его «груди», губы Джина непроизвольно растянулись в наглой ухмылке, которая, как он ни старался, не уходила с лица — настолько потешно было удивление невозмутимого партнера.
Не такой широкой ухмылку сделал хороший удар справа, от чего голова откинулась назад. Было не больно, но неожиданно, особенно после обещания в помощи в выигрыше пари.
— Моргот тебя... — вампир начал возмущаться, но был весьма удачно заткнут поцелуем. Ну что ж, ладно, он простит Лису такой спуск пара.
И тогда два вампира понеслись к финишу, как с отвесной горы: одежда рвалась с жалобным треском, открывая истинно мужские тела. Тряпки-груди улетели очень далеко, корсет за ненадобностью был свален куда-то под кровать, потом уже Джин принялся сдирать одежду с чужого тела, почти беспрерывно и порывисто целуя шею партнера, сжимая ладони на крепких плечах и ягодицах.
Сначала вальяжно устроившийся на коленях у вампира, Найтлорд вдруг оказался прижат к постели. Нахмурившись и посмотрев в глаза Лиса, нависшего сверху, Джин перевернулся обратно и уже с триумфом смотрел на него сверху сам. Однако такое положение дел на этот раз заставило нахмуриться уже Лисилла, который снова перевернулся, заставив их крутящуюся парочку оказаться в очень опасной близости от края кровати. Взглянув на холодный и непривлекательный по сравнению с кроватью пол, Джин картинно вздохнул и по собственной воле обвил ноги вокруг бедер своего партнера, выговаривая в его губы:
— Так и быть, играл девушку, продолжу в том же темпе, — и он толкнулся бедрами вверх, возвращая их делу нужный лад, потому что сам Джин был настроен весьма и весьма... Приподнято.

Отредактировано Джин Айвори (28.09.2015 18:13)