1) Имя и фамилия персонажа:
Грегор Мифрил

2) Раса:
Ревенант

3) Пол:
Мужской

4) Клан:
Кайтиф

5) Дата рождения, возраст:
9 мая 1678 года, 150 лет (официальная версия)
14 июня 1285, 543 года (реальное положение дел)

6) Внешность:
Высокий, выше двух метров, широкоплечий. Атлетическое телосложение. Сильные руки, перевитые выступающими жилами, и исчерченное шрамами тело.
Чем его только не пытались убить! Следы огня, кислот, ножевых и пулевых ранений, правый бок был превращен в мешанину плоти некоторое время назад, когда его задело взрывом, следы от кнута на спине, от оков — на запястьях. Его мало волнуют отметины — пока они не мешают двигаться и не причиняют неудобств — пусть будут.
Черты лица резкие, хищные. Тонкие губы, высокие скулы, часто прищуренные темно-карие глаза. Еле заметные морщины между бровями и в уголках глаз. Смуглая кожа. Черные волосы. Иногда он их отрезает, иногда отпускает и собирает в хвост. Никогда не носит распущенными.
Высокая фигура буквально излучает ауру опасности и угрозы. Это ощущение складывается из движений вечно готового к прыжку хищника, еле уловимого постоянного напряжения мышц, недоброго оценивающего взгляда темных глаз, хриплого голоса и отвратительной репутации.
Одевается в основном в удобную немаркую одежду, не стесняющую движений и позволяющую таскать с собой целый арсенал. Не понимает кричаще-яркие оттенки и современную моду.
Грегор очень, очень, очень любит оружие. Несущие смерть игрушки, покорные его рукам. Да, разрешения на ношение оружия у него когда-то было, но больше ему скорее всего никогда не увидеть официальную бумажку. Да и не нужна она ему. Поэтому он предпочитает клинки и пистолеты, которые легко можно спрятать под одеждой. Ибо даже подчиненным не следует знать, откуда может последовать удар. Никогда не ходит невооруженным. Даже в собственном доме. Даже в одиночестве.

7) Характер:
Жестокая злобная тварь, одержимая ненавистью и жаждой крови. Которая прекрасно умеет это скрывать.
Когда-то он был другим. Но это «когда-то» было давно. Настолько давно, что это уже не имеет никакого значения. Мальчик, раскрывавший себя навстречу миру, превратился в мужчину, чьи помыслы недоступны никому.
Потому что он никому не верит. И не поверит. И не допустит никого в свое тщательно оберегаемое сознание, которое хранит его тайну, имя которой — безумие. Ну, и ненависть, но ненависть он позволяет увидеть окружающим. Это...полезно для его «работы».
Упорен и целеустремлен. Вцепившись в глотку, не разожмет челюсти ни при каких обстоятельствах. Расчетлив, прекрасно умеет играть на чужих слабостях, заманивая людей, да и не только, в свои сети. Точнее, либо в ряды «Белой крови», либо в могилу. Его не интересует богатство, хотя он иногда изображает обратное. Его не интересует власть, хотя он зачастую изображает обратное. Его не интересует защита людской расы, хотя он всегда изображает обратное.
Прекрасный лжец. Точнее, он создал маску, и придерживается линии ее поведения неукоснительно. А что за ней... не знает никто. Потому что никто не догадывается, что это — маска. Она слишком похожа на него настоящего, просто повернутого немного под другим углом и со смещенными акцентами. Это добавляет ей достоверности.
Не испытывает потребности в чужом обществе. Нелюдим и зачастую мрачен. Имеет черное чувство юмора.
Абсолютно безжалостен, хотя ради сохранения репутации и бросается периодически спасать и защищать людей. Им руководит трезвый расчет. Безумие не влияет на его методы, лишь на цели. Его цель — вырезать как можно больше вампиров. И, если для этого ему нужны помощники, а помощникам нужна идея — пусть так и будет.
Иногда ему кажется, что маска срастается с ним, и он — это маска. Он жаждет оградить людей от опасности, жаждет помогать им, уберечь от печальной участи. Но момент проходит, и он снова равнодушен к слабым смертным созданиям-мотылькам. Нет, были, есть и, наверное, будут те люди, которые ему... дороги? Давший приют десятилетнему мальчику трактирщик, его сын, учивший обращаться с оружием, внучка, игравшая с ним, множество других, вспыхивавших и гасших на темном полотне его жизни огоньков. Отдельные люди. Не человечество в целом.
Его оружие — страх. Он не любит причинять боль. Он любит пугать, чтобы при его приближении сердце жертвы заходилось от ужаса, но редко себе это позволяет. И редко какая жертва может испытывать такой страх. И, если уж на то пошло, всегда приятнее убивать тех, кто силен, а не тех, кто слаб. Он, юстициар, за столетия не растерявший, наоборот, приумноживший навыки, не любит размениваться на всякую мелочь. Но редко, редко выдается возможность поймать крупную рыбу без риска сорвать весь план. А Грегор не любит рисковать в таких серьезных вещах.
Он параноик. Часто бывает так, что чувства — зрение, осязание, слух — обманывают его, особенно после выматывающих кошмаров. Он прислушивается к каждому шороху, не поворачивается спиной ни к кому и всегда имеет десяток запасных планов.

8) Псионические способности:
Экстрасенсорика, левитация, телекинез.

9) Биография:
Мать — вампирша. Отец — человек. Половину с чем-то тысячелетия назад это не могло закончиться хорошо. Оно и не закончилось.
Молодая дурочка, решившаяся преступить через волю родни ради великой любви, сбежала из дома. Родня не оценила и отправила погоню. Человека убили, дурочку изуродовали и велели никогда больше не называть имя клана.
Все, что Грегор помнит о детстве — страх и безграничное отчаяние матери, всеми силами пытающейся дать своему ребенку — ребенку любимого — шанс выжить. Она шарахалась от каждой тени, боясь, что родственники вернутся, чтобы закончить начатое, чтобы забрать ее главное сокровище, все, что у нее осталось от жизни и любви — сына. Она опускала глаза перед теми, кто сильнее — а сильнее были практически все, хваталась за любую работу, которую только могла найти, чтобы заработать хоть немного денег на еду. Грегор помнил, как презрительно кривились прекрасные лица вампиров при взгляде на его мать, которой сломали и неправильно срастили кости и подрезали сухожилия, которой исполосовали кнутом спину и оставили следы ножа на щеках. Красавцы и красавицы сторонились уродины, и только люди иногда наскребали в себе достаточно сострадания, чтобы дать возможность заработать на кров и пищу женщине с ребенком.
А мама, мама была совсем молодая — меньше сотни лет. И добрая, ласковая, бесконечно любящая его — иногда из глубин памяти всплывали воспоминания о красивом нежном голосе, напевающем колыбельные, теле, согревающем в холод, дрожащих от напряженной работы и старых ран руках, гладящих его волосы. Самые тайные, самые страшные его кошмары были связаны с матерью — ласковым шепотом и безграничной любовью, защитой и заботой той, чьего имени он даже и не знал. Сначала ему казалось неважным ее имя — это же мама! — остальные в основном обращались к ней «ей, ты!», а потом... потом стало поздно. И он так и не узнал ее имени. Это мучило его, рвало на части, в темных, кровавых снах он протягивал к ней руки и умолял назваться. Но она только ласково улыбалась сухими растрескавшимися губами, от чего шрамы на лице приходили в движение, и пела ему детские песенки.
Он просыпался, один, среди сбитых простыней и с сорванным дыханием, с тьмой, застилающей сознание. Конечно, это был далеко не единственный его кошмар. Но ни от одного кошмара не было так больно. Ни от одного кошмара его так не грызла вина.
Ее убили, когда ему было десять. Компания высокородных выродков забила ее насмерть плетьми, потому что она не удержала в изуродованных руках что-то. Он не помнил. Какая-то вампирша приняла ее за служанку в таверне, где они тогда останавливались, и кинула ей что-то из своего багажа. Но руки мамы были совсем слабые, и она не смогла удержать. Дорогая безделушка полетела в осеннюю грязь, а родовитая тварь возжаждала крови. И его нежную, ласковую, любящую маму забили на заднем дворе придорожной таверны. Его держал трактирщик-человек, заткнувший ему рот и скрутивший, когда он рвался помочь. Это и спасло ему жизнь, иначе лежать бы ему там же.
Иногда ему казалось, что это было бы к лучшему, умереть рядом с самым дорогим на свете существом.
Не получилось.
Но с того момента в его сердце поселилась ненависть. Ненависть и жажда мести. Всем клыкастым выродкам. За то, что изуродовали судьбу и тело мамы. За то, что выбросили не достигшую столетия вампиршу на дороги, за то, что лишили даже призрачного шанса на нормальное существование, растянув агонию на года, за то, что он никогда не знал отца, за боль и унижения. За все.
Сначала он не понимал это. Не осознавал. Был слишком мал. Смотрел на мир широко распахнутыми темными глазами, пытался понять, почему больно и плохо?
Его приютил тот самый трактирщик. Его сын был наемником, в свободное от работы время обучавший маленького Грегора владению мечом. Ну, не мечом, заостренной палкой. И рассказывающий множество интереснейших историй — о дальних землях, старых преданиях, великих воинах-юстициарах, способными выйти в одиночку против целой армии. Грегору запало это в душу — ведь если бы он был юстициаром, он бы обязательно защитил маму. Обязательно.
Он был упорен, необыкновенно упорен. И мысль, единожды пришедшая к нему в голову, как правило, задерживалась там надолго. Поэтому в 20 лет он ступил на порог «школы убийц». Что удивительно, отбор он прошел. Видимо, сильной, очень сильной была кровь клана матери. Настолько сильной, что его направлением стала псионика.
Экстрасенсорика, редкий, плохо управляемый дар. Доступный ему. Какая жестокая ирония! Ведь, если бы мама выжила, обучившись, он смог бы исправить все. Срастил бы заново кости, убрал шрамы. Юстициары зарабатывали достаточно — у них бы был собственный дом. И мама была бы счастлива и в безопасности. Он бы смог защитить ее от всего. Только поздно, поздно, поздно!
Левитация и телекинез давались хуже, но тоже были на приличном уровне. Он мог летать, быстро, но недалеко, поднимать предметы (не особо тяжелые, зато хорошо получалось контролировать несколько вещей сразу).
Он тренировался, как одержимый. Внимательно слушал учителей, был уважителен и вежлив. Его репутация была безупречна, и он с гордостью по окончании обучения взялся за работу. Его одобряли.
Потому что каждому, имевшему глаза было очевидно — он хотел защищать. Чтобы никого и никогда не постигла судьба мамы. Да, обучение в ордене притупило его возможность испытывать яркие эмоции, но, тем не менее, это было заметно. И, что самое главное, это стремление было истинным, идущим из самого сердца.
Он не рвался к власти, добросовестно исполнял свои обязанности, был надежен и верен. Так прошло более ста лет. А потом пришли они. Сны.
Темные, кровавые кошмары, заполненные самоуверенными хищными лицами вампиров, свистом плетей, криками умирающей матери, кровью, смешанной с осенней грязью, изломанными линиями тела самого родного на свете существа. Его бессилием, его виной, его болью.
Он вспомнил все, и то, что так и не знал ее имени, и то, что вампиры обрекли ее сначала на агонию и нищету, а потом и отняли жизнь, и то, как в ее глазах навсегда застыл страх того, что родственники вернутся.
И ненависть пробудилась. Ненависть пробудилась ото сна и начала подтачивать его разум. От нее не было спасения ни днем, ни ночью. Особенно ночью. Со временем кошмары трансформировались и стали разнообразнее — мама начала петь и рассказывать ему сказки, тени с лицами, которые он забывал при пробуждении, гнали ее, как дичь, и терзали ее тело, звучал голос отца, который он никогда не слышал, слышался смех, лилась кровь, ему было больно, холодно, одиноко, он не понимал — за что и почему...
Сначала он пытался держаться за остатки здравого смысла. Не все вампиры были такие, как неизвестный ему родной клан и те ублюдки, что убили мать. Он пробовал молиться. Но под натиском снов реальность рассыпалась осколками и сложилась в иную картину.
Ненависть поглотила его. Ненависть и жажда мести.
Но разум он не потерял. Просто сейчас все его возможности были направлены на другое.
Первое, что он понял, это то, что, как только братья-юстициары поймут, что с ним произошло, его моментально нейтрализуют. Потому что он, имеющий весьма сильные псионические способности и столетие опыта, был опасен. Поэтому он подстроил свою смерть. Его репутация была безупречна, так что у начальства не возникло сомнений в истинности его кончины.
Тщательно зачистив все следы и убедившись, что о нем погоревали и забыли, он ушел на дно. На самое дно. Он стал одиночкой, убийцей, выслеживающим и убивающим вампиров. Он был осторожен. Осмотрителен. Никогда не замахивался на тех, с кем не способен справиться или чья смерть может спровоцировать травлю. Хорошее было время!
Он убивал, преследовал, подставлял других, стравливал проклятых тварей между собой.
Только сны, сны преследовали его неотступно, принося боль, терзая виной, и лишь кровь вампиров могла притушить разгоревшийся в груди огонь. Ну, или ему казалось, что могла.
Время шло. Законы становились все жестче. Рука власти, наводившая порядок, крепла. Множились клирики и юстициары. И пришло время, когда Грегор понял, что, если он так и останется одиночкой, его рано или поздно выследят и убьют. Ему нужны связи. Деньги. И люди.
Тогда он придумал себе новую историю. Сын ревенантки и человека, чья семья была вырезана сбесившимся гулем. 150 лет. Жаждет защитить человечество от вампирской угрозы. Идейный, в общем.
Он начал собирать банду, которую назвал «Белая кровь». Придумал легенды и лозунги. Создал себе новую маску. В которую все поверили, потому что химикаты, введенные в его тело в бытность послушником-юстициаром, заставляли его выглядеть младше истинного возраста, а реальных фактов о нем никто не знал.
Скрывать же свое безумие он научился очень, очень давно. Да, кошмары вырывали часы из его жизни, и то время, которое он блуждал среди видений, не проходило даром, но образ молчаливого мрачного существа делал свое дело.
Из-за кошмаров его мышцы практически постоянно напряжены, что вызывает усталость, которую очень редко удается снять. Сны тоже не приносят успокоения — как минимум раз в неделю он проваливается в глубокий омут, наполненный болью и безумием, после которого просыпается разбитым и чувства далеко не сразу возвращаются в норму — он может слышать или видеть то, чего нет. И это не имеет ничего общего с даром предвидения.
Это безумие, ненависть и неутолимая жажда мести.

10) Откуда вы узнали об игре?
—

11) Связь с вами:
—

12) Пробный пост:
Все тело болит после ночи. Мышцы будто каменные, и даже попытка их размять ничем не увенчалась. Он недовольно хмурит брови, и подчиненный, стоящий перед ним с каким-то отчетом, принимает это на свой счет. Вздрагивает.
— Ничего страшного, Алистер. Я доволен проделанной тобой работой.
Мальчишка-человек расцветает и робко улыбается. Грегор не особо щедр на похвалу, но всегда старается выразить свое одобрение. Алистер действительно заслужил поощрение — сочетание умения стоять насмерть и вовремя делать ноги встречается очень редко. То, что ему не удалось убить второго выродка, не отменяет того, что он убил первого, убрался оттуда незамеченным и обставил дело так, будто это простой грабеж. Кстати, кошелек, набитый звонким золотом, сейчас лежит у Мифрила на столе. Хороший звереныш принес добычу вожаку.
Грегор довольно улыбается, под черной тканью, закрывающей нижнюю половину лица, не видно, но от уголков глаз разбегаются лучики-морщинки. Парень расцветает окончательно.
— Забери деньги себе, Алистер. Имущество жертвы принадлежит победителю. К тому же, твоя сестра наверняка порадуется новому платью, а ты, насколько я знаю, давно хотел приобрести себе комплект метательных ножей.
— Вы добры, господин.
— Я справедлив. И я забочусь о своих людях.
— Спасибо!
— Это мой долг. Ты не мог бы оказать мне услугу и позвать Черного Ворона?
— Конечно, Грегор.
Осчастливленный мальчишка — хотя какой он мальчишка? — тридцать лет в этом году будет, вылетел за дверь, а Мифрил устало откинулся в кресле и потер виски. Для разговора с Джеком из Тени ему потребуется несколько больше сосредоточенности и внимания.
Проклятые кошмары. Они добивают его вернее выстрелов представителей закона.

13) Локация, с которой начнете игру:
Пруд в городском парке.

14) Согласны ли с правилами ролевой?
Да.

Отредактировано Грегор Мифрил (20.08.2012 16:16)