Начало игры

Жуан ласково водил пальцами по мертвой коже, она была на удивление теплой, наверное, тепло рук согрело ее. Порой казалось, что она живая, книга, которую презентовал ему Доминик Форе. Сегодня у него было приподнятое настроение, что и вызвало такой приступ щедрости.
Унизанные кольцами пальцы обнимали стройный стан бокала, багровая жидкость колыхалась в хрустальных стенках ...
— Как человек...
Вырвалось невзначай у мужчины.
— Такие хрупкие, недолговечные и заполненные до краев горючей жидкостью, с разным сроком выдержки, бессмысленная трата ресурсов, — он тихо рассмеялся.
Алкоголь приятным теплом разливался по телу, грея душу. Хотя, скорее всего, это не вино расслабляло, а сообщение о разрыве помолвки так веселило Жуана. Он даже позабыл, что находится в доме барышни, которая являлась его головной болью.
Накануне узнав, что Изабелла собиралась выйти замуж, Жуан готов был задушить ее собственными руками. Одна мысль о том, что богатство Вильгельма приберет к рукам чужак, не из клана Рей, заставляло играть желваки на скулах вампира.
«Пока меня не было... эта вертихвостка...»
Тень снова легла на выточенное, словно из мрамора, лицо мужчины, придавая ему суровый вид. Вдохнув теплый аромат комнаты, Жуан постарался успокоиться и вышколенный придворными интригами и врагами, ему это удалось за считанные секунды. Не хотелось, что бы отец его «Матушки» задавал лишние вопросы и лез с ними в душу. Его вполне устраивал ненавязчивый разговор о событиях, что он пропустил, и приподнятое настроение Доминика, который так и ухмылялся, расточая положительные эмоции по помещению. Новость о несостоявшейся супружеской жизни его дочери, было ему по душе, чего он не собирался скрывать.
Зараженный хорошим настроением, он даже был готов простить герцогиню, за такой подарок. Неприязнь Жуана к девушке была продиктована его излишним фанатизмом и стальными принципами. Он не понимал, как можно так просто вычеркнуть вампира из памяти, ибо его память наоборот заставляла действовать, мстить и почитать своего учителя. Поэтому кроме как записать жену его отца, в предательницы, он не чего придумать не мог. Четверть века в нем горела ненависть, четверть века он представлял, как сдирает кожу с убийцы, пока переворачивал кабаки, и выбивал необходимую ему информацию из причастных лиц. Четверть века он променял на один момент сладострастия, когда особенно жестоко уничтожал существо, что подняла руку на его покровителя. На его названного отца.
Неожиданно дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился молодой человек. Его внешний вид не сулил хороших новостей. Он бегло, и, по-моему, даже виновато пробежал глазами по присутствующим, немного смущенный тем, что в кабинете кроме господина Форе находится еще кто-то. Но это было только мгновение. Через секунду он выпалил новость о том, что Изабелла была украдена, а родовое поместье Реев атаковано.
В это короткое мгновение, которое длилось, казалось целую вечность, Жуан пытался переварить то, что ему в прямом и переносном смысле этого слова плюнули в морду, тем, что разорили дом Вильгельма, ЕГО ДОМ!
В эту самую секунду он пожалел, что сейчас не те времена, когда гонца приносившего плохую весть убивали, поэтому ему ничего не оставалось кроме как сверлить взглядом юношу, которому не посчастливилось оказаться в этот момент, в этой комнате.
«Нужно было ее пристрелить пока была такая возможность...»
У мужчины вырвался утробный рык, а губы исказил злобная гримаса.
«По-моему, она притягивает к себе неприятности. А если она попадает в неприятности, то это автоматически отражается на клане».
— Черт, — вампир резко поставил бокал на столешницу, вино всплеснулось и оросило пальцы мужчины. Он в задумчивости прильнул губами к своим перстам, слизывая дорогую выпивку, при этом, продолжая хмуриться и обдумывая сложившуюся ситуацию. Со стороны его действия и эмоции, выглядели только как злоба на напавшего на клан Жуана, на его отчий дом.
— Кому выгодно все это? И что это за выгода такая, ради которой осознанно идешь на то, из за чего тебе оторвут потом голову?
Мужчина, наконец, поднял глаза на присутствующих, его вопрос, скорее всего, был направлен к отцу Изабеллы.

Глава клана Фортунатов метал гром и молнии, и его гнев был направлен не куда иначе как на Дориана, его раздражение, которое он ранее направлял на молодого вампира, сменилось легким сочувствием. Испытывать на себе гнев графа, наверное, было не легким испытанием.
Лишь на мгновение, на глазах Жуана Доминик потерял самообладание, только в такие моменты, наверное, понимаешь, что общаешься с вампирами, ибо вампиры редко показывают друг другу свою хищную сущность, это привилегия жертв, в предсмертных агониях, запечатлеть в угасающем мозгу сам лик смерти. Мужчине даже, в какой то момент, стало любопытно, как выглядит отец Изабеллы во время охоты, наверняка незабываемое зрелище.
«Изабелла... ах да!»
И снова вампир помрачнел, он слушал распоряжения хозяина дома, по пути пытаясь обдумать сложившуюся ситуацию.
«Хастианцы совсем оборзели, ублюдки...
Если они напали на поместье, то зачем им воровать герцогиню? Если только они не смогли его взять, и в отместку решили обезглавить клан.
Бессмысленно...
Я не думаю, что у них хватило бы ума в пылу боя вытаскивать из поместья упирающуюся женщину, меня одолевают сомнения, что этого не мог никто заметить. Во время возможного отступления, это лишняя ноша. Если бы они хотели отыграться за неудачу, то не стали бы ее воровать, а просто бы убили. К тому же сомневаюсь, что они старались пробиться в ее покои, им важно было взять саму резиденцию. Что-то здесь не складывается... она не политический деятель, не важная фигура для закулисных интриг...
Какова выгода? Выкуп? Месть?
Нужно ехать в поместье, разобраться на месте что к чему».
Вампир уже представлял разгром, тела соклановцев вперемешку с трупами врагов. Он представлял это настолько ярко, что казалось, даже, чувствовал запах пороха и крови. Единственное, что сейчас останавливало его от того, что бы рванутся домой, это малая толика информации, у него уже чесались руки схватить вестника беды за грудки и вытрясти все, что ему нужно знать, вот только сейчас была очередь графа. Это, по крайней мере, было невежливо, не говоря уже о том, что опасно в его то состоянии.
Оба и граф и маркиз были разгневаны и раздражены, обоим воткнули нож в спину, для Жуана это был клан, и его дом. Для Доминика его дочь.
Вампиру, со смольными, как ночь волосами, была практически безразлична судьба вдовы Вильгельма, в какой то степени, даже в этой, казалось, не причастной к ней ситуации, он видел ее вину. Какой то мистический, злой рок витал вокруг этой непоседливой особы, затягивая окружающий в водоворот мрачных событий.
Ему сложно было признать, что он все же немного волновался, он даже подумал, что это джентльменские чувства в нем проснулись, но они не мешали убивать ему других более невинных и непричастных женщин. Она могла оказаться камнем преткновения, ахиллесовой питой клана.
Жуан хотел уже встать и раскланяться, что бы поспешить на место бойни, ожидание и мысли, терзали его сильнее, чем клинок врага вспарывающий кожу, но Форе опередил его, обязав спасти дочурку.
— Почту за честь, друг мой, возглавить экспедицию по спасению герцогини. Это теперь и моя война тоже.
Вампир поднялся с насиженного места, и вытянувшись перед мужчинами, кивнул графу.
«Женщины...»
Промелькнула окрашенная сарказмом мысль. Скакать по пыльным дорогам Орлея в поисках барышни, больше походило на дешевый роман, а он оказывался не чайным горе героем. Но он не принц что бы спасать принцессу, а она, чего уж сказать, далеко не принцесса, по крайней мере, в его глазах. Что уж и подтолкнуло его на согласие, это то, что он не мог и не хотел отказывать Доминику, он его уважал, а этого были достойны не многие. И как человек, живущий не первый десяток лет, чего уж юлить, это было не выгодно. Слишком много было «За», даже любопытство и природный азарт предавало единственное «Против» экспедиции. Единственно «Против» это было просто не желание связываться с этой женщиной, этакая легкая месть с его стороны.
— Я сам хотел предложить вам свои услуги. У меня есть люди, позвольте их подключить к поискам, лишние пару всадников не помешают. Но у меня есть сомнения по поводу причин исчезновения герцогини, кому могла быть выгодно, может, кто-то хотел вам насолить? — Жуан смотрел в глаза хозяина «Жуазеля», — нам нужна зацепка, что бы начать действовать, у вас есть предположения?

Отредактировано Жан Андре Жуан Де Анри (10.01.2011 18:32)

События в кабинете развивались так, как и предполагал вампир, вернее сказать атмосфера резко поменялась после его слов, а событий, как таковых, произошло не так уж и много. Однако Форе не просто видел в глазах Доминика и незнакомца ненависть, он практически кожей ощущал то, какой гнев навлек на себя, осмелившись явиться в резиденцию со столь дурными вестями. Конечно, их реакция была вполне объяснима, однако все же она немного смутила Дориана, не привыкшего не просто к ненависти, но и даже просто разговорам на повышенных тонах. А здесь даже не тон мужчин был так жёсток, но и каждое их движение было резким и грубым. Безусловно, когда младшему Форе самому сообщили это ужасное известие, весть о похищении герцогини, у него в груди будто собрался тугой ком злости и непонимания. Конечно догадок было много, но все же вампиру казалось, что Изабелла и так пережила слишком многое в своей жизни, и сознательно доставлять ей еще больше страданий... Нет, этого юному вампиру было не понять, быть может его таким образом сказывался на понимании мира Форе, да и не очень свойственное воспитание. И сам он не знал, как бы отреагировал на подобное известие, будь он на месте отца Изабеллы, на нынешнее мироощущение он явно не смог бы сохранять спокойствие, пусть даже только видимое, ведь можно было предположить, какая буря сейчас играла в душе у любящего отца. Но наверняка если бы не достойное происхождение и возраст, с которым приходит сдержанность и рассудительность, Дориану посчастливилось увидеть поистине разъяренного вампира. Конечно все несчастье заключалось бы в том, что злоба и справедливая ярость была бы направлена непосредственно на младшего Форе, что очень сильно испортило бы впечатление, в отличие от стороннего взгляда обычного наблюдателя. Конечно помимо отца, чья реакция была вполне обоснована, довольно жестко проявил свой темперамент и незнакомец. Дориан не мог предполагать, какие отношения связывают его с Изабеллой, да и какие у него воспоминания связаны с атакованным замком, однако, судя по его реакции, довольно ярко говорящей за любое слово. Однако не мог он контролировать себя так же, как Доминика, и несколько мускулов дрогнули на его лице в первую же секунду после оглашения известия. Видимо незнакомец был не так сдержан, однако все же самоконтроль наверняка и у него был на достойном уровне. Однако сейчас у этих двух мужчин, скорее всего, было схоже хотя бы одно желание — стереть молодого вампира в порошок, и осознание этого совсем не радовало его, вестника таких дурных новостей. Да и сам он уже готов был провалиться сквозь землю, однако так как это было совершенно невозможно, оставалось лишь уповать на то, что вскоре гнев будет направлен в нужное русло, что скорее поможет разрешению дела, нежели то, что молодого вампира разорвут на кусочки прямо в этой комнате. Хотя напряжение дошло до какого-то определенного предела, точки перелома, после которого резко стало намного спокойней. От довольно жестких слов Доминика и вовсе становилось не по себе, однако в данной обстановке это походило скорее на окончательный штрих к картине, потому и воспринято было не так остро, как если бы эти слова были произнесены в более мягкой обстановке, или даже немного раньше. Дождавшись небольшой паузы в не очень продолжительном диалоге двух сильных, судя по голосам, темпераментных мужчин, Дориан тихо сказал, то ли желая, что бы его слова не восприняли как очередную наглость, то ли просто не имея сил говорить больше:
— Господин Форе, это будет большой честью для меня, моя жизнь в ваших руках и вы можете распоряжаться ею, — вампир вновь чуть склонил голову в сторону главы клана. Однако хотел ли он еще что-то добавить или нет, но его прервал стук в дверь. В вошедшем вампир тотчас узнал своего брата и только этикет удержал его от того, что бы не броситься к брату и не хотя бы поддержать того. Вильем выглядел просто ужасно, он был изранен, судя по всему потерял не мало крови. В глазах Дориана промелькнуло сильное беспокойство, однако пока что он ничего не мог позволить себе сделать. В такой ситуации он сам выглядел не лучшим образом — его ушибы и несильные раны были просто царапинами по сравнению с ранами Вильема. Конечно, в коей-то мере Джейкоб в этот момент был горд за брата, однако слишком много чувств было намешано сейчас, к гордости примешивалось и волнение, и стыд за себя самого. Ведь он на самом деле не сражался так, как мог, хотя был в самой гуще событий и не по своей воле он из этого вороха выпал. Причем в прямом смысле этого слова. Конечно, сейчас Дориан понимал, что должен был остаться там и сражаться на смерть, но осознание этого было запоздавшим, изменить уже ничего нельзя было, потому вампир лишь постарался отогнать хотя бы эти мысли, дабы, в случае чего, случайно не пропустить важную информацию. А эта информация поступила незамедлительно, и она давала лишний повод для рассуждений и мыслей для всех присутствующих, для принятия каких-то новых и более четких решений, потому самым разумным в такой ситуации дл младшего Форе было молчать и слушать, дожидаться этого решения от более опытных вампиров, и подавать голос лишь при непосредственном обращении к нему.

Принеприятнейшие события увеличивали свои обороты со скоростью разгорающегося пламени. Дверь в кабинет снова распахнулась, на пороге появился молодой мужчина, полностью залитый кровью. Его всклокоченный вид кричал о том, что он побывал в мясорубке, и не нужно было быть провидцем, чтобы знать имя этой мясорубки — Уорлин.
Вильям Форе, так звали молодого человека, он одним из тех, кто был в охране главы клана Рей.
Маркиз знал многих, такова была его работа, такова была политика Вильгельма, которую он впитал за время работы с ним, и в некотором роде его недружелюбность. Благодаря всему этому и еще некоторым особенностям, его знали не многие, в частности это были молодые вампиры.
Полуживой от ран, Вильгельм подтвердил подозрения Жуана в том, что не хастианцы украли герцогиню.
Настроение становилось все мрачнее. Вампира распирало желание, по меньшей мере, сделать, кому ни будь больно, он даже стал медленно скользить глазами по присутствующим, представляя их на месте жертв. Его сладкие, кроваво-липкие фантазии лились своим чередом, только на поверхности сознания, абсолютно не мешая активно присутствовать при семейной драме Форе. Но попытки темноволосого мужчины как-то упорядочит горячку, что сейчас изливал граф, были перебиты.
— Как вы думаете Жуан?
Это не был вопрос интересующегося мнение вампира, это был гневный риторический ответ.
В этот момент хотелось его прибить, что бы не мучился ... ну и в оправдание, что бы не мучил других. Поэтому он даже не пытался отвечать, а успокаивал себя подобными мыслями.
Маркиз не относил себя к существам, которому были понятны переживания графа, свою же семью он изничтожил, собственноручно. Но эти воспоминания, благодаря Вильгельму, были перенесены в ракурс пусть не приятных, но неизбежных мер. Поэтому на данный момент ситуация с Изабеллой для него была в области политики и интриг, но не как не в области личных, семейных дел.
Дальнейшие реплики старшего, из Форе, выбили из колеи Жуана, на какой то момент вампир усомнился в его благоразумии, и идея о скорой кончине Графа показалось в этот момент даже гуманной.
Наверняка на его лице в первые, за долгое время, можно было прочесть недоумение, пусть не ярко выраженное, но все же.
В очередной раз, наследник Вильгельма, подумал о том, что не создан для семейных уз, если они такое творят с сильными мира сего. Но слава сверхъестественным силам, кем бы они не являлись, Доминик вернулся к себе прежнему и отчеканил указания дальнейших действий, которые по его просьбе должны выполнить он и ... Дориан.
«Хм...»
Он бегло пробежал черными, как смоль, глазами по юноше, размышляя о чем-то своем. Так и не понятно о чем он подумал в этот момент, но на доли секунды, губы дрогнули, а глаза прищурились, не понятно то ли это была иллюзия улыбки, то ли признак раздражение. Либо он вообще думал о предстоящем поиске.
Взяв подаренную графом книгу, которая тоскливо лежала на кресле, забытая там, в пылу последних событий. Теперь ее кожаная обложка грелась в его руках, а сам Жуан повернулся к Доминику.
— Удачной охоты, друг мой.
Искренне пожелав удачи, он спешно покинул комнату, уже чувствуя вкус преследования, и жажды крови, этот вкус, вкус, который он чувствовал последнюю четверть века.
На выходе из резиденции он взял свое оружие, и верхнюю одежду, не видя, но чувствуя присутствие Дориана. Оседлав своего вороного жеребца, который нетерпеливо топтался в ожидании скорого галопа, он развернулся к юноше, и уже более отчетливо ухмыльнулся.
— Ты готов поохотиться в моей компании, — он рассмеялся, чувствуя гуляние адреналина по крови. Конь под вампиром заходился в ржании и рвался в сторону ворот, то ли чувствуя настроение хозяина, то ли его собственная кровь требовала погони, но только крепкая рука графа держала животное на месте.
— Или может мне стоит оставить тебя дома? Я пойму, даже замолвлю словечко графу, — он продолжал урчать с полуулыбкой на устах, пробегая глазами по хрупкой фигуре создания мужского пола, — а то не хотелось бы, потом оправдываться за твою жизнь.
Маркиз просто смотрел на ребенка, которого ему подбросили для количества. Так, по крайней мере, казалось на первый взгляд.
— Поехали! — прогудел мужчина, бросив последний взгляд на парня и рванул к выходу, за ним последовали назначенные ему люди, и пара его личных сопровождающих, в том числе.

  [Орлей] Проспект Коломбе Бланш

Отредактировано Жан Андре Жуан Де Анри (10.01.2011 18:34)