Как интересно. Какой случай занес трех влиятельнейших личностей Дракенфурта сюда именно сейчас, буквально столкнув их? А может злой рок? Не успела госпожа Мориарти ответить Ренду, как к ним приблизился и еще один собеседник. Джеймс Норрингтон. Видный меценат, один из хороших спонсоров гильдии, пример порядочного светского человека. Ну почти.
Мужчины обменялись рукопожатиями.
До чего порой полезен дар эмпата. Как бы не рассыпался перед тобой в улыбках твой недруг, ты не обманешься. Как бы дружелюбен не был Норрингтон при каждой встрече, о каких бы благих планах не рассказывал, его всегда выдавало рукопожатие. Вернее не оно само. А то колебание презрения и ненависти где-то глубоко внутри в этот короткий миг, всякий раз. Но к чему лицемерие? Теодору нужны были деньги Джеймса, для спонсирования гильдии, тому же были нужны разработки, предназначенные явно не для честного бизнеса. Каждому своё...
А вот с мазелью Морриарти всё обстояло интереснее. Её эмоции связанные с появлением Ренда представляли собой забавный коктейль. Какой-то испуг и неудобство, смешанные с интересом и странным трепетом. Истинная компаньонка. Она сумела заинтересовать собеседника, даже не зная об этом.
Но настоящая буря бушевала сейчас в душе молодой воспитанницы госпожи Дезери. Так старательно-правильная снаружи, и такая волнительно неуверенная внутри. Похоже для юной девы знакомство с высшим светом Дракенфурта было чем-то новым, и она всё никак не могла успокоиться. Она металась в сомнениях и ощущениях от встречи и собственных действий. Пожалуй это было самым забавным в сложившейся ситуации. Губ алхимика коснулась легкая улыбка, когда глаза девушки на мгновенье встретились с его взглядом.
— По сравнению с Вами, мы лишь скучные серые жители этого города. А вот Вы, госпожа Мориарти, действительно достойны зваться выдающейся личностью... Ведь жертвенность, о которой вы упомянули свойственна не только живописцам. Любой талант, умеющий найти особую искру в своём деле, жертвует часть себя, ради результата...
«Порой и плотью...», — промелькнуло в голове Теодора, и вампир чуть повел плечами. Едва слышный лязгающий звук крыльев потонул в гуле, создаваемом посетителями.
— Позвольте поинтересоваться, что же привело Вас сюда в этот час? Право, так неожиданно и приятно было повстречать вас здесь...
Ренд обвел собеседников взглядом, обращаясь одновременно и к мазель Дезери и к господину Норрингтону.

Отредактировано Теодор Дем Ренд (29.09.2012 16:00)

Порою, судьба преподносит нам довольно ценные подарки. Мы же, в свою очередь, не всегда можем правильно распорядиться ими, но ведь это наши личные проблемы, а не госпожи Фортуны? Бросая короткие взгляды на присоединившихся к их небольшой компании мужчин, Дезири лихорадочно соображала, как наиболее выгодно использовать эту неожиданную встречу. Самая первая и вероятная мысль — это приватный разговор с главой гильдии алхимиков, уж больно были многозначительны взгляды, которыми обменялись Джеймс и Теодор. Они знакомы и явно не косвенно, а это значит, что у Ренда есть информация, которую этим утром задумала получить в свои холеные ручки мазель Мориарти. Однако было одно существенное «но»... Этот алхимик не из тех, кто легко сдается женским чарам и распускает язык, где надо и не надо.
Главная компаньонка даже улыбнулась своим мыслям, на мгновение отпустив поводья самоконтроля. Милсдарь Ренд определенно был фигурой занятной и неординарной, иначе как он в такой короткий срок добился текущего положения в столь могущественной гильдии? О нем ходило немало слухов, в которых наверняка была своя доля правды, и это только добавляло сложившемуся образу таинственности и мистики. Что называется, крепкий орешек.
Взгляд золотой мазельки потеплел, длинные ресницы кокетливо сделали пару быстрых взмахов. Комплимент от такого «айсберга» — чем не достижение? Можно было смело ставить себе памятник и уходить на заслуженный отдых.
— Вы правы, мэтр Ренд. Но жертвы бывают разного порядка, и порой наше нематериальное подношение на алтарь дела жизни дается куда более тяжело, чем физическая потеря, — главная компаньонка ободряюще улыбнулась своей подопечной, так успешно справляющейся со своей ролью в этом мини-спектакле. — На самом деле все просто, мы с Шарлоттой давно не появлялись в этом храме искусства. Тяга к прекрасному в крови у каждой компаньонки, так что наш визит сюда был делом времени. А вот Вас как раз таки странно видеть в этом месте, уж больно Ваш таинственный образ погруженного в науку алхимика не сопоставим с эфирным миром искусства. Вы страшный вампир, мэтр Ренд, поскольку одарены настолько, чтобы постичь и оценить этих два совершенно разных мира. Я бы не удивилась, если б узнала, что где-то здесь имеется экспозиция Ваших работ под каким-нибудь незамысловатым псевдонимом, ученые ведь не любят излишеств? — вампиресса улыбнулась чуть шире, в серо-зеленых глазах изумрудными искорками заблистал смех. Если все пойдет так, как хочет мазель Мориарти, то уже к концу вечера она обогатится нужной и достоверной информацией. Это было бы весьма кстати...
Взор молодой женщины снова обратился на воспитанницу, явно смущенную, но ведущую себя более чем достойно и благоразумно. В груди Дезири потеплело, улыбка стала более живой и искренней. Ее Лотта не переставляла удивлять свою покровительницу врожденной грацией, простотой, но в тоже время правильностью манер. Взгляд милсдаря Норрингтона был более чем красноречив, не надо было быть эмпатом, чтобы прочесть в нем приятное удивление. Хорошо, очень хорошо! Это лишний раз подтверждало правильность решения компаньонки относительно будущего Шарлотты. А еще это давало возможность оставить девушку в компании Джеймса, а самой вплотную заняться упрямым алхимиком...
— Милсдарь Норрингтон, я слышала, что Вы благоволите этой галерее, значит, наверняка Вас держат в курсе грядущих самых интересных событий. Быть может, Вы поделитесь этой запретной информацией с нами? — мелодичный голос Дезири упал практически до заговорщицкого шепота. — Мы были бы весьма-весьма признательны за это. Да ведь, Шарлотта?

Ренд обвел взглядом весь зал. Мерзкая серость. Глупый, ничего не стоящий контингент. Единицы, из всех посетителей этой галереи, стоили хоть чего-то. И они еще назывались элитой! Какая глупость. Общество так любит градацию внутри себя, но зачем же оно выбирает столь глупые варианты?! Разделение по расам, по происхождению. Бред. За свой не очень долгий век, Теодор видел сына шахтера, чье изобретение взмыло в воздух, утверждая век науки. В противовес этому, перед вампиром стояла дочь именитого ученого, ставшая дорогой куртизанкой... Ни раса, ни происхождение не являются достойным критерием. Лишь разум, вот что отделяет одного индивидуума от другого. Морган ошибался, желая завладеть миром лишь ради власти. Глава алхимиков желал власти, но не ради нее самой. Ради нового мира, мира разума, науки, гармонии... Утопия? Пускай. Но Теодор всегда достигал желаемого.
Ответ собеседников вернул Ренда к реальности, вырвав из мира его размышлений.
— Ну что вы моя дорогая! — вампир усмехнулся, — мне роднее роль критика... Но все же мое пребывание здесь не случайно. Сухая консервативная наука ни к чему не приведет. Именно на стыке науки и свежих идей творческих личностей и рождаются инновации. А нам нужны именно они, ведь так, милсдарь Норрингтон?
Джеймс чуть забавно, на взгляд алхимика, старался наигранно-культурно скрыть свое недовольство. Так смешно наблюдать за безысходной злобой того, кто считает, что управляет всем, когда что-то идет не так. Похоже, Норрингтон всерьез полагал, что деньги, что он жертвует гильдии, дают ему власть над Теодором... Это смотрелось жалко. Алхимик понимал, что мецената злят крохи, что ему дают. Будто, выезжая на охоту, Ренд отдал Норрингтону рогатку, оставив ружье себе. Да это так. Но и рассчитывать на большее было бы глупо. Для главы гильдии алхимиков не так сложно проследить где применяются его разработки. Оценить реальную сферу деятельности достопочтенного финансиста, и его цели. И не позволять ему конкурировать в этом с самой гильдией.
Теодор еще раз взглянул на зал. Информатора все не было.

Отредактировано Теодор Дем Ренд (04.10.2012 23:24)

Начало игры

Ночь. Поднялся ветерок, легкий, едва уловимый, но все же... Он трепал волнистые локоны дивы, которые выбились из прически, и теперь, будто воздушные змеи, находились в незыблемых объятиях ветра. Казалось, девушка в белом платье абсолютно невесома. Будто она не шагает по каменной клади, а плывет над ней, над обыденностью... Это было великолепно!

Звезды. Они глядят вниз спокойно, выжидая подходящий момент, чтобы кому-то подмигнуть, а кому-то дать надежду на раскошенное будущее. А ведь каждый представляет его по-разному. Для кого-то это благословение близких. Для некоторых — смерть врагов. А для рыжеволосой ревенантки — это дар, заключенный в получении удовольствия.

«И почему я люблю музыку?» — задалась вопросом Елена. «Возможно, это какая-то пагубная привычка? Как курение? Что это?» — девушка не знала верного ответа на данный вопрос. Может, потому, что его не было, или потому, что ответ скрывался в вопросе? Девушка с детства тянулась к красоте, и самым красивейшим существом, конечно, мнила себя. Ведь недаром её прозвали Еленой Прекрасной.
Размышляя на тему музыки, ревенантка не заметила, как уже оказалась внутри галереи. Как пожилой служащий принял у неё белоснежную меховую накидку, как она вручила билет, который приобрела незадолго до того...

Возможно, она бы так и прошествовала в зал музыки, не обращая особого внимания на то, как вслед глядят милсдари, хотя ведут по руки своих избранницы иль супруг. Но в толпе незнакомых господ она заметила свою наставницу, мазель Дезири Мориарти, в кругу, как всегда, мужчин и с юной леди. «Кто она?» — задалась вопросом трампесса. Интерес уже распирал рыжеволосую изнутри. Улыбнувшись, наверно, самой себе, девушка шагнула на встречу наставнице компаньонок.

— Господа, — воскликнула ревенантка, положив руку на сердце, сделав глубокий реверанс. При этом робко опуская глаза, но не стирая с лица восторженную улыбку. — Мазель Мориарти, рада видеть Вас в хорошем духе и в столько прекрасном месте. — обратилась она к леди Дезири.

Господа все разговаривали, пряча за учтивыми улыбками колючие шпильки. Дезири Мориарти служила неким буфером в сложившейся ситуации. Но это не могло продлиться долго. Милсдарь Ренд, хоть и улыбнулся ей несколько раз, сейчас был немного раздражен или же ей так казалось. Он слушал не особо внимательно, его взгляд блуждал по залу, по безликой толпе, словно ища пристанища где-то там, подальше от нашей компании. Норрингон же наоборот не сводил тяжелого пристального взора со своего собеседника. Должно быть, такой взгляд можно ощутить физически — он придавит вас к полу, как свинцовая глыба.
Мазель Мориарти пыталась разрядить обстановку, прелестно улыбаясь и размышляя вслух о талантах. Жаль, что эти двое мужчин не уделили ей должного внимания. Она была невообразимо прекрасна. Выражения ее лица, взгляды, что бросала она не случайно, но с особой расчетливостью — все разбивалось о толстую броню неприязни этих господ. Как можно проигнорировать эту улыбку? Прекраснее ее, казалось, нет на свете. Лотта слушала в пол-уха и не сводила глаз со своей наставницы, пытаясь не упустить из виду и малейшего жеста Дезири.
Шарлотта не заметила, когда к ним подошла Елена фон Трамплтон. Легкий ветерок всколыхнул застоявшийся воздух галереи, пропахший дорогой пудрой и приторным парфюмом бесчисленных посетителей. Лотта повернула голову и обомлела... Воздушное белое платье, замысловатое переплетение локонов, лицо, не уступавшее Дезири в красоте. Одолевали сомнения девушка это или же просто мираж, видение, сошедшее с какого-то полотна.
Дезири приветливо улыбнулась и представила всем это чудо. Шарлотта сделала ответный реверанс и кротко улыбнулась. Какое немыслимое счастье, иметь возможность видеть рядом двух красивейших женщин Дракенфурта. Все жесты, движения Елены были грациозны и легки, словно она и правда парила, словно воздух вокруг сгустился до консистенции воды, и она просто плыла в нем. «Она компаньонка! — подумалось Лотте. — Если мазель Мориарти удастся в такое жалкое существо как я перелить хоть сотую долю той грации, изящества и манерности, которой обладает эта ее ученица, то я, о Роза, буду самой счастливой девушкой во всем графстве».
Тем временем Дезири проговорила:
— Милсдарь Норрингтон, мы с Шарлоттой будем счастливы составить Вам компанию, думаю, нам надо отправиться в главную залу как можно скорее, чтобы ничего не пропустить.
— Я просто сгораю от нетерпения, — Лотта повернулась к Норрингтону. — А мысль о том, что мы не успеем вовремя, наполняет меня горьким сожалением.
Они смотрели в глаза друг другу. Все краски вокруг размыло, словно в нервном порыве художник плеснул водой на незаконченный акварельный рисунок. Трудно вдохнуть, страшно пошевелиться, опасаясь разрушить эту связь. Время застыло, время стекало струями краски к их ногам. Лотта знала, что должна что-то сказать, что неприлично так долго смотреть мужчине в глаза. Но она только приоткрывала ротик в несмелых попытках. «Спасите же меня...» — мысленно взмолилась Шарлотта.

Отредактировано Шарлотта де Мюсси (11.10.2012 14:48)

Елена, к глубочайшему её сожалению, не сразу почувствовала, какие страсти бушуют в маленькой компании достопочтенных господ. Между ними словно шаровые молнии носились, а леди Дезири делала вид, будто ничего не происходит. Металась, как обычно, между господ волчком и улыбалась, улыбалась. Но ведь рано или поздно всякое огниво гаснет, хотя глава гильдии компаньонок и не являлась оным.
— Определенно нам сегодня везет на крайне приятное общество! — звонко и радостно заговорила мазель Мориарти. — Господа, позвольте мне представить вам эту очаровательную девушку. — «Ох, мазель, Вы мне льстите... Но, к Морготу, правда не может быть лестью!» — подумала Елена, улыбаясь одной из самых ошеломляющих своих улыбок. — Мазель Елена фон Трамплтон, самая обворожительная из всех компаньонок, которых я когда-либо видела. Елена, дорогая, я рада, что Вы решили посетить галерею именно сегодня и именно сейчас. Нам с Шарлоттой выпала необычайно счастливая случайность — мы встретили милсдаря Норрингтона и милсдаря Ренда. — представила наставница всех.
— Да, мазель Мориарти, это необычайная удача! — тихо добавила ревенантка, в то время, как глава гильдии алхимиков почтенно целовал ей руку.
— Моё почтение. С присутствием таких особ даже самые прекрасные полотна меркнут... — проговорил милсдарь Ренд.
— Милсдарь Норрингтон, мы с Шарлоттой будем счастливы составить Вам компанию, думаю, нам надо отправиться в главную залу как можно скорее, чтобы ничего не пропустить. — это был самый хороший способ развести этих двух господ по углам, ведь было очевидно, как недружелюбно они друг к другу расположены, и перейти от чаяний к делу им не давали лишь столь почтенные дамы. Поскольку леди фон Трамплтон была любознательной, она поскорее хотела расспросить любимую наставницу обо всем, но отложила это на более подходящий момент, который обязательно наступит.
— Я просто сгораю от нетерпения, — Шарлотта повернулась к милсдарю Норрингтону. — А мысль о том, что мы не успеем вовремя, наполняет меня горьким сожалением. — услышав голос юной ученицы Дезири, Елена повернула голову в её сторону и только теперь рассмотрела её необычайную, нежную, ангельскую красоту, хотя девушка явно была человеком. Ещё совсем невинная, это было заметно по тому, как она внимает словам и действиям наставницы и самой Елены. Но у Шарлотты явно блестящее будущее в роли компаньонки — с какой легкостью Норрингтон подчинился её мольбам и, будто загипнотизированный, отправился с дамами в главный зал.
— Была рада Вас видеть, господа! — звонко отозвалась Елена.
Как же быстро все поменялось. После того, как леди Дезири и её восхитительная ученица удалились вместе с Норрингтоном, Ренд абсолютно изменился в лице и в поведении. Кажется, он стал мягче, возможно, покладистей.
— Скажите, мазель Трамплтон, как Вы относитесь к тому, чтобы сменить зал живописи на куда более интересный и утонченный зал музыки? — уступая ревенантке дорогу, проговорил милсдарь.
Елена никогда не позволяла ужимкам и недовольным гримасам осквернять свой столь хрупкий образ великолепного марева. Но услышав точно рубленое топором «мазель Трамплтон», вампиресса едва не сморщила носик, лишь в последний момент опомнившись и замаскировав не приличествующее компаньонке выражение глубоким вдохом, якобы вызванным восторгом от царившей вокруг атмосферы. Кому, как не Ренду знать, сколь раздражает, когда собеседники глумливо или даже не нарочно коверкают твое имя. — С удовольствием, милсдарь Дем Ренд, — проворковала Елена, нарочито подчеркивая второе имя вампира. — Как раз туда я и направлялась! — улыбнулась она, шагая вперед и немного приподнимая подол своего белоснежного платья.
— Милсдарь, позвольте узнать, какая музыка приходится Вам по душе? — начала разговор трампесса. — Медленная, которая подталкивает к размышлениям на волнующие темы в минуты созерцания огня в камине, или все же веселая и задорная, которая не дает покоя ногам? — последние девушка добавила совсем весело, кажется, эта тема её саму забавляла.

Через несколько мгновений компаньонка и милсдарь Ренд оказались в зале музыки. «О, Святая Роза... Невообразимо! Превосходно!» — мысленно ахнула трампесса. Музыка была средоточием чувственности и походила на речи, сотканные из витиеватых слов, на взрыв в бессознательном от столь гениального исполнения. Звуки точно трогали душу и самые сокровенные струны сердца. Разум захлестывала очередная волна эмоций. Закрыв глаза, можно было ощутить, как накрывает с головой теплый бриз с моря, пробуждая готовность свернуть горы. Волнение! Эмоции! Мелодия все устремляется вверх... Фанфары! Открыв глаза, вы возвращаетесь на бренную землю, но уже с иными мыслями, чаяниями, амбициями, и кажется, что уже не столь важно, кем вы являетесь на самом деле. Главное — быть здесь и сейчас. И пусть весь мир крутится вокруг одной мелодии, той, что завораживает оный. Замечательно! Вы действуете, словно под гипнозом, и все это благодаря одной лишь музыке.
— У меня особое отношение к музыке, должен Вам признаться. — начал откровение юный, но уже выдающийся алхимик. — Я не могу выбрать что-то одно. Каждая чудесна и неповторима в своём великолепии, как может быть неповторима лишь красота юных дев. — «О, Роза, да ведь он ещё и романтик!» — приятно удивилась Елена, внимательно вкушая каждое слово милсдаря. — Видя одну, ты не посмеешь больше, чем почтительно склонить голову, а с другой хочется утонуть в водовороте безудержного танца. — уголки пухленьких губ вампирессы едва дрогнули в улыбке. «Как же замечательно завуалированы плотские утехи... Танец!» — да, это действительно было похоже на танец двух тел, которых словно велением судьбы тянуло друг к другу, чтобы соединиться в сладостной неге.
Девушка обернулась и стала наблюдать за вампиром. Он тем временем подозвал к себе служащего и что-то ему упорно твердил. Наблюдение — вот чем действительно любит заниматься милейшая компаньонка. И это не касается определенного общества, а на данный момент — непосредственно милсдаря Ренда. Она наблюдала за всеми разом и за каждым в отдельности. Как подают руку... Во-о-он тот милсдарь шикарной даме. Кажется, она годится ему в матери, но это его, похоже, не смущает. Леди неподалеку, с великолепными белокурыми локонами, заплетенными в причудливую прическу, которая, скорее, напоминает одну из высоких башен Волкогорья, смеется излишне громко и задорно, да и ведет себя чрезмерно фривольно. Горожане скабрезно называют таких «уличными» компаньонками, что сами компаньонки считают наинизшим моветоном в их адрес. «Либо она в первый раз на светском рауте» — утешила себя Елена Прекрасная. А совсем рядом с ней и Теодором оказалась зажиточная и, видимо, знатная пожилая пара. Определенно — люди. От них не веяло напыщенностью, свойственной большинству вампиров, но, тем не менее, выглядели они очень презентабельно. Улыбаясь друг другу и демонстрируя заботу о второй половине, они двинулись в пляс. Их движения были не столь совершенны, как у более юных гостей, но для почтенного возраста — вполне грациозны.
— Нельзя забывать и о желаниях души. — возвращаясь к леди Елене, вновь заговорил Ренд. — Порой хочется почувствовать тяжесть музыки, что просто разливается по твоим венам. А порой... — мелодия вновь величественно нарастала, а милсдарь протянул руку, приглашая компаньонку танцевать. — ...Не хочется думать ни о чем, предаваясь легкости и веселью... — девушка мягко положила свою руку на руку алхимика.
— Ну, милсдарь, думать все же придется, если вы, конечно, не норовите наступить даме на ногу! — смеясь, проговорила Елена. — Иначе вам придется носить её на руках!
И вслед за пожилой парой они отправились в пляс.
— С вашего позволения, хотела бы задать один вопрос, — снова отозвалась Елена, — к каким мазелям вы относите меня, почтенный милсдарь Ренд? К первым или ко вторым?

Каким всё же интересным местом была эта галерея! Лишь здесь все музы устраивали свой хоровод, и ни одна из них не оставалась в стороне. Любое, даже самое новаторское веяние в искусстве в считанные дни находило своё место в этой обители прекрасного. Всё, от живописи, до скульптуры, от музыки, до новаторской фотографии. Всё было здесь. И всё это вызывало восторг.
Музыка продолжала свой спокойный танец вместе с парами прекрасных дам и статных кавалеров. Теодор и Елена мерно и грациозно кружили по залу. На губах вампира играла легкая улыбка, но взгляд порою всё же устремлялся прочь от спутницы, куда-то в толпу. Но лишь на мгновение, не более того.
— Наступить на ногу? — Ренд сделал немного удивленное лицо, расплываясь в улыбке, — если наградой за это станет возможность носить столь прекрасную даму на руках, я готов к тому, что бы познать позор, прослыв неуклюжим танцором...
Юноша негромко засмеялся. Струны скрипки рождали потрясающие слух звуки, а скрипач просто «светился» на взгляд эмпата. Он был не просто виртуозом, молодой, похоже человек, всецело любил своё ремесло. И похоже готов был отдать ему всю свою столь короткую жизнь...
— Я не вправе судить Вас, моя дорогая. Наша жизнь в наших руках, и лишь мы решаем какой след о себе оставить в сознании того или иного встречного... — при очередном повороте, алхимик чуть склонился, продолжая шепотом, — Но Ваша красота вызывает и почтительный трепет, и манит в свой собственный танец...
Вампир вновь выпрямился, как ни в чём не бывало. В его взгляде плясали недобрые, но определенно веселящиеся огоньки.
— Дражайшая Елена, как Вы считаете, мы — вампиры, одарены благом идти сквозь столетия, почти не меняясь, в то время, как ритм жизни вокруг стремительно ускоряется. Прогресс, технократия, новшества, проникающие во все аспекты жизни... Как вы считаете, какой будет музыка, спустя, скажем пару сотен лет?
Теодор продолжал веселиться, стараясь получить от момента «здесь и сейчас», всё, что мог, будто опасаясь, что еще немного и этого уже будет не вернуть...

Через несколько месяцев Теодор Дем Ренд был осужден и казнен за государственную измену, убийства и эксперименты над живыми людьми и вампирами.

Конец игры

Сколько же посетителей прибыло именно в этот день в галерею, чтобы насладиться яркостью красок на полотнах, виртуозностью музыкантов и великолепием скульптурных фигур? Пятьсот? Тысяча? Казалось, им нет числа... И нельзя отыскать настолько мудрого счетовода, который смог бы сосчитать любителей искусства, кои не только боготворят данные произведения, но и сами не прочь выступить в виде муз скульптора либо послужить натурой для живописца. Некоторые, напротив, приходили сюда нудить о политике и экономике, решать какие-то деловые вопросы. Ибо полагалось, что именно здесь партнер будет более расслаблен и сговорчив. Юных мазелей, которые ещё не познали истинной и чистой любви, сюда приводили статные родители, чтобы подыскать выгодную партию для своего чада. Кого-то сюда приманивали иные житейские заботы, но подробности оных, увы, оставались тайной для любопытной компаньонки. Оставалось только гадать, разглядывая этих особ, скучающих возле той или иной картины. Как правило, они не танцуют, не ведут светские беседы о погоде, любви, поэзии... С другой стороны, подобные посетители считают, что таким образом они себя обогащают искусством, а с другой — просто составляют массовость из череды серых лиц.
А люди и вампиры, прекрасные мазели и почтенные судари, все наполняли и наполняли многочисленные залы галереи «Лунный свет».

Молодой алхимик и очаровательная компаньонка кружились в прелестном танце. Для них сейчас не существовало никого вокруг, тех самых особ, скучающих... Которые то и дело занимались тем, что глазели по сторонам и распускали какие-то небылицы, которые вскоре перерастут в слухи, клевету, а в конечном итоге, выльются в грандиозный скандал. Елена смотрела прямо в глаза своему партнеру, как и было принято в танце, к тому же это было личное кредо великолепной мазели. Поскольку мужчина ведет в танце, ему необходимо следить за тем, чтобы не столкнуться с другими кружащими чуть поодаль парами, поэтому время от времени, всего на пару мгновений, Теодор отрывался от пристального взора мазель фон Трамплтон и окидывал коротким взглядом переполненный зал, чтобы оценить обстановку.
— Наступить на ногу? — обращаясь к трамптессе с удивленным лицом, уточнил Ренд. — Если наградой за это станет возможность носить столь прекрасную даму на руках, я готов к тому, чтобы познать позор, прослыв неуклюжим танцором... — «О, милорд, интересно, что вы скажите, когда у вас от такого ношения на руках, будут мозоли!» — улыбаясь собственным мыслям, Елена грациозно отправилась в очередной пируэт.
— Ну что вы, милсдарь Ренд? Право же, вы на себя наговариваете! — немного надувая губки, проворковала она, — Вы замечательный танцор! Мне выпала огромная честь танцевать с вами. — и, дабы закрепить результат, неожиданно для самой себя ревенантка добавила:
— Я уверена, что у вас имеется множество поклонниц, мечтающих, чтобы вы бросили на них хотя бы взор! — «Святая Роза, говорила мне леди Дезири быть осторожнее с мужчинами, но как я могу?» — Прекрасная Елена любила себя чувствовать на ровне с мужами. Причем это касалось не только... работы, но и просто ведения светских бесед, как то обсуждения новаторских идей и прочих глупостей, о которых так любят подискутировать мужчины. Обучаясь в гильдии, Елена приобрела очень многое (и речь не об элементарной образованности и знании этикета). Например, понимание того, что необходимо выдвигать мужчину на первый план и внимать каждому его слову буквально с открытым ртом. Наверно, отсюда и появилось выражение «женщина любит ушами», хоть в глубине души Елена с ним никогда и не соглашалась. Тем более, что такое поведение со стороны прекрасного пола было бы благостью для рыцарей, обожающих рассказывать про свои подвиги, либо совсем юных милсдарей, которые приукрашивают правду. Да, Ренд тоже был молод, но ведь он глава клана, и глава гильдии, а эти статусы влекут за собой особое поведение и особое отношение к себе. Поэтому Елена притихла, внешне смущенная тем, что позволила себе вольность.
«И что это за голая, неприкрытая лесть с твоих уст, Елена?» — обратилась она к себе, но спор с самой собой, вновь отправился в долгий ящик, когда девушка услышала голос вампира:
— Я не вправе судить Вас, моя дорогая. Наша жизнь в наших руках, — «Конечно!» — милое личико компаньонки чуть было не приобрело выражение озлобленности. Но не к милсдарю Ренду, он был полностью прав. А к своему драгоценному дяде, который позволил Елене носить столь признанную в Дракенфурте фамилию, вступить в клан... и буквально продал родственницу в гильдию компаньонок! Сейчас ревенантку все устраивало — беззаботная жизнь, мужчины, которые действительно носят на руках... Но ведь карнавал не может длиться вечно! — ... и лишь мы решаем, какой след о себе оставить в сознании того или иного встречного... — при очередном повороте алхимик неожиданно склонился над Еленой. А та, чуть было не потеряв ориентиры, едва успела отогнать от себя нехорошие мысли. Их взгляды встретились. Дыхание стало горячим, росло напряжение. Мазель фон Трамплтон уже почти слышала биение сердца милсдаря Ренда. Время остановилось. Сторонний наблюдатель счел бы подобное искрой страсти. Но что это было для компаньонки? Похоже, это так и останется её лично тайной. — Но Ваша красота вызывает и почтительный трепет, и манит в свой собственный танец... — тихо, шепотом, добавил главный алхимик.

Казалось, наша прекрасная героиня чуть сама не утонула в этих признаниях. Каждый раз она играла эту роль. Играла самоотверженно и искренне. Но как же сложно теперь уже отличить маску от истинного лица... И теперь её уже не забавляло поведение юной и робкой Шарлотты. На какой-то миг она побывала на её месте, в её шкуре. А, возможно, и в своей собственной, только много лет назад, когда сама впервые почувствовала, как сладко наполняется сердце теплом. Но с такой же легкостью оно разбилось... Время снова начало свой неутомимый бег. Компаньонка по истине была лучшей ученицей своей наставницы. Обольщение было её коньком, но никак хищник не мог поменяться с жертвой местами. Как же быстро настроение восхитительной мазели возвращалось в исходное состояние. Елена Прекрасная улыбнулась. Похоже, она действительно поднимала настроение Ренду, он уже был так же весел, как и беззаботная хорошенькая Елена Рай, в прошлой жизни.
Они продолжили свой танец.
— Дражайшая Елена, как Вы считаете, мы, вампиры, одарены благом идти сквозь столетия, почти не меняясь, в то время, как ритм жизни вокруг стремительно ускоряется? Прогресс, технократия, новшества, проникающие во все аспекты жизни... Как вы считаете, какой будет музыка спустя, скажем, пару сотен лет? — отозвался Теодор.
— Милый милсдарь, — начала просто она, — Как вы уже точно подметили, вы, вампиры, одарены благом идти сквозь столетия. Так вот тогда и узнаете! Но осмелюсь предположить, что она будет настолько же потрясающая и проникновенная, как и сейчас. И что юные пары так же будут собираться в подобных заведениях и отлично проводить время, конечно, не давая покоя ногам... А скажите-ка мне, возможно, ли, что в скором времени алхимики изобретут некое средство, с помощью которого мы сможем отправиться в будущее? — поинтересовалась ревенантка.

А вечер все тянулся и тянулся, казалось ему нет конца и края... Многие мазели и судари покидали роскошные стены «Галереи...», некоторые, напротив, только входили в обитель просвещения к искусству. Милая Елена уже не замечала никого. Для неё существовал только он — танец. Она уже чувствовала, как приятно покалывают мышцы в ногах, а дыхание не сбивается, а значит, она не устает... Да и как же устать? Елена фон Трамплтон ревенантка, и этим все сказано.
Теодор! Он был восхитительным партнером. Он вел в танце, как и полагается, компаньонка ощущала это всеми «струнами» своего тела. И вот... Снова поклон. В его движениях чувствовалось на сколько он уверен в себе, что он глава клана, глава гильдии алхимиков, но, к сожалению, пока не глава тела Елены.
«Как же здесь душно стало!» — подумалось прекрасной даме. После поклона, она услышала бой курантов. Было уже слишком поздно, Елена, от радости, что удалось повстречать милейшую наставницу и её ученицу, даже забыла, сколько дел сегодня у неё предстоит. Она легко оттолкнула Ренда, и поклонилась:
— Мой милсдарь, — обратилась она к нему, — Мне придется вас покинуть, меня ждет масса дел, а я совсем о них забыла. — она мило улыбнулась, стрельнув на прощание бирюзовыми глазками, и откланялась.

  (временной скачок в один месяц)    Дом компаньонок

Отредактировано Елена фон Трамплтон (19.11.2012 12:43)