1) Имя и фамилия персонажа:
Настоящее имя — Адриан О’Брайн.
Липовое, а потому ныне используемое — Леви Хантер. В команде же его обычно зовут или «Эй, доктор» или «АААА» с агонией в голосе.

2) Раса:
Человек.

3) Пол:
Мужской.

4) Клан:
—

5) Дата рождения, возраст:
17 июня 1797, 30 лет.

6) Внешность:
Порой пациенты, придя в себя после операции и увидев лицо их доктора, спрашивали: «Я что, умер?». Весьма интересный противовес гнилой душе — ангельски красивая внешность.
Доктор Леви высок, рост его под 185см, пропорционально сложен и строен. Плечи широкие, бедра узкие, ключицы видны, но не выпирают в намерении прорвать светлую кожу. Не качок, да и вы видели хоть раз врача с буграми мышц? Нет, медицина — дело тонкое, чтобы обращаться со скальпелем (ну, редко пилой) нужны не сильные мышцы, а очень эластичные и гибкие, чтобы не было тремора. Вот и Адриан сам эластичный и гибкий, весь такой плавный юный Адонис с текучим голосом средней октавы и честными интонациями. Только взгляд его темно-карих, почти черных глаз в обрамлении густых ресниц порой становится тяжелым, недвижимым и цепким, как когти ястреба. Но обычно его глаза источают открытость и какую-то детскую наивность, что заставляют довериться этому мужчине и одновременно делают его много моложе своих лет.
Даже на корабле пиратов Доктор Леви умудряется следить за собой: ногти всегда короткие и ухоженные, щетины нет как таковой, и если бы однажды Корки не увидела его с бритвой в руках, то вряд ли кто-нибудь на корабле все же поверил словам Адриана, что волосы у него растут, и на голове — не парик.
Волосы у него, кстати, насыщенного темно-коричневого цвета, очень густые. В их длине Адриану с Яккельсеном, конечно, не поспорить, но тем не менее они длиннее, чем обычно допускают мужчины — концы достают до плеч. Челки нет, во время работы, чтобы не мешали, собирает их ремешком в хвост.
Вампирской крови в его жилах нет ни капли, так что уши закругленные, а зубы не острые. Брови обычно слегка приподняты в вечном выражении легкого удивления.
Отличительными чертами можно назвать ямочку на подбородке, родинку под правым глазом, почти перманентную легкую улыбку на ярких губах, которая как раз и располагает к себе не знающих эту занозу людей и вампиров, а также несколько темных, выделяющихся на светлой коже шрамов по всей спине.
Одежду носит всегда чистую и аккуратную, чаще всего это костюм-тройка неброских цветов с белой рубашкой и галстуком под тон и кожаные ботинки. В таком одеянии в нем никто не заподозрит пирата, тем более — разыскиваемого человека, так что прикрытие неплохое, никто при допросе не вспомнит и даже не подумает об интеллигентном индивиде.
Несмотря на то что по происхождению он орлесианец, Леви родился и вырос в Дракенфурте, а потому характерного акцента не имеет, но может искусно его имитировать.

7) Характер:
Сбитый моральный код предполагает извращенное восприятие реальности. Адриан — престижный врач, который убивает своих пациентов и отдает их органы и лекарства подполью, при этом все равно сохраняя впечатление ангела. Думаю, что в зазеркалье вы уже попали. Выросший в достатке, он тем не менее никогда не был зациклен на деньгах. Не в них счастье, не в них даже достижение целей, сейчас мало что истинно ценное можно купить деньгами, выигрывает тот, у кого есть власть. Но и власть Леви не нужна. Пожалуй, то, что ему надо, он уже получил — это свобода от обязательств и ожиданий, полученная им своим маленьким бунтом. Леви пока не испытывал в своей жизни особо теплых чувств к кому-либо, даже к родителям, но в то же время и ненависти он не знал. Было раздражение, усталость, недовольство, но все это не было чрезмерным, а так, средненьким, доступным любому человеку или вампиру. Хотя и выплескивались эти эмоции с весьма странными поступками. Первые яркие эмоции ему принес опиум. Наркотик стал рушить серую скорлупу обыденности эмоций и принес в них яркие краски, так что в последнее время мужчина более близок к миру простых смертных в своих ощущениях.
Он определенно не милосерден и свято считает, что такое чувство убивает настоящий профессионализм в хирурге. Если ты лечишь, то должен делать это как следует, а «как следует» порой означает, что пациенту может быть больно и неприятно. Но это ему же на благо.
Не любит, когда его «учат жизни», а точнее тому, как делать его дело. Не просто не любит, а терпеть не может. И не терпит, а прекращает эти поучения на месте.
Несмотря на то, что ненавидит обязательства, наследственность в нем все же проявляется в строгости к окружающим. Он может ударить, чтобы наказать, может принять удар в наказание, потому что таким было его детство и это уже кажется ему обычным делом. Но это в экстремальных ситуациях.
Первое впечатление от этого мужчины определенно положительное, потому что одновременно с определенной степенью жестокости он обладает еще и незаурядной харизмой, и чем-то, что заставляет людей ему доверяться: без доверия с пациентами никуда. Может, это его теплая улыбка и открытый взгляд вкупе с простотой и искренностью речи заставляют не видеть в нем настоящего знатока своего дела, а какого-то педиатра.
Он совершенно не стеснителен, как монашка прикрываться не будет, если его застанут голым, лепетать как дитя и отводить глаза при виде чужого нагого тела — тоже. Все же в своей врачебной практике сколько он уже перевидал и тел всех полов, и их отдельных частей...
Нельзя точно сказать, циничен ли Адриан или романтичен, как ожидают от всех орлесианцев, потому что отношения с противоположным полом его всегда были недолгими и связанными скорее с чистым либидо. Пару раз он, бывало, пользовался тем, что дамы видят в нем милого мальчика, а потому такого соблазнительного для обольщения, и имел с женами своих клиентов мимолетную связь в подсобке, пока их мужьям делали анализы. Так у него, между прочим, завелось немало постоянных клиентов.
Обычно об интеллигентах думают, что те любят читать. Ну что ж, пожалуй, раньше это можно было сказать и о Леви. Но с вступлением в команду «Зефира» ему хватает впечатлений и от жизни, так что теперь информацию он предпочитает получать от внешнего мира, практику, а не теорию.
Искусство воспринимает как должное, как и свои способности к нему: умеет играть на фортепиано и петь, и умеет себе, ничего особенно выдающегося в этом нет. Так же относится и к своим умениям в танцах, верховой езде и фехтовании. Хотя нет, пожалуй, последнее в его новой жизни ему весьма полезно, все же в команде пиратов без периодических стычек никуда, и хотя он чаще лечит чужие раны, знание того, как защитить себя, лишним не будет. Помимо фехтования он уже сам с несколькими своими знакомыми выучил основы боя, а потом развил их по приемлимого уровня в своем бытие пиратом.
Из плохих привычек у него разве что курение опиума. Никогда не пил, что не делает его жизнь на корабле легче, потому что обычно славные пираты думают, что будет кому их отнести по койкам, когда они вольют в себя по бутылке рому. Какое же разочарование их ожидает на следующий день, когда просыпаются они на том же месте, где отрубились в пьяном угаре, а рядом с их головами нет заботливо приготовленных доктором лекарств от похмелья. А когда раздраженный экипаж спрашивает «Какого Моргота ты о нас не позаботился?», Доктор с искренним недоумением отвечает «А должен был?».

8) Псионические способности: —

9) Биография:
Орлесианец по происхождению родился в семье потомственных врачей в Дракенфурте. Его отец — врач, его дед — тоже врач, отец его деда — тоже. Так что неудивительно, что Адриан с самого детства знал, кем он станет. Знал, да не догадывался, что все не так будет просто.
Поколение за поколением становились врачами одной и той же больницы для обеспеченных людей и вампиров, а потому семья жила в достатке. Это позволило воспитать сына интеллигентом: помимо наук его также обучали всему, что положено знать маленькому «аристократу».
Но, опять же, все было не так просто. Наследие дает о себе знать, оно обогатило семью материально, но испортило морально: отец жестко наказывал сына, когда тот не оправдывал ожиданий, потому что его отец делал так же с ним, и это считалось нормальным. И вскоре Адриан тоже стал считать это обычным делом и легко сносил тяжелые для детской психики ограничения, хотя научился своим умом и стараниями их избегать. После того, как отец ругал его, Адриан всегда уходил в одно и то же место: на высокое старое дерево в начале лесной полосы недалеко от дома. Однажды, еще только обнаружив его, он упал и сломал себе пару ребер, а также заработал шрамы на спину от глубоко рассекших ее хлестких веток.
Так шли годы, в 17 лет юноша окончил школу и поступил в ВУЗ, где фамилия О’Брайн уже врезалась в граниты табличек с именами выпускников и в головы старых вампиров-магистров. Те, привыкшие, что вампиры не стареют, и забывшие, что их порой окружают обычные люди, часто путали Адриана то с его отцом, то с дедом. И это начинало надоедать, но человек научился держать себя в руках уже очень давно и при этом выглядеть милым и невинным одуванчиком с очаровательной улыбкой и открытым взглядом.
Еще шесть лет примерной учебы, во время которой он был примером другим и префектом группы, а потом два года интернатуры под началом отца в его же больнице. Адриана многие ненавидели, жужжа за спиной, что все для него куплено с такой-то фамилией и родителями. Что ж, в этом была доля правды, но за такую фамилию приходилось ой-ей как отдуваться. Цветя и радуя родителей, юноша рос с гнилинкой в душе и с подорванными моральными устоями, нарушенными еще в детском возрасте.
Он стал успешным хирургом, но вся эта жизнь хорошиста душила его. И юношеский максимализм взял верх, потому что более О’Брайн младший не зависел от отца, став весьма самодостаточным мужчиной. Наблюдая за развращенной жизнью богатых, за их снобизмом и тщеславием, Адриан понял, что он может сделать для успокоения своего бунта. Он стал помогать тем, кому путь в легальные заведения был закрыт: разные криминальные элементы и другая подпольная живность шли к нему вереницей, а он зашивал их отвратительные гнойные раны и курил опиум.
Насмотревшись на простую, отвратительную жизнь орлесианец стал испытывать еще большую нелюбовь к так называемому «высшему» свету с их заплывшими жиром недвижными телами и толстыми кошельками, с их женами, что моложе этих боровов порой в три раза и искусственнее самой плохо сделанной куклы. Опиум чуть пошатнул змеиное спокойствие Адриана, и тот стал замечать, что когда эти пациенты лежат на койке и рассказывают ему, опытному врачу с обширным стажем и кучей рекомендаций, что делать, то глаза застилает красная пелена.
Однажды это произошло вновь, и Адриан с милейшей улыбкой понимающего врача вышел из палаты. Дождался ночи, когда больница опустеет, а пациенты заснут, и вновь вошел в палату. Старый дампир лежал на боку и громко храпел. Рука мужчины скользнула в карман белого накрахмаленного халата, и в ней блеснул тонкой иглой шприц. Пара секунд, нажатие на поршень, и дампир уснул вечным сном.
Следующему пациенту Адриан просто пережал капельницу. Другому заменить таблетки было делом пары секунд. И до поры до времени молодому доктору все сходило с рук, потому что помимо него обычно с пациентами работала еще орава более молодых, неопытных и невлиятельных докторов и медсестер.
Чтобы зря не расходовать материал, Адриан по возможности оставлял себе органы прискорбно умерших пациентов, а потом сбывал их на черном рынке. Он повяз в криминальных сетях, и вскоре понял, что уйти оттуда ему уже никто не даст, что уже слишком глубоко он во всем этом. Теперь он не сам выбирал, кому помочь, а его выбирали, ему приходилось воровать лекарства из больницы, и вскоре это было замечено. В то же время, когда поставки лекарств в подполье прекратились, влиятельные члены подполья тоже стали недовольны Адрианом.
Тогда молодой врач понял, что пора сматывать удочки. Причем с обеих сторон. И вот в октябре 1828 года, когда его уже почти обвинили во всех смертях последних лет в больнице с официальной стороны и смерти какого-то главаря какой-то банды из-за отсутствия поставки лекарств с нелегальной, появилась команда корабля «Зефир» с тяжело раненным членом экипажа. Увидев врача в деле, капитан Квин предложила Адриану работу. В сложившейся ситуации для врача это было самым выгодным решением его проблемы, и он взошел на борт, став Доктором Леви, или Леви Хантером, как гласили его новые документы для новой жизни.

10) Откуда вы узнали об игре? У меня свои источники информации.

11) Связь с вами:

12) Пробный пост:
«Тишь, блажь и умиротворение», — думал Доктор Леви, щуря свои карие глаза от яркого света. Вокруг пушистые облака и более ни-ко-го. Ну, по крайней мере, не было никого пару секунд. А потом послышался хрип, скрип и ожидаемое громогласное БАХ! Доктор даже не потрудился повернуться и продолжил маленькими глоточками отпивать кофе из своей белой фарфоровой чашки, закинув ногу на ногу и мурлыкая себе под нос классические мотивчики.
— До-о-о-ок... — послышался за спиной хриплый предсмертный вой. Адриан тяжело вздохнул, поставил чашку с кофе на блюдечко и повернулся к очередной жертве похмелья.
— Да, Яккельсен? — с доброй улыбкой врача, обещающего вам, что все будет хорошо, поинтересовался он, смекнув, что для продолжения предложения этому ходячему трупу нужен отклик о том, что его слушают.
— Воды-ы-ы...
— У Корки, — и врач отвернулся обратно, чтобы продолжить наслаждаться видом, своей трезвостью, отсутствием головной боли и сухости во рту.
Он успел допить кофе, когда несчастный штурман добрался до него. А точнее дополз, при этом выглядя так, будто только что пробежал марафон со сломанной ногой. Его руки потянулись к груди врача, и тот уже всерьез задумался, не кричать ли «Насилуют!», но вдруг понял, что нет, не то. Но было слишком поздно: рыжий-рыжий-одноглазый уже оттянул подтяжки врача и с премерзким оскалом отпустил их. Адриан только и успел, что зажмуриться, когда торс обожгло хлесткой болью. Губы скривились, и из-за них вырвался громкий выдох. Медленно открыв глаза, Леви упер свой карий взгляд в единственный глаз Яккельсена. Так они постояли с минуту, когда врач сдался и, потирая все еще болящую от удара подтяжками грудь, ответил:
— Будет тебе вода, садись, да смотри не захлебнись...
Вернулся Доктор Леви уже с водой и коварными мыслями: «Ну теперь-то тебе точно всю отраву из организма вымоет...»

13) Согласны ли с правилами ролевой?
Как сказал бы Станиславский, Не верю!

14) Локация, с которой начнете игру:
[Гиллесбальд] Паб «Белый кролик».

Отредактировано Доктор Леви (06.12.2012 11:20)