1) Имя и фамилия персонажа:
За первую парочку лет своей жизни я уже успела привыкнуть к тому, что меня называли либо «Малышкой Моррнн», либо Энн Мунрэ. Только спустя годы я узнала, что кроме прозвища и псевдонима у меня еще есть и настоящее имя. Да-да, то самое, которое у всех элитных господ и дам есть! Среди Грассаторов я была занесена в статистику как Джаральда Арнатиан Грассатор...

2) Раса:
Не отражаться в зеркалах и не отбрасывать тени, это, наверное, очень даже здорово. Радужная, чай, перспектива, быть чистокровной вампирессой...

3) Пол:
Женщина на корабле — к беде! Но кто виноват, что «ента» юная леди — дочурка капитана шхуны «Киары»?

4) Клан:
Грассаторы.

5) Дата рождения, возраст:
А дело-то было осенью 1747 года... И родилась я в год Рашнуса. На момент 1826 года я уж успела отпраздновать свой без года почти восьмой десяток.

6) Внешность:

В маленькую обитель кузнеца и оружейника (по совместительству еще и старого доброго друга Фергаса) Легиля Д’Бринро проскользнул вначале сам Хельмеард Грассатор, а вслед за ним — юная леди, на вид которой нельзя дать более семнадцати, максимум — девятнадцати лет. Гость в треуголке, подтолкнув дочь к кузнецу, попросил последнего привести ее в порядок, покуда сам моряк разберет кое-какие свои делишки. Джентльмен, кивнув, глянул вслед уходящему и обратил наконец свой взор на барышню... Ростом около 1,78 м, мисс выглядела довольно тощей, хоть и хрупкой ее назвать было ну никак нельзя. Оглядев одежду, в оную леди была одета, «творец» разочарованно поцокал языком и, подозвав одну из помощниц, попросил ту помочь леди привести себя в более... приемлемый вид. В уголке помещения как раз была небольшая дверца (вероятно, в ванную комнату), в сторону которой дама годиков за тридцать и увлекла мисс.
Стягивая с девушки полуразодранную льняную рубаху, женщина пораженно (если не перепуганно) глазела на рану, давно уже зарубцевавшуюся и превратившуюся в шрам, начинающийся у правого плеча и ползущий диагональю до конца левой лопатки.
— Откуда это у вас, мисс?
— Шрам? — негромкий голос разорвал тишину. Не сказать, чтоб он был похож на девичий, скорее какой-то немного охрипший, но все ж довольно высокой октавы, хоть и без истерических ноток. Приятный слуху, если привыкнуть. Осторожный, вкрадчивый, хоть и можно уловить в нем тон легкой насмешки. Будто юная леди ухмыляется даже когда в добром расположении духа. — Да так, какой-то амбал решил проверить, остра ли его сабля... — улыбнувшись краешком губ, произнесла девушка. — Я Энн. Энн Мунрэ, мадам.
Дрогнув, мадам фон Никкхилд осторожно стащила с мисс Энн брюки темного цвета хаки, стараясь не слишком задевать те места, где мешковатая ткань прилипла к коже то ль из-за грязи, то ль из-за крови. Признаться, пахла сейчас юная мисс не самым приятным амбре... Усадив вампирессу на низкий стульчик, женщина стащила сапоги и ахнула: на левой ноге бедняжки не было мизинца. Решив все ж промолчать и не лезть не в свое дело, фон Никкхилд отставила черные сапоги в сторонку, швырнула брюки куда-то и, подхватив довольно легкую девушку под мышки, усадила в подобие бочки с уже подогретой водой. Морща тонкий, с пропорциональным разлетом крыльев, нос, хмуря темные соболиные брови, когда довольно жесткая мочалка задевала мелкие царапины, не успевшие еще зажить, Энн то и дело поглядывала на мадам своими ярко-циановыми, цвета морской волны, очами и изредка кривила пухлые лиловые, нет, даже бледно-пурпурные губы, выражая недовольство... неизвестно чем. Вытащив упирающуюся и выкручивающуюся, точно змея, барышню из воды и строго глянув на хитрющее овальное личико девушки, женщина подметила, что скулы у мисс довольно высокие, а изящное, почти аристократичное лицо, обрамленное бронзово-медными локонами, струящимися плавными волнами почти до лопаток, да и вообще все костлявое тело барышни будто обтянуто кремовой, почти темно-персиковой кожей. «Не такая бледненькая, как все вампиры...», — улыбнулась фон Никкхилд, оглядывая странный браслет с темно-коричневым ремешком и серебряным черепом... довольно зловеще выглядящим, кстати.
Теперь уже девушка выглядела иначе. Довольно высокая грудь, мерно вздымающаяся при дыхании, чуть выступающие ребра, довольно тонкая талия, переходящая в неширокие бедра. Стройные ноги, проворные руки, гибкая шея... Вполне себе обычная вампиресса. И пахнет... Запах тела... Приблизившись к мисс Мунрэ, женщина вдохнула и еле сдержала приступ кашля. Сильный запах, перебивающий все, так и струился каким-то невидимым потоком от барышни. Нет, не вонь. Может быть, гормоны какие? Грассаторские! Чтоб жертв привлекать?... Возможно.
Взяв вампирессу за руку, сомкнув пальцы на гибких, длинных и на удивление сильных пальчиках Энн, мадам, проигнорировав протесты юной леди, что «не надо ей никакой роскоши в одежде и хватит ей обычной рубахи и штанов», увлекла протестантку в сторону склада с платьями. Зная, что барышня предпочитает более свободные одеяния, служанка довольно проворно облачила мисс Мунрэ в нефритовое платье с расширяющимися книзу рукавами и с довольно глубоким, можно даже сказать, вызывающим декольте. Не стараясь затягивать корсаж заслишком туго (а о корсетах для «вольной птички» не могло и речи даже идти), женщина просто-напросто полегче его зашнуровала, и, поправив все складочки, вытолкнула девушку «в свет»...

7) Характер:

Любовь и чувства, это, разумеется, прекрасно, но слишком уж сентиментально. Я скорее уж позволю себя любить, чем стану убиваться, бросаться за борт, кидаться под копыта лошадям... Нет, я ценю себя. Себя, деньги и свободу. Для жизни мне нужен лишь попутный ветер, треплющий локоны, пара золотых монет в кармане и полная свобода действий. Ненавижу правила. Правила — они для глупцов. Как и для любого Грассатора, для меня нет морали, есть лишь цель и дорога, извилистая дорога, ведущая к ней, которую необходимо преодолеть быстрее соратника иль врага. Что я ценю в окружающих? Сообразительность, пожалуй. Раздражает, когда кто-то долго-долго не может догадаться, что я имею в виду. Это выводит меня из себя. А я сущность довольно горячая и вспыльчивая. И накричать могу, и ударить, а то и вовсе на тот свет путевку дать... в один конец, разумеется. Сальные шуточки меня не особенно смущают. Всю жизнь я провела в обществе либо пьяных наполовину, либо уже до полусмерти напившихся моряков, так что к пошлостям, грязи и прочему привыкла. Этикет? Не смешите, господа мои хорошие! Странные эти нынешние ваши дамочки — все «охи» да «ахи», словно сломанный ноготок это уж жуткая трагедия, прямо-таки конец света! А как забавно следить за теми, над кем мне выходит насмехаться... Они так беззащитны! Странная особенность — над теми, кого люблю, — а люблю я почти всех, видать, такая любвеобильность от Фергаса передалась по наследству, — я издеваюсь сильнее. Так что, мой милый друг, если я над вами издеваюсь особенно жестоко — знайте, мое обожание к вам сильнее, чем к остальным индивидуумам.
А что там насчет общительности или замкнутости? Ах да, я люблю свободные платья и терпеть не могу корсеты... Так что, я думаю, вам уже стало понятно, какова я. Да, общительна до полоумия, особенно когда подвыпившая чутка. А что?! В море воды чистой нету, либо сгнившая, либо соленая, так что ром — единственное питье, что можно употреблять. Ну, еще можно кровь, но так и до гуля недалеко... Имею привычку делить на «своих» и «чужих». «Свои» — это те, кто на моей стороне, даже если я не права, а «чужих» нужно либо перетаскивать на свою сторону, либо вовсе истреблять. Ничего особенного... Чужакам мщу изощренно. Нетерпелива. Жестока. Сообразительна, благо дело фантазия в порядке. Море научило меня подстраиваться под ситуацию, так что даже сам Моргот не ведает, что я выкину в следующий раз...
Ну и завершение... Напугать? Мое хобби — игра на нервах всех, кто попадается на пути, я непокорна, уважаю лишь тех, кто доказывает свое лидерство, а не тех, кому статус по наследству достался, любвеобильна, бессовестна, беспринципна, верую лишь в Моргота и морских Богов, задириста, вспыльчива, практически бескомпромиссна... Ну как? Вам нравится, друзья? И под конец...
Это еще далеко не все, что имеет наглость называться мной...

8) Псионические способности:
Телекинез.

9) Биография:

А все началось еще почти за год до моего рождения...

Середина весны 1747 года.
... — Будьте прокляты вы все! Вас сожрет морской дьявол, зуб даю! А-агх, где же мой ром?! — примерно с такими воплями проветривался Фергас, он же Рихбруно Хельмеард Грассатор, еще не до конца пьяный, но смердящий элем очень даже недурно. А ему еще и рома подавай-ка! Шатаясь по улочкам Ист-Эста, бедолага смерял недовольным взглядом всех, кто только проходил мимо него. «Морготовы отродья... И надо ж было вышвырнуть меня здесь, без единого зельдора в кармане!» — а все дело было в том, что охочая на приключения задница мужчины нарвалась на пиратскую бригантину «Мебрим», и капитан судна, не поняв юмора нерадивого шута, потерпел чутка безумца, да и высадил того в первом попавшемся по курсу городе. Побродив по улицам и уж под конец уморившись, моряк довольно бесцеремонно вломился в какой-то домик и недолго думая завалился на кровать. Проспаться ж надо!
Кто б мог подумать, что этот самый домик принадлежал одной из Стриксов?! Да и вообще, что эта ненормальная баба делала здесь? С какого такого перепугу она бессовестно спихнула (еле-еле, кстати) смердючего мужика в треуголке с весьма «симпатишным» изображением черепа, принялась его пинать куда попало и вопить во всю глотку? Продрав глаза, Фергас поморгал, пытаясь хоть каким-то образом осмыслить ситуацию... И... И с криком «баба!» этот чревовещатель кинулся на светловласую леди. Полагаю, понятно, какие действия далее совершил вполне себе здоровый мужчина, что провел в плавании без малого эдак года три и за все это время не видел особи противоположного пола в глаза...
... — Этельра Солелиа Стрикс?! — возмущенно взвопил вампир, точно ошпаренный соскакивая с женщины. — Моргот выдери мою душу... — спешно «облачаясь» в свои лохмотья, причитал Грассатор. Наконец кое-как приведя себя в порядок, сей джентльмен кинулся к комоду, «вырвал с корнем» второй снизу ящичек и цапнул горстку ледоров. — Ты ведь не против, дорогуша? — проигнорировав разъяренные «нет» хозяйки дома, Хельмеард, схватив свою драгоценную треуголку, махнул рукою на прощание, и, уже второй раз за день чуть не выломав дверь, вышел вон.

Конец лета 1747 года.
Но он вернулся. Слухи о том, что сама Солелиа Стрикс в положении от какого-то то ль моряка, то ль пирата, распространились весьма и весьма быстро. А вам ведь известно, что рождение ребенка на корабле — к удаче?
— Я вернулся, моя милая... — довольно бесцеремонно отрыгнув, промямлил подвыпивший вампир, — Кэйт! — и, шатаясь из стороны в сторону и натыкаясь на все, что попадалось ему на пути, Хельмеард, наконец дошагав до возлюбленной, «сомкнул» руки на ее бедрах и оценивающе глянул на живот. — И сколько тебе еще? Когда мы там ... — залившись хохотом, вопросил моряк.
— Три месяца. Плюс-минус... — огрызнулась леди, вырываясь из «замка» пьянчуги. Разразившись оглушительным воплем, моряк кинулся к двери, по пути перепрыгивая через поваленные стулья, осколки ваз и прочий хлам.
Поразительно, как быстро может собрать команду безумец-пират, которому срочно нужно поймать удачу за хвост. Хмурый Фойр, он же Буан Олерис Грассатор, он же наследник Фергаса и его официальной жены, Эндемонды Грассатор по прозвищу «Бесстыжая Бека»; Златоглазый Буфф, он же Эфтольф Окано Грассатор, он же младший сын Эндемонды Грассатор; Остроглазая килька, которая выдает себя за Акильму Жавен Дюпре из клана Венганза, прибившаяся к оной шайке неизвестно каким макаром; Роджер Ферхар, старый добрый друг-наставник нашего дорогого Фергаса. Но не о том речь сейчас... В общем, собрал лихую команду Грассатор, схватил под мышку Милашку Кэйт и поперся бороздить лихие моря.

Какой-то юнга с чувством вмазал по моей довольно крепкой, хоть и девчоночьей, пятой точке и, поморщившись, приготовился к нечеловеческим воплям. Тихой я никогда не была, да и вряд ли буду. Разве что отправлюсь на тот свет — тогда уж замолкну. Да и то вряд ли... В общем, первый год своей жизни я провела в маленьком городишке Неон, да и то лишь потому, что «Лональфа» сбилась с курса и приплыла не в Морцлейд, а в это захолустье. В середине марта 1749 года Фергас, попрощавшись с моей драгоценной матушкой и Бекой, отправился дальше бороздить моря. Опять...
К слову, матушку-то мою тогда ее соклановцы убили. И весьма прозаично, между прочим — в море вышвырнули. Но самое интересное произошло несколько позже... А дело было так... То была середина июня, наверное, когда на «Лональфу», проплывающую мимо какого-то городка, напали пираты. Да и не просто пираты! Среди них оказались и дражайшие родственнички со стороны Солелии. Мертвой Солелии, но все ж. Мечтали они мне кишки выпустить, мечтали-мечтали, да домечтались. Знаете, наверное, тут уже на принцип дело пошло — Стриксам была нужна моя смерть, а Грассаторы, как существа вредные и бессовестные, напрочь лишенные каких-либо добреньких черт характера, помчались контратакой. Рубились-рубились, рубились-рубились, но «наши» выиграли. Я не помнила этого даже, маленькая ж была. Помнится, на борт ворвались какие-то амбалы с револьверами и саблями, пытались Фергаса обидеть, а он не промах мужик оказался, защититься сумел...
Проплывая мимо Грюнберга, папенька умудрился сплавить меня какому-то седовласому старцу лет пятидесяти. Сказал, мол, оставайся с мэтром Роджером Ферхаром, он добрый «малый», а я тебе потом еще каких безделушек из сундука с сокровищами привезу. Ну и ладно... Привезет так привезет. Пожав плечами, я кивнула и, сомкнув тощие пальчики на мощной руке мужчины со светлыми волосами, волнами спускающимися почти до плеч и с такой же светлой-светлой бородой, послушно осталась с незнакомцем. Эх, а откуда ж я знала, что именно тогда начнется мучение-обучение?!

В лет пять меня научили читать и писать, а считать я научилась только в лет семь, когда Ферхар поднакопил достаточно монет, чтоб я считала хотя б до пары сотен. А вы что думали? Неужто дочь моряка станет считать за просто так? Да ни за что! Только монеты, и ничего больше! География, мореплавание, история... Каждый день был похож на вчерашний, сегодняшний на завтрашний, следующая неделя — на предыдущую. Мои дни были заполнены генеалогическими древами кланов вампирских, картами мира, историей мореплавания, биографиями знаменитых путешественников и моряков, байками о кораблях, бригах, судах и даже шлюпках. Весной же 1755 года к нам в дом постучался какой-то Кайг де ла Перл, как потом уже выяснилось — мой наставник по танцам и этикету. Пытались из меня придворную даму сделать, да не вышло. Кровь путешественницы, грозы морей, передавшаяся от отца, не терпела степенности и изящества, плавности и элегантности плясок, а этикет выводил из себя после первых же пары слов мэтра. Я ненавидела этот несчастный этикет! Какого Моргота он мне нужен, если моя судьба — пиратствовать, грабить, реквизировать суда?!
Однако одно утро января запомнилось мне как никакое другое утро. Тогда я валялась в кровати, не в силах уснуть. Скрипнула дверь и в комнату проскользнул какой-то гость. Выглянув из-под одеяла, я не сдержала восторженного вопля и кинулась к Фойру. Вспотевшие босые ноги затормозили слишком поздно, щепки деревянного пола безжалостно вонзились под кожу, а я, подняв голову, заметила секундный блеск лезвия, и... Мизинец левой ноги отвалился в сторону, словно то был и не мой палец вовсе. Удивительно, каким мастерством нужно было обладать, чтоб вот так просто отрубить самый маленький палец и почти не задеть остальные? Но в тот момент это меня волновало меньше всего. Заревев во все горло, хромая, я кинулась к кровати. Знала, что под нею лежит нож. Знала, потому что именно им резала бумагу, открывала письма... Но кто б подумал использовать нож для резки бумаги в качестве оружия? Только Грассатор. Свалившись на колени, ловкие пальцы схватили крохотное, почти смехотворное оружие, и, издав боевой клич, я вскочила и бросилась к брату. Все было как во сне. Треск материи... Пара капель крови... И удар. Очнулась я уже тогда, когда стемнело. Надо мной склонялись Буан и Ферхар. Левая нога ныла, словно ее кто-то сжимал тисками. Приподнявшись на локтях, глянула на конечности. Обе ноги были обмотаны бинтами. Упасть на подушки. Уснуть... Наконец уснуть, зная, что совсем скоро начнется то, чего ждет каждый Грассатор. Бой.
Рана на ноге зажила довольно скоро. Отсутствие пальца не приносило почти никаких неудобств, наоборот, даже портянки было наматывать легче. Уже в апреле 1756 года, приблизительно через два с половиной месяца после того инцидента, вернулся Фергас. Подумать только, я не видела собственного отца без малого восемь лет, а «папенькой» как-то вовсе не тянуло его называть. Да и вообще, даже братьев я называла исключительно по прозвищам. Привыкла уж так, что поделаешь?... И Хельмеард привез мне подарок. Браслет с ремешком из темно-коричневой кожи и блестящим на солнышке черепом. Кажется, в черепе есть какой-то тайник, который открыть можно, но пока я его не обнаружила. Капитан сказал, что эта безделушка хранит от всяких напастей. Что-то вроде талисмана. Что ж, талисман — это хорошо...
На «Зеасе» меня приняли не особо радушно. В команде, кроме Кильки, Златоглазого Буффа, Хмурого Фойра и Бесстыжей Беки было еще добрые две сотни «добрых» моряков.
— Баба на корабле — к беде! — орали они, порываясь вышвырнуть меня за борт. Однако Фойр заступился, сказав, что я пока не женщина, так что корабль ревновать не станет. Это меня и спасло... Только лишь через несколько десятков лет я поняла, почему ж так все происходит...
Прокравшись к каюте, где обитал Олерис Грассатор, я, приникнув ухом к двери, прислушалась. Слышались стоны. Женские. Я перепуганно отпрянула от двери... Слишком поздно.
— Смотри, малышка Моррнн, смотри, дорогая... — скоро отворившаяся дверь и ехидный голос единокровного брата. Моему взору открылось не особо лицеприятное зрелище (хоть мне тогда и было около тридцати, но все-таки) — на койке, откинув голову назад, расположилась обнаженная черновласая девица. Не в силах пошевелиться, я так и застыла. Старший брат, выскользнув из каюты, увлек меня за собой. Оказавшись, наконец, в одной из кают, что была довольно далеко от той, где лежала та леди, юноша, склонившись ко мне, произнес, — Ты видела ее первый и последний раз, Моррнн. Скоро, совсем скоро сэр Дэвин узнает о произошедшем и ее вышвырнут за борт.
— Но почему? — дрожа всем телом, вопросила я.
— Почему? — карминовые губы вампира изогнулись в ехидной усмешке. — Потому, что я — мужчина, а она леди. Потому, что корабль — леди, а капитан — мужчина. Думай, сестрица, думай. Ревность убивает... А шторм нам вовсе не нужен, — отстранившись, Фойртехерн зашагал прочь. Только у выхода замер. — Так что, милая Энн, запомни, что женщины на корабле — к беде... — Я не стала смотреть, как Джулию выбрасывали в море. Только всплеск воды, пара минут перепуганных женских криков с истеричными нотками и тишина.
Полдень 16 декабря 1816 года ознаменовался довольно кровавыми событиями. Они все же вломились. Мы тогда не сумели от них оторваться. Пираты судна «Месть Кэролайн», ворвавшись на «Зеасу», перерубили большую часть команды, повыбрасывали почти все запасы пищи и рома за борт и задались, вероятно, целью захватить в плен Фергаса... или хотя бы его дочь. Хорошая ж добыча! Пока я мерно спала в каюте, на палубе рубились «наши» и «ихние». Проснулась я лишь тогда, когда Златоглазый Буфф ворвался ко мне и, свалив с койки, принялся верещать о том, чтоб «Энн Мунрэ» скорее разлепляла еще сонные глаза. Правда, не действовали эти все махинации... Наконец сообразив, Эфтольф схватил стилет, припрятанный близ койки, и сунул оружие в мои вялые руки. Ловкие пальцы, ощутив прохладу рукояти, сомкнулись. С воплем «Во имя Зеасы!» мы с братом почти одновременно вскочили с пола и ринулись в самую гущу «событий». Рубились мы, рубились, и все вроде хорошо-то было... Но одного лишь мгновения неосмотрительности хватило, чтоб смердючий пират, замахнувшись саблею, на всей радости «рубанул» мне по спине. Повезло, что я еще отскочить успела, так что оружие прошлось по мне только самым кончиком. А все ж этого хватило, чтоб через пару секунд на белой рубахе появились пятна крови... Ко мне подскочила Остроглазая и, подхватив за поясницу, потащила мою ничего не соображающую тушу в каюту, на перевязку. Ничего особенного ж! А шрам все-таки «осталси»!
Но самое интересное было уже потом... Запасы наши выкинули же! Ни воды, ни еды. Одни юнги туды-сюды шастают. Сидя на палубе и умирая от голода, мы с Буффом уже подумывали о... Конечно. Вскочив на ноги, я прошлепала в сторону юнги, — кажется, его звали Волдером Майлзом — и увлекла беднягу в сторону кают. Поцелуи, обнимания, сильные руки тупоухого скользили по гибкому телу, и я вовсе не сопротивлялась... Хотелось еды. Хотя б в эмоциональном плане. Так уж повелось, что я росла в исключительно мужском обществе. На меня бросала восторженные взгляды большая часть матросов корабля, мы массово с ними напивались до полусмерти, когда уже внешний мир воспринимался как что-то сюрреальное, моими самыми близкими друзьями были братья да старый боцман по кличке Хромой Лин, так что ни о каких моральных принципах и этикете не могло быть и речи. Но стоило хитрющим пальчикам Майлза скользнуть ко мне под юбки, как сработал инстинкт. Инстинкт зверя. С губ сорвался гортанный рык, и я, оскалившись, припала к шее человека. Я ела его. Сначала пила, потом ела. Рвала на еще полуживом человеке мясо, жрала, жрала, и это... Это мне нравилось.
Сумела уже вас напугать, мои дорогие? Вовсе нет, моя жизнь — обычная жизнь Грассатора. Я так же, как и все моряки, мыла палубы, верила в приметы и поверья, носила золотую серьгу в ухе, пила ром на трех водах, гладила черных котов и не позволяла тем резвиться, чтоб шторму не накликали. С Фергасом и его командой мы путешествовали, бороздили моря, грабили. А теперь еще и «Киару» реквизировали у какого-то джентльменчика... О да-а, такая жизнь по мне!
Ныне наша «крошка» причалила близ прекрасного города Исхволль, где ныне обитает парочка наших дорогих родственников, так что корабль есть кому постеречь. А что же мы?... А что мы?! Наша команда вновь разделилась: Фергас с Остроглазой — в Малых Пустошах, Златоглазый Буфф и Бесстыжая Бека — в Форнаде, Роджер Ферхар обустроился в Мудершнапсе, в своем излюбленном княжестве Бругге, а Фойртехерн... Фойртехерн поселился у какой-то старушки в Филтоне. А что же я? Я... Я шастаю по славному городу под названием Жамэй. Поговаривают старики-моряки, у некоего Эдгара де Вирра, преуспевающего адвоката, скоро свадьба. Но не в свадьбе дело... Ходят слухи, что у этого «честного сэра» в поместье спрятан некий артефакт, способный изменить историю, перевернуть все с ног на голову, заставить двигаться время как вспять, так и вперед...

10) Откуда вы узнали об игре?
От Моргана Феста.

11) Связь с вами:
Имеется у Орнеллы Дем Ренд.

12) Пробный пост:
Тему в студию, пожалуйста...

13) Локация, с которой вы начнете игру:
Холл в имении Сен-Мишель-Лоран.

14) Согласны ли с правилами ролевой?
Разумеется, что дети будут бояться и беречься баобабов.

Отредактировано Котэ де Мурло (28.12.2016 17:28)