1) Имя и фамилия персонажа:
Эльер Ланьер, урожденный Эльер Дем Ренд.

2) Раса:
Чистокровный вампир.

3) Пол:
Мужской.

4) Клан:
Ренды.

5) Профессия:
Академия изящных искусств, факультет живописи (художник-портретист).
Вольный художник.

6) Дата рождения:
25 ноября 1700 года.

7) Внешность:
Эльер довольно высок. Он привлекает к себе внимание не столько внешностью, сколько каким-то демоническим проявлением, внутренним, всепожирающим огнем, мрачной сосредоточенностью.
Его эгоистичность и заносчивость читаются в насмешливых, чувственных губах. Прямота и настойчивость — в идеальном по форме, аристократическом профиле. Упрямство и гордость — в высоких скулах и правильно очерченном овале лица. Вспыльчивость и агрессивность — в четком рисунке нахмуренных бровей. Черные, как уголь, волосы вечно растрепаны, а холодная непримиримость, навечно застывшая во взгляде — плата за первые неудачи, за разрушающиеся мечты и остервенение, с которым он шел к своей цели.
Глаза в обрамлении густых черных ресниц, холодные, янтарные, прозрачные, как капля смолы. Внимательные. Жестокие. Как будто видят самую суть вещей и событий. Или людей. Он смотрит на мир, как на объект исследования, через призму своего таланта и призвания. Никто не смеет стоять у него на пути, никто не посмеет сказать, что ему делать.
Аристократичность и стать, походку, отточенности движений, волевую осанку и умение держать себя Эльер взял от матери. И даже в гневе, когда он не в силах контролировать собственные эмоции, Эльер подчеркнуто красив и элегантен. Дьявольски. Искушающе. Некоторые называют это «порода». Наверное, это слово в полной мере относится к Эльеру.

8) Характер:
Пожалуй, основной чертой его характера является упорство. Упорство и фанатичная преданность своему искусству, которому он принадлежит безраздельно и ради которого перешагнет через свои собственные амбиции, через любовь, дружбу, искреннюю привязанность. Эгоизм, высокомерие, и непомерное честолюбие — вот тот дьявольский коктейль, что кипит в его крови.
Эльер из категории тех лиц, что не обделены ни умом, ни талантом, и, осознавая это, с маниакальной решимостью движутся к достижению своей цели, попирая мораль, законы, догмы и правила. Они не бунтуют, нет. Они просто предпочитают сносить препятствия на своем пути, а не преодолевать их.
При всех своих недостатках, Эльер не лишен странного, необъяснимого обаяния. Его внутренняя сила и властность чаще пугает и отталкивает окружающих, чем привлекает, но редко оставляет равнодушными. Сам он кажется эмоционально холодным. Но холод порой обжигает не хуже огня. Те же, кто попадает под власть его внутреннего очарования, испытывают бурю страстей и эмоций, от которых потом очень трудно найти противоядие. Отлученные от этого эмоционального наркотика, придающего миру новые, иные, безумные и яркие краски, многие теряют вкус к прежней жизни.
А Эльер, как ценитель, дегустатор и творец сначала создает этот прекрасный мир, заставляя объект вожделения жить на пике эмоций, чувств и ощущений, а потом безжалостно и хладнокровно рушит его, чтобы в полной мере насладиться страданием своей жертвы, познать его истоки и перенести на холст, зафиксировав в красках одно-единственное мгновение. Ведь боль и наслаждение, надежда и отчаяние для него одинаково прекрасны. Он не видит меж ними никакой разницы.
Эльер с тем же страстным интересом препарирует чужие души, с каким его родственники — тела. Эмоции и чувства для него такой же предмет исследования. Над ним тяготеет семейный бич: желание познать суть и заглянуть за грань дозволенного. Впрочем, кто может с уверенностью сказать, что дозволено, а что нет? Все это не более, чем рамки и условности им презираемые.
Эльер немногословен. Он кажется холодным и даже мрачным, оттого, что губ его чаще касается холодная усмешка, нежели искренняя улыбка, а смех редко бывает веселым и заразительным. Сдержан до определенной границы, но когда злится — жесток и склонен к насилию. Он сплетен из паутины собственных и чужих желаний.

9) Псионические способности:
Эмпатия — врожденная способность. Проявляется неровно. Когда спокоен, почти неощутимо, когда взвинчен — очень сильно и мощно.
Предвиденье — врожденная способность. Проявляется лишь в минуты сильного душевного напряжения и редко охватывает большой временной период.
Левитация — тщательно развиваемая способность.

10) Биография:
Ночь, когда Эльер появился на свет, была аномально холодной даже для поздней осени. По поместью в Блэкстоне, которое принадлежало его матери, гуляли сквозняки, за окнами выл ветер, голые ветки, похожие на скрюченные пальцы, скребли по дребезжащему стеклу. В камине жарко пылал огонь, свечи отбрасывали на стены уродливые черные тени.
— Недобрая ночь, — ворчала повитуха, служившая семье с незапамятных времен. Она помогла появиться на свет нескольким поколениям своих хозяев. Это ребенок, был последним, поздним и долгожданным.
— Плохая ночь, — вторил ей седой, как лунь, гувернер, пытаясь таким странным способом подбодрить новоявленного отца.
Но ребенку было все равно, какая ночь, он желал появиться на свет. Мать, родами едва не отдавшая Розе душу, любила Эльера до фанатизма и баловала, как могла. Отец, обожающий свою супругу, потакал ей во всем. В итоге Эльер, будучи центром собственной маленькой вселенной, рос эгоистичным, капризным и жестоким ребенком, не знающим слово «нет». Лет эдак до пяти. После чего терпение отца лопнуло и он, скрепя сердце, отдал маленького баловня старому гувернеру, методы воспитания которого были просты и действенны: терпение, внушение и розги.
Пятилетний Эльер, впервые отведавший розг, кричал, кусался и глотал слезы. В семь он принимал наказание молча и обреченно, а в мозгу его четко укрепилось понимание: любой проступок ведет к наказанию.
Благословенной весной 1707 года, Эльера отдали в закрытую частную школу. И те, кто видел его пару лет назад, никогда бы не поверили, что этот молчаливый, угрюмый ребенок, беспрекословно выполняющий распоряжения наставников, и есть Эльер Дем Ренд.
Он никогда не участвовал в проказах и забавах. Его не любили ученики и превозносили учителя. Эльеру было все равно, потому что задевать его тоже боялись после случая, когда он вдруг взбесился и избил до бессознательного состояния одного из своих обидчиков. Если бы его не оттащили, то все могло бы закончиться трагически.
Скандал с трудом замяли, Эльера перевели в другую школу, где все повторилось. А потом еще раз. И еще раз. До тех пор, пока за Эльером не закрепилась репутация «сложного» подростка. До специализированной школы дело не дошло лишь потому, что его обучение закончилось чуть раньше.
Когда Эльер вернулся домой, и его спросили, где бы он хотел продолжить свое образование, юноша несказанно удивился, ведь на протяжении последних двенадцати лет никого его мнение не интересовало. А когда он сказал, что хотел бы учиться в Академии изящных искусств, удивились все остальные. В результате Эльер уехал учиться алхимии в Филтон.
Он не подавал особых надежд, но был прилежен и внимателен, что позволило добиться великолепных результатов. Эльер закончил курс прикладной алхимии одним из лучших, но сдавать экзамен в Гильдии Алхимиков отказался, мотивируя это тем, что закончил учебу, выполнив волю отца, а теперь желает выполнить собственную давнюю мечту, и уехал в Гиллесбальд, вызвав тем самым неудовольствие своей семьи.
В дороге Ренда настигло гневное письмо отца, в котором было требование немедленно вернуться в Блэкстон. Эльер ответил отказом и в качестве наказания был лишен дальнейшего финансирования со стороны своей семьи.
В ответ Эльер прервал всяческий контакт с родителями, опасаясь преследования и силовых мер воздействия, которые не были чужды членам его семьи, перестал пользоваться вторым именем и фамилией и взял псевдоним Ланьер. Желая доказать свою состоятельность на ином поприще не столько родным, сколько самому себе, он поступил в Академию без протекции, на общих основаниях.
Собственных накоплений ему едва хватило на покупку крохотной комнаты, находящейся в мансарде каменного четырехэтажного особняка, хозяин которого потерял все свое состояние, играя на бирже, и теперь потихоньку распродавал дом по частям. Комната была совсем небольшой и служила ему одновременно и мастерской и жилищем. И если как жилье она была совершенно неподходящим пристанищем для молодого человека, то мастерская из нее вышла просто замечательная, потому что прекрасное освещение позволяло работать большую половину дня.
Эльер был упрям. Упрям и безрассуден. Его фанатизм и дьявольская работоспособность вызывали удивление и уважение преподавателей. У Ланьера оказалась твердая рука, природное чутье и цепкость, позволяющая быстро и уверенно овладевать необходимыми навыками. Он перебивался заказами, рисуя задники для театров, вывески для кафе и магазинов. Денег, которые он получал, едва хватало, чтобы сводить концы с концами.
Видя его плачевное финансовое положение, один из наставников свел Эльера с господином Ренье, владельцем нескольких частных художественных галерей, для которого Ланьер делал копии знаменитых полотен Уэйна Мура и Джеймса Вейна. Быстрая и техничная работа Эльера нравилась Ренье. Но его всегда удивлял холодный, цепкий взгляд юноши, в котором не было и намека на привычное восхищение и восторг, с которыми было принято смотреть на картины признанных мастеров. Как-то он даже спросил об этом Ланьера, и получил странный ответ:
— Что интересного в том, чтобы с точностью до малейших деталей изображать предметы таковыми, каковыми мы их видим? Если вам это интересно — просто откройте окно.
— Но сами вы, тем не менее, пишете по большей части пейзажи, насколько мне известно?
— Я пишу то, что требуют педагоги. Мне нужно набить руку.
Заинтересованный Ренье не счел за труд заехать в Академию, чтобы посмотреть работы Эльера. Он долго рассматривал эскизы и наброски, некоторые даже назвал «очень неплохими», но выставить в своей галерее отказался на том простом основании, что имя Ланьера ни о чем не говорило публике. Быть может, Эльеру хватало таланта, но не хватало знакомств, связей, протекции и финансовой поддержки.
Через пару лет усилиями Ренье Ланьера уже знали, как неплохого копииста, но не более того. В конце пятого года обучения один из преподавателей отозвал его в сторону:
— Послушайте старика, юноша. Ваши успехи, несомненно, заслуживают всяческих похвал, но вы должны четко понимать, что вы не тот, кто хватает звезды с неба.
Эльер молча смотрел на своего учителя, а перед его взором осыпались в грязь осколки хрустальной мечты. Испытанное им разочарование, боль и отчаяние были настолько сильны, что старик схватился за сердце. Но Ланьер этого не видел, он уже выскочил на улицу.
Позже он и сам бы не смог рассказать, где был и что делал в последующие несколько дней. Эльер бродил по улицам города, не замечая ничего вокруг, пока не наткнулся на двери не самого престижного питейного заведения.
Очнулся он в чужой постели рядом с незнакомой девушкой, которая очень удобно и по-хозяйски спала на его плече. Удивленный возглас Эльера разбудил незнакомку, она открыла глаза, нежно ему улыбнулась, зажмурилась и сладко потянулась, ни в малейшей степени не смущаясь своей наготы.
— Ты кто? — полюбопытствовал Ланьер, отчаявшись найти ответ в собственной памяти.
— Дениз, — беззаботно отозвалась девица.
Насколько шальных дней рядом с Дениз пролетели как один миг. Он много пил, мало ел и почти все время проводил в постели, не вспоминая о прошлом и не думая о будущем. До тех пор, пока в один прекрасный день ему не пришло в голову написать ее портрет.
— Ты умеешь рисовать? — Дениз удивленно разглядывала картины в беспорядке расставленные по всей мастерской.
— Да. Раздевайся.
Дениз оказалась прекрасной натурщицей. Эльер писал вдохновенно, крупными, резкими мазками, практически не смешивая краски, не задумываясь ни о технике, ни о стиле, почти не прерываясь.
— Что это? — девушка удивленно рассматривала пять разных холстов, на которые он наносил краски в строгой очередности, — Они совсем не похожи на все остальные.
— Не обращай внимания, они не закончены.
— Зачем пять? Почему ты сначала не закончишь одну, чтобы приняться за другую? Здесь же ничего не понятно.
— Тебе не нужно ничего понимать. Иди сюда.
Через пару недель роль натурщицы и любовницы ей наскучила.
— Почему бы нам куда-нибудь не пойти?
— Потому что я работаю.
— Ты не работаешь! Ты просто размазываешь по холстам краску! Почему ты не нарисуешь как там?
Она тыкала пальчиком в старые картины Ланьера.
— Потому, что там — мазня.
— То, что ты делаешь сейчас, это — мазня!
Ее слова вызывали у Эльера болезненную реакцию.
— Ты ничего не понимаешь!
— Это ты ничего не понимаешь! Я ухожу!
Дениз хватала одежду, Эльер бросал работу и останавливал ее, удерживая поцелуями и ласками. Он хотел закончить картины, хотя уже понимал, что ее уход лишь вопрос времени. Поэтому он не очень удивился, когда однажды поутру обнаружил вместо девушки короткую записку:
«Я так больше не могу, Эл. Я ненавижу твои картины. Я ненавижу тебя за то, что ты позволил украсть им тебя у меня. Дениз.»
Вдоль стены стояли пять пустых подрамников.
Эльер вернулся в Академию. Писал он без вдохновения, но точно, технично и быстро. Бесконечные натюрморты и пейзажи, потрясающие своей реалистичностью. Его картины стали покупать для оформления интерьеров. Не копии, а его собственные полотна. Впрочем, платили гроши, не более, чем раньше за копии. Потому сей факт прошел мимо его сознания, как мелкий и незначительный.
Примерно через месяц в коридорах академии его остановил Шарль Марен, учившийся курсом младше:
— Эльер? Вам не нужен натурщик? Я видел ваши рисунки на кафедре, и слышал, ваши картины покупают. У меня сейчас некоторые финансовые затруднения, и я подумал...
Ланьер смерил юношу взглядом, бросил коротко:
— Идем.
Марен замялся:
— Я думал...
Эльер остановился, удивленно глянул через плечо:
— Что?
— Да нет, ничего, — Шарль принужденно рассмеялся, — Просто я думал, ты назначишь время.
Шарль был плохим натурщиком. При великолепных внешних данных, он смущался, краснел, возился. Его рельефное, фактурное тело, словно плавилось и отекало, как воск горящей свечи.
Ланьер злился.
— Подними голову.
Марен послушно вскидывал голову и тут же, краснея, отворачивался. Эльер водил кистью по холсту, не чувствуя ничего, кроме глухого, растущего раздражения. В конце концов, он взбесился. Отшвырнув кисть и в несколько шагов преодолев разделяющее их расстояние, Ланьер за подбородок вздернул вверх голову Шарля и прошипел в его побледневшее лицо:
— Ты! Ничтожество! Если ты не способен заработать на кусок хлеба другим способом, то хотя бы научись сидеть не дергаясь!
Шарль с вызовом глянул на своего работодателя:
— Отстань!
А это было напрасно. Совершенно напрасно. Эльер в состоянии бешенства очень плохо себя контролировал. Удар рассек Шарлю скулу, второй разбил губы, свалив его на пол. Эльер слизнул кровь с костяшек пальцев и прижал слегка оглушенного Марена коленом к полу, ударил еще раз. Голова Шарля мотнулась в сторону, и Эльер не долго думая, вогнал клыки в основание его шеи. Шарль слабо дернулся, но испугано замер, поняв, что сопротивление может привести к тому, что Эльер просто раздерет ему горло.
Ланьер жадно глотал пьянящую, горячую кровь, чувствуя, как близко под клыками пульсирует сонная артерия. Слишком близко. Чтобы разжать зубы, Эльеру понадобилось приложить некоторое усилие. Впрочем, он его ту же компенсировал тем, что вцепился в обнажено плечо Марена. Но этого ему показалось мало. Следующий укус пришелся над ключицей. Клыки с хрустом прошлись по надкостнице.
— Нет! — Шарль взвыл, пытаясь оттолкнуть одуревшего от крови Эльера. И получил хлесткий удар и еще одну рваную рану.
— Не смей говорить мне «нет»!
Через некоторое время Ланьер решил, что за неимением лучшего, мужчина вполне способен удовлетворить не только жажду крови, но и иные биологические потребности не хуже женщины. Слабое сопротивление Шарля было сломлено жестоко и быстро.
Эльер поднялся, оставив растерзанного и униженного Марена лежать в луже собственной крови, некоторое время разглядывал его, потом вынес вердикт:
— Если бы ты не дергался, крови могло бы быть и меньше.
Шарль был очень бледен, и только судорожно вздымающиеся ребра свидетельствовали о том, что он еще жив. Эльер присел и опустил ладони в кровь на полу, затем провел руками по шее, плечу и груди Шарля, оставляя за собой кровавый след. Тот лишь вздрогнул на прикосновение, но даже не открыл глаз. Кажется, ему уже было все равно, что с ним сделают дальше.
Эльер отошел к холсту, закусив губы, некоторое время смотрел на свой набросок, затем начал писать быстро, и в том же стиле, в каком писал когда-то Дениз. Но сейчас в картине не было и намека на ту страсть, нежность и счастливую эйфорию, которой были полны первый пять картин. В этой были боль, страх и отчаяние. И кровь, которая смешивалась с красками, когда он правил неровно нанесенный слой краски прямо пальцами левой руки.
Шарль пришел в себя и попытался встать.
— Не двигайся! — коротко и жестко приказал Ланьер, — Ты ведь не хочешь, чтобы я проломил тебе голову?
Его одержимость вернулась. Он чувствовал это. Чувствовал кончиками пальцев, чувствовал всем своим естеством, затуманенным кровью разумом и неутоленной жаждой чего-то... большего.
Солнце ушло, заставив его бросить работу. Эльер оставил кисть, тщательно вытер руки куском промасленной ткани, затем вымыл в холодной воде. Он выгреб все свои деньги, и швырнул их Шарлю.
— Убирайся.
Предательское солнце спряталось за крыши домов. Эльер смотрел в окно. Он не видел, как уходил Шарль, лишь вздрогнул на резкий звук захлопнувшейся двери. Он прекрасно понимал, что никогда не сможет закончить эту картину. Без Марена.
И Ланьер был безмерно удивлен, когда на следующий день, открыв на вежливый стук дверь, обнаружил за ней Шарля. Нижняя часть лица и шея Марена были скрыты темным шарфом, а на скуле красовался багрово-черный кровоподтек, что не мешало ему с вызовом смотреть на своего мучителя. Ошеломленный Эльер молча шагнул в сторону, пропустив в мастерскую нежданного гостя.
Ланьер закончил семь картин за четыре месяца. Семь картин, на которых были боль и отчаяние, страсть и экстаз, надежда и снова отчаяние, разбавленное болью. Он научился сохранять цвет и запах крови на своих холстах — помогли знания алхимии. Семь картин, на каждой из которых была кровь Шарля Марена.
А потом Эльеру захотелось чего-то нового, и он выставил Марена за дверь. Последнее, что он слышал, был горький смех Шарля, когда тот спускался по лестнице. Через три дня в газетах появилось сообщение о смерти Шарля Марена. Он убил себя, вскрыв вены.
«Какое расточительство...»

11) Откуда вы узнали об игре?
Рассказали.

12) Связь с вами:

13) Пробный пост:
Эльер нарушил долгое молчание, повисшее в мастерской с той самой минут, как он снял простыни с картин.
— Так вы берете их?
Его собеседник, господин Ренье — высокой вампир в очень дорогом и элегантном костюме — ответил, не отводя взгляд от полотен:
— Да, конечно. Как вы это делаете? — он протянул руку, но отдернул ее, так и не коснувшись картины.
— Кровь и немного алхимии.
— Я не о красках, — Ренье наконец-то удостоил Ланьера взглядом, — Ходит шутка, что когда вы захотите изобразить смерть, вам придется кого-нибудь убить.
Эльер пожал плечами, не считая нужным комментировать услышанное.
— Я заберу их все. И те тоже. — Ренье кивнул на подрамники с пейзажами, небрежно прислоненные к стене, — Если вы перестанете писать в классической манере, их цена взлетит до небес.
Ланьер кивнул с выражением совершеннейшего равнодушия на лице. Ренье открыл дверь и по-хозяйски распорядился:
— Уносите. Эти и вон те, у стены.
В маленькой мастерской стало тесно, и господин Ренье подошел к окну, у которого стоял Ланьер, чтобы не мешать своим работникам.
— Эл, я дано хотел спросить, первые шесть картин...
— Они не первые.
— А что стало с первыми?
— Не знаю, — Ланьер пожал плечами.
— Хорошо. Первые шесть из тех, что были представлены публике... ведь была седьмая, не так ли?
— Да.
— Она никогда не выставлялась, и ее описания нет ни в одном из каталогов.
— Зачем? Я не собираюсь ее продавать.
— Позвольте мне взглянуть на нее.
Эльер молчал и не двигался с места до тех пор, пока все указанные Ренье картины не вынесли, и за работниками не закрылась дверь, потом прошел в дальний угол и молча снял белую ткань, прикрывавшую небольшую картину без рамы, прислоненную к стене боком. Ренье подошел, перевернул картину и отступил, разглядывая ее.
— Это Шарль Марен?
— Да.
— То, что писали о вас и о нем пару лет назад, правда?
— Да.
— Значит, вы, действительно, предпочитаете мужчин?
— И женщин. По большому счету мне все равно, — Эльер усмехнулся. — Хотите мне попозировать?
Ренье рассмеялся и махнул рукой:
— Нет уж, увольте!
Его взгляд вновь вернулся к картине:
— Вокруг смерти Марена было много шума. По сути, он сделал вам имя. Его дневник и стены ванной, расписанные собственной кровью...
— Шарль Марен был бездарным художником.
— Но, видимо, хорошим натурщиком? — улыбнулся Ренье и оглядел опустевшую мастерскую. — Почему вы не съедете отсюда? Ведь теперь вы можете себе это позволить.
— Здесь хороший свет.
Ренье кивнул.
— Ну что же. Не буду более задерживать вас. Деньги, как обычно, переведу на ваш счет. Надеюсь, это путешествие принесет вам то, что вы ищите. Если передумаете насчет выставки в Филтоне, дайте мне знать.
Когда за посетителем закрылась дверь, Ланьер взял в руки картину и сделал то, на что не решился господин Ренье — провел кончиками пальцев по слою застывшего лака, потом быстро и сноровисто снял холст с подрамника.

14) Согласны ли с правилами ролевой?
Согласен.

Отредактировано Эльер Ланьер (01.02.2012 12:10)