Неустанный говор присутствующих дам и их кавалеров, шум, шум, шум, смех, шорох дорогих тканей платий леди, услужливые поклоны господ. Слишком много вычурности и лукавства. Слишком много лицемерия и глупого притворства. Юная барышня сидела в одном из многочисленных салонов Дракенфурта, который, если девушке не изменяла память, носил название «Корона Севера».
«Корона Севера... И что интересного в этом названии? Глупость какая-то.» — уныло думала вампиресса, без энтузиазма оглядывая помещение и откидываясь в мягком кресле, покрытом дорогой тканью темно-вишневого цвета. Но вот волна ярких эмоций, словно плеть, охлестнула тело Дэлеомэль фон Дуартэ и она, поднявшись, незаметно приблизилась к вздорящим господам. Пронизывающий взгляд эмпата и лицо вампирессы осветила улыбка. «Как забавно. Этот барон проиграл и не желает платить по счетам. О Роза, здесь становится все интереснее и увлекательнее.». Однако барон, лицо коего приняло яркий гиацинтово-багровый оттенок, спешно, словно ядро из пушки, вылетел из салона, поминутно бросая довольно испуганные взгляды на молодого человека лет двадцати. Графиня, усмехнувшись, прошагала до незнакомца и еле слышно проговорила:
— Здорово Вы, конечно, барона Сегорского... — С нежных губ Дэль слетел наивный, казалось бы, детский смешок и она оглядела юношу. Копна растрепанных, непослушных, торчащих во все стороны золотистых волос, черная глазная повязка с черепом и перекрещенными костями на ней, а также шрам, начинающийся от левого глаза и пересекающего щеку, только дополняют облик этакого «светского разбойника». «Забавно.»
— Разрешите представиться. — Барышня склонила головку и на бледное личико овальной формы упала пара светлых локонов, прикрывая глаза небесно-голубого цвета, — Дэлеомэль фон Дуартэ. — Она решила не упоминать статус, предположив, что это вовсе не обязательно, и что отсутствие представления с озвучиванием статуса было бы излишним для более свободно-дружеского общения. Сквозь стекло окон проникли робкие лучи февральского солнца и, осветив помещение, заиграли на волосах вампирессы, которые, как могло показаться, засветились таинственно-загадочным светом, словно окутывая свою хозяйку и придавая ей какой-то скрытности и замкнутости, но одновременно и легкой беззащитности, словно показывая, как хрупка фигура этой юной барышни.

Задумчивый вздох. О чем думает эта девушка? Ее юное личико слегка искажается, морщит носик, с легким презрением глядя на незнакомца.
«Неприятный он. Хоть и несколько забавный. Нет, он все же забавный. Так что... Пока не стоит наперед загадывать», — молчаливо улыбается, повторно оглядывая юношу с головы до ног. Солнышко скрывается за темной тучей и цвет глаз вампирессы неожиданно меняется с прежне голубого на более насыщенный, вероятно, кобальтовый оттенок. Дэлеомэль опускает голову и светлые волосы волнами ниспадают с плеч, льются, словно волны, окутывая барышню, скрывая ее от посторонних глаз. Простенькое платье — может показаться, будто графиня — обычная, небогатая крестьянка, но это скорее прикрытие, чтоб никто и ни в чем не мог ее заподозрить. А в чем же можно заподозрить эту юную мисс невинность? Кто знает, кто знает, говорят же, в тихом омуте черти водятся, так что никому не известно, что же скрывается за этой изящной маской, грациозно нацепленной на личико фон Дуартэ. Улыбается, так мило и приветливо. Глупая маска, не более. В нашем мире слишком много лицемерия и лжи. Графиня так же лжива? Нет, всего лишь актриса. Беспорядочная груда ролей, новых масок, новых образов и представлений. Цирк, сцена, марионетки и кукловоды. Кукольный театр! Ну кто же его не любит? Даже взрослым забавно наблюдать, как хозяин дергает ниточки, прикрепленные к разным частям тел своих кукол и прежде «мертвые» игрушки начинают двигаться, плясать и совершать разнообразные трюки. Забавная игра, интересное представление и в руки мастера летит множество бумажек, столь значимых почти для каждого и за которые можно купить и продать что угодно. Деньги правят миром. Так ли это? Вполне возможно, что именно так. Можно ли за деньги купить все и продать все? Купить? Наверное. Продать? Скорее всего, тоже. Однако постойте-ка! Разве можно продать одиночество? Да, соглашусь, можно заказать, нанять кого-либо, который скрасит день, ночь, сутки, год, да хоть века и тысячелетия, но это он будет делать лишь за деньги, никак не ради Вас. Грубо, жестоко, безжалостно звучит? Пусть. Жизнь не должна казаться медом, ибо она вовсе не такова. Пустые размышления? Могу согласиться. Хотя, пожалуй, возражу. Ведь каждый волен говорить то, что пожелает, хотя то и может обратиться ему же самому во вред. Чаще всего происходит так, что люди, вампиры, в общем же, все расы произносят лишь то, что им выгодно и умалчивают о нежелательных деталях, которые, как они думают, окружающим слушать будет не интересно, вернее, не желательно. Вдруг обратят против нас самих? Нельзя, нельзя. Мы трусливы. Мы боимся говорить то, что думаем, что чувствуем, но есть те, кто может прознать это и без слов. Скрывать все от других. Это ложь. А ложь — порок. Именно так и считает Дэлеомэль. Это утверждение было внедрено в ее маленькую, несмышленую головку еще в нежном детстве, когда она, как и все малыши, тешилась с игрушками да не знала бед. Мало к кому отец еще с младенчества относился как к взрослому человеку (вампиру) и воспитывал в немалой строгости. Но что поделать? На хрупкие плечики графини в будущем должна пасть роль наследницы клана, а значит она должна уметь ставить цели и добиваться их, быть уверенной в себе, ведь если ее воля поколеблется, то недоброжелатели легко столкнут ее с престола. А это недопустимо. Холодность. Эгоизм. Самоуверенность. Высокомерие. Вот что ждало тех, кто мог встать на пути юной вампирессы. Из милого, наивного и доброжелательного ребенка эта барышня превращалась в «железную леди», предусмотрительную, не допускающую победы других, высокомерную и эгоистичную. Безжалостно игнорирующую желания и цели окружающих. Буквально «идущую по головам», дабы достигнуть намеченной для себя цели. Никогда не сомневающуюся в себе, в верности своих решений. Истинную наследницу клана фон Дуартэ.
Сейчас. Эта слабая, унизительная для аристократов, высших слоев общества, эмпатов, эмоция — презрение. Или какой-то оттенок этого. Но не суть. Именно она немалой волной окатила Дэлеомэль и ее лицо приняло слегка ожесточенное выражение. Поджатые губы, равнодушный взгляд. Лишь представителям ее клана могло быть ясно, что это означает — сейчас в юной голове графини будто бы щелкнул некий рычажок и включилась такая черта характера, как высокомерие. Нет, что Вы, грубить она ни за что не станет, это было бы жутчайшим неуважением к новому знакомому и, что важнее, к самой себе, так что... «Есть способы более действенные, чтобы поставить неразумного на место, нежели грубость и хамство. Для представителей клана фон Дуартэ это непозволительно. Возьми себя в руки, Дэль. Игра начинается.». На лице барышни появилась еле заметная коварная ухмылка и она, подняв голову, кивнула:
— Для меня тоже, сэр. — Вампиресса улыбнулась наипреветливейшей улыбкой, на которую только была способна и лишь знающий, опытный эмпат мог понять, что это всего лишь умелая игра ребенка, любящего развлечься. Развлечься с кем-либо, как с куклой. И сейчас новенькой куклой Дэлеомэль был Солай Нодаш. — Солай Нодаш... — Задумчивым голосом, нараспев повторила музыкантка, будто пробуя имя нового знакомого на вкус, — Прелестнейше! Воистину, прелестнейше! — Девушка залилась веселым смехом и звонко захлопала в ладоши. Ее хрупкое тело закружилось, показывая всю красоту казалось бы крестьянского платьица, но... Столь прелестного своей простотой, что очарования просто нельзя было удержать. Такая уж графиня. Словно принцесса, героиня сказочной страны, юная леди выглядела изящно во всем, даже если бы на нее посмели натянуть грязный, ободранный костюм какой-то крестьянки, живущей на дешевом хлебе да воде и пасущей скот среди грязи и вони, она бы все равно сумела выглядеть столь же прекрасно, что и в богатом, украшенном вышивкой дорогом платье, по той простой причине, что хрупкие, утонченные черты лица красили эту даму в чем угодно.
«Расширенный зрачок», — мелькнула мгновенная мысль, и девушка, даже не задумываясь, будто отключила все остальные чувства, кроме обоняния. Словно бы вся она, все естество Дэлеомэль превратилось в нос, нос, который мог бы уловить любой запах. Нет, что Вы, тут уже преувеличение, не любой, вовсе нет. Просто, подрастая в семье, где отец и глава клана был врачом, девочка еще с детства могла различать тонкие, еле уловимые ароматы лекарств и отличать один запах от другого. «Лауданум», — догадалась вампиресса и ее лицо осветила улыбка. Горьковатый запах, но достаточно малое количество коего не было навязчиво и неприятно.
— И как? Нравится? — фон Дуартэ усмехнулась, надеясь на то, что ее собеседник догадается, что она имеет в виду спиртовую настойку опиума, лауданум, который употребляет Солай, — Мой отец врач. Точно не знаю, для чего используют всевозможные лекарства, настойки и все такое, знаю лишь их названия и запах. Ну, может еще по вкусу могу различить, могла же в детстве иметь неосторожность попробовать некоторые из них. — Вампиресса засмеялась и отвела взгляд.
«Сразу к делу, стало быть... Вот как. Хорошо, хорошо».
— Вам не скучно? — Поинтересовалась Дэль и глянула на Нодаша, — Признаться, слегка одиноко вот так сидеть и молчать, не считаете? — Наивная, почти детская улыбка осветила личико графини и барышня бросила задумчивый взгляд на собеседника.

Отредактировано Дэлеомэль (29.03.2011 17:22)

Множество, даже можно сказать, буря эмоций собеседника нахлынула на девушку и почти захватила ее в свой плен. Радость, гнев, жалость, недоверие и еще сотни, сотни, если не тысячи разнообразных оттенков чувств. Беспокойное море, палитра, оркестр, бесчисленное количество, способное поработить здравый разум фон Дуартэ, если ее воля окажется излишне слаба. Эмпатия. Дар, который бывает крайне полезным, но порой и опасным для жизни своего хозяина. Главное — не поддаться потоку эмоций, не «сломаться» под их напором, а все остальное... Не столь важно. Чувства. Некоторые говорят, что это буйство стихий, мазки кисти безумным художником, музыкантка же отвергала все изречения мудрейших. Почему? Она верила лишь себе, своим ощущениям. И это... Это было волшебно. Когда эмоции окружающих захватывают тебя, такое чувство, будто ты проживаешь маленькую жизнь, нет, даже увлекательное путешествие по новому, неизведанному миру, ведь каждый из нас переживает разные события по-разному, поэтому особам, наделенным способностью эмпатии не приходится скучать.
«Какое множество оттенков чувств! Великолепно, признаю, впервые встречаю того, у кого эмоции словно беспокойное море, раздираемое бесчисленными штормами. Будет увлекательно, непременно.» — На лице Дэлеомэль появилась довольная улыбка и уже спустя пару мгновений ее лицо сияло от радости. Что поделать, эмоции графини настолько гибки и переменчивы, что окружающие, лишенные достаточной скорости реакции, не способные угнаться за потоком чувств фон Дуартэ... Проще говоря, их начнет мучить жуткая головная боль. Частые эмоциональные всплески быстро проходят, не задевая юную барышню глубоко. Минуту назад она злилась, а теперь уже заливается непринужденным, веселым смехом — бывает и такое, ведь ее чувства как включаются, так и выключаются довольно сознательно, порой она может специально совершать какие-либо фокусы со своими эмоциями, только бы добиться того, чего хочет. Эгоистичный, высокомерный и иногда даже довольно мстительный ребенок. «Как Вы со мной, так и я с Вами!» — Хмыкает она, когда Вы обвиняете ее в холодности и равнодушии. Что ж, с этой юной леди поосторожнее, того гляди, если зазлиться, может и загрызть. Нет, это, конечно, шутка, но в каждой шутке есть доля правды, так что делайте выводы, уважаемые господа и дамы, делайте выводы.
Удивление собеседника «окатило» Дэль небольшой волной, довольно незначительной, но все же принесшей музыкантке немало положительных эмоций. Удивление приятно, она была рада удивлять, поражать, делать всевозможные сюрпризы. Ведь это весело, верно?
— Не такое уж и опасное. У меня неплохое здоровье, так что погибнуть от лекарств я не могла. — Фон Дуартэ непринужденно улыбнулась и задумчиво подергала локон своих волос, — Новых собеседников... Стало быть, Вы принимаете ее не только для расслабления? — Вампиресса усмехнулась, — Скажу Вам, у данной настойки довольно приятный запах, вот только ежели употреблять ее в малых дозах, иначе потом чувствуется горьковатость. Как думаете? — Она с интересом глянула на Солая, ожидая ответа.
«Довольно скучно, согласна с Вами, милорд. Определенную цену, стало быть? Попахивает авантюрой. Ну да ладно... Риск — благородное дело. И, в конце концов... Мне излишне скучно, а это маленькое приключение может развлечь.»
— Честная сделка. — Кивнула графиня и улыбнулась, — История за историю. Но смею сообщить, что это Ваша идея, так что Вам и начинать. — И Дэлеомэль коварно ухмыльнулась.
Она знала, что играет с огнем. Знала, что играет с опасной стихией. Но не боялась обжечься. Барышне уже стоило бы знать, что игры с горящими веществами могут быть крайне опасны, однако... Однако пока дитя не упадет со стула, вставая на который, оно пытается добраться до запретных сладостей, его невозможно будет научить уму-разуму. Лишь упав и поняв всю горечь и боль, ребенок прекратит нарушать правила. Правила, жестокие законы — они созданы не для того, чтобы их нарушать, фон Дуартэ должна была понять это уже давным-давно. Но она самодовольно, упорно и упрямо, словно малое дитя лезла туда, куда ей не стоило. Нарушителей наказывают. Наказывают так, чтобы им уже не хотелось боле переступать допустимую черту.