1) Имя и фамилия персонажа:
Элизабет Дюваль.
Бетси как сокращение.

2) Раса:
Ревенант

3) Пол:
Женский.
Бисексуальность как почитание женской красоты.

4) Клан:
Кайтифка.

5) Дата рождения, возраст:
26 декабря 1653. 173 года.

6) Внешность:
Элизабет, без ложной скромности, яркая девушка. Вьющиеся красной копной почти что до талии волосы, бледная кожа, симметричное личико. Причем, это самое личико может показаться по-детски невинным, а может открыть истинную стервозность, хладнокровие и жесткость. Особой приметой является крайне необычный цвет глаз — янтарно-салатовый, оттенка «светлый шартрез». Рост немного ниже среднестатистической женщины-вампира, 165 см. Хрупкое телосложение — тонкие ручки с аккуратными кистями и длинными пальцами, тонкая талия с плавным изгибом на бедра, длинные прямые ножки, пропорциональная по размеру (полный второй, если быть точной) выдающаяся упругая грудь, длинная шея и слегка выпирающие под кожей кости ключиц.
Предпочтения в одежде — темные глубокие тона, одновременная праздничность и строгость, лаконичность, подбор украшений под каждый наряд — бусы, ожерелья, шляпки, туфельки, веера. Как художница, Элизабет любит выглядеть завершенной картиной.

7) Характер:
Крайне противоречивая личность.
При всей своей яркой внешности, на первый взгляд Бетси может показаться довольно тихой и даже замкнутой, закомплексованной и застенчивой. Однако, такое поведение свойственно ей при общении с незнакомыми или малознакомыми субъектами, в контактах с которыми она, как правило, заинтересована. Особая черта при таком поведении — избежание взгляда глаза в глаза. Вскоре Элизабет «раскрывается» и становится открытой и общительной, улыбчивой и приветливой. Эта настороженность вызвана детской социофобией и небольшими моральными травмами, связанными с довольно натянутыми отношениями в семье.
Девушка, влюбленная в свою фантазию. Мягкая и отзывчивая, но так же в меру эгоистична. Может дать отпор, хотя как правило мягко обходит большинство конфликтных ситуаций. Непонимание и небольшой страх социума компенсируется отличными отношениями с животными. При более тесном общении открывается раскрепощенность и даже, в какой-то мере, извращенность, любовь к грубости и насилию в виде небольших порезов и легкому удушью.

8) Псионические способности:
Эмпатия

9) Биография:
Отец: Неизвестный
Мать: Вероника Дюваль
Дядя: Габриэль Дюваль
Бабушка: Агнес Грассатор
Дедушка: Селдон Дюваль
Первая любовь: Рослинн фон Трамплтон

Из мемуаров:
...Я начала помнить себя в три года, пусть смутно, но все же... хотя, как ни раз признавалась себе, лучше не помнить такого самого первого воспоминания. А все, что я тогда запомнила — как ссорились мать и бабушка. Мы жили втроем в небольшом загородном особняке недалеко от Дракенфурта, дед погиб где-то за год до моего появления, а отца просто не было. Когда я была маленькая и спрашивала мать, где он, та только сухо отвечала, что он умер. Но как-то, когда нагрянула очередная ссора, я сидела на лестнице и слушала их, просто слушала, чтобы потом утешить маму и пойти спать.
— Я уже не знаю, что с тобой делать?! Ты совсем помешалась на своих путешествиях, мало того, что от рук отбилась, так еще и эту... эту притащила! Небось в своих похождениях все деньги истратила, что телом зарабатывать стала? И что теперь? Оставишь эту мелочь на мне? Мне тебя и твоего брата хватило, — кричала Агнес, бабушка.
— Ничего. Пройдет еще пара лет, и мы уедем. Слышишь, карга старая? Уедем.
Мама часто плакала, поэтому я часто спала с ней, просто потому что так Вероника, моя любимая матушка быстрее успокаивалась и лучше спала. Тогда я даже не поняла фразы бабушки, поэтому решила спросить потом. Бабушка Агнес была очень странной — когда я была малюткой, мне всегда казалось, что она не любит нас с мамой... ну и, естественно, из-за непонимания и обиды не любила ее сама.
На самом деле это было простое беспокойство за родных, старая женщина никак не могла выразить его понятным нам способом. Когда Агнес вышла замуж за деда, она осела на месте и занималась флористикой. Выращивала красивые цветы и продавала шикарные букеты. Наверное, это и была одна из причин переезда сюда, в особняк, который окружал роскошный сад. Многие приезжали и заказывали самые разные наборы цветов... кто для своих любимых, кто на какие-то торжества для украшений. Я помню, как иногда, в часы «перемирия» я помогала ей собирать цветы.
Но вернемся к бабушке — она была еще и сторонницей чистокровных отношений. Нет, конечно, если по любви, то против человека она ничего не имела. У нее родилось двое детей. Первенцем был сын, Габриэль, но он почему-то с детства был одержим военным искусством, посему ушел на службу и остался верен ей. Младшая дочь, Вероника, не отличалась от брата, одержимая путешествиями. Как только девушка выросла, она стала ездить по разным городам, а потом и странам, сначала с телохранителями, а после запрета родителей, просто сбегала из дома и путешествовала одна. Одно из таких путешествий и обернулось моим появлением.
— Мам, и все же, как я появилась? — спросила я, уже будучи подростком. — Я же не могла появиться просто из воздуха... Дети так не появляются.
И тогда мама рассказала мне.
Когда она уже возвращалась домой, решив сократить свой путь по воде, она встретила человека. Красивого, сильного, интеллигентного. Однако беседа в каюте закончилась весьма плачевно. Может это алкоголь в крови мужчины сыграл злую шутку и превратил его в животное... кто знает, но акт изнасилования никто уже не смог отменить. Вернувшись домой, Вероника через какое-то время поняла, что теперь ожидает ребенка, меня. Узнав об этом, Агнес была в бешенстве. Она, конечно, пожалела дочь и посоветовала ей прервать беременность, но услышав «ребенок не виноват», навсегда отказалась от теплых чувств к дочери, не поняв ту. Вскоре родилась я.
Несмотря на такую показательную неприязнь ко мне, Агнес нанимала учителей, которые обучили меня письму, чтению, математике и языкам, а вскоре открылась моя любовь к рисунку — для меня это было не просто рисованием, а способом выразить себя и то, как я понимаю мир. Я быстро училась и каждая картина получалась лучше предыдущей, учителя хвалили меня. Хотя на некоторые рисунки они смотрели с недоверием и тихо предупреждали бабушку и маму о возможных психологических отклонениях, показывая рисунки, где у девушек были нарисованы царапинки, кровь из носа, сережки не в ушах, а под губой, а я только пожимала плечиками и говорила: «А, по-моему, красиво».
Для меня это даже сейчас кажется красивым... Может поэтому я проколола каждое ухо дважды. Я бы еще что-нибудь проколола... потому что мне нравится, когда испытываешь боль во имя красоты, во имя искусства, индивидуальности.
Я подавала надежды как художница, и меня отдали ученицей к известному в Дракенфурте живописцу. Он поставил мне руку на рисунок и научил цветовидению. Он верил в мой талант, но считал, что мои способности не раскроются в полную силу, если я не получу академического образования. «Нарушать правила имеет право только тот, кто их освоил в совершенстве», повторял учитель. С его подачи и при участии родственников Агнес меня устроили в престижную частную школу на окраине Дракенфурта. Там можно было выбирать уроки, которые желаешь посещать, и я вписала в свой график все, что связано с живописью, рисунком и скульптурой.
В школе я поняла, почему Агнес так относится ко мне. Узнала, какая пропасть пролегает между мной, презренной грязнокровкой, и ими — чистокровными вампирами. Мне так часто указывали на мое место, что однажды я захотела исчезнуть. Просто чтобы не мозолить глаза этим совершенным привилегированным созданиям. Но я не могла бросить школу, чтобы не подвести семью.
В самый тяжелый момент все изменилось. Самая красивая девочка школы с блестящими зелеными глазами протянула ко мне руку и утерла мою слезу. Я знала ее имя, но долгое время произносила его только про себя: Рослинн Хелена фон Трамплтон. Мне кажется, я в жизни никого не видела прекраснее, чем она — в тот незабываемый момент. По какой-то причине Рослинн захотела со мной дружить, хотя, помани она пальчиком — и все мальчишки в школе упали бы к ее ногам. Мы стали проводить все время вместе, ходили на плэнеры и пили чай в парке возле школы. Впервые я узнала, что такое счастье. Счастье, что со временем превратилось в сердечную пытку... мне становилось все труднее скрывать, что я в нее влюбилась. Я буквально помешалась на ней и бесконечно рисовала по памяти эскизы ее чудесных губ, глаз... и других частей тела. Пять альбомом вдоль и поперек я зарисовала ее портретами, точно одержимая, и Рослинн в один прекрасный день узнала, что я там творю. Я подумала, что сегодня же умру, потому что Рослинн будет воротить от меня, но она не рассредилась, нет. Ее глаза засияли, будто подсвеченные камином изумруды, и она поцеловала меня в губы. Я никогда не забуду свой первый поцелуй... Хотя потом их было много. Мы таились, держались украдкой, скрывались ото всех вокруг, и каждое мимолетное прикосновение рук поднимало нас в заоблачные выси, где оставалось воздуха так мало, что перехватывало дыхание. Но наша любовь была обречена. Я знала об этом с самого начала, поэтому когда Рослинн разлюбила меня и сблизилась с парнем ее круга, я не удивилась, лишь расстроилась ужасно. Мое сердце разбилось.
Когда мне исполнилось семьдесят, мать наконец забрала меня с собой в новое путешествие — мы объехали тогда полстраны. В разных городах я узнавала много нового и интересного, я все время ходила по галереям и музеям — в каждом городе свои, уникальные места. Я все больше и больше влюблялась в мир живописи и искусства. Изредка мы с матерью все же возвращались в дом Агнес и навещали ее, привозя красивые безделушки и прочие подарки, сувениры.
Когда мы добирались по морю в Цалту, я снова встретила свою любовь — на верхней палубе в час вечерних танцев. Рослинн фон Трамплтон сияла пуще прежнего. Если бы весь мир погрузился во тьму, хватило бы одного ее присутствия, чтобы снова озарить его. Клянусь, я в жизни никого не видела красивее нее. Мне стало так больно от ее красоты, что я сомлела. А потом она украдкой пробралась в мою каюту спросить, как мое здоровье. На наше счастье Вероника вернулась только утром... Мы почти не говорили, но молчание было тогда важнее слов.
Через несколько дней мы сошли на берег и расстались. Если сердце может разбиться дважды, то тогда оно разбилось во второй раз.
Пытаясь развеяться, я отдалась на волю приключений. Путешестия, смена обстановки отвлекали. К тому же мне было жаль бабушку — она угасала все больше, пока я росла. Но это было объяснимо — мама, в отличии от дяди, была поздним ребенком. А спустя несколько лет после того, как мне исполнилась первая сотня, бабушка тихо умерла, сказав напоследок, что просто не знала, как объяснить свою тревогу и выразить любовь к дочери и ко мне. Наверное, тогда я поняла, каково ей было и только после этого признания поняла, насколько она была мне дорога.
Я долго печалилась, узнав правду так поздно. Мама давно хотела посетить какой-то город, и я отпустила ее, а сама осталась жить в доме бабушки.
Прожив несколько лет в особняке, ухаживая за цветами в саду и рисуя разнообразные картины, я решила начать собственное дело. Я исполняла портреты на заказ, выезжая к клиентам или, наоборот, принимая их у себя. Еще какое-то время спустя я обустроила первый этаж особняка под галерею с уютным залом для приема гостей, а второй этаж она оставила жилым. Зачем мне, живущей в одиночку особняк? Зато галерея открыта для всех желающих, стоит только предупредить о своем прибытии.
Но сейчас я подумала плавно перебраться в город и завязать знакомства с полезными лицами, чтобы сделать свою галерею более масштабной, собирая в ней работы и других художников и скульпторов. Я решила посвятить себя искусству... Может даже арендовать помещение под галерею в городе.

10) Откуда вы узнали об игре?
Рпг-топ.

11) Связь с вами:

12) Пробный пост:
(из рассказа...)

Родившись, девочка забрала жизнь своей матери, за что ее никогда так и не смог простить отец. Некогда приличный, воспитанный мужчина быстро спился и нашел утешение в азартных играх. Каждый раз проигрываясь в пух и прах, он чуть ли не буквально приползал домой и требовал, чтобы единственная дочь, как последняя побирушка, клянчила деньги на улице в дождь, холод и грозу. Заработанные с таким трудом гроши отец отбирал, чтобы вернуть очередной долг «чести», но в последний раз проигрыш был настолько велик, а срок настолько короткий, что вместо наличности он отдал свою собственную дочь в качестве уплаты. А что: молоденькая, симпатичная, никем и ничем не подпорченная, если молчать будет, то и за аристократку сойдет...
В зале за стеной было очень шумно. Одновременно галдели сотни голосов, и каждый о своем. Торг затянулся. Вместе с другими девушками ее уже третий раз выводили в центр аудитории, и с каждым выходом девушек становилось все меньше и меньше. На еще не сформировавшегося подростка мало кто обращал внимания. Но не надзиратель... Маленькая, неуклюжая девочка выделялась среди остального «товара». Его руки были сильными, потными и теплыми, а она была слишком запугана и измождена, чтобы кричать. На четвертый показ группы юных дев самая молодая исчезла... Недовольный торговец довольно быстро нашел «пропажу»: девочка молча лежала на кипе связанных веревок, в разодранной одежде, заляпанной кровью.
— Меня не волнует, что здесь произошло, но своему покупателю ты ничего не расскажешь. Я продам тебя по той цене и по тому статусу, по которым ты заявлена. И только пикни...
Ее хозяином стал довольно немолодой офицер, набравшийся «ума-разума» у абаджанских раджей. Иметь при себе наложницу ему казалось знаком достатка и значимости. Но каково было его разочарование, когда заявленная юная дева оказалась вовсе не девой...
— Я не несу ответственность за испорченность товара, у вас была уйма времени осмотреть его на аукционе — вы согласились с нашими условиями, и теперь никаких претензий. — нервно теребя рукав кафтана, орал торговец.
Альма уже больше часа сидела на земле, присыпанной желтым песком и вонючими опилками. В соседнем стойле жалобно била копытом старая кобыла. Девочка искренне завидовала этой лошади — лучше быть старой и больной клячей, ничего не понимающей в жестоких человеческих аферах, чем чувствовать себя живым товаром. Покачиваясь в такт своим мыслям, она бессвязно водила пальцем по песку: доброе лицо матери — пусть она не знала ее профиль, но она хотела, чтобы та выглядела именно так, распахнутое настежь окно с видом на бескрайнее море и утопающее в горизонте солнце. Конечно, на песке и пальцем особо не нарисуешь, но это отвлекало...
— Если вы позволите, господа, я готов заплатить двойную цену за вашу юную деву. Без бумаг, подписей и имен.
Торговец с покупателем ошарашенно глазели на появившегося невесть откуда мужчину — каждый из них хотел отхватить свою долю. Словно две голодные подзаборные шавки, эти два ничтожества были готовы перегрызть друг другу глотки за лишнюю горсть золотых монет. Спор несколько затянулся, изрядно утомив Незнакомца.
— Мне неважно, кто из вас возьмет эти деньги, — мне только нужна девочка.
— Нет-нет-нет, милейший. Сначала деньги мне, а потом девочка вам. — Жадно сверля глазами заветный мешочек с деньгами, офицер схватил Альму за волосы, бесследно стирая с хрупкой поверхности песчаного холста и неясный профиль красивой женщины, и распахнутое окно, и печальный овал садящегося в море солнца.
Две секунды тишины, и два бездыханных разодранных тела повалились наземь. Еще теплые ручейки человеческой крови резво сбегались вокруг рассыпанных по грязи золотых монет. Даже сейчас, уже на полпути к Преисподней, они все еще жаждали денег.
Теплый ночной ветер мягко гладил девочку по щекам, ей казалось, что она летит... она правда летела. Улицы, дома, заборы, фонари едино сливались в сплошную череду смазанных пятен. Незнакомец бережно прижимал девочку к себе, виновато перебирая в пальцах уже совершенно поседевшие детские пряди, когда девочка провалилась в забытье, теряя свою прошлую жизнь.

13) Локация, с которой вы начнете игру:
[Казенный квартал] Особняк «Гризайль».

14) Согласны ли с правилами ролевой?
Да.

Отредактировано Элизабет Дюваль (24.03.2011 19:44)