Дети самые жестокие, а раны из детства самые глубокие.
Да именно с этих строк я хочу начать свои воспоминания. Прошло немало времени и все уже не могу вспомнить, да и, признаюсь, многое я годами старалась вычеркнуть из памяти, как самые болезненные воспоминания.
С чего начать?! Не знаю. В голове путаница из осколков жизни, но логичнее начать с самого начала.

«Потерянный адресат»

- Мне около трех лет, на улице солнечный день. Я бегу по лестнице, вниз, перепрыгивая через ступеньки и стараясь перебирать ножками, как можно быстрее. Для меня тогда это была цель всей жизни – успеть. Успеть к воротам.
Я жила в отдаленной местности, да что скрывать в монастыре. Так повелось, что почту нам приносили лишь один раз в две недели. Я точна знала всех тех, кто нам её приносит, – задумчиво – наверно, спустя восемь веков я смогу накидать набросок их лиц, так сильно они запечатлелись в моей памяти.
- Я заметила Его с башни, вот Он идет по улице. Минуя внутренний двор, я уже жду Его у ворот. Сердце колотит, печатая ритм в висках. Дыхание сбивается, но это не важно. Вот Он уже должен подходить к повороту… Да, вот Он, бодро выходит из-за башни и теперь по главной улице идет к главному входу. Замечая меня, Он становится как всегда хмурым и сдержанным. Поравнялись. Я смотрю на Него, на его сумку. Такую большую, что наверно я бы там поместилась тогда. Я хочу спросить Его, и лишь когда сердце забывает стучать вовремя, я спрашиваю Его на одном выдохе: - Здравствуйте. У Вас есть письмо для Брухи?
Да у меня тогда была другая фамилия, но речь сейчас не об этом .
- Нет, к сожалению, - пауза - нет, но в следующий раз обязательно будут. – Широко улыбаясь, произносит Он, но по глазам видно, что Он лжет, но не хочет в этом признаваться, что бы не обидеть ребенка, а я не хочу понять и принять, что не будет этого «следующего раза».
За все время прибивания в монастыре я так и не получила «долгожданное» письмо от родных. Я перестала ждать письма уже в четыре с половиной года, когда у всех были не только по коробке писем, но и запас воспоминаний об гостинцах, а у меня не было и пары строк на пергаменте. Тогда я и рассудила своим детским умом, что если все этим письмам так рады и они у всех есть, то я буду выражать полное равнодушие к ним. После этого, я больше не ждала почтальона, и ему больше не пришлось мне врать.

«Я не плачу, это всего лишь дождь»
-Тогда была промозглая осень. Я снова болела и снова много читала. Мне скоро уже 8 лет будет, а я провожу все время в кровати и весь досуг - это чтение книг.
В книгах я могла оказаться далеко за пределами обители и побыть то принцессой, то воровкой, а завтра могла стать гадалкой. Меня захватывали эти миры, там я была счастлива. Жила же замечая того, что в реальности я не могла даже передвигаться на длинные расстояния без того, что бы у меня не кружилась голова. Я могла дойти лишь до библиотеки, держась за стенку, но возвращаясь в свою комнату, я падала на кровать и старалась отлежаться несколько минут, что бы пол и стены с потолком переставали танцевать, а стали на привычные позиции, а я могла продолжить свои путешествия с помощью книг.
За окном раздалось протяжное мяуканье. Оно нарастало и становилось все ближе и ближе. Я подошла к окну, выглянула и сразу отшатнулась назад.
Паренек из моего класса тащил котенка к озеру, Черныш царапался, и было видно, что он старался вырваться, но котенку это никак не получалось.
Я набираю воздуха в легкие и кричу, что бы он опустил его, но он лишь оглянулся, да улыбнулся подло, поняв, что я не могу быть для него серьезным оппонентом, взял зло котенка за лапы и помахал в воздухе, как победным флажком.
Понимая, что бессильна против Самаэля, но все равно сильнее, чем котенок, и смогу защитить Черныша, думала я тогда (но ошибалась) и старалась бежать, но ноги плохо слушались. Я двигалась по переходам, так быстро, как мне только удавалось, с моей болезнью. В моей груди начинал образовывается комок, подходящий к самому горлу и как Черныш царапал мальчишку, так кашель начинал царапать мне горло, но я все еще могу его сдержать и спешу на помощь. Вот и пруд, и Самаэль.
Самаэль – не настоящее имя, это всего лишь псевдоним. Всем, кто приходит в монастырь, присваивают новые имена отражающие их сущность, которые станут их настоящими именами, до 16летия. Сделано это, что стереть границы между соц.статусами (но одна грань есть о ней я расскажу ниже). По традиции, имена данные при рождении, возвращаются после окончания двухлетних испытаний юношам и девушкам, как доказавшим право не только носить свои имена, если они возвращаются «в свет», если же их прельстит роль убийц, наемников, охраны, то их имена никогда не будут произнесены. Делается это ради того, что бы никто не знал каким родственникам «убийцы» мстить.
- Но я спотыкаюсь, падаю на колени и кашель раздирает мои легкие, но все еще прошу Его отпустить котенка, с которым я играла столько времени и рядом с которым не была одинокой. Черныш всегда меня приветствовал мурлыканьем, тем обволакивающим мягким, который позволял мне все забыть и почувствовать себя кому - то нужной.
Самаэль лишь улыбается той злой улыбкой, от которой обычно хочется ударить по лицу, чем то тяжелым, но я не могу. Я не могла тогда просто подняться с колен, кашель сгибал меня попалам, я могла лишь смотреть, как единственному мне близкому созданию, перебивают хребет одним ударом, а я могла от злости лишь швырнуть кучку прибрежного песка в обидчика. Он выбрасывает трупик в озеро, Черныш тонет не оставляя мне надежды на возврат в былое…дальше я кажется потеряла сознание от мысли, что не смогла защитить, того, кто стал для меня центром Моей детской вселенной.
По рассказам настоятеля я узнала, что он нашел меня на берегу. Лежащей на песке и уже практически без дыхания. Я сильно замерзла. Он боялся за мою жизнь тогда, но когда я пришла в сознание, он начал боятся за мой рассудок. Не буду спорить, было от чего начать так сильно переживать, я лежала на кровати и смотрела всегда в одну точку, точнее в окно, где виднелось озеро. Тогда я и дала себе клятву, никогда не быть слабой. Стоило мне принять такое решения, я быстро пошла на поправку. Из комнаты не выходила, лишь редкие вечерние прогулки с настоятелем, за травами, да чаепития в саду стали для меня тогда облегчением. Скоро начались тренировки, они помогали мне забыться в своей монотонности действий. Тем временем по монастырю разошлись слухи о том, что я «не в себе» после случая на берегу, но нам с «учителем» было это лишь на руку.

«Тысячелетие Розы»
-Пышный праздник состоялся тогда в обители, не скажу, что я была рада этому событию, но так сложилось, что это изменило мою жизнь круто. В этот день должно быть не только состоятся празднование посвященное Св.Розе, но и состоятся открытие турнира для четырнадцатилетних юношей.
На окончание праздника была назначена жеребьевка, где каждому юноше - «принцу» вставала в пару девушка – «принцесса».
Титулы для обозначения, конечно, были другими, но это легкий вариант, для вас мои читатели.
Жребий был простой формальностью, ведь многие уже испытывали симпатии друг к другу, но традиции превыше всего. Юноша подходил к чаше и брал листочек с именем. Отдавал распорядителю и он произносил имя на весь зал. Девушка приседала в реверансе, подтверждав, что не только она на месте, но и склоняет голову перед судьбой и своим «принцем».
- Я не хотя собиралась на это торжество, и было конечно из-за чего. Стоило посмотреть на себя в зеркало, и можно было, ужаснутся. Темные круги под глазами с опухлостью, мутные глаза, без всякого выражения эмоций, что даже цвет было трудно различить, и кожа серая, именно так на мне сказались 6 лет упорных тренировок, ночной образ жизни. Я предпочитала не показываться на свет и легенда об умственном помешательстве, объясняла всем моё странное поведение. Я, конечно, не спешила всех разуверить в этом, хотя именно тогда и была больше всего похожа на помешанную, но только на боевых техниках, оружии и искренне не понимала, зачем меня попутно учить танцам, пению, той же игре на арфе? Я хотела всего лишь победить свой недуг и стать сильной, а «учитель» хотел, что бы во мне осталось женское начало.
У меня осталось мало времени до начала, уж сильно я засиделась за подготовкой к празднику. Моя работа была делать маски для участников из керамики, что я не стала как то приводить себя в порядок, а лишь расчесала волосы и попыталась одеть сари, но последнее у меня получилось далеко не сразу.
Как я не старалась, я опоздала. Войдя в зал, я почувствовала себя максимально дискомфортно, мне хотелось сбежать, провалится, но не находится там. Открытый огонь озарял зал. Зеркала отражали блики хрусталя. Я была ослеплена блеском и щурилась. Моя не уклюжая походка (я привыкла делать большие резкие шаги, как выпады шпагой, а тут ширина шага ограничена 25 см в этом «диком для меня» платье), встрепанные волосы (я не смогла их все таки нормально расчесать), вообще вид не респектабельный, а на фоне остальных девушек, которые готовились за полгода к этому событию, вообще не стоит говорить. Все смотрели на меня, как на нечто неведомое, которое скорее было ошибкой, чем правдой.
Я стаю с краю и пытаюсь мыслями унестись далее за  пределы обители, но в реальность меня возвращает громкий голос распорядителя возвещающий о том, что кто-то из «принцев» вытащил бумажку с моим именем.
Я поднимаю взгляд от пола, что бы рассмотреть, кому же так «повезло».
Снова он, мои ноги чуть не подкосились, я увидела его снова. Каштановые волосы, холодные карие глаза, которые ничего не выражают кроме презрения, причем не только ко мне, но и ко всем. Без сомнений это был Самаэль. Что за издевка судьбы? По обычаю я должна буду помогать тому, кому больше всех желаю смерти.
Он как полагается, подошел ко мне, взял за руку, я от неожиданности вскрикнула, но не потому, что он нарочно сжал её сильнее, а из-за страха, что он почувствует мозоли на руках, которые остаются, когда не знаешь покоя в тренировках, а про уход за руками забываешь.
- Я вижу ты не забыла про ту потеху. – наклонился над моим ухом, Со стороны это казалось обычным приветствием своей «принцессы» - поверь ты не выйдешь из этих испытаний живой. Такой уродине не стоит ходить по той же земле, что и я, от мысли, что ты дышишь тем же воздухом,  мне становится противно.
Он мне хотел шепнуть еще несколько любезностей, но гнев мой достиг таких пределов, что я не выдержала и влепила ему пощечину, на удивление она достигла своей цели, Самаэль не думал, что я на это способна.
Еще не одна «принцесса» не поднимала руку на своего «принца», наоборот она должна проявлять чудеса добродетели и терпения. Именно в течении этих двух лет решалось её будущее. Многие женихи изучали характер будущих невест. Были не редкость гости, которые специально приезжали познакомится с юными особами, но если эти знакомства могли выйти за рамки приличий, «принцесса» всегда могла рассчитывать на защиту своего «принца».
- Я же развернулась и вышла из зала, если бы от злости можно было бы устроить огонь, тогда бы там выгорело все дотла, к сожалению вампиры на это не способны.
Что же делать? Мучает меня вопрос и очень странный я нахожу ответ.
Войдя в комнату, лишь бросив взгляд на маску-образец, на основе которой были сделаны все маски «принцев» я все решаю для себя.
Я надеваю тренировочный костюм, да он не такой парадный как у большинства участников турнира, но он взят из запасников костюмов для тех, кто в монастыре «по воле божей или по состраданию».
Даже в монастыре, где старались стереть грани между слоями, всегда оставалась грань различия между теми, кого «отдали за деньги», а кого приняли «из милости» на обучение.
Одевшись, кинула взгляд в зеркало и стала благодарна, что грудь еще не начала расти. Я снова возвращаюсь в зал, походкой не требующий протестов, но стоило мне открыть двери и пройти лишь пару шагов в зале возникла тишина. Многие были озадачены, от неизвестного претендента, которого никто не видел до этого. Это была игра на которой было поставлено все. На меня смотрел в упор настоятель, он сразу узнал меня еще по шагам в коридоре, но был удивлен моему виду. Я первый раз чувствовала его проникновение в меня, в мой разум. Плавный укол, он делал это решительно, но все таки плавно, что бы ничего не изменить во мне. «Отец» никогда не позволял себе использовать способности, но я создала ситуацию чрезвычайного положения. Он увидел мои воспоминания, мою злость и мою решительность.
Его грустный голос, слабый (Настоятель говорил тихо, заставляя всегда прислушиваться к его словам), но уверенный раздался в тишине:
-Велиар это не простительно заставлять всех ждать. Я думал, что воспитал вас более достойно!
Этими словами он тогда сделал многое: он дал мне «имя», подтвердил слух о тайном «ночном» ученике и самое главное понял мою решительность, идти до конца, допустил до турнира. Я благодарна ему за это до сих пор, для меня он останется «отцом», который был так терпелив и заботлив ко мне. (Я никогда не узнаю, что он был моим троюродным дядей. Отступником от своего клана, но только ему смогли доверить свою дочь мои родители, спасая меня от…хм…пока не стоит раскрывать всех карт).
- Я молча поклонилась в знак извинения и, не произнеся ни слова, подошла к чаше выбора «принцесс». Вытаскиваю имя, передаю распорядителю и он на весь зал произносит «Нихиления», её гордый носик, устремился верх, глаза выражают не понимание и бросают быстрый взгляд в сторону, конечно я перехватила его. Оказывается, я открыла счет в турнирной таблице между мной и Самаэлем. Я вытащила имя «его» принцессы, именно её он хотел видеть рядом с собой, но какая «жалость» она склоняется в реверансе приветствия передо мной…
Я не произнесла ни слова за весть вечер, боясь, что меня узнают по голосу. Потом был долгий разговор с «отцом», на котором я убедила дать мне все-таки шанс. На утро Настоятель «нашел» сари на берегу озера, что все решили, что я утонула.

«Месть надо подавать холодной»
- Два года прошли довольно ровно, состязания сменяли состязания. Я не уступала Самаэлю ни в чем, и даже иногда вырывалась в турнирной таблице на первое место, но он быстро нагонял и у нас была чехарда с результатами. Я даже обзавелась своим мини-фан-клубом, но за Самаэлем стояла вся «аристократическая» верхушка монастыря, таких же гордых как и он сам.
И вот последняя дуэль. Между мной и Самаэлем. Его шпага, продолжение его руки. Его взгляд точно определяет мои слабые места, но и у него они тоже есть. Взгляд «принцессы» на меня более теплый, даже с заботой и переживанием, и вот Нихиления дает силу злости Самаэлю, но из-за этой силы не только его атаки набирают оборот, но и он допускает роковую ошибку. Он не мог предположить, что я пожертвую плечом, но срежу его цветок с петлицы.
Победителем становится тот кто сохранит свой цветок, наверное по этому их называют дуэли Роз, а не в честь Св.Розы.
- Да, боль в плече нарастает, оно конечно задето не сильно, лишь порез, уходящий на пару сантиметров в тело, но видеть глаза противника полные злости насчет поражения, которые сменяются, непониманием, когда та, которую он так хотел назвать «своей», подбегает ко мне, что бы оказать помощь, гораздо лучше любого обезболящего. Я же быстро встаю и ухожу. Не нужно мне тогда, что бы ко мне лезли лекаря, они были в праве расстегнуть камзол, а потом им объясняй, откуда утяжка, еще не время до этих открытий, еще не вечер.
На протяжении всего времени своей жизни, я питаюсь (как алкоголем) скорее не кровью, а эмоциями людей/вампиров. От "светлых" я хмелею, от "мрачных" становлюсь, как сказали бы те же люди "Стервой", но почему то никто из них так и не объяснил кто это, стервы.  Как то я встретила бульварную брошуру, так  там говорили об новом виде вампиров - «энергетических». Это конечно бред, но идея мне все таки пришлась по вкусу. Ведь это много для меня объясняло, но не стоит об этом. Будет еще много номинаций, в которых у меня будет возможность рассказать больше об своем персонаже.
- Наконец, сегодня я узнаю своё реальное имя. Если бы не плащ в тот вечер, все собравшиеся в зале видели, как меня била дрожь от волнения. Настоятель передал мне коробку перед самым началом церемонии, и я не понимала, что за кольцо там, но машинально одела его, понимая, что это часть моей новой жизни.
Начинали всех называть по титулам. Сначала назвали имена тех, кто прошел обучение по «воле божьей», и на лицах собравшихся начиналось читаться недоумение, когда мое имя не произнесли.
Порядок произношения имен юношей был таков: от самых безродных, до самых древнейших фамилий аристократии. Сзади разворачивали герб клана или фамилии к которому относился юноша, если клан был агрессивным, то герб зажигали заранее пропитанному волоку нужным рисунком, поверх дров.
Юноша чье имя произносили, должен был снять маску и сделать шаг навстречу своей «принцессе», если она принимает его приглашение на бал, а именно им заканчивался турнир. Для победителей турниров было особое правило. Они открывали турнир, вне зависимости с кем в паре они стояли до этого.
- Я начинала нервничать, мое имя так и не произносили. Меня не могли забыть, я победительница турнира, но уже назвали имя Самаэля, который оказался виконтом, наверно, это сильно полоснуло по его тщеславию, но моего имени все еще нет. Вдруг моего имени не знает даже «отец»? крутится мысль, тогда почему сзади дрова…Мой клан агрессор? Или моя клан в состоянии войны. Тогда это объясняет мою изолированность, но разве мои родители не смоли бы меня защитить…вряд ли…но что тогда?
- Велиар. – произносит мое имя громко, что так не свойственно настоятелю, медленно снимаю маску, обнажая свое лицо – урожденная Си Де Ля Троэль. Красная ветвь клана Diabolos. - наслаждаясь каждым звуком своего нового имени, я произношу его, шевеля губами, как бы пробуя на вкус и оно мне нравится, но больше всего мне нравится эффект от имени, который происходит в зале.
Я вижу волну не понимания в глазах собравшихся. Их можно понять, я изменилась, но во мне еще можно угадать ту «сумасшедшую». Сзади вспыхивает огонь, мою спину обдает жар, я замечаю отражение герба в парадных доспехах гостя, оказывается, я родилась под перевернутой звездой. Я делаю шаг вперед, снимая плащ, он падает на пол и горит. Наверно, со стороны это казалось, что я вышла из огня, практически из объятий Магота. Моё реальное имя оказалось сочетанием двух букв, но со временем я узнаю, что на тайном языке клана Diabolos оно означало смерть.
Тайный язык клана Diabolos имеет не имеет аналогов. Он состоит из звуков японских слов, но склоняющихся согласно древ.греческому языку (возможно я когда нибудь выложу образцы).
- Спускаясь с пьедестала я протягиваю руку своей «принцессе», отшатнулась. Да её можно было понять. На протяжении пары лет она сначала ненавидела, а потом начала испытывать влечение к таинственному «принцу». Она недостатки стала считать лишь пустяками, которые подчеркивали достоинства. Нихиления ждала увидеть парня, хоть скорее всего и обезображенного шрамами, (другого объяснения упорному ношению маски и вечно застегнутого на все пуговицы камзола, она не нашла или сочла не столь романтичными), а перед ней стояла я. Девушка. Я смотрела на нее своими синими, практически черными, глазами пристально, ловила каждое изменение в её глазах. Я склонилась перед ней в поклоне, свойственной парням, и хвост из густых, черных, как смоль волос, перевесился на бок, отражая огонь герба в блеске моих шелковых кудрей. Все видно по её глазам. Её зрачки расширились тогда, и вспыхнул румянец. Она оценивала контраст волос с кожей, той завистью на которые способны лишь самые красивые создания. Контраст, который  подчеркивал бледность моей кожи, но теперь не землистого цвета, какой была показана в свете на Тысячелетии Розы, а благородного мраморного оттенка, через который видны даже мелкие венки.
Она произнесла свое «Нет», так и не посмотрев в мои миндалевидные глаза, а лишь снова бросила взгляд в сторону бывшего уже Самаэля, смешанного из испуга и непонимания. Он еще не отошел от шока, что турнир он проиграл «принцессе» по жребию, которая оказалась еще и представительницей ветви древнейшего клана, а Нихиления наверно себя кляла за то, что отказала ему, когда он сделал шаг к ней. Она хотела более престижного себе «жениха», но не предсказала результат.
Тогда я хотела испить всю чашу своего первого триумфа до дна. Я могла, себе позволить и улыбку, вполне коварную, (сейчас то я улыбаюсь куда более коварно) и слова о том, что если она не пойдет со мной на бал, то ей все равно придется открывать его со мной, да, кстати, напомнить о том, что она уже отказала всем остальным.

p.s. Вот так и формировался мой сложный характер в детстве. Все вопросы в личку. Возможно, что-то еще исправлю. Местоимения «Я», «Он» ведены специально, а не из-за скудности лексикона.

Конечно, детство ассоциируется у многих с радостью, свободой и весельем...Но не для всех оно бывает таким...

Я люблю тебя, мамочка...

Проснувшись вместе с солнечными лучами, я еще немного повалялась в кровати, пытаясь "досмотреть" сон, который так внезапно оборвался на самом интересном месте. Когда мне надоело придумывать продолжение сновидении, я вскочила с кровати с подбежала к окну, шлепая босыми ногами по старому скрипящему полу. Только встав на цыпочки, уперевшись локтями и подбородком в подоконник, я смогла увидеть кусочек зимнего неба. Но мне было этого не достаточно. Рядом стояла небольшая табуретка, на которую я, неуклюже задирая ноги, кое-как забралась. Вид из окна чердака действительно прелестен, особенно утром, когда дороги, за ночь занесенные снегом, еще не покрыты грязными полосами от повозок и следами прохожих. Солнце вышло из-за облака и отразилось от белоснежной крыши дома напротив, посылая свои яркие лучи прямо мне в глаза. Я задернула шторку и спрыгнула с табуретки. "Почему зимой солнце такое яркое? Ведь летом теплее и жарче?" - с видом знатока я стояла посреди комнаты потирая подбородок, как это делал, живший на нашей улице, аптекарь.- "Стоит спросить у мамы." Я бросилась к двери, но тут же остановилась. "Если я спущусь в таком виде, она рассердится." Поспешно натянув, висевшее на стуле платье, и собрав волосы в хвост, не расчесав их, я сбежала вниз по лестнице.
Возле двери маминой комнаты я на секунду замешкалась. "Вдруг она еще спит? Но я слышала шаги, значит уже нет." Тихонько постучав в дверь, я отошла на пару шагов назад и прислушалась. Вскоре раздался скрип половицы, а затем щелчок в замочной скважине. Вместо мамы на пороге показался огромный бородатый мужчина с обернутой вокруг талии простыней.
-Привет, малышка. Ты что тут делаешь?- сказал он полушепотом с доброй улыбкой на лице и оглянулся, посмотрев в комнату.
Вместо ответа я уставилась на него снизу верх с открытым ртом, совсем забыв зачем я пришла и что же тут делаю. Мама не разрешала общаться с незнакомцами. Круто развернувшись на месте, я побежала обратно к лестнице, собираясь скрыться на своем чердаке от бородача. Не успела моя нога ступить на первую ступень, как позади раздался железный голос матери. Как я боялась этого голоса, это было словно гром перед бурей.
-Рэйчел, вернись на место.
Я послушно подошла к ней и упулилась в пол, и как не странно ни я одна волновалась. Мужчина, стоявший рядом, тоже казался будто не в своей тарелке. Тогда меня заполнило чувство, что мы на одной стороне, негласные союзники...Мне вспомнилась история про пиратов в этот момент. Наверное потому-то он был вылитый капитан Саммер, по крайней мере каким представляла его я. Мама оборвала мои фантазии...
-Рэйчел, скажи маме, что ты видела? - спокойно проговорила она, и это меня удивило, обычно она начинала меня бранить.
-Элеонор, она просто...- пытался вставить слово бородач, но одним коротким взглядом мама заставила его замолчать. И снова посмотрела на меня, ожидая ответа. А я не знала, что именно я должна была или наоборот не должна увидеть.
-Ничего,- тихо ответила я, не поднимая глаз. Почему-то мне казалось, что я в чем то виновата, но пока не понимала в чем...
Элеонор тяжело вздохнула и посмотрела на меня, сжав губы. По ее выражению лица невозможно было понять, о чем она думает, и это страшило меня больше всего.
-Иногда мне кажется, что лучше бы я отдала тебя какой-нибудь старой деве. Она бы молилась за меня по воскресеньям в храме и была бы сильно благодарна, за такую никчемную девчушку как ты. Но самое главное мне бы не пришлось постоянно выслушивать твое вранье,- рассуждала она будто сама с собой, а ее взгляд был направлен сквозь меня. Мои же глаза с каждым словом все больше наполнялись слезами, а губы стали подрагивать.
-Я правда...
-Замолчи! - вскрикнула мать, схватив меня за руку, и потащила к чулану. Ее длинные тонкие пальцы плотным кольцом сцепились на моем запястье, причиняя боль. Я рыдала и вопила на ходу: "Мамочка, прости",- но она не обращала никакого внимания. Когда я попыталась вырваться, она повернулась и влепила мне пощечину. То что произошло после отложилось в моей памяти лишь кусками, так как мои глаза были застелены слезами, а в ушах слышался лишь собственный плач. Но я помню, как тот мужчина высвободил мою руку и подтолкнул меня к лестнице. Я поднялась на верх и залезла в кровать, завернувшись в одеяло, меня все еще сотрясали рыдания. А снизу были слышны крики и отдельные слова: "Какого черта ты лезешь...?!"..."Совсем спятила? Она же ребенок...и не виновата, что ее мать шлюха!"..."Убирайся вон!"
Я просидела в комнате весь день, и только под вечер спустилась на кухню, чтобы поесть. В животе урчало от голода, ведь я даже не успела позавтракать...Когда я проходила мимо гостиной, то услышала тихие всхлипывания, и заглянула во внутрь. Мама сидела в кресле у камина задрав колени к подбородку и заливалась слезами. Это был единственный раз, когда я видела как она плачет, я даже забыла про голод. Бесшумно прокравшись к креслу я села рядышком на ковер и дотронулась своей рукой до ее руки, лежавшей на гридушке. Она подняла голову и посмотрела на меня взглядом содержащим столько тепла и нежности, что я не устояв в один миг вскарабкалась в кресло о обвела ее шею руками.
-Мамочка, не плач. Я тебя люблю.
-Я тоже люблю тебя, Рэй.

PS: На следующий день я просидела в чулане около двух часов за то, что разбила очень дорогую вазу, подаренную маме какой-то ее тетей.

Дневник маленькой Люсиды
30 августа 1810 года.
Что я думаю о звездах

Звезды знают все на свете и потому живут так долго. А, может, наоборот, живут так долго, как того требует познание всего на свете. А когда правды больше не остается, они вспыхивают так ярко, как никогда за всю свою звездную жизнь (да так, что бы видели это все обитатели Земли и Неба), и гаснут, уступив место новой звезде. Но так ведут себя мудрые звезды. А бывают и другие, чрезмерно любопытные, которые все время хитрят. Пытаясь узнать больше других, они, что есть силы, тянутся к земле и, потому, иногда срываются и падают. Но мой дневник не о них. Да и не о звездах, по большей части. Ну, просто, вдруг, это кому-то будет интересно.

27 сентября 1810 года.
Первый день в школе

Я уже почти месяц хожу в школу, но все забывала написать об этом. Итак…

Мне выпала честь восседать в первом «почетном» ряду. За первой партой сидел Чарли, самый маленький мальчик в классе. Позади него – две отличницы, которые первыми тянули руку, даже не дослушав вопрос. За третьей партой – брат и сестра, которым учеба с трудом дается, но их благополучно скрывал впереди стоящий «лес рук». И, наконец, я, с полутораметровым детиной, который, впрочем, проспал все уроки. Но после более тесного знакомства с классом, учительница решила держать меня поближе.
Это был единственный раз, когда она обратилась ко мне почти ласково - «Чарли, подвинься! Люсида, садись рядом» - вот, как она сказала. «Милая», «добрая» женщина… Она приносила мне только радость. А, точнее, безудержный хохот, который так и рвался наружу, заставляя меня краснеть и икать, а следом – смеяться и всех остальных. Дело в том, что она проглатывала букву «ч», и первая, произнесенная в наш с Чарли адрес, реплика удалась на славу. «Слова ваши – точно музыка!» - продекламировала я в ответ, вознеся прозаический момент на небывалую (по исторической важности) высоту.
Первая вспышка гнева в глазах первого учителя и первая доверительная улыбка первого в жизни друга.

15 октября 1810 года.
Чарли

В школе Чарли со мной не разговаривает. Он и так на голову ниже всех остальных. Его могут побить. Не то, чтобы меня не любили, просто немножко боятся, а так им придется бояться и Чарли. А такого им допускать никак нельзя, вот и могут побить.
На самом деле, у меня и без разговоров достаточно дел в школе. Оставить очередной след в истории в виде философского трактата на парте, получить автограф госпожи учительницы с пожеланиями долгих лет, и, напоследок, внеочередную аудиенцию с господином директором. Да уж, у меня определенно нет времени на Чарли.
Но дома мы – лучшие друзья. Можно сказать, он мой единственный друг, с котрым можно поговорить, ну, кроме папы, конечно.
На самом деле, Чарли вовсе не трус. У него внутри спит настоящий Геракл. Просто он не успел познакомиться с папой, и некому научить его, как этого самого Геракла разбудить. Но Чарли не виноват, он очень спешил. Он так торопился, что даже появился на свет раньше времени. 

16 октября 1810 года.
Мэгги

В детстве Мэгги была очень красива. Но в шесть лет она упала с дерева, и это падение оставило на ее лице большущий шрам. Неприятно, конечно, но, как по мне, с ней и сейчас не стала бы тягаться даже королева красоты. Это не я придумала. Чарли тоже так считает.
А еще она никогда больше не разговаривала. Не то, чтобы она разучилась, просто расхотела. Такое иногда бывает. И это никому не нравится. Кроме меня, конечно. Если я понимаю Аврору, то чего мне стоит понять настоящую девочку? Я всегда знаю, о чем она хочет сказать, и о чем разговаривать не желает, что любит, и что терпеть не может. А любит она Чарли, и терпеть не может, когда ее называют Маргаритой (мы с Чарли никогда этого не делаем).

3 ноября 1810 года.
О том, почему мы – другие

Другие дети в классе не знаю таких лишений, может, это и делает нас такими особенными. Втроем мы сочиняем и придумываем игры, которые помогают нам справиться с нашей «особенностью». Мы просто смеемся над своими бедами. Наша любимая выдумка – сказка про колдунью, которая ненавидела всех на свете, потому, что сама была холодной, трусливой и безобразной. Но однажды заколдованный ворон, который ей прислуживал и видел все на свете, рассказал, как получить все, что она хочет, в обмен на обещание освободить его. Вот так и случилось, что она похитила у Мэгги красоту, у Чарли – храбрость, а у меня – сердечное тепло. Но, растопив свое сердце, она научилась чувствовать и осознала все зло, которое совершила за сотни лет.
В общем, она этого не вынесла и окаменела от ужаса. С тех пор мы сидим в башне и ждем, когда придет добрый волшебник, освободит нас и вернет все, что было похищено. В этом вся наша жизнь.
Вы скажете, два друга – не густо. Но я так считаю: если у вас 10-15 друзей, вы не до конца можете быть уверены, кто из них Друг, а кто просто – друг.
Чарли и Мэгги следует писать не просто с большой буквы. В них – все буквы заглавные. «ДРУЗЬЯ» – вот, как это пишется.