Ланьер бесцеремонно захлопнул дверь перед носом провожатого. Да, он заплатил, но быть любезным его ничто не обязывало. Комната была темной и маленькой. В крохотное оконце едва пробивался тусклый утренний свет. Кровать, стол, пара стульев. Да и с этим скудным набором мебели повернуться было негде.
Эльер выставил на стол только что приобретенные весьма сомнительные сокровища, взял в руки бутылочку с фаретрой, за которую отдал почти всю наличность. Продавец был прав, доза была слишком велика. Ее вполне хватило бы, чтобы не только лишить тело души, но и убить его. Но это было лишь началом. Еще нужно было найти таковое. Кого-то, кто смог бы заменить Шарля.
«Заменить?»
Мысль показалась дикой и кощунственной. Эл убрал настойку в карман, машинально потянулся ко второму флакончику и, не раздумывая, осушил его до дна. Ему хотелось понять, почему. Почему?
«Ему там хорошо было, понимаешь? А тут будет плохо...»
Почему?
«Так лучше?»
«Нет, не лучше...»
Почему, черт возьми?!
Мягко зашумело в голове, качнулись стены. Реакция собственного организма удивила Ланьера. То ли он устал, то ли отвык и забыл, как это бывает. Несколько шагов до кровати показались ему бесконечно долгими.
Несколько секунд он смотрел в потолок пустым, бессмысленным взглядом стеклянно блестевших глаз, потом враз отяжелевшие ресницы медленно опустились. Последней внятной и отчетливой мыслью было:
«Это точно не „Багровая река“. Что за дрянь я купил?»
Он тонул. Разум, балансирующий на грани безумия, терзаемый ядом, разъедающим его внутренности, не мог пробиться сквозь толщу багрового океана к поверхности, туда, где высоко и бесконечно далеко мерцал призрачный свет. Он не чувствовал, как по мышцам прокатилась первая волна судорог, как дернулось тело в короткой, мучительной агонии. Он не чувствовал ничего, кроме насущной необходимости выплыть на поверхность кровавого океана, в который погрузило его содержимое закатившегося под кровать флакончика.
Эльер открыл глаза. В этом не было никакого смысла. Вокруг все так же царила беспросветная тьма. Короткое предчувствие неотвратимой опасности заставило сжаться сердце. Он невольно стиснул кулаки. Ногти правой руки впились в ладонь, левая же... левой коснулись чьи-то холодные пальцы. Он вздрогнул.
«Кто ты?»
«А ты как думаешь?» — тихий смех заставил его содрогнуться.
«Где ты?»
«Рядом...» — прошептал бестелесный голос. Короткий удар. Боль разлилась по телу. Ланьер стиснул зубы.
«Успокойся», — приказал он себе. — «Я должен успокоиться. Это все бред моего воспаленного сознания».
Но боль была настоящей. Следующее движение незримого врага он скорее угадал, чем почувствовал. Он видел смутный силуэт, легкие, грациозные движения, в которых уже не было угрозы.
«Иди со мной», — шепнуло создание, увлекая его за собой. Эльер покорно шагнул следом, ощущая какую-то безотчетную тоску.
«Я умираю?»
«Да...»
«Это несправедливо!»
«Чем ты лучше других?»
Эльер разозлился. Что за дикая насмешка судьбы?
«Мое тело там, в комнате... оно тоже умирает?»
«Да...»
Осознавать это было мучительно, невыносимо.

Не раз и не два порадовался Шарль, что в спутницы ему досталось дитя дорог и полей. Ратри неслась по улицам с завидной скоростью, только изредка теряясь, но и тут ее способности помогали не упустить призрака из виду. А Марен мутной тенью летел туда, куда вела его еле заметная ниточка силы, тянущаяся к затухающей радужной искре. Мыслей не было — была цель. Этого на данный момент было достаточно.
Вот и дверь — замызганная зала — лестница. Позади раздались крики цыганки, призрак не очень понял зачем она что-то спрашивала и кого-то обвиняла, ведь где Ланьер, было и так ясно, а что с ним, все равно выяснять самим. Но женская логика — странная вещь уже сама по себе, а уж у напуганной и, похоже, влюбленной дамы... тут вообще даже и не стоило пытаться понять.
Медленно, будто сквозь толщу воды, Шарль прошел сквозь последнюю дверь. И застыл, не отводя взгляда от неподвижного тела Ланьера. Он не двинулся и когда в комнату вбежала девушка. Не обратил внимания на ее суету и причитания. Стоял и впитывал эту неестественную, неправильную и дикую картину. Она настолько не укладывалась в голове, что это было уже за гранью. Затухающая аура, безжизненная поза... Так не похоже на него и совершенно не вдохновляюще. Никаких эмоций, кроме пустоты. — «Так быть не должно...» — Четкая, конкретная и совершенно кристально ясная мысль. А если не должно, значит и не будет. Решив что-то, Шарль шел к цели, если для этого надо идти по головам или жизням, что ж, значит будет так. По своей он уже прошелся, теперь очередь за другими.
Уйдя в себя, он несколько отстранился от реального мира. Обратно его вернул пузырек сунутый в нос, стенания и резкий шум за дверью. Следовало убрать помехи и заняться делом.
— Все? Это мы еще посмотрим. — Твердый и суровый взгляд хлестнул цыганку по лицу не хуже пощечины. — Ратри, прекращай истерику и выкинь лишние мысли из головы. — Голосом Марена можно было резать металл. От него явно не укрылись ее порывы и намерения. — В мелодраму играть некогда.
Склянка. Что тут у нас? Как понять? Провел пальцами сквозь стекло. — «Что-то есть... что-то знакомое, но какое-то исковерканное. Что за палево тебе подсунули, Ланьер?»
— Ратри, вытряхни все из сумки, которую принесла... — Некоторое время призрак изучал пузырьки, так же водя сквозь них пальцами. Потом выбрал один, созвучный по составу, но с немного другой палитрой ощущений. Указал на него.
— Возьми и влей сколько сможешь ему в рот.
Теперь создать тишину. По телу Шарля расползлись кровавые разводы, лицо исказила хищная и безумная ухмылка. Развернувшись, Марен просочился сквозь дверь. Нарочито медленно просунув сначала бледную, слегка светящуюся руку, потом пройдя сам. Шум за дверью резко стих. Потом раздался хрип, визг на высокой ноте вопли и топот... После чего все стихло. Через несколько секунд призрак вернулся, стряхивая что-то с рук. Лицо его опять было спокойно и сосредоточенно.
— Некоторое время нас беспокоить не будут. — Что ж, теперь дальше. Закрыть глаза... сконцентрироваться на, уже, и вовсе почти незаметной, ниточке ауры, шагнуть ей вслед. Забытый, но такой знакомый путь.
— Жди... — Тихий, растворяющийся шепот и в комнате стало пусто.

Туман... Серый, плотный, пустой, вязкий, затягивающий. Но того, кто тут ходил однажды и у кого есть цель, того с пути не сбить. Преодолевая сопротивление потусторонних материй, Шарль двигался вперед. Ощущение времени осталось в реальном мире, поэтому сколько длилось это противостояние, сложно сказать, но вот впереди показался знакомый силуэт, окруженный , еще более знакомыми, светящимися сполохами.
— Не рановато ли ты на тот свет собрался, Ланьер? — прозвучал ему в спину тихий голос Марена.

Суровый взгляд Шарля хлестанул по лицу не хуже пощечины. Смутная мысль: «Ну что со мной такое?» С тех пор, как она познакомилась с этим медноглазым вампиром, все чувства обострились до такой степени, что ей стало трудно себя контролировать. Истерика, злость, страсть, радость, слезы... Все стало как будто осязаемым и ярким. Это настораживало.
Но, конечно, Шарль прав. Нужно успокоиться. Вернуться к своему нормальному состоянию, когда на все и всех плевать.
— Ратри, вытряхни все из сумки, которую принесла...
Девушка послушно рванулась с места, аккуратно и с явной неохотой опуская голову Вэрго на подушку. Что было в её сумке, она и так знала, а вот у него, помимо картины и какой-то ерунды, оказалась куча склянок, непонятного содержания. Шарль в задумчивости изучал их некоторое время, а цыганка собиралась с мыслями. Хотя всякие стуки и крики за дверью очень этому мешали.
— Возьми и влей сколько сможешь ему в рот, — он протянул ей небольшую бутылочку мутного стекла и растворился за дверью. Он быстро всему учился, этот Шарль... и удивительно быстро его призрачная судьба распорядилась так, чтобы в экстремальных условиях реализовывать эту жажду познаний. Пока цыганка аккуратно открывала крышку и нюхала содержимое, за дверью их крохотного мира раздавались вопли и шум. Девушка довольно хмыкнула. Будут знать, как злить и мешать призраку. Уж она-то знала не понаслышке, как меняет людей и вампиров потусторонний мир.
Когда он вернулся, Ратри уже сидела на кровати, вновь положив поникшую голову Вэрго себе на колени, сосредоточенно и безуспешно пытаясь разжать его зубы.
— Некоторое время нас беспокоить не будут. Жди...
Она кивнула, наблюдая, как в воздухе растворяется его силуэт. Он пошел за Вэрго. Предварительно позаботившись, чтобы ей не мешали. Удивительный призрак. Если сравнивать их с Эльером, то они были бы словно день и ночь, добро и зло, и все, что их объединяет, это стремление добиваться своего, не смотря на преграды и трудности. Что же их связало там, в прошлом?
— Выпей, пей, — шептала она, склоняясь над вампиром. Но жидкость никак не желала заливаться в рот, стекая липкими струйками по подбородку и капая жирными пятнами ей на платье. Так можно было остаться без лекарства. Вэрго внезапно дернулся, словно в судороге, а девушка крепче прижала его к себе, испугавшись:
— Тише... все хорошо. Тише, Вэрго. Я тебя вытащу... Мы вытащим. Только живи, живи... Я буду танцевать только для тебя, и ты меня нарисуешь. Станешь знаменитым. Купишь большой дом с высокими окнами, где так приятно рисовать свои картины при ярком, дневном свете... А я буду любить тебя так сильно как умею только я, а ты будешь делать то, что любишь и умеешь... — она говорила все быстрее и тише свои обещания, прислоняясь к самому уху. И исступленно гладила его лицо и волосы, понимая, что он её не слышит... или не хочет слышать.
Ратри откинула голову, рассматривая искаженное болью и какой-то отравой, его красивое лицо. Так не к месту вспомнилось сегодняшнее утро. Взгляды из-под ресниц, сдавленные стоны и она, бившаяся как птица, в его руках. Может, дать ему своей крови? Он почувствует вкус и разожмет зубы? Тогда лекарство попадет вовнутрь, исцелив тело... а о душе позаботится Шарль.
Прикусив губу зубами, в том месте, где у неё была ссадина после пощечины, она поморщилась. Больно. Но что делать, не резать же запястья? Ощутив сладковатый привкус крови у себя во рту, она впилась в губы Вэрго поцелуем. Почти так, как сделал когда-то он, вытаскивая её из бездны.
— Пей, Вэрго. Тебе рано уходить. Побудь ещё немного со мной... — Ратри нехотя отстранилась, и влила пахучую жидкость без остатка ему в рот, придерживая голову, чтобы он не захлебнулся.

— О, да! Ты меня не боишься, я это знаю, — хрипло рассмеявшись, подтвердил Ланьер. — Иначе не вернулся бы тогда, в первый раз, и не пришел бы сейчас. Мне не нужен твой страх. Я не меняю серебро на медь. Мне нужно понимание. Никто не умеет. Только ты. Никому не дано так чувствовать. Только тебе. Но ты бездарность, Шарль. Ты не можешь облечь свои чувства ни в слова, ни в краски. А я могу. Я могу перенести на холст даже биение сердца, которого у тебя больше нет.
Эльер сцепил зубы. Боль мешала. Мешала сосредоточиться, мешала закончить начатую картину, заливала чернью багровые краски, слизывая контур рисунка. Он сжал запястье Марена так, что будь они оба живы, захрустели бы кости.
— Ты бросил меня одного на растерзание толпе, а я оставлю тебе в наследство безвременье между жизнью и смертью и вечное, всепожирающее одиночество. Мне некуда возвращаться, меня нигде не ждут.
Внезапно Эл задохнулся, ощутив на губах восхитительный вкус свежей крови. Боль отступила, в голове прояснилось. Тварь, что сжимала его в своих объятьях, ослабила хватку. Все? Все закончилось? Он торопился. Одни линии тускнели и растворялись в тумане безвременья, другие пересекали пространство, обретали форму и наливались нестерпимо ярким светом, пульсирующим в такт зашедшемуся в агонии сердцу, являя взору картину чудовищную по своей простоте и силе восприятия.
— Мой тебе прощальный подарок, Шарль. Это ты чувствовал, когда умирал? Так это было? За этим ты пришел? Это ты хотел испытать, когда убивал себя? Шагнуть за грань и вернуться назад, чтобы перенести на холст то, что неподвластно разумению живых? Бери, эта картина твоя. — Эльер со злостью оттолкнул от себя Марена. — Вот только ни сохранить, ни скопировать, ни воспроизвести без меня ты ее не сможешь.
Пульсация цвета стала нестерпимой, болезненной. Выносить ее становилось все труднее. Но вот краски вспыхнули в последний раз и медленно угасли, потускнели. Структура картины начала разрушаться, осыпаться, подобно пеплу, к ногам Марена легкими, невесомыми хлопьями, серыми и безжизненными.
— А теперь уходи, — неожиданно спокойно и тихо произнес Ланьер. Более не было ничего. Даже боль ушла, оставив после себя пугающую пустоту. — Каждый умирает в одиночестве. Этому действу не нужны свидетели.

Отредактировано Эльер Ланьер (27.02.2012 06:23)

— «Поразительно... просто поразительно... как, вроде бы, с виду, вполне разумный организм, может быть таким идиотом?» — Что-то из слов Ланьера цепляло за живое. — «Живое? Хм...» — Что-то было озвучением давно известных фактов. — «Да, я не ровня тебе в таланте. Вот уж новость. Откровение практически.» — Обвинения, оскорбления. — «Я не бросал тебя. Все должно было быть не так. Хотя, кто знает, может быть всем лучше именно так? Теперь этого не проверишь и что толку вопить?» — Шарль перевел взгляд с полотна теней обратно на вампира. В светлых глазах мелькнула усталость и далекие отголоски душевной боли. Не слишком уместное сравнение, но, возможно, так бы мог смотреть родитель на свое неразумное, и несущее явную ересь, дитя. — «И за что ж ты мне такой на пути попался? А?» — Руку он так и не пытался отобрать.
Тут что-то изменилось в потоках потусторонней мглы. Призрак прищурился, прислушиваясь к ощущениям. Внимательнее всмотрелся в Ланьера. — «Молодец, девочка...»
А вот дальше... Будь у него сердце, наверное ему, действительно, впору было бы остановиться от восторга. Вокруг разлилось поистине неповторимое зрелище. И сколь прекрасно было оно, столь же ужасны в своей несправедливости были слова. Шарль смотрел на безумство гения, живыми мазками, раскрасившее потусторонний мир и внутри, вместе с эйфорией от красоты, закипала холодная черная ярость. Марен всегда отличался завидным спокойствием при жизни и смерть этого не изменила. Но и у его терпению был предел. И сейчас Ланьер до этого предела его довел. — «Ты... считаешь... я... тебе... завидовал? Ты... считаешь... что... я... ТАК... тебе... завидовал!? Настолько?»
Продолжая впитывать отображение и буйство смерти в цвете, Шарль бездумно, отступил на шаг, когда его оттолкнули. Он досмотрел действо до конца, заледенев и замерев. Только в глазах разлилась ледяная, клокочущая тьма. И вот когда последний сполох цвета угас, когда вокруг закружились мертвые останки шедевра... Только тогда призрак сделал шаг обратно и, со всей силой своей ярости, врезал Ланьеру кулаком в челюсть.
— Кретин. Я никогда не завидовал тебе, слышишь? — Шарль говорил тихо, неестественно холодно и отрывисто. — И я не уйду. Посмотри хоть раз чуть дальше своего гениального носа. Прислушайся к другим, а не к себе. Ты не мертв еще! — Бешенство все ж просочилось наружу, заставляя голос дрогнуть и пресечься. — Ты не умрешь. Мы не дадим тебе этого сделать.

Удар сшиб Ланьера с ног. Что ж, хорошо, значит и в загробном мире навыков Шарль не растерял. Вот только... смех? Марен нахмурился. Не врезать ли еще раз для пресечения истерики? Но, поднятый на него взгляд, эту мысль отменил.
— Наконец то... Наконец-то до тебя что-то начало доходить... — Гнев схлынул, оставив только отблески холодного огня в глубине глаз и суровое выражение лица.
— Притащил? Кто кого еще притащил, и посмотрел бы я на того психа, что попытался бы ее остановить...
— Ее здесь еще нет, значит и не будет, она умнее тебя и умеет следовать инструкциям... — Процедил холодно Марен, стряхивая руку Ланьера с плеча.
— Идем.
Оставаясь на месте, призрак мрачно наблюдал за несостоявшимся покойником. Хотя, если его упорство и метания затянутся, возможно, исход в мир духов, все ж, состоится. Шарль чувствовал наваливающуюся усталость. Слишком много всего на него разом свалилось. Призыв в мир живых, познание своих возможностей... Ланьер с его идиотизмом... Слишком много сил было потрачено. Вся нестабильная призрачная сущность жаждала раствориться в серой мгле безвременья и отдохнуть. Но еще было рано. Стиснув зубы, Шарль собрал крупицы оставшихся сил. Надо продержаться еще немного. Уж чего-чего, упрямства ему было не занимать.
— Выведи меня... отсюда.
Ланьер наконец-то понял что к чему. — Хвала духам...
— За этим я сюда и пришел... — в голосе призрака сквозила усталость. Пустота затягивала все сильнее. Не тратя больше времени на разговоры, Шарль крепко схватил Ланьера за руку и быстро пошел в нужном направлении, ориентируясь на свое чутье и тонкую ниточку силы, связывающую его с Ратри. Обратно идти было легче. Будто ветер в спину. Душа вампира стремилась обратно, тело было все еще живо и его разум это осознавал. Соответственно делать ему тут было больше нечего. Впереди заколебалась зыбкая и мутная картина маленькой комнаты...Как отражение в неспокойном пруду...
— Вот и пришли... — Шарль отстал, пропуская Ланьера вперед. Выпустил его руку и сильно толкнул в спину.
— Возвращайся... без меня... я останусь... — Тихий голос затерялся в пространстве перехода. Перед тем, как развоплотиться в ничто, Марен успел заметить как вздрогнуло тело на руках у цыганки...

Конец игры

Он снова дернулся и вздрогнули длинные ресницы. Распахнулись медные глаза. Он был похож на новорожденного. Совершенно чистый, незамутненный взгляд и светлое лицо. Ратри непроизвольно улыбнулась, вытирая слезы.
— Ну вот... Теперь все будет хорошо, Эльер. Ты жив. — Она впервые назвала его по имени. Которое он не захотел ей говорить, но которое она все равно узнала у Шарля.
— Кто ты?
— А где Шарль? Он ведь вернется? Если бы не он мы бы никогда не нашли тебя... Я увидела видение и мы сразу побежали сюда... И если бы не он...
— Кто ты? — Повторил свой вопрос Вэрго и почти нежно провел по её щеке рукой, а она перехватила эту руку и поцеловала в теплую ладошку.
— Ну Ратри, глупенький. Но разве это важно? Мне нравилось и когда ты меня Айри называл... Без разницы. — Она фыркнула. Ну подумаешь, назвалась прозвищем. Он же вроде был сначала не против, а теперь вот заладил кто, да кто...
За дверью всё молотили. Но теперь уже куда более настойчиво, чем до того как призрак навел там свои порядки. Даже думать не хотелось, что он там устроил. Вэрго поднялся с постели, и, покачиваясь, побрел к окну. Все же он был ещё не в себе. Какой-то, как в тумане. Ратри удивленно наблюдала за его действиями. Бабах! И окно разлетелось на тысячи осколков.
«Снова разозлился... И что ему там Шарль наговорил?»
— Идем... — Этот вампир уже залез на подоконник. Но это было разумно, потому что другого выхода из этой ловушки не было.
— Снова полетим? — Обрадовалась она, вскакивая с места. — Только, чур, больше не бросай вниз. Я и так очень переживала сегодня. И... сейчас, погоди!
Ратри хлопнула себя по голове, рассмеявшись и начала судорожно сгребать вещи на полу, обратно в сумку Эльера.
— Тут же твоя картина и банки какие-то... Не хочется этим дуракам оставлять, правда?
Довольная, снова с двумя сумками на плечах, она схватила его за руку и запрыгнула на подоконник.
— Идем. Только ты поранился. Я тебе потом намажу. Когда убежим. У меня мазь есть. — Наученная горьким опытом прошлого полета, она крепко схватилась за его шею, а когда в ушах засвистел ветер, и они спрыгнули, ещё и обвила ногами. Больше она не будет такой наивной.

Отредактировано Ратри Каро (05.03.2012 17:13)

Она и не надеялась, что им так просто удастся уйти из этого проклятого места и когда, приземлившись в вонючем закоулке, на них тут же полезли какие-то уроды, Ратри тихонько чертыхнулась, прячась за спину Эльера.
«В любой подворотне будет лучше, чем в твоем обществе. Даже с самыми грязными и похотливыми скотами. — Уверена? Хочешь, я дам тебе шанс сравнить?» — почему то вспомнились так опрометчиво брошенные ею слова.
— Вэрго, миленький, не отдавай меня им... пожалуйста... не отдавай... — зашептала цыганка на ухо, для убедительности обхватывая ладошками его за пояс. Эльер же, кажется, без тени сомнения, смело шагнул под острый нож одного из тех самых похотливых скотов.
«Значит — не отдаст» — самодовольно рассудила Ратри и приготовилась смотреть, как её разъяренный мужчина сейчас покажет этим недомеркам, где зимуют раки... или как кошки родятся? Или ещё что-то ужасное. А вместо этого он схватился за лезвие... Ну кто вообще хватается за лезвие? Это ж идиотизм!
Она удивленно присвистнула и с сожалением поняла, что драться придется самой. Потому что, очевидно, в голове её кавалера что-то помутилось, после путешествия между мирами. Но свист плавно перешел в визг, когда какой-то мужик схватил её за волосы.
Вообще, что за дурная манера хватать за волосы? Раньше в таборе Ратри бывало, дралась с другими девчонками, а те постоянно норовили выдрать ей именно волосы. Сама же цыганка всегда считала такие бои бесчестными, куда интереснее расцарапать лицо или как следует врезать в нос. Но это с девчонками... грязному скоту же была уготована другая участь. Только от его отвратительного вида мутило, что уж говорить о том, чтобы представить, каково к нему прикасаться.
— Отпустииии, — заверещала Ратри и руками потянулась к ухмыляющейся роже, отвлекая его внимание и со всей дури врезала своей красивой туфелькой в пах. Хватка сразу ослабла, мужчина как-то нелепо сжался, а девушка опустилась на грязную мостовую, потирая кожу на голове.
А Эльер между тем рвал и метал. Словно собрался всех тут переубивать. «Точно не отдаст». Все с ним было хорошо. Лезвие было просто отвлекающим маневром, чтобы противники подумали, что он совсем дурной. Ратри же не волновало, что разъяренный мужчина с ущемленным самолюбием сделает с этими несчастными, её саму больше интересовал тот, кто пытался ущемить её собственное самолюбие и честь.
— Ну и что, скотина, ты собирался со мной сделать? Вот это? — Ух, как она разозлилась. А крики, что издавали жертвы её злющего Эльера ещё более разжигали внутри огонь. Совершенно ничего не соображая от злости, она схватила какой-то железный прут, и, размахнувшись, опустила его на спину сгорбленному мужчине. А потом ещё. Она остановилась только тогда, когда поняла, что мужчина сейчас умрет, что пальцы липкие от отвратительно пахнущей крови, платье — в красных разводах, а руки у неё дрожат от напряжения. Безвольно разжав пальцы и выронив железяку, она подняла на Эльера ничего не понимающий взгляд и виновато пожала плечами.
— Не люблю когда меня к чему-то принуждают... Или лапают без разрешения.

Рыночная площадь 

— Ну как же нечего, миледи? — произнесла Кэсс, пытаясь хоть как-то поддержать разговор, дабы идти было не так скучно. Ибо скука обычно ох как много творит с людьми, кто-то идет по улицам с унылым видом, в поисках интересных моментов жизни, а кто-то наоборот, сходит с ума, пытаясь развеселить себя, а заодно увидеть удивленные возмущенный лица прохожих, которые не приемлют подобного поведения. — А где именно вы жили за пределами Дракенфурта, мазель? — буквально выпытывала она информацию о незнакомке, как ни странно, Кэссиди было не очень важно, что и как с ней происходила и где она жила, но молча идти, было бы слишком «грустно». — Орлей? Хастиас? Хурбастан? — вздохнула Кэсс, прикрыв глазки. — Ох, как бы я хотела побывать в последнем. Наверное, там красиво, правда, говорят, люди другие и жизнь совсем другая, но все равно ведь интересно, вам так не кажется? — милейшей улыбкой одарила она блондинку.
Недолго они шли, одна улица, вторая, рыночная площадь давно закончилась, а на пустых улицах Дракенфурта сегодня было тихо. Так тихо, что, если прислушаться, можно услышать звук ветра, шаги в другой стороне улицы, может какие-то голоса с соседних зданий. И вот на их пути образовалось здание. Низкий одноэтажный дом, чьи стены возложены камнем. Неприметное, серое, однако, похоже, это был тот самый бар, куда Айси хотела попасть. «Она часто здесь бывает?» — подумала Кэссиди, морща носик. Несмотря на свое положение, образовавшееся полтора года назад, она никогда не бывала в подобных заведениях. Всегда удавалось найти способ вкусно пообедать, не думая о цене. Причем здесь не было ничего незаконного. Просто так получалось на протяжении всех месяцев. Да и Кэсси не жалела денег на свою жизнь. Ей хватило денег на полтора года, а сейчас... В худшем случае можно будет вернуться в психиатрическую больницу, наверное.
Ну вот шаг и скрипучая дверь бара открылась. Брр, этот противный скрип железа, он заставил барышню поежиться. Собственно, следующее зрелище и вовсе выбило ее из «колеи». Небольшое помещение с небольшими грязными окнами, много столиков, расставленных в хаотичном порядке, бегающие в фартуках девушки, тусклые цвета интерьера, бармен, которому совсем не дают скучать. И кроме этого, здесь было шумно. Нет, народу было мало, заняты были всего два столика посередине помещения и несколько стульев у бара. Однако никто и не думал соблюдать правила приличия. Все присутствующие разговаривали так громко, словно пытались друг друга перекричать. Смысла в подобном ла Въер пока не придумала. По ее мнению, стоит наоборот говорить тише, если хочешь, чтобы тебя услышали, не пропуская ни одного слова, сорванного с твоих уст.
— Это? — с неким отторжением еще раз осмотрела она здание изнутри и лишь вздохнула. Отказываться было поздно. И наконец, отпустив незнакомку, девушка выбрала более-менее приличное место в стороне от неприятных присутствующих людей, близ маленького окна. Ради комнаты можно было потерпеть, только надо было еще и подружиться с блондинкой, а то еще откажет и все старания зря. Ох, это было бы неприятно.

Отредактировано Кэссиди ла Въер (23.06.2012 18:30)

— И что вы там будете делать? Что там есть интересного? — спокойно расспрашивала девушка незнакомку, стараясь не обращать внимания на запахи, наполнявшие это помещение. Между прочим, запахи эти были не очень-то приятными. Алкоголь, грубый алкоголь, чей резкий запах давил на виски изнутри, табак, не качественный, крепкий табак, дым которого мешал замечать мелочи этого зала.
Затем вопросы Айси последовали о заведении. Ну а Что Кэсс могла ответить? Только если солгать о том, что это «прекрасное место, вдохновляющее на подвиги, любовь и романтику, место, где царит счастье и покой, а главное — уют». Конечно, нет, ничем подобным здесь даже не пахло. Табак, алкоголь, грязь — все, что Кэссиди могла здесь заметить, как бы сильно она не старалась замечать что-то другое.
— Хм. Никогда не была и бывать не планирую, собственно, привыкать я тоже не собираюсь — постаралась натянуть на свое личико милую улыбку и состроить милейшие глазки, что получилось не важно, как-то наигранно и может даже глупо. Тут же выражение лица сменилось на какое-то серьезное. «Если она бывает в таких местах, представляю, где она живет. Зря я на это согласилась»
— Да, моя семья достаточно обеспечена, миледи. — сказала девушка и затихла. Как глупо было это говорить. Если два года назад она могла говорить о своем доме и идеальном будущем, то сейчас. Сейчас не было ничего. Дом взорвался, сгорел, профессор лишил ее и второго дома, а заодно и работы и родных и всего. Однако говорить о своих «бедах» не хотелось. Нечего знать чужим людям о ее проблемах. — А работаю ассистенткой у алхимика, учусь.
И вот явился официант, и тут же рядом с девушками запахло горьким противным напитком, от которого Кэссиди не смогла сдержаться и сморщила нос.
— Нет, спасибо, барышня, я пожалуй воздержусь — произнесла леди — и не стоит заказывать, я пожалуй, воздержусь от здешней трапезы, не примите за грубость, пожалуйста.

«И о чем она думала?» — со вздохом пронеслось в ее мыслях, когда Кэссиди обратила внимание на недовольство незнакомки. И действительно, чего она ожидала? Что ла Въер, будучи так воспитана, выпьет эту...гадость? Да даже от запаха этого воротило ее светлый носик.
— Ну что вы, мисс, я не считаю это место ужасным, не поймите меня не правильно — улыбнулась Кэсс, посмотрев на странную девицу, которую так и не могла понять. — Леди, просто я не пью подобных напитков, так уж меня воспитали родители, которые, между прочим, очень меня любят. — Конечно она лгала, отчего-то казалось, что ложь сейчас будет очень кстати, и не просто ложь, а именно эта ложь, о родителях, о счастливой семье, обо всем этом. причины подобного поведения Кэсси пока не знала. Может она просто уже устала от своих проблем и решила, что проще врать и всем и себе о благополучной жизни, которую так не хватало в последние полтора года.
— Да, хорошо, я выпью с вами вино, если вы сможете достать, то я не отказалась бы от красного — улыбка на этот раз была искренней, действительно искренней. вина конечно не очень хотелось, но вот выпить теперь отказаться не могла. Она ведь правда обещала этой леди, что проведет с ней время, а обещания, как известно, следует сдерживать.
Как только Айси встала, взгляд переключился с ее образа на образ «нового» для нее заведения. Запах табака усилился, даже окно не помогало, от него дуло лишь тонкими струйками свежего ветра, но облака дыма тут же перехватывали всю свежесть, поглощая ее своими руками куда-то в глубину зала, чтобы никто не мог почувствовать этой вдохновленной свежести.

  Хурбастан. Дворец Джамейра

Айрин Андерс
-----------------------------------------------------
[Волкогорье] Казино «Гнездо дьявола» 

1 мая 1828 года. Раннее утро.

Коляска остановилась у неприметного дома, где-то в глубинах торгового района. Ничего особенного в доме на первый взгляд не было, ставни закрыты, кто-то изрядно пьяный тянул песню. Из обыкновенной трубы валил вполне себе обыкновенный дым. У входной двери на лавке задумчиво курил мужик, черты лица которого было сложно разобрать из за густых волос и бороды. Изредка наливавшийся красным уголек трубки освещал только нос картошкой.
Андер приоткрыл дверь, внимательно огляделся, сплюнул на мостовую и выпрыгнул из коляски. На улице было тихо, не подозрительно тихо, а обыкновенно тихо. Вор сложил свою хитрую поклажу в нехитрый мешок, закинул за спину, затем, неожиданно для себя самого подал руку девчушке, помогая спуститься.
— До завтра, значит, — прохрипел Гоблин, скорее констатируя факт, нежели озвучивая вопрос.
— Ага. Бывай, — Кристофер успел сделать несколько шагов, как за спиной раздался знакомый окрик и стук колес. — Так, не дергайся, вопросов не задавай. Скажу взлететь, значит не прыгаешь а взлетаешь. Усекла? Пошли, поедим-поговорим.
Немного грубовато он подхватил попутчицу под руку и зашагал ко входу. У самой двери он кивнул курильщику в приветственном знаке. Тот не ответил, даже не соизволил шелохнуться или повернуть головы. Пожав плечами Андерс постучал в дверное окошечко, которое тоже не соизволило открыться. Тогда вор шарахнул по двери ногой, затем еще раз, немножко подождал и ударил еще. Деревянная дощечка отодвинулась, через небольшую щель на улицу проник теплый свет ламп и свечей в компании сонного голоса.
— А, это ты.
— Нет, блядь, Святая Роза! Пришла тут вас всех голой жопой склонить к покаянию и праведной жизни! — Скрипнули тяжелым металлом несколько засовов, открытая дверь пригласила к теплому очагу, еде и выпивке. — А с этим что?
— С Ермолом-то. — Равнодушно отозвался крепкий детина, отворивший дверь. — Курит дурь свою. Много и часто. Опять во сне курит видать. Э, Ермол, вставай, сука...
Дальнейшая перепалка осталась за спиной. Кристофер собирался скорее пересечь главный зал, если можно было такой назвать просторную комнату, которая служила и холлом и питейным местом. Сидевший у камина незнакомец обернулся, внимательно изучая пришедшую парочку. Вор его не припомнил, да и припоминать не хотел. Слишком много отребья случается в этом месте. тем более он понимал, что незнакомец сейчас смотрел на девушку в дорогом вечернем платье и наверняка облизывался, от своих похотливых мыслей. Пусть так, она ему вообще никто. Пусть хоть руки измылит в уборной под свои фантазии. Главное чтоб не интересовался его мешком. Он толкнул еще одну дверь, та послушно скрипнула, открывая совсем уж маленькую комнатку, в которой едва помещался стол и шесть стульев. Зато, эта маленькая комнатка носила гордое название «для особых гостей». Андерс усадил девушку, устало плюхнулся на стул и сам, положив мешок по левую руку, правой он подпер подбородок и снова внимательно разглядел девчушку. Ничего особенного. Почему тогда она вызывает у него такой интерес?
— Поздно ты сегодня. Чего будешь? — В комнате, тише тени мыши, появился грузный мужчина с седыми бакенбардами.
— Каши хочу. Гречневой с мясом. И пива, много. Пересохло у меня в горле за сегодня. — Андерс снова, но уже устало, посмотрел на девушку. — Одежду бы ей, нормальную, а то кобели местные сосиски свои изотрут. И заказ ее прими. Кстати, как там тебя?

Что такое настоящая каша, спросите вы?! Для начала нам понадобится парное мясо. Делим его на аккуратные дольки, кидаем в котелок, минут на десять и с маслом подсолнуха. Затем режим мелко лучок, потом морковку, но самое главное, томат. Помидор следует отчистить от кожуры и нарезав мелкими кусочками отправить в жаркое. Еще не помешают пару зубчиков чеснока. Да и прочие травы типа, хмели-поели, сгодятся. Сама идея блюда, ты добавляешь минимум воды, все тушится в томатном соке. А грече много и не надо. Обжигает рот. Андерс дул на ложку перед каждым ее отправлением в недры желудка. Горячо. Пар достает до самого потолка. Хорошо, иметь знакомым хозяина приюта воров. Не спрашиваем имен и фамилий, пользуемся кличками. Если нужна помощь, подошел и спросил. А еще еда нормальная, не то что в последнее время. Говядина, под воздействием температур, разложилась на волокна, пустила жир, а он долго остывает.
— Драть твою мать! Еда нормальная. — Андерс принялся уплетать поданное за обе щеки. Подоспел и заказанный незнакомкой суп. Суп, его всегда интересовал вопрос,все девушки хотят похудеть. Для чего? Ведь единственная их цель это выносить ребенка. Не цель, предназначение. Худеем для беременности, или так, любовников привлечь. Мысль конечно глупая, но и отрицать ее не стоило.
— Андерс, говоришь?! Ты кушай, и давай припоминай, кто тебе эту фамилию присвоил. На Стриксов работаешь?

Гневные речи, вариант конечно хороший, но при том условии, если ты можешь их чем то подкрепить. В нынешнем окружении кидаться словами не принято, сказать даже, не приемлемо. Это аристократия пусть кичится словами чести и совести, всячески пытаясь урезонить обидчика словесно, и, лишь в крайнем случае, вызвать неспокойного оппонента на дуэль. Обитатели дна нынешней социально-экономической структуры общества не прикрываются такими словами. Они действуют. Это только для проформы называется «честью вора», на самом деле, все действия связанные с оскорблениями, обвинениями и прочими посягательствами на представителя дна, регламентируются только вопросом выживания. Нет ничего опаснее, чем промолчать на обвинение. Нечего ответить, не взялся за нож прирезать лжеца, значит виноват. А если виноват, то тебя самого казнят свои же. Законы волчьей стаи для общества двуногих. Не сумел добыть, не сделал, не не перегрыз глотку, значит слабый. Слабый не компания, он может предать, сбежать, подставив своих, а значит одна дорога, на дно канавы с камнем привязанным к ногам. А нет тела, нет проблем.
Андерс спокойно выслушивал речевку явно еще слишком молодой для серьезных дел коллеги по цеху. Большой город, что тут скажешь. Молодежь совсем не знает традиций и понятий, бегают как обалделые с ножами, режут старушек за медяк. Потом покупают себе брагу или дурь и в подворотне хвастаются своими подвигами. Дикари, ей богу. Как взбесившиеся от голода крысы, хлынувшие из всех щелей, устремившиеся огромной стаей в направлении амбаров. Да, их можно понять, ведь жить хотят все. Но Моргот, как они иногда мешают. Просто охватывает бешенство, когда ты прорабатываешь сейф месяцами, а до этого добирался месяц на место. Просчитываешь все малейшие случайности, просчитываешь каждый шаг, и тут, получите и распишитесь, какой то мелкий урод, по другому не называть, в момент взлома берет и кому то подрезает сумку. Толпа, шумиха, потом подходят охраняйки. Как таких учить уму разуму?!
Этот вопрос сейчас был не для него. Он мечтал допить пиво. Потом горячая ванна. С пеной до самых ушей. Хорошенько отмокнуть, прогреть усталые мышцы и кости. Побрить лицо и голову, снова отмокнуть до такой степени, чтобы кожа приятно скрипела от чистоты. Потом дама, любая, даже самая глупая. Сейчас ему не нужны были разговоры, сейчас ему нужно было чтобы она исполняла все его прихоти, покуда хватит сил. А потом чистое пастельное белье и сон. Крепкий, здоровый сон, размером наверное с сутки. Потом немножко расквитаться с делами и можно дергать с насиженного места. Хватит с него этого города. хватит этих дурацких трюков с фамилией.
— Ты закончила?! Тогда объясняю на пальцах. Когда я попросил тебя назваться, я не просил фамилию. Так не делается. Тебя легко найти. Но я отвечу тебе так, моя фамилия не слишком от твоей отличается. А это значит что ты из Орлея родом. А потом выяснять твои дальнейшие связи, потом на нынешние, и вот ты уже в кандалах. Для избежания такого провала, пользуются кличками. Хотя, у тебя ее наверное нет. Носитесь по городу, лезете куда не попадя, находите приключения на сою задницу, потом сидите и скулите, мол почему так вышло, нас явно сдали, среди нас стукач. На утро половина с перерезанным горлом валяется в одной камере. Все почему?! Потому что надо голову иметь на плечах. Теперь следующий пункт. Вор всегда работает на кого-то. Вот только для ширмы. Здесь надо быть очень изворотливым сукиным сыном, чтобы запудрить заказчику мозги так, чтобы самому в выгоде остаться. Тебе сколько лет, шестнадцать наверное? Проблема в том, что мне шестнадцать уже было, и я в деле до сих пор, а тебе, если будешь так дурить, семнадцать может и не стукнуть. — Андерс деловито допил кружку пива. — Да, в одном ты права. Стриксы ужаленные в задницу. Но они богаты, да и не самая страшная это напасть. Много денег не значит что руки твои достаточно длинные. При желании, можно лечь на дно у них под носом. Короче так. Хочешь жить дальше, нормально откладывать деньги себе на достойную старость, можешь остаться. Есть нормальный ночлег, и ванная. Я сейчас хочу выспаться. Не волнуйся, лезть к тебе не собираюсь. А утром поговорим нормально. Спросишь зачем?! Потому что я вижу в тебе потенциал. Ты ведь даже профессии не имеешь. А не хочешь, вали нахрен. Дверь там. Удачи.
На первый взгляд, это выглядело как великая глупость, для бывалого нарушителя закона. Но, хоть Андерс и был алкоголиком, его голова еще работала почище многих. Вопрос с фамилией его довольно остро заинтересовал. Кто то нахально рыл под него, вызнав, наверное, половину его биографии. А девочка проболталась несколько раз, это настораживало. Чтобы во всем разобраться, нужно время. А пока, врагов стоит держать ближе друзей. Хотя нет, не врагов, их марионеток.