Бальный зал 

— Изабелла, дочь моя, — неожиданно мягко произнес Доминик, большим и указательным пальцами мягко приподняв подбородок чада, дабы та подняла свой взгляд. Голос старого вампира не выражал злости или гнева, лишь усталость. Ту усталость старца, чей век подходит к концу. — Полно...
— Не нужно извинений, — со вздохом добавил граф, устало закрывая глаза. — Тебе сейчас будет сложно понять меня, но прошу, выслушай старого глупца, а дальше — поступай, как знаешь. Я не собираюсь читать тебе нотаций, учить морали или говорить, что главе клана подобное не к лицу. Если ты считаешь, что твой отец видит в тебе лишь наследницу, продолжателя традиций или деятеля, что преумножит славу семьи, то это не так.
В глазах Доминика отражался лунный свет — взгляд, в котором читалась мудрость веков и сила поколений. — Для меня, ты прежде всего — дочь, мое дитя, моя кровь. И твое счастье для меня превыше всего: превыше клана, превыше положения в обществе, черт побери, превыше всего на свете! И, если бы ты была счастлива с Людовиком, я бы не стал возражать, наплевав на всех зубоскалов и отбросив все предрассудки, но ТЫ НЕ ЛЮБИШЬ ЕГО! — твердо сказал Форе. — Каждый год, каждый день, каждый твой вздох ты была у меня перед глазами, и я знаю, что означают твои чувства. То, что ты сейчас испытывала к этому вампиру, не было любовью, а лишь влюбленностью — остатками детских эмоций, остатками детских воспоминаний. Он не тот Людовик из детства, а ты — не та Изабелла. Поверь, когда я увижу в твоем сердце настоящую любовь, истинную любовь, я не стану стоять у тебя на пути и приму твой выбор со всем достоинством, которое еще осталось у графа Форе — главы клана Фортунатов.

  Замок «Бордо»

Гостевая комната № 23   

На удивлен, Людовик оказался в зимнем саду быстрее, чем ожидал. Казалось бы, он поднимался в свои покои долгих минут пятнадцать-двадцать, а сейчас он за десять минут оказался в цветущем райском саду.
Пестрота красок и растений. Невероятные сорта цветов и трав. Казалось, что вот этот сорт гладиолусов не может ужиться с этим безжалостным плющом, но сейчас и здесь он уживался. Яркий и высокий цветок, по ножке которого поднимался плющ, причудливо изгибаясь, был увенчан короной зеленых листьев. Карликовые деревья, изысканные запахи и полный восторг всех органов чувств в этом месте.
Людовик шел небольшими аллейками и разглядывал эти произведения искусства, автором которых была природа и садовники Алукарда. Размеры и размах зимнего сада, который в домах и поместьях занимает небольшие оранжереи, здесь же заполнял высоченный и невероятный по размерам и освещению зал.
Маркиз проходя читал названия, откуда же родом растение, его правильное произношение и сорта.
Весьма увлекательно и самое главное это успокаивало и отрезвляло сознание, разгоняя ненужное у уничтожая лишнее.
Заняв небольшую лавочку под листьями очередного чуда природы с дивным шоколадным ароматом, Людовик облокотился на спинку лавочки и закинув ногу на ногу, погрузился в мысли.

Ристалище 

Неповторимой красоты цветущий уголок в замке Траухментальт вызывал истинное восхищение. Как только молодые люди распрощались с дворецким и вошли в огромное светлое помещение, Камилла сразу почувствовала яркий и насыщенный аромат цветов. Немного приторный, возможно, слишком сладковатый, но так сильно напоминающий о лете аромат вызвал у девушки улыбку. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь еле заметным журчанием воды в фонтанах. Пёстрые краски цветов, чередующиеся в спонтанном порядке, украшали, словно игрушечные шары на ёлке, тёмную зелень деревьев, в которых утопал сад. Над цветами маленьким караваном порхали бабочки, лакомящиеся их нектаром. Не менее яркие чем цветы, они хлопали крылышками и радовали глаз своей красотой.
— Белая акация... дерево с моей родины, — негромко произнесла вампиресса и подошла к цветущему дереву, — Надо же, цветёт среди зимы, — добавила герцогиня и нежно провела пальчиками по гладким лепесткам цветов. Жизнь бушевала в этом саду с такой силой, что Камилла почувствовала себя частью этого места. Сейчас она чувствовала себя именно так же. Жизнь бурлила в ней, наполняла силой и радостью. Вскинув голову, она посмотрела на высокий стеклянный потолок, на который мягкими пушистыми хлопьями падал чистый снег.
— Это просто чудо, там, за тонким стеклом царит однотонная зима, падает снег и повсюду холодно, а здесь полная противоположность. Вокруг всё так ярко, так сказочно, кажется, что в этом саду каждая травинка дышит неукротимой силой жизни, — восхищённо говорила вампиресса, смотря то на растения в саду, то на потолок, усыпанный снежинками.
— Я словно попала в сказку, — усмехнулась девушка и, улыбнувшись, посмотрела на Нино, — А Вам здесь нравится?

Тишина была настоящим подарком после пребывания на шумном ристалище. В этом поистине райском саду не было ни толпы горожан, толкающих друг друга и стремящихся оказаться поближе к зрелищу, ни рыцарей, задыхающихся под стальными доспехами, ни кого. Здесь было просторно, светло и радостно. Находясь в этом помещении, казалось, что все проблемы и невзгоды отступают на самый дальний план. Камилла держала в своих руках невесомые и нежные цветы и чувствовала, как по её душе мягким светом разливается счастье. Ещё никогда она не получала такой радости от одного прикосновения шёлковых лепестков, от одного вида этой хрупкой красоты. Сейчас она видела мир иначе. Ещё вчера она представляла жизнь сплошным маскарадом, театром лжи, но сейчас, она была готова поклясться, что всё вовсе не так, что мир — тонкая и ранимая организация, а его жители — печальные создания, вынужденные прятаться за масками жестоких циников из-за собственных предрассудков. Ей казалось, что никто просто не может узреть всей той прелести, что окружает их. Что все просто разучились наслаждаться простыми вещами, такими как теплые лучи полуденного солнца или аромат океана. Сейчас на её глазах не было мутной пелены, коей она себя всегда окутывала. Они были зеркалом, зеркалом её души, той, с которой она пришла в этот мир, но которую так глубоко прятала в своём сознании. В детстве она была очень нежной и ранимой и хотела такой оставаться всегда, но после всех происшествий, омрачивших её жизнь, она стала другой. Чтобы справиться с грузом проблем, она сокрыла глубоко в себе свою настоящую сущность, как куколка бабочки сокрыта в коконе. Она стала чёрствой, надменной и высокомерной. Она надела эту маску, чтобы хоть как-то сохранить ту часть настоящей себя, которая осталась после всех тех моральных потрясений, которые ей пришлось пережить. И сейчас она словно снова вернулась в детство, словно снова стала собой.
Её взгляд был устремлён на молодого человека, небрежно облокотившегося на дерево неподалёку от неё. Она знала и подсознательно чувствовала, что он — не тот, кем кажется, но весь его внешний вид, излучающий простоту и доброжелательность, так привлекал, что она просто не хотела осознавать правды. Ей нравилась эта иллюзия доброжелательности.
— Здесь потрясающе красиво, — задумчиво протянул Нино, — А самое главное здесь умиротворяюще спокойно.
— Да, здесь и в правду очень спокойно, — тихо промолвила вампиресса. Отстранённый вид собеседника улыбнул девушку. По всей видимости, молодого человека одолели приятные воспоминания, и мазель Девон была рада, что не только одна она чувствует радость, находясь в этом саду. Но, как, оказалось, долго летать в облаках вампир не мог. Он улыбнулся своей лисьей улыбкой и в его глазах тут же зажглись шкодливые огоньки. Он плавно оторвался от дерева и в одну секунду оказался рядом с Камиллой, но она даже не дернулась. Арман, давно покинувший её друг, не смотря на утончённый вкус к музыке, был ещё те сорванцом и изрядно потрепал нервов герцогине. Частенько он пугал девушку, незаметно подкрадываясь к ней, когда она была погружена в свои мысли, и, появившись рядом, словно из воздуха, отбирал у неё книгу. Тогда ещё она пугалась его выходок, но со временем привыкла и сама пугала его подобным способом.
Нино всем своим видом излучал спокойную и безмятежную уверенность. В нём была плавная грация хищника, умиляющегося своей жертве. Вампиресса ощущала это, но, ни подала и виду.
— А вы прекрасней всех цветов в этом саду — прошептал Ададж на ушко вампирессе и протянул девушке цветок. Тёплое дыхание лёгкой волной пробежало по её коже. Улыбнувшись, Камилла приняла цветок и чуть наклонила голову, чтобы почувствовать тонкий аромат. Её лицо скрыли бледно-розовые лепестки, на фоне которых её глаза, не сводившие взгляда с вампира, казались стальными.
— Вы мне явно льстите, Нино, — в мягкой и медленной манере, немного растягивая слова, ответила герцогиня, — Но мне приятно это слышать.
От пристального взгляда милосдаря Ададжа она снова ощутила то странное ощущение, когда, кажется, что расплавленная ртуть вместо крови бежит по венам. Но оно снова исчезло так, же быстро, как и появилось. Опустив взгляд, она еле слышно вздохнула и чуть крепче сжала цветок.

Камилла молча смотрела на молодого человека, чуть сощурив глаза. Она пыталась понять, каков же на самом деле этот «лис», но, как и ожидала, к однозначному ответу она не пришла. Серьёзный взгляд молодого человека располагал к доверию, но шкодливая улыбка и бархатная манера речи наталкивали на мысль о фальши. Два совершенно противоречащих друг другу факта заинтересовали девушку, и она всячески пыталась уловить хоть какую-то зацепку, которая привела бы её к окончательному решению. Но все её старания были бесполезны. Не было ни одной достоверной подсказки, и, поняв бесполезность этого занятия, она отбросила его и всё так же тихо ответила:
— Что ж, если Вам так угодно думать, то пусть будет так, но я останусь при своём мнении, — девушка улыбнулась, слегка обнажая острые клычки. Молодые люди смотрели друг другу в глаза, и атмосфера вокруг начинала накаляться. Взгляд вампирессы был сильным и довольно властным, она никогда не боялась смотреть кому бы то ни было в глаза, хотя, порой, и пользовалась дамскими уловками, строя из себя кокетку, но и взгляд милосдаря Ададжа был прямолинейным и очень необычным. Казалось, что он мог в два счёт испепелить им собеседника, но параллельно с этим в нём была и какая-то мягкость. Подобного сочетания эмоций герцогиня не встречала никогда, потому не отрывала взора от глаз Нино, пытаясь понять, какое чувство больше всего преобладает в нём, но понять это она не смогла даже попытаться, поскольку уже знакомое ей чувство вновь охватило её в одно мгновение. Но теперь оно было намного сильнее. От губ вампира по её коже словно прошёлся электрический заряд. Кровь словно грели на сильном пламени. Она горела, неслась с невероятной скорость, и по всему телу растекался жар. Сердце бешено заколотилось, а лёгкие словно взяли в тиски. Девушка учащённо задышала, не сводя с вампира глаз. Поцеловав её руку, он отстранился, но всё так, же держал её в своей. Не смотря на жар внутри, кожа девушки, как и обычно, была прохладной, потому она особенно остро ощущала тепло, исходящее от руки молодого человека. Герцогиня ни на секунду не сводила взгляда с Нино и заметила, что на мгновение на его лице отразилась странная эмоция, словно он чему-то сопротивлялся. Так же как и она, он не сводил взгляда со своей собеседницы. Со стороны могло показаться, что они ждали друг от друга какого-то подвоха, потому и не «спускали глаз». Но, на самом деле, всё было иначе. Они пытались понять друг друга. Пытались различить настоящее обличье, «истинного зверя», таящегося в их душах.
— Не хотите прогуляться к фонтанам? — напряжённо произнёс мужчина — по-моему там есть лавочки.
«Значит, мне не показалось. Неужели, он, в самом деле, как-то причастен к этому странному чувству? Святая Роза, с ним нужно быть осторожнее.»
— Хорошая идея, — ответила Камилла практически шёпотом. Взяв Нино под руку, она направилась вместе с ним к фонтанам, медленно шествуя по мраморным плитам. От его прикосновения её рука просто горела изнутри, что, несомненно, удивляло вампирессу. Она ни то, что не встречала такого ранее, она даже о подобном не слышала, и это ещё больше разжигало в ней интерес. Вампиресса любила загадки и любила их разгадывать, а эта головоломка была поистине интригующей.

— А вы где предпочитаете проводить свободное время? — бархатистый голос Нино все так же струился.
— Хм, у меня нет однозначного ответа, — ухмыльнулась вампиресса, и мысли далеко унесли её сознание в воспоминания. В те прекрасные дни, когда каждый день она просыпалась и засыпала с улыбкой на устах, когда в душе царила мечтательность и тяга к приключениям, когда каждый день был, как праздник. Она вспомнила родителей, гувернанток, заменивших ей подруг, малютку Армана. Эти картины были такие яркие, такие солнечные, что герцогине казалось, что она в любую секунду может вернуться в прошлое и снова пережить те счастливые моменты. Но, понемногу приходящий в норму разум, словно ритм, отбивал фразу — «это в прошлом, которого не вернуть». Но, что удивительно, она не чувствовала печали, грусти или сожаления. Она просто радовалась тому, что это вообще когда-то было, что когда-то она была невероятно счастливой, и, кажется, снова становилась такой.
— Я люблю бывать на природе, особенно на прогулках у озера. Люблю посещать оперные театры, выставки картин, люблю находиться в своей библиотеке или изредка в лаборатории. По большому счёту, ничего необычного, — добавила Камилла, когда молодые люди заняли скамейку, расположившуюся под кронами высоко пышного дерева. Напротив них находился красивый мраморный фонтан, форма которого была диковинной и неузнаваемой. Из вершины плавно струилась вода, издавая приятный и успокаивающий журчащий звук. Слегка облокотившись на спинку скамьи, девушка поправила упавшую прядь волос и обратилась к Нино:
— А как Вы любите проводить свободное время? Наверняка, у Вас есть какое-то особое занятие, — лукаво поинтересовалась вампиресса, смотря в глаза молодому человеку.

Отредактировано Камилла Девон (16.09.2010 13:37)

— В последнее время его слишком мало и я предпочитаю проводить его в полном одиночестве. С книжкой в самом не посещаемом углу библиотеки, или гуляя по самым дремучим аллеям парка аллеям парка.
— Значит, Вы тоже любите одиночество, — сказала девушка, смотря на цветок, который она держала в руках. На короткое время воцарилось молчание, но оно вовсе не было тягостным. В хорошей компании приятно даже помолчать. Вампиресса крутила в руках цветок, от чего он всё кружился и кружился. Её снова поглощали воспоминания, но она сопротивлялась им. Камилла не любила вспоминать былое, прошлое мучило, очень сильно. Воспоминания — самая худшая пытка, которая может быть. Телесные раны заживают, излечиваются со временем, но, то, что когда-то было дорого душе, не исчезнет никогда, особенно, если ценность утрачена безвозвратно. Девушка всегда старалась смотреть вперёд, на «звезду будущего», ведущую её, как путеводитель, по дороге жизни. Каждый раз, когда мы оглядываемся на прошлое, когда начинаем увязать в воспоминаниях, эта звезда тускнеет, её свет становится всё бледнее и бледнее, и чем больше мы тоскуем по прошлой жизни, тем быстрее она меркнет. И когда она исчезает вовсе, мы теряемся. Утрачиваем смысл жизни, вгоняем себя в депрессию, и самым что ни на есть печальным образом, уходим из этого мира. Герцогиня чётко это поняла ещё давно, потому запретила себе придаваться печали о былом. Она хотела прожить спокойную жизнь и достойно завершить свой путь, а не погибнуть, как жалкое создание, не понимающее, зачем пришло в этот мир. Но то, что было запретом, в последнее время всё больше и больше манило. Порой, ей было невероятно сложно отказаться от воспоминаний, от детства, по которому она так сильно тосковала, но не хотела себе в этом признаваться. Она осталась одна в этом мире, и, не смотря на то, что она всей душой любила одиночество, для неё это было тяжелым испытанием. Хорошо любить одиночество, когда ты знаешь, что у тебя есть близкие люди, которым ты дорог, но когда не остаётся никого, кто мог бы тебя понять, одиночество порой становится мукой. Однако пока что Камилла не дошла до того, чтобы ненавидеть одиночество, и, возможно, с ней этого никогда не случится, но тоска всё равно порой сковывала её сердце с такой силой, что становилось тяжело дышать, а к глазам подкатывали слёзы. Но сегодня был иной день. Что-то изменилось, что-то позволило девушке «раскрыться», но она не знала, что именно, хотя, пока что, она сильно и не задумывалась над этим. Вампиресса просто наслаждалась блаженством, поселившимся в её душе.
— И какой же у Вас самый любимый литературный жанр, Нино? — поинтересовалась у вампира Камилла, смотря на цветок. Эта нежная красота вызывала у девушки улыбку, но герцогиня снова стала ей сопротивляться, поскольку чувство наслаждения всегда возвращало её к воспоминаниям, чего мазель Девон вовсе не желала.
Вновь царство масок принимало вампирессу под свой покров. Та странная сила, которая вселила в неё радость, становилась всё слабее и девушка вновь становилась той, кем была ещё сегодня утром — холодной статуей, лишённой каких-либо чувств. Что ж, от части, эта маска тоже стала частью настоящей сущностью герцогини. Она изменилась, как и всё меняется в этом мире, но ещё остаётся вопросом, хуже ли это для неё или вовсе наоборот?

— Наверное, Вы правы, Нино. Только вот мне отдыхать не от кого, потому я в состоянии одиночество прибываю постоянно, — усмехнулась девушка, посмотрев на мужчину, — Однако я смогла найти в нём немало привилегий. Хотя, всё зависит и от характера личности. Кто-то жить не может без чьей-то компании и одиночество подобных сводит с ума, а кто-то наоборот болезненно воспринимает чьё-либо общество, и таковых все мы после называем замкнутыми и неприступными гордецами или гордячками, — вампиресса коротко рассмеялась, слегка покачав головой, — И всё потому, что мы просто не хотим и не пытаемся разобраться в характере такого собеседника.
Камилла устремила свой взор вглубь сада, где от сквозняка, просочившегося через окна, слабо покачивались ветви деревьев. Залитое дневным светом и утопающее в яркой зелени помещение почему-то показалось герцогине каким-то ненастоящим. Слишком яркие цветы, слишком приторный аромат, слишком красиво. Возможно, она просто не привыкла к подобной атмосфере. Наверняка хурбастанцы отнеслись бы к такому месту вполне положительно, ведь, для них это естественно. В Орлее, несомненно, природа тоже обладала завораживающей красотой, но на её родине она была более утончённой и нежной, и именно к такому привыкла девушка. Всё же, не смотря на свою уверенность в том, что ей следует переехать в Дракенфурт, этот шаг дался ей очень сложно. Она скучала. И по Филтону, и по родовому поместью, и по тем, кто остался в этом городе. Впрочем, это вполне нормально. Люди, прожившие двадцать или тридцать лет на одном месте, при переезде чувствуют тоску, а что уж говорить за неё, прожившую в столице более двухсот лет. Конечно, это было тяжело, но мысль о том, что она всё же смогла исполнить свою мечту, теплела её душу, заставляя не унывать.
— Не могу сказать, что у меня есть какой-то один любимый жанр, я читаю все подряд. Но в последнее время я в основном читал по истории, культуре и быте страны в которую мы переехали. А вы что предпочитаете читать? Любовные романы, так же как и подавляющее большинство дам?
Камилла рассмеялась. Она уже не впервые сталкивалась с подобным мнением о женщинах, и подобное всегда веселило её. Вот, почему, если какой-то десяток дам читает любовные романы, то мужчины думают, что все женщины читают подобные книги? Причина неизвестна, так же как и мужские мысли.
— Почему же сразу любовные романы? — улыбнулась герцогиня, смотря на Нино, — Не спорю, иногда я читаю подобную литературу, но тот факт, что главные герои влюбляются друг в друга с первых страниц, меня невероятно веселит. Я читаю такие книги, когда у меня меланхоличное настроение. Любовные романы — лучшее средство от подобного настроя. В большинстве же случаев я предпочитаю исторические произведения или что-нибудь с мистическим уклоном. По мне это в сотню раз интереснее, чем рассказы о вечной и чистой любви, — девушка пожала плечами и продолжила, — И как впечатление от истории Дракенфурта? Есть сходства между книжным представлением и реальным? Я о городе узнала из рассказов, как и о его обычаях, потому, сходство колоссальное, а вот книжных изданий не прочла ни одного.

Отредактировано Камилла Девон (19.09.2010 13:18)

— И что же за этим глянцем прячется? — приглушённо спросила Камилла. — Вы нашли эту затемнённую часть истины? Лично мне ещё ни разу не доводилось раскрыть «душу» даже Филтона, моего родного города, хотя, возможно, я просто не приложила требуемых усилий. Меня всегда притягивал к себе Дракенфурт, ещё с тех времён, когда я была ребёнком. Но я всего несколько дней в городе, потому не успела даже попытаться увидеть то, что скрыто от глаз большинства. Но по Вашим словам, это должно быть нечто невероятное. Я права? — спросила девушка, чуть прищурив глаза.
Такой взгляд всегда мог означать две вещи, впрочем, как и любой жест герцогини. Почти все её действия не имели однозначного смысла, всегда было скрыто что-то ещё, то, что нужно постараться увидеть. И на данный момент этими двумя вариантами были: заинтересованность и недоверие. Каждый склонялся в сторону первого или второго в силу своих собственных ощущений, но точно понять, что именно хотела выразить девушка, доводилось далеко не всем. Она была скрытна, безусловно, даже тогда, когда казалась открытой и раскрепощенной, хотя, сегодня, на недолгое время она и в правду показала себя такой, какой должна была быть, а не той, которой ей пришлось стать. Что удивляло вампирессу, так это то, что в компании этого вампира она чувствовала себя естественно, будто этот, по большому счёту, незнакомец, был её давним другом или родственником, которых связывало что-то общее. Она чувствовала, что могла свободно говорить с ним, обсуждать любые темы и при этом оставаться собой. Для неё это было в новинку. Она привыкла к лицемерию, к подвохам, к тому, что нельзя никому доверять, и в этом её разум и чувства всегда были союзниками, но сегодня что-то пошло не так. Рассудок по-прежнему требовал быть внимательной, а ощущения твердили, что переживать не о чем. И сейчас Камилла была на распутье и ответ требовалось принять незамедлительно, чего очень не любила девушка.

Отредактировано Камилла Девон (19.09.2010 20:15)

— Вполне вероятно. Я уже успела побывать... ммм, в парке, на каком-то старом кладбище и на центральной площади, где в первый же день меня хотели убить. Как Вам такое начало изучения Дракенфурта? — усмехнулась девушка, хотя, по большому счёту смеяться здесь было нечему. Старое кладбище, куда она умудрилась забрести, было, мягко говоря, небезопасным местом, хотя, если сравнивать события, которые произошли с ней на площади, безопаснее было просто не придумать. На заброшенных кладбищах редко кто бывает, разве что, пьяные бездомные, с которыми вампиресса справилась бы без проблем или такие же заблудшие путники, как она, ищущие дорогу в город. В принципе, контингент безопасный, хотя, кто знает, как могут сложиться обстоятельства.
— В парке мне понравилось. Там было очень тихо и спокойно, нигде ни души. Можно просто спокойно прогуливаться и смотреть на дома, окружающие его со всех сторон. Довольно симпатично, скажем так, даже на кладбище, но меня угнетает мысль о том, что местные власти совершенно о нём не заботятся. Кладбища — это та же история, то же достояние. Это последнее пристанище тех, кто вдохнул жизнь в этот город, кто внёс что-то в его события. И ко всем этим существам относятся очень не уважительно. Печально знать, что мы не только жизнь не ценим, но ещё к смерти относимся весьма посредственно, — вздохнув, сказала девушка. Снова воспоминания, снова ностальгия. Но, нет. Камилла чётко для себя решила, что не позволит себе им поддаться. Она улыбнулась и посмотрела собеседнику в глаза. Тёмно-карий цвет, похожий на горький шоколад и в то же время, как-будто с лёгким оттенком коньяка. Редкое и притягивающее сочетание. Вампиресса словно тонула во взгляде его порочных глаз, словно была прикована и в тоже время добровольно смотрела на переливы оттенков, так часто меняющиеся от падающего света.
— А вся темная сторона жизни любого города основывается на запретном и подвержена самым темным страстям, царящим в душе, как людей, так и вампиров. И самое интересное, что им подвержены в основном самые обеспеченные слои населения.
— Значит настоящая личина любого города — это страсть и порочность. Я, верно, понимаю Ваши слова? И все мы этому подвержены, только осознаём это каждый в своё время. Кто-то позже, кто-то раньше, но все мы приходим к одному выводу, что нам не хватает этих «тёмных» эмоций. Что именно их мы ищем в этом мире. Что именно они заставляют нас чувствовать, что, что-то не так и заставляют искать себя, исследуя всё вокруг? — Камилла с интересом смотрела на Нино, осмысливая всё сказанное, — Довольно интересная позиция. Раньше я об этом не задумывалась.

Отредактировано Камилла Девон (20.09.2010 08:27)

— На счёт прогулок Вы правы, я тоже придерживаюсь такого мнения, но на тот момент у меня совершенно не было знакомых, и уж тем более хорошо вооруженной свиты. По большому счёту у меня её и сейчас нет. В отличие от большинства аристократов я не обзавелась даже личным телохранителем, — ухмыльнулась девушка, вспоминая, как одно время отец настаивал на охране для дочери, поскольку считал времена в Филтоне очень неспокойными. Но одна мысль о том, что везде и всюду за девушкой будет ходить насупившееся создание с оружием, вводила её в ужас. Конечно, можно было бы и женщину нанять, но герцог Девон считал их совершенно непригодными для таких занятий. В итоге Камилла настояла на отсутствии «тени» и с тех пор даже не задумывалась о том, чтобы найти себе охранника или охранницу, хотя поводов для этого с каждым днём становилось всё больше.
— На счёт кладбищ, в какой-то степени Вы правы. И, возможно, я согласилась бы с Вами полностью, если бы знала, что подобное происходит, лишь из-за эстетики, но дело совершенно в другом. Мораль падает. И это безоговорочный факт. У нас всё меньше и меньше ценностей. Деньги и власть, вот что сейчас волнует большинство. Но благодаря кому все богачи смогли сколотить себе состояние? Несомненно, благодаря своим талантам, родственникам, начальному капиталу, но где бы и для кого они всё это делали, если бы не те, кто воссоздал этот город? Кто вложил титанический труд в его строительство и, самое главное, в развитие? Об этих существах никто не помнит, в то время как они заслуживают большего уважения, нежели им оказывается.
Молча, Нино и Камилла смотрели друг на друга, осмысливая свои слова и слова оппонента. Они не спорили, не пытались доказать что-либо друг другу, что часто встречается в подобных беседах, они просто рассуждали, скажем так, философствовали на различные темы. Как оказалось, даже заброшенное кладбище или подворотни города могут стать предметом для рассуждения, хотя, по большому счёту, с первого взгляда кажется, что обсуждать здесь, в общем-то, и нечего, но, если хорошенько приглядеться, то даже муравей может стать темой для жаркого спора.
— Все существа порочны, все хотят получить что-то запретное. Но я не утверждаю, что это истинна, что это и есть лицо города. — Нино пожал плечами — Я бы сказал, что это одна из сторон медали. Для вас, допустим, это обратная сторона, его изнанка, а для кого-то и нет.
— Мне кажется, что это даже не обратная сторона медали, — задумчиво ответила вампиресса, — Это что-то вроде составной части единого целого. В данном случае Дракенфурта. Словно один из компонентов эликсира. Без подобной порочности любой город утратил бы свои краски, свою главную идею. Я не могу сказать, что поощряю эту порочность, но не могу не признать, что она, как, ни странно это звучит, довольно важна. Для кого-то она утопия, для кого-то повод стать лучше, пересмотреть свою жизнь и изменить её. Всё зависит от той или иной личности. Но значимость её отрицать я не могу.
Дожидаясь ответа собеседника, герцогиня внимательно наблюдала за Нино. Казалось, что он меняется с каждой минутой. Ещё мгновение назад она запомнила его образ одним, а уже через секунду он становился другим. Это был многогранный мужчина. Его натуру нельзя было понять с первого раза. Чтобы узнать, каков он на самом деле, нужно было рассмотреть его под разными ракурсами. Он словно кристал, который отражает свет под разными углами всеми цветами радуги. С разных сторон — разные оттенки. И он был таким. И добродушным, и коварным, и хитрым, и милым. Точного же определения не было, и этот факт невероятно притягивал Камиллу.
Задумчивость Нино вмиг исчезла с его лица, как он только тряхнул головой. Белоснежные, как первый снег, волосы взметнулись шёлковым полотном и, посмотрев на собеседницу, он спросил:
— А как вы смотрите на то что бы пойти попить кофе, где-нибудь где не дует?
Улыбнувшись тому, сколь естественно и в то же время необычно поёжился милосдарь Ададж, вампиресса незамедлительно ответила:
— С удовольствием. Ароматный кофе был бы как нельзя кстати.

— Желание дамы — закон.
Ухмыльнувшись, Камилла подала руку молодому человеку и встала со скамьи. Хитрый и коварный, в самом деле, он таким и был, и девушка с каждой секундой убеждалась в этом, хотя внешне это никоим образом не отражалось. Она была всё так же проста и мила в общении, хотя, теперь и она затеяла маскарад. Наваждение, затуманившее её разум, растворилось, и теперь ясность и чистота мыслей очищали чувства девушки от яда красоты. В компании Нино она направилась к выходу из сада, но вовсе не к центральному. Вместе они прошли через сад и оказались в той его части, где кроны деревьев занавесом спускались вниз, словно разделяя помещение на две части. Они шли по таинственному проходу, созданному из сплетённых ветвей деревьев. Мазель Девон в удивлении рассматривала это чудо, которое по всем меркам логики, должно было быть спроектировано умелым садовником, но вовсе не природой. Любуясь чарующей красотой сада, Камилла не заметила, как они подошли к высокой дубовой двери, украшенной кованым металлом. Это была вовсе не та дверь, через которую они вошли в сад, но спутник девушки уверенным шагом шествовал именно к ней и влёк герцогиню за собой.
— Нино, куда мы направляемся? — с тенью недоверия поинтересовалась вампиресса, когда они оказались в длинном коридоре, скрывающемся за дверью.

  Чайная комната