1) Имя и фамилия персонажа:
Адам де Мариско
Граф

2) Раса:
Чистокровный вампир

3) Пол:
Мужской

4) Клан:
Артефиксы

5) Дата рождения, возраст:
1580 года рождения, 245 лет

6) Внешность:
Высокий статный аристократ, именно такой, каким и должен быть древний представитель благородной вампирской династии. Если бы он мог подойти и посмотреть на себя в зеркало, то вряд ли мог бы назвать себя красивым. В человеческом понимании этого слова. Остроконечные уши нравятся не всем, а тонкие черты лица могут вызвать ассоциацию с надменным снобом, однако это еще не критерий; каждый красив по-своему, Адам был симпатичен как вампир, являясь вампиром. Но вампиры все же произошли от людей, или люди от вампиров, здесь уже не разберешь, с какого промежутка взял начало круг их взамодействий и жизни бок-о-бок; в глазах человеческих женщин он тоже был довольно симпатичен, особенно если взять во внимание конкретно телосложение. Высокий рост, ширина плечей, и греческое сужение торса к тазу не могли остаться незамеченными взором противоположного пола независимо от расы. Хотя, разве вампиресс так уж интересовали мелочи мужской фигуры, особенно, спустя несколько сотен лет? Здесь был более важен человеческий фактор. До недавнего времени Адам владел длинной каштановой шевелюрой, но, как натура творческая, он не любил однообразия ни в чем. На данный момент он располагает длинными волосами, вечно взъерошенными прохладным ветром, особенно после верховых прогулок. Иногда, во времена пика его увлечений чем-нибудь, на лице можно заметить короткую щетину, но Вы, дорогой друг, если слышите о нем впервые, вряд ли застанете его в таком виде. Какой же аристократ позволит себе явиться на публику в неподобающем виде? В вампире благородных кровей все должно быть хорошо: лицо, одежда, мысли и речь. Многочисленные костюмы, которыми любит обдаривать его любимая сестра Изабелла, грустно висят в огромных дубовых шкафах, пропахивая ароматами лаванды ибо, не являясь особым модником, Адам не утруждает себя ежедневным выборам очередного наряда. Строгие темные костюмы, чаще всего длиннополые, до колен, и приталенные камзолы, белая накрахмаленная манишка или в редки случаях жабо (сам Адам терпеть не может этот мерзкий воротник, но иногда поддается настояниям Изабеллы, чаще из солидарности с ее заботами и вкусами, чем из-за естественной уступчивости), чаще шейный платок, завязанный экстравагантным узлом, белые рубашки и остроконечные ботинки, или высокие верховые сапоги, созданные отнюдь не для стремян, а скорее для выходов в город в плохую погоду, чтобы не запятнать брюки. Дома же носит удобные просторные рубашки под жилетом, или темно-серый клетчатый халат.
Во время визитов города иногда берет с собой подарок Доминика — одну из лучших шпаг, когда-либо произведенных в жарких кузнечных Хастиаса. Этот презент наставник Адама и его лучший друг преподнес ему на годовщину пять лет назад, когда узнал, что сам Адам питает нездоровую страсть к тонкому блеску каленых клинков и богатству украшений эфесов. Прямой и стройный, как ножка красавицы, тонкий клинок сверкал подобно августовским молниям, едва он показывался из ножен на свет, а мастерски переплетенная гарда удобно и надежно скрывала руку. Но пускать ее в ход не любит, так как считает ее слишком прекрасной, для дуэлей. В основном носит для красоты и в честь уважения к Доминику.
Но чаще, чем шпагу, Адам носит с собой красиво отделанный серебром пистолет из рукоятью черного дерева, подаренный уже любимой сестрицей на прошлый день рождения, после того, как на него ночью напал недобитый и вконец растерявший последние болты гуль, очевидно, перепутав с каким-то поздним гулякой. Изабелла же, посчитавшая, что выбивать гулям зубы — слишком низменное занятие для благородного вампира, решила облагородить самозащиту дорогого братца таким вот шикарным подарком. Хотя, как и в случае со шпагой, вряд ли Адам сделает из него хотя бы один выстрел, если ему снова будет угрожать подобная опасность.

7) Характер:
Для вампира его занятий и положений хорошим качеством может считаться упрямость и несгибаемость в собственных доводах и мнениях. Хотя многие назвали бы это свойство упрямством и даже «ишачеством», но все-таки это вызывает уважение. Во все века, у людей, у вампиров и даже у страшных немытых гулей наявность личности всегда заставляло остальных послушать мнение оной персоны и сделать соответствующие выводы, в основном в пользу вышеуказанной личности. Особенно, когда такой вампир запросто может подвесить за ноги к люстре нахала, оскорбившего человеческую женщину, что для вампиров высшего света не очень-то и характерно. То есть, характерно тогда, когда это выгодно, или когда очень скучно и нечем больше заняться. Когда Адам не занят и не сидит, зарывшись в книги, или прилипнув к телескопу в своем поместье, он вполне способен на такие поступки, и даже больше; именно умение вести себя как с вампирской и человеческой знатью, так и с человеческими простолюдинами делало ему честь, скрашивая непробиваемое упрямство и частые колкости, которыми он любит одаривать тех, кто его чем-то раздражает. А раздражают его многие. Окромя тех, кто еще не научился как следует ходить и разговаривать. И вот как раз это иногда как вызывает к нему повышенный интерес, так и отталкивает. Весьма умен, но порой острый на язык, Адам не любит, когда его отрывают от работы по пустякам. Что, кстати, очень любит делать его брат Франциск. За это, и за его непостоянность, у них частенько возникают споры и даже конфликты. Адам уже давно начал считать, что Франциск ведет образ жизни сорняка на клумбе цветения их рода. И это не может не сердить старшего брата. Кстати, когда Адам чем-то увлечен, то в разряд «пустяков» попадают все события без исключения. Ну разве что визит Доминика, Изабеллы фон Рей или кого-то еще из его близкого окружения. Правила гостеприимства и уважения к друзьям никакими личными замашками не отобьешь. Единственные, кто его иногда раздражает меньше, чем все вышеперечисленные — это его сеттеры. Трое красивых собак, которых он очень любит, и потому ворчит на них лишь изредка, да и то, чтобы помнили кто здесь старший. С детства мечтал о собаке, и теперь завел целых три. Может возиться с ними днями напролет, однако не помешан на них, как некоторые сумасшедшие люди, которые умрут с голода у полной миски своего раскормленного любимца. Второе увлечение — скачки лесными тропами, в направлении гор. Свежий воздух, минуты одиночества на фоне скалистых склонов, поросших кустарниками и хвойным леском, а внизу остроконечный Дракенфурт — ну разве можно удержаться от желания вскочить в седло и увидеть это еще раз. Что ж, mon ami*, не стоит пугаться, ознакомившись с его психологическим портретом, ведь сухие строчки о ком-то совсем не то, что ты можешь обнаружить сам, не так ли? Да, Адам де Мариско целеустремлен и живет своей жизнью, определенные аспекты которой могут показаться тебе странными, другие непонятными, однако и у тебя есть старенький скелет в шкафу, за бабушкиными платьями...

8) Псионические способности:
Эмпатия, ментализ.

9) Биография:
Два красивых белых коня, впряженных в открытый экипаж, тяжело дыша, стояли перед великолепным замком, построенным, наверное, века назад, повидавшим не одно поколение аристократов. Стены впитали себя мудрость поколений. Жизнь и смерть, любовь и слезы. Легкая дымка тумана покрыла низину, постепенно поднимаясь к стенам замка. В это время хозяин Адам де Мариско, сидел в своем кабинете, обставленной дорогой хастиатской мебелью, обитой золотой порчей, на столе сделанном из красного дуба стояла одинокая свеча освещающая белый лист бумаги, и чернильницу в которую аккуратно макалось гусиное перо, после чего чернила попадали на бумагу оставляя свой след, на белоснежной поверхности. Когда последняя буква, последнее слово были написаны, облокотился на спинку кресла, и тяжело вздохнув, мужчина предался свои мыслям. Не смотря на то, что в жилах Адама бежала кровь двух кланов, артефиксов прирожденных эстетов и ценителей прекрасного и фортунатов прирожденных политиков и дипломатов. Сам молодой человек считал себя сто процентным фортунатом. Он не питал особой любви к поэзии в отличие от своего родного брата Франциска — музыканта-скрипача, который мог часами наслаждаться музыкальной пластинкой или добрым томом хорошей поэзии, забываясь и уходя от реальности. Адам не понимал любви брата к фантазиям, он был реалист, и смотрел на Франциска как на мечтателя, бесшабашного любителя бесконечного праздника, ветреного не способного на серьезный поступок. Холодный можно сказать брутальный мужчина, он не любил балы и светские рауты, его тошнило от всей это пафосной мишуры, где за каждой маской благочестия скрывались грязные пороки. Он видел людей на сквозь. Мог чувствовать их эмоции, что давало ему несомненное преимущество в любом споре. И так было всегда, Адам с самого рождения был серьезным мальчиком, а когда вырос, стал брутальным мужчиной. Первый сын в семье, наследник своего отца, любимчик дяди. От него ждали многое, и он был просто обязан оправдать надежды. Рожденный в королевстве Хастиас он пробыл там добрых восемьдесят лет своей жизни, бывал при дворе, заводил нужные связи и грыз гранит науки. Развлекая себя тренировками на шпаге, стрельбе в тире, и изучению оккультных наук, в том числе и алхимии. В течение этих восьмидесяти лет Адам много разъезжал по соседним странам, наибольшее впечатление на него произвела империя Хурбастан, их политика патриархата вызывала у молодого фортуната восхищение, впрочем, не только политика, но сами ценности, хранившиеся в этой стране. В скором времени Роберта — отца Адама просят приехать в Орлей, по стечению обстоятельств семья де Мариско полностью переезжают в столицу республики — Филтон. Там Адам лучше узнает своего дядю — Доминика, который становится можно сказать его наставником, кумиром, на которого равнялся молодой человек. Доминик разглядел в нем себя, еще молодого неопытного, но подающего надежды молодого человека. Он помог ему занять свою нишу в обществе, пристроил в парламент и дал самое ценное, знания, многовекового вампира, наученного опытом. Через пару лет, когда Адам доказал свою преданность роду и фамилии, глава клана делает его своим вторым помощником, возлагая на него большие надежды в будущем. В Орлее Адам безумно полюбил охоту, нет, не охоту на гулей или оборотней, ему нравилось не сам вкус от убийства, а скорее процесс поисков лай собак и запах утреннего леса. Иногда они вместе с Домиником выезжали в тенистый лес, расслабится и пострелять в стаи уток или найти следы зайца. Любимцы его верные друзья и товарищи, породистые сеттеры которых он любил как детей, всегда были рядом в подобных вылазках. Вообще Адам был бы идеальным семьянином, но и требования к женщине у него весьма и весьма завышенные. Его любовь к псам заставляет задуматься а как же он любил бы свои настоящих детей? Безумно, всепоглощающе и беззаветно, ровно как свою супругу, которой, в конце концов, должен будит обзавестись любой фортунат.
Вампир, который мог броситься в бой за честь дамы, боялся одного лишь упоминания о браке. Истинный фортунат, смеялся Доминик, мужчина который всегда знает чего хочет и идет вперед но при слове брак сто раз подумает прежде чем сделать шаг.

10) Откуда вы узнали об игре?
«Реклама — двигатель прогресса» (неизвестный автор, «Дракенфуртский курьер»).

11) Связь с вами:

12) Пробный пост:
— Так что же, господин, как вам здешние места? Суровый край, север Нордании. Знаете, я много слыхал от приезжих купцов из Хастиаса о том, как им здесь непривычно, зябко и вообще противно и неприветливо. Ха! И что, сталбыть, у них, в Хастиасе ихнем, чем-то лучше будет для нас, дракенфуртцев? Страшно подумать, как они там живут; жарища солнцепековая, наверное. А здесь и леса и дышится свободнее. Другая культура, одним словом.
Адам, завернувшись в свой дорожный плащ, покачивался в такт коляске позади болтливого возницы и слушл его краем уха. Его больше интересовали пробегающие мимо пейзажи лесистых склонов и острозубых гор, скалящихся в небо позади темно-зеленой массы. Где-то там, за во-он той грядой, поросшей редкими кривыми соснами, раскинулся город, куда он, собственно, и направлялся. Он не любил срываться из насиженного места, не любил ни с того ни с сего менять обстановку; он привязался к своему дому, а теперь должен ехать куда-то в даль, где не будет знакомых и привычных вещей, которые окружали его в Орлее. Рассуждая на эту тему под серым небом графства, он пришел к убеждению, что только если придумать, как перенести в Дракенфурт свой дом, желательно с остальной улицей, то в лишь в таком случае он получил бы удовольствие от переезда. Чужой интерьер, чужие окрестности доставят ему в недалеком будущем некоторый дискомфорт, это даже не говоря о других людях и, отличных от орлейских, обычаях. Адам не уже относился к этому городу с недоверием.
— А скажите, уважаемый, чем бы вы могли прельстить меня в вашем Дракенфурте. Ну как относительно далекого гостя из другого города. — подал голос Адам, осматривая вьющуюся внизу речушку. Они сейчас проезжали узкой скалистой дорогой, и по левую руку был довольно крутой и выскоий обрыв, а по правую — отвесная скала с нависающим козырьком утеса, откуда беспомощно свисали лапы корней. Под колесами коляски скрипели и разлетались мелкие камешки, со стуком скатываясь вниз и исчезая в легкой дымке, вьющейся над лесом.
— Чевой говорите, милсдарь? — переспросил возница, ловко орудуя вожжами, чтобы держать лошадей подальше от уступа. — Прошу прощения, я плохо слышу последнее время, наверное простудило. А жена, будь она трижды проклята в язык, просто всю плешь проела своими выступлениями. Мол, все из-за того, что в таверне дырявые стены, и все из-за того, что заезжаю иногда после работы опрокинуть стаканчик-другой с ребятами. Предствляете! Как с такой вообще можно жить...
Адам не слушал его, выглядывая из коляски вверх. В который раз он убеждался, что брак — худшее, что может случиться в человеческой жизни. Интересно, что превращает милых застенчивых девушек в таких вот чудовищ после того, как они выходят замуж? И это еще при всей мизерности человеческой жизни, что тогда говорить о вампирах. Ужас, длящийся вечность.
— Я спросил, что интересного есть у вас в городе. Куда можно сходить, театр, может, или рестораны. Не сидеть же мне в четырех стенах — этим я прекрасно занимался и дома. Здесь я хочу пожить другой жизнью, раз уж занесло меня в другой город. Понимаете меня?
— А-а...ну так, конечно, сталбыть оно ж как с теми хастианцами; приехали из своего Хастиаса к нам, а у нас же не как у них, ни пляжей нету этих, ни еще каких-то там... Поприезжали за товаром, пока корабли грузят, пока документы у бургомистра все заверяются, то да се, им же делать нечего. Вот поприходят к нам таверну и давай интересоваться, а после третьей кружки уже начинают сопли пускать, мол, как у них дома все не так, как тут. Красота и все такое... Одному ребята даже бока намяли, за то что...Вот, а теперь вы мржете заметить проблеск моря между скалами. А, упустили, здесь его видно лишь на миг. Корабли здесь нечасто бывают, в основном местные моряки да каботажники из Орлея, вот и вся публика с моря. Та вот, а они ж давай хвастаться, что бурь у них меньше бывает...
— Кто? — машинально переспросил Адам, посмотрев на заяложенный сзади цилиндр кучера.
— Ну эти ж, хастианские, купцы эти. — растолковал он, прихлестывая коней. — Они ж уже собирались домой плыть, а тут шторм возьми да и поднимись. Ой, вы не видели, что тут творилось. Ужасть. Ну, впрочем, тут так частенько бывает, мы привыкли, а вот они же — нет. И как обычно, сядут в углу, особняком от всех, и разговаривают. А нашим же интересно, моряки Свенельда, как сходят на берег, так уже третий год одни и те же анекдоты травят, недоумки. Вот наши парни и подсаживаются к ним.
— К морякам? — Адам, незаметно для себя самого, втянулся в рассказ кучера и уже даже пытался понять о чем или ком тот рассказывает.
— Да нет же, к купцам этим. Ну так вот же ж, подсаживаются к ним, доливают помаленьку... Это правда очень весело слушать их пережиания о том, что корвбли побьет о причалы и пойдет на дно их добро. Ха-ха-ха! Да у нас же порт — просто бастион, никакая буря не страшна ему! А если даже и что, так наши ребята на верфи быстро подлатают их корыта и в добрый путь.
Адам решил, что послушать местного было бы даже и неплохо. Во всяком случае, раз даже его завлекло его болтовней, то возможно даже удастся вздремнуть. Ну а пока можно продолжить любоваться дикой, суровой, и в то же время прекрасной дракенфуртской природой, которая мало чем отличалась от пейзажей Орлея.
«В любом случае, здесь все должно отличаться от Орлея не очень многим. Может и правда, не стоит мне так уж критично относиться к этой поездке... Новые лица, новые события и познания — это же должно быть интересно. Даже простоватый народ, подтрунивающий над приезжими неженками достоин того, чтобы познакомиться с его обычаями и бытом, который хоть и не слишком, но все же отличается от орлейского. Поэтому, vive le Drakenfurte!**».

13) Локация, с которой вы начнете игру:
Городские врата.

14) Согласны ли с правилами ролевой?
Да.
-----------------------------------------------------
*Мой друг (франц)
**Да здравствует Дракенфурт! (франц)

Отредактировано Адам Де Мариско (27.06.2010 04:15)