Милларке Эвитерн, Алейне Готьер, Калерии фон Трамплтон, Авелю Логиэсу, Дантесу Оберу

«Пиковый валет, бубновый король и бубновая десятка. Не в масть, но ладно, при хорошем раскладе может выпасть и стрит», — размышляла Стрикс глядя на выложенные карты.
Сидящие за столом представлялись вампирессе такими же игральными картами: четыре дамы и король. Кикер при каре. В Алейне Стрикс видела даму червей — добрую, внимательную, жизнерадостную и романтичную натуру; в трампессе проглядывала дама треф — по большей части из-за масти, ассоциирующуюся с богатством; второй рыжей вампирессе досталась бубновая дама — скандалистка и кокетка в одном флаконе. Для себя же Силентия оставила даму пиковую, чей образ преследовал её на протяжении вот уже долгих лет. Стрикс искоса посмотрела на Авеля. Давно уже не валет, но что за масть?.. Подходили и бубны с пиками, и трефы с червами, хотя наверняка сказать было трудно и, как минимум, не уместно.
Банк пополнился новыми ставками номиналами по двадцать пять флоренов.
— Ставлю пятьсот флоренов. — прозвучала крайне высокая на фоне предыдущих ставка Авеля.
«Ох, не сомневалась ни секунды, что ставка будет высока. Хорошая карта или простой блеф, господин наёмник?» — спрашивала сама у себя вампиресса, катая фишки по зеленому сукну изящной тонкой ручкой в перчатке.
— Уравниваю... — спокойным тоном констатировала Силентия и пять фишек по сто флоренов каждая по одной покатились в сторону банка. Седрик не одобрительно посмотрел на вампирессу, но ни чего говорить не стал. Два совиных пера в волосах намекали на то, что на мелкие шалости данной особы лучше не обращать внимания.
Остальные девушки спасовали перед ставкой в пять сотен, оставив Сели один на один с наёмником.
Крупье объявил терн, являя на стол новую карту. Червонная шестерка. Надежда Стрикс на стрит провалилась куда-то глубоко, прямиком к Морготу в задницу. Вампир поставил еще пять сотен. Блеф, не блеф? По его глазам не читалось, что пряталось по ту сторону карт.
«Пас. Говори пас! Пас!!! — твердил внутренний голос. — С такой швалью на руках нам ничего не светит!»
— Уравниваю, — четко прозвучал ответ. Зеленые глаза загорелись неподдельным азартом.
«Ты что творишь!» — паниковал разум, но было уже поздно что-либо менять.
Ривер. Валет треф. Жалкая пара на зеленом фоне и ничего стоящего в целом.
— Увы, я так надеялась на стрит, — Силентия тепло улыбнулась Авелю, вскрывая свои карты. — Что ж, будем считать это как возвращение части моего долга за проживание в отеле.
Стрикс повернулась к крупье, и, дождавшись пока Авель уйдет, выставив на стол небольшую стопку разноцветных фишек разного номинала:
— Седрик, здесь семьсот пятьдесят. Это за Розарио. Думаю, не нужно объяснять, кто это? — Сели пристально посмотрела на кивнувшего крупье и вздохнула. На сегодня деньги у неё закончились. Пусть она не погасила долг брата, но всё же чуть уменьшила его. Можно было попытать удачу за другим столом и другой игрой, но вампиресса решила, что хватит. Казино в ближайшие годы ни куда уходить не собиралось, и времени отбить нужную сумму у нее предостаточно.
— Спасибо что болели за меня, мазель, — Стрикс поблагодарила стоящую рядом рыжую не трампессу. — Разрешите представиться: Силентия Стрикс и мой спутник Дантес Обер. А сейчас прошу нас простить. Нам нужно срочно найти одну миленькую ревенантку в зеленом, что играла с нами в покер и удостовериться, что с ней всё в порядке и она не влипла в очередную историю.

Отредактировано Силентия Стрикс (04.02.2016 17:02)

Айрин Андерс
-----------------------------------------------------
Замок «Чертоги Инклариса» 

Еще каких-то три недели назад, когда Драго возвращался домой спустя долгие месяцы странствий, Дракенфурт показался ему отчужденным. Все, на что бы ни упал его взгляд, выглядело тогда статичным, потухшим и неприветливым, будто окутанным злыми чарами. Но теперь темный морок рассеялся; город расцвел, ободрился, согнал с себя апрельскую хмурь, и Драго глядел в окно кэба на столичные улицы, понимая, что нет для него Дракенфурта милее этого, — с его залитым огнями проспектом, с блестящими, будто отполированным тротуаром, с певучим фонтаном на круглой площади и неожиданно крутым спуском к реке, под Бургомистрийный мост, по другую сторону от которого притаился тесный мирок улицы Старожельской и отель Эффенбаха. Этот город был графу родным, и ему хотелось поделиться им со своей спутницей, приобщить ее к жизни, о которой раньше она могла только мечтать. Пусть на одну ночь, но все-таки... Он не желал думать о том, что сейчас утекают их последние часы вместе, что наутро они расстанутся. Понимал: это неизбежно, а, кроме того, лучше для них обоих, но избегал мыслей о завтрашнем дне. Завтра будет завтра, а сегодня жизнь прекрасна! Айрин тоже смотрела в окно, но, по всей очевидности, с совершенно иным настроением. Даже не обладая даром эмпатии, он чувствовал, как ей сейчас неуютно, — волны раздражения и волнения плотной, почти осязаемой взвесью заволокли салон экипажа. Все из-за ее вечернего туалета. Ее затянули в узкий корсет, поверх него взгромоздили газовое платье цвета слоновой кости (детский наряд Корделии; единственный, который пришелся девочке впору), волосы собрали в изысканную прическу, выставляющую на обозрение шею, в руки всучили театральный ридикюль, хранящий маленькие девичьи тайны, и в таком виде отправили покорять столичный бомонд. Выглядела она восхитительно и так непривычно, что казалась графу почти сказочным существом.
— Вы похожи на бабочку-капустницу в этом наряде, — сказал он, когда они сели в кэб и тронулись в путь. С его стороны это был неслыханной щедрости комплимент, но девушка его явно не оценила. Всю дорогу до казино она дулась и старательно изображала из себя несчастную жертву корсетов и кринолинов. Он смотрел на ее капризную мордашку и думал: «Что будет, если мы окажемся снова лицом к лицу? Как долго я смогу себя контролировать? Смогу ли я удержаться? Нет, не так. Сколько времени пройдет, прежде чем мои губы завладеют ее губами. А если это будет продолжаться изо дня в день? Я буду видеть ее — нежную, легонькую, еще не оформившуюся, но уже умеющую так повести бедром, что с ума можно сойти, — буду чувствовать себя перезрелым развратником и все равно на что-то втайне надеяться. Ну не глупость ли? Поэтому мы должны разойтись. Для того, чтобы я не сделал с этим ребенком нечто, от чего стану отвратителен сам себе. Если бы я был на триста лет помоложе, если бы она была на три года старше, если бы на мне не лежала ответственность... Если бы, если бы, если бы. Если бы я мог забыть про условности, сорвал бы с нее это платье прямо сейчас».

Кэб, уже свернув на проспект, затрясся по мостовой, подскакивая в такт этим бесконечным «если бы». Между тем неловкость между его пассажирами не только не испарялась, но продолжала расти в геометрической прогрессии. Драго засунул руки в карманы и по привычке стал позвякивать их содержимым.
— Граф Бладрест, надо было сказать раньше, но как-то к слову не пришлось, — наконец решилась прервать молчание девушка. — В казино мне надо найти одного вампира. А так как найти его одна я не смогу, вам придется меня сопровождать. Тот, кого я ищу, высокий, беловолосый... — рассмеялась она, заставив Драго напрячься.
— Не стоит этого делать, — покачал он головой. — Сопроводить вас не откажусь — выглядите вы сегодня вполне пристойно, на вас даже приятно посмотреть, но заниматься поисками блондина — увольте. Да и вам не советую. Леди не пристало искать джентльменов. Он сам должен вас разыскать. И, поверьте мне, ему будет трудно пропустить вас в толпе.
— А еще он богат, я это точно знаю, — завершила словесный портрет Айрин.
— Тем более, — бросил рассеянно Драго, выглядывая в окно. Они уже проехали мимо подсвеченного неоном фонтана, украшавшего подъезд к игорному дому, и стали выворачивать на стоянку для высокопоставленных лиц. Глаза девушки загорелись неподдельным восторгом. «Ей здесь понравится, — прищурился Бладрест самодовольно. — А я уж постараюсь, чтобы эта ночь запомнилась ей надолго». Он радовался энтузиазму Айрин, потому что сам любил казино. Любил его элегантный комфорт: мягкие подлокотники кресел, виски или шампанское рядом с каждым игроком; его обстановку — нарядную, броскую, бьющую по сетчатке зеркальным блеском и вместе с тем лишенную соборной помпезности (этим карточные салоны выгодно отличаются от театров); любил царящий здесь дух разнузданного азарта, полное отсутствие конформизма: веселье на грани горя, роскошь на грани разорения, риск на грани гибели — в них были стиль и особая нуаровая красота. Его забавляла беспристрастность Фортуны и в то же время ее вечная предвзятость. Ему нравилось, сидя в своем кресле, влиять на поступки и судьбы, когда наступал его черед сказать «ставка» или «пас». Но больше всего он любил то, что ответственность за все происходящее здесь ложится на него одного: удача или невезение были в его руках, оформившиеся в фишки и карты — эти вещественные воплощения шансов.
— Помните, что вам надлежит делать? — обратился граф к девушке перед тем, как помочь ей выйти из кэба. — Держать спину прямо, молчать до тех пор, пока с вами не заговорят, а если заговорят, вести разговоры исключительно о здоровье и погоде.

В вестибюле к этому времени еще не было душно, пахло дорогим табаком, кожей и деревом. Драго дал швейцару два флорена на чай и повел свою спутницу по коридору, уводящему от парадного входа в глубину игральных залов, с гордостью отмечая, что на них — в основном, конечно же, на Айрин — бросают любопытные взгляды. На подходе к главному залу их заметил Сильвертрам Стрикс — хозяин заведения, вышедший из своего кабинета, чтобы проинструктировать настраивающийся на сцене струнный квартет:
— Граф Бладрест, чрезвычайно рад вас приветствовать в «Гнезде дьявола»! Давненько не виделись. Могу ли я полюбопытствовать, кто ваша прелестная дама?
— Маркиз Стрикс! Какая встреча! Познакомьтесь с леди Айрин, — Драго незаметно ткнул девочку под бок, напоминая ей об инструкциях.
— Положительно очарован, мазель, — склонился маркиз в галантном поклоне.
— Найдется ли для нас свободный столик в баре? — перешел к делу граф.
— Разумеется, пройдемте за мной. Желаете сесть поближе к сцене? Мы приготовили для гостей чудные музыкальные номера.
— Можно и к сцене. Похоже, нам повезло попасть к вам именно в это воскресенье: вижу, вы пригласили Клайбера. Я большой поклонник его таланта.
— Сегодня будут играть новую программу. Кое-что из раннего Вальда, кое-что из Берга и Моро. Послушайте. Уверяю вас, получите редкое удовольствие.
Они перебросились еще парой дежурных фраз, и маркиз поспешил вернуться к своим обязанностям. На его месте будто по мановению волшебной палочки соткался из воздуха официант с подносом, плотно заставленным бокалами с игристым вином и хересом.
— Вам этого нельзя, — посмотрел Драго на Айрин. — Вы несовершеннолетняя и к тому же буйная. Максимум, что я могу вам предложить, — имбирный эль или шоколадный коктейль.

Отредактировано Драго Бладрест (06.02.2016 03:18)

Драго Бладресту, Айрин Андерс
-----------------------------------------------------
[Казенный квартал] Квартира в доме № 5 по ул. Булочников 

Ночь выдалась бессонная, белая — было полнолуние. Свет чудовищно огромной луны, отражаясь от сумеречно-синих строений, покрывал их контуры серебристо-голубоватой патиной, на фоне которой особенно выгодно смотрелись пестрые пятна вывесок и желтые огни фонарей. Этого освещения было вполне достаточно Скарлетт, чтобы рассмотреть себя в боковой витрине газетного киоска, стоящего по другую сторону улицы от казино. На ней были длинные перчатки, меховая горжетка, изумрудные серьги и платье, — грандиозное платье! — без рукавов, с открытой спиной и плечами, держащееся на одном бюстье и честном слове, при каждом движении издающее напевный шелковый шелест, переливающееся под голубоватыми лучами неоновых ламп искрами и градиентами цвета венозной крови. В этом платье красота ее приняла зловещий вид. Когда-то она собиралась надеть его на королевский бал в Равене, но в последний момент изменила выбор в пользу другого, более сдержанного наряда. Тогда этот пурпурный шелк показался ей слишком драматическим, вызывающим, кричащим, но сейчас он как нельзя лучше подходил к состоянию ее души.

Скар заглянула в подведенные черные углем нефритовые глаза девушки, отраженной в стекле, и устрашилась того, сколько в них было огня и... безумия. Отойдя от киоска, она сжала руки в кулаки, сделала глубокий вздох, вскинула подбородок и решительно зашагала ко входу в игорный дом. Пусть сейчас она приехала не в роскошной карете, пусть кавалеры не бросали на землю фраки, чтобы она не испачкала себе туфли, пусть у нее вовсе не было кавалера — но спина ее оставалась прямой, стать — горделивой, взгляд — королевским. И потому охранники почтительно расступались, швейцары спешили раскрыть перед нею дверь, мужчины пожирали ее глазами, а дамы глядели на нее с нескрываемым восхищением, как когда-то глядели на Изабеллу фон Рей. Она не спешила: зашла в гардероб, грациозным движением плеч сбросила горжетку в руки услужливого консьержа, оставила флорен на чай и медленно, позволяя публике рассмотреть во всех подробностях свое декольте, свои точеные плечи, простую, но идеально собранную прическу, свой драматически кровавый наряд, проплыла к главному залу. Да, выглядела она провокационно, нескромно на грани фола, но вместе с тем держалась так уверенно, так достойно и властно, что ни одна даже самая чопорная матрона не посмела бы упрекнуть ее в вульгарности.

Когда Скар вошла в зал, там было уже достаточно людно, однако ей не составило труда высмотреть среди пестрой толпы того, по чью душу она явилась, — графа Бладреста. Он стоял возле бара с бокалом вина в руке, заметно выделяясь среди других вампиров цветом своей шевелюры.
— Граф Бладрест, — обратилась она к мужчине, легонько стукнув его веером по плечу. Он повернул голову и уставился на нее недоуменным взглядом прозрачно-голубых глаз. Совсем не похожих на глаза Драго.
— Прощу прощения, обозналась, — поспешила отойти в сторону Скар.
Что-то в его чертах показалось ей смутно знакомым, виденным когда-то давным-давно, в другой жизни, но когда и при каких обстоятельствах, она не смогла бы вспомнить даже под дулом пистолета. У одного из свободных столиков златовласая задержалась, чтобы собраться с мыслями и решить, как действовать дальше. К ней подошел официант, помог устроиться в кресле, спросил, не желает ли она чего-нибудь выпить; она рассеянно улыбнулась ему, заказала коктейль «Безмолвие» и стала вскользь осматривать зал. В какой-то момент ее взгляд споткнулся о юную девушку в пышном туалете цвета слоновой кости. «Что здесь делает ребенок?» — задумалась зеленоглазая, чуть приподнявшись, чтобы лучше рассмотреть эту мазельку — та была слишком маленького роста для взрослой вампирессы. Ребенка сопровождали двое мужчин: один — похожий на графа Дракулу длинноволосый брюнет, одетый как денди, другой... Драго?.. Вне всяких сомнений, это был он! Сердце Скарлетт заколотилось; тугой корсет впился в ребра, надавил на легкие. Она забыла про свой заказ, поднялась и, как сомнамбула, не разбирая дороги, направилась в их сторону.
«Сегодня будут играть новую программу, — услышала она слова брюнета, обращенные к Бладресту. — Кое-что из раннего Вальда, кое-что из Берга и Моро. Послушайте. Уверяю вас, получите редкое удовольствие». Они перебросились еще парой дежурных фраз, и брюнет откланялся, вверяя своих собеседников заботе внимательного официанта с подносом, плотно заставленным бокалами с игристым вином и хересом.
— Вам этого нельзя, — предостерег Драго свою юную спутницу. — Вы несовершеннолетняя и к тому же буйная. Максимум, что я могу вам предложить, — имбирный эль или шоколадный коктейль.
«Значит, эта девушка с ним — та самая, с которой я застала его в гостиной, — присмотрелась Скар. — Надо же, какое преображение! Выглядит дамой нашего круга. Мария потрудилась на славу. Что ж, тем лучше. Тем обоснованнее будет выглядеть моя претензия».
— Какой напиток вы предложили бы мне, граф Бладрест? — пропела златовласая ядовито, поравнявшись с парочкой. — Яд цикуты? Или, может, гремучей змеи?
Драго обернулся на звук ее голоса и, поняв, кто перед ним, сильно изменился в лице, чем изрядно ее позабавил.
— Не ожидали? — продолжала графиня. — Я, признаться, тоже не ожидала застать вас в публичном месте в компании барышни, которая не приходится вам ни дочерью, ни сестрой, ни воспитанницей. Что могут подумать окружающие? Вы вывели в свет свою... пассию? приживалку? Или, может, любовницу? Как нехорошо! Поползут слухи. Да что слухи! Разразится неслыханный скандал! А какой резонанс нынче приобретают скандалы! Как влияют на мнение общественности!
С каждым словом голос Скарлетт звучал все более твердо и требовательно, стремительно набирая в напоре, силе и громкости.
— О, вы только не подумайте, что я ревную, — рассмеялась она издевательски. — Мне плевать, с кем вы спите. Вы для меня мертвы. Но мне не плевать на мое доброе имя, которое вы своим безнравственным поведением усердно порочите.

Отредактировано Скарлетт Бладрест (07.02.2016 00:00)

Драго Бладресту, Скарлетт Бладрест, Авелю Логиэсу

Здание было действительно красивым. Айрин никогда не думала, что сможет посетить казино. Она только изредка любовалась им издалека. Воришек сюда близко не подпускают, так как тут крутятся довольно большие деньги. Было бы забавно, если бы какой-то вор обчистил казино. Хотело бы на это посмотреть!
— Помните, что вам надлежит делать? — сказал граф, отвлекая Айрин от важного дела. Она вспоминала то, как ей надо «грациозно выбраться из кэба», по словам Корделии.
— Конечно, я помню, — тихо проворчала девушка, принимая помощь Драго и вставая рядом с ним. По мнению воровки, выглядели они комично. Высокий, мужественный граф и маленькая, тощая девчонка.
«Я испорчу ему всю репутацию», — с радостью подумала Айрин и ехидно улыбнулась. Отчего-то ей нравилась мысль, что ее присутствие рядом еще долго будет ему вспоминаться. Но вскоре пришлось вернуть на лицо выражение «юной леди в смущении».
Они вошли в казино. В нос ударил запах табака, нового дерева и алкоголя. Конечно, Айрин знала все эти запахи, но тут чувствовались они совершенно по иному. А любопытные взгляды странных вампиров и людей заставляли мысленно ежиться.
«Не сутулься, — говорила Корделии, закалывая ей волосы. — Ты и так невысокого роста, а когда сутулишься, похожа на страшного гнома».
По этой причине, спина Айрин была прямая (да еще и в корсете согнуть ее было невозможно), а на лице сияла милейшая улыбка, на какую воровка была способна.
— Я уже хочу вернуться на родные улицы, — тихо прошептала девушка, старательно пытаясь почувствовать то, что она сказала. Айрин ни за что на свете бы не призналась, что ей нравится сейчас идти рядом с Драго, касаться его, чувствовать на себе чужие взгляды и понимать — сейчас граф только с ней.
От мыслей девушку отвлек вампир, выпрыгнувший словно ниоткуда. Айрин даже слегка вздрогнула. Но почувствовав, как граф ткнул ее под бок, воровка разозлилась, бросая на него незаметный взгляд и больно ущипнув за руку в ответ.
«Будто я маленький, ничего непонимающий ребенок!» — со злостью подумала девушка, опуская взгляд вниз и слегка краснея, когда ей сделали комплимент.
На самом деле ей хотелось сказать пару крепких фраз, чтобы этот странный дядя уже отстал. В конце концов это последний вечер, когда она может побыть рядом с Драго. Потом — все. Она снова окажется на улице, будет воровать, ругаться с мальчишками... Вернется к своей старой жизни, в которой нет этих странных чувств и быстро колотящегося сердца.
Наконец-то незнакомец ушел, а на его место встал официант. Девушка подняла взгляд и с легким раздражением посмотрела него.
— Вам этого нельзя, — посмотрел Драго на Айрин. — Вы несовершеннолетняя и к тому же буйная. Максимум, что я могу вам предложить, — имбирный эль или шоколадный коктейль.
Эта фраза заставила воровку перевести взгляд на графа.
— А может, я хочу попробовать вино? — Айрин посмотрела Драго в глаза и улыбнулась. — Один разочек? Это же в последний раз! И я не буйная. Вы так жестокий, граф. Говорить такое юной леди!
Последнее предложение было сказано с тихой угрозой, но все с той же милейшей улыбкой на глазах. Не будь она в таком месте, девушка уже бы сделала ему какую-нибудь неприятность. Конечно, леди она не была. Да и вряд ли когда-нибудь станет.
— Какой напиток вы предложили бы мне, граф Бладрест? — раздался позади знакомый голос. Айрин испуганно вздрогнула, отдернула руку от руки Драго, щеки ее моментально побледнели, а сердце испуганно заколотилось. Она не должна бояться той женщины. Просто не должна.
«Но она его жена», — тихо сказал внутренний голос, когда девушка медленно оборачивалась. Скарлетт, как обычно, выглядела просто великолепно. Увидев ее наряд, Айрин почувствовала себя... бледной молью. Или серой мышкой. Златовласая вампиресса притягивала взгляды почти всех в казино. И не только внешностью! У нее было поразительно громкий голос. И по мере того, что она говорила, Айрин отступала на шаг назад. Она могла сейчас закричать, что это не правда и вообще, с Драго ее связывают лишь деловые отношения, но... Но она сама понимала, что это не правда. Да и кто станет ее слушать? В это месте виноват будет тот, кто ниже по положению. А Айрин вор и если это выясниться, то все кончено.
Айрин отступила еще на один шаг. Решение уже давно было принято. Девушка не хотела портить жизнь Драго. А ее присутствие рядом с ним несет неприятности. И как бы сильно она не хотела быть рядом, это просто невозможно.
Но план по побегу провалился так и не начавшись. Совершенно неожиданно рядом с ней опустился стул. А рядом встал Авель и сразу начал наколять ситуацию. Его появление было столь неожиданным, а аплодисменты столь абсурдными, что воровка даже забыла, зачем пыталась сбежать. Кажется, что по этой причине даже скандал прекратился. Нужно было что-то быстро предпринять. Тем более, как и сказал Авель, скоро начнется выступление. А Айрин уважала искусство (как бы нелепо это не звучало) и не хотела, чтобы Скарлетт сорвала выступление.
Идея пришла неожиданно. Нужно было сделать так, чтобы не было неприятностей у графа. А еще нужно было срочно уйти с Авелем, чтобы передать ему медальон.
— Извините, — тихо сказала Айрин, когда наступила секундная тишина. — Но вы ошибаетесь.
Девушка сделала удивленные и глаза, в которых до сих пор был легкий испуг.
— Я не отрицаю, что пришла с графом. Но мы с ним просто деловые партнеры, — на этих словах девушка подошла к Авелю, встала рядом с ним и повисла на его руке.
— На самом деле меня сопровождает этот мужчина, — воровка опустила взгляд, делая вид, что смущена. — Я не хотела ввести вас в заблуждении, графиня...
Айрин больно ущипнула наемника за руку, чтобы тот не вздумал еще что-либо ляпнуть.
— Простите, что так вышло. И простите, за то что сказал мой спутник, — девушка слегка склонила голову, а затем уверенно потянула Авеля в сторону. Как только они отошли на достаточное расстояние, она отпустила его руку и с раздражением уставилась на него.
— А раньше ты появиться не мог? — возмущенно зашипела девушка, подходя к Авелю ближе, чтобы никто не услышал их разговор. И, отмахнувшись от его ответа, показала ему свой театральный ридикюль.
— В нем все, что тебе надо. А еще кое-что дополнительно. Но за это тоже нужна плата. И, кстати, за то что ты скинул меня с моста компенсацию заплатишь.

Отредактировано Айрин Андерс (07.02.2016 21:12)

Алейне Готьер, Силентии Стрикс

Обошлись, действительно, совсем без официоза: когда они с мазель Стрикс подошли к покерному столу, вампиресса словно забыла о нем, и ее внимание и мысли были увлечены явно не игрой. По крайней мере, так показалось Дантесу. Но герцог не воспринял это как оскорбление, напротив, это давало ему возможность спокойно понаблюдать за игрой, которая, впрочем, закончилась чрезвычайно быстро. Было довольно скучно: первые три барышни спасовали, поддавшись на провокацию светловолосого мужчины, который, собственно, и выиграл партию.
Когда все начали расходиться из-за стола, Силентия вновь о нем вспомнила:
— Разрешите представиться: Силентия Стрикс и мой спутник Дантес Обер, — обратилась она к рыжеволосой девушке, внешность которой была ему незнакома, и, увы, узнать ее имя ему тоже было не суждено. Впрочем, он несильно расстроился. Вампир учтиво улыбнулся, а Стрикс тем временем продолжала. — А сейчас прошу нас простить. Нам нужно срочно найти одну миленькую ревенантку в зеленом, что играла с нами в покер и удостовериться, что с ней всё в порядке и она не влипла в очередную историю.
Эта фраза немного удивила вампира. Во-первых, с чего бы ему было нужно удостоверяться, что с ней все в порядке? Пара брошенных в сторону девушки взглядов (если мазель Стрикс, как бывший капитан, их и заметила) не означают, что он ей что-то должен. А, во-вторых, что с золотоволосой могло произойти? Ну да, молодая привлекательная особа в казино, конечно, может стать объектом ненужных для нее ухаживаний, но ведь барышня не одна, да и сама пришла в подобное место. Однако Обер не стал возражать и пошел вслед за Силентией искать в переполненном гостей казино светловолосую девушку.

С высоты роста герцога найти особу не составило труда: она стояла у окна, фактически перевешиваясь через подоконник, а рядом была рыжеволосая трампесса. Силентия гордо и целеустремленно направилась к ним. Вампир хотел остановить ее, чтобы не мешать разговору двух барышень, он довольно быстрым шагом догнал вампирессу, протянул свою руку, чтобы коснуться локтя девушки, но тут... Золотоволосая барышня, с внезапностью кирпича, падающего с крыши прямо на голову замечтавшемуся прохожему, налетела на герцога, наступила ему на ногу и ударила в живот. Такого обращения он уж точно не ожидал. Томные взгляды, улыбки, заигрывания — да, но не удары в исподтишка. От неожиданности вампир согнулся, продолжая удерживать свой бокал так, чтобы не вылить его содержимое. «Хорошо, что ее бокал был пуст», — с некоторым раздражением подумалось ему.
— Простите. Извините. Простите... Если вам полегчает, то он пустой, и ваш замечательный костюм не пострадал! — лепетала девушка, поглаживая вампира по спине. Прикосновения эти не доставляли Дантесу никаких приятных чувств. Жалость и извинения — не те чувства, которые Обер привык вызывать у девушек. Да и впервые кто-то заставал его врасплох. В любой иной подобной ситуации вампир бы не стал обращать никакого внимания на это, просто холодно извинился и спокойно ушел. Но раз уж сегодня он решил быть не совсем герцогом и попустить формальности, то пришлось выдавить из себя милую улыбку.
— Перестаньте извиняться, мазель. Ваша ручка не причинила мне никакого вреда. И даже если бы стакан был полон, это не составило бы большой проблемы. Я не из тех молодых франтов, что готовы устраивать истерику из-за испорченного фрака. — Это было только отчасти правдой. Дантес был педантом. И с особой щепетильностью относился к своему внешнему виду, никогда не позволяя себе неряшливости. Он считал, что внешний вид и самоощущение мужчины, а, особенно, главы клана, являются наиболее важными факторами в исполнении представительских функций.
Герцог перевел взгляд на Силентию, которая должна была его представить молодой особе.

Отредактировано Дантес Обер (08.02.2016 22:44)

Дантесу Оберу, Алейне Готьер, Калерии фон Трамплтон

Силентия на все сто процентов была уверена, что Алейна обязательно куда-нибудь вляпается. А как иначе? Раз уж ревенантке «посчастливилось» обзавестись знакомством с ней, то ей уже не повезло. Безработная Стрикс все свое свободное время, которого у неё оказалось более чем предостаточно, размышляла на всевозможные темы и анализировала свою жизнь. По её доморощенным выводам получалось, что все, кто был с ней знаком, родились под не счастливой звездой или сама вампиресса родилась не в то время, место и не у тех родителей, иначе объяснить все те злоключения, что творились в её жизни и жизни тех, кто оказывался рядом с ней, Силентия не могла.
В подтверждение, как доказательство своей теории о не тех звездах, Стрикс с легкостью могла назвать пару десятков ситуаций, к которым с легкой руки Алейны добавилась еще одна: едва они с Дантесом приблизились к ревенантке, та налетела на герцога, словно птица не заметившая стекла на своем пути.
«Давай, ушатай мне тут еще герцога Ле-Дионского! Мало у нас проблем накопилось за столь короткий период времени, вот еще с целым кланом потом очередную кашу из дерьма разгребай» — Стрикс зло поджала губы и протяжно выдохнула воздух через нос, стараясь сильно не закипать, пока Алейна рассыпалась извинениями в сторону главы Венганзы.
Рыжеволосая трампесса попыталась было что-то сказать, но её поспешно увел от образовавшейся компании некий мужчина, вероятнее всего тоже из Трампов, как показалось Стрикс. Он явно торопился, и явно это было что-то крайне важное.
— Перестаньте извиняться, мазель. Ваша ручка не причинила мне никакого вреда. И даже если бы стакан был полон, это не составило бы большой проблемы. Я не из тех молодых франтов, что готовы устраивать истерику из-за испорченного фрака. — слова Дантеса несколько удивили вампирессу, он все же был главой клана, а власть она позволяла если не все то многое.
Поймав взгляд герцога до Силентии дошло, что по этикету следовало бы представить его Алейне, или Алейну ему... Тот же этикет и все светское общение навивало вапирессе скуку и желание убить, того кто всё это придумал. Разговор, на повышенных тонах приправленный ненормативной лексикой с оружием в руках ей казался куда проще всей этой лживо-улыбчатой галиматьи с нелепейшими правилами.
— Дантес Обер, разрешите представить вам Алейну Готьер, — перед тем как назвать фамилию ревенантки Стрикс сделала небольшую паузу, собственно вспоминая таковую, — Алейна создает произведения искусства из драгоценных металлов и камней, а еще она не плохо рисует.
Вампиресса перевела взгляд на ревенантку. В глаза сразу бросилось отсутствие на месте пера, что Стрикс дала девушке:
— Где перо? — одними губами прошипела Силентия, недовольно сверкнув зелеными глазами. Если бы взглядом можно было убивать, Алейна бы уже упала замертво. — Ну а это как ты уже поняла, Дантес Обер. — продолжила Стрикс уже в слышимом диапазоне. — Он, как и ты, родом из Орлея, сейчас в Дракенфурте проездом и решил посетить сиё скромное заведение.
Стрикс вновь раскрыла кисет и извлекла из него еще одно перо, изначально предназначавшееся Авелю, но которое она так и не отдала.
— Потеряешь и это, я лично выброшу тебя из окна и скажу, что так и было, — тихо прошептала Сели на ухо ревенантке, вручая второе совиное перышко с камнями. Со стороны это виделось не более как девичьи перешептывания на запретные для мужского уха темы.
«А ему перо ты не отдала почему? Ты же хотела при встрече сделать сей маленький жест. Вы же сидели рядом за покерным столом, что помешало то? Или ты боишься¸ что он не правильно поймет?.. Или как раз таки поймет все правильно?..» — ехидничал и издевался над вампирессой внутренний голос.
Когда Авель был рядом или в зоне видимости, мысли вампирессы начинали свой хаотичный и непредсказуемый зигзагообразный ход. Да что уж там, одной безобидно проскакивающей вскользь мысли Силентии о светловолосом наемнике хватало, чтобы нарушить их стройные и правильные ряды, превратив в разрозненные и не всегда понятные обрывки сознания.
«Не отдала и не отдала... Как знала что Алейна первое потеряет», — внутренне оправдывалась Стрикс, отказываясь признавать, что внутренний голос прав.
«Фредерика, включи мозг и подумай: ты ведешь себя как...»
Голос не успел договорить, как рядом моргнул свет, а позади вампирессы стекло в окне треснуло и звонко обрушилось вниз. Стрикс удивленно посмотрела на зияющий провал в раме. Ментальные силы это конечно хорошо, но лишь в том случае, когда находятся под контролем. Сомнений не было — разбитое стекло нерукотворное последствие внутреннего диалога Силентии.

Отредактировано Силентия Стрикс (09.02.2016 01:18)

Авелю Логиэсу
-----------------------------------------------------
[Фабричный район] Редакция газеты «Мирабо Манускриптум»    (временной скачок в 9 дней) 

30 апреля 1828 года, за полночь.

Забрасывая ремень фотоаппарата на тонкий парапет, Эдвард в очередной раз пожалел, что не владеет левитацией или хотя бы телекинезом. Его не пустили внутрь, вежливо объяснив, что в казино съемка запрещена. Он продемонстрировал удостоверение журналиста «Мирабо Манускриптум», но только усугубил ситуацию, и теперь стоял позади здания, намереваясь набросить ремень фотоаппарата на крохотный выступ неподалеку от окна мужской уборной. Подпрыгивая и вытягиваясь, как пытающийся ухватить бабочку котенок, он чувствовал себя униженным и оскорбленным, но журналистский долг и заключенное пари заставляли его продолжать попытки. Наконец кожаная лента зацепилась за край парапета. Вытирая покрытый испариной лоб, ревенант подтянул петлю, чтобы поднять фотокамеру повыше, затем закинул свободный край ремня на подоконник и вытер ладони друг о друга. Первая часть плана была выполнена, оставалось проникнуть внутрь.

Он хмуро осмотрел стену: только гладкая поверхность и ровный ряд окон наверху, даже водостоки были обложены кирпичом. «Видимо, придется предпринять еще одну попытку пройти через охрану,» — с неудовольствием подумал Эдвард, но вдруг услышал чьи-то голоса. Он отвернулся от стены и стал демонстративно прогуливаться по бульвару. Вскоре на улице появилась группа одетых в черные фраки мужчин с громоздкими футлярами.

— Кромвель, сегодня будь предельно аккуратен на фортиссимо. Я тебе еще раз напоминаю: мощно — не значит разнузданно!
— Конечно, маэстро Клайбер, я буду играть, как на репетиции.
— Ни в коем случае! Лучше — Вы все меня слышите? — мы должны сыграть лучше, чем на любой из репетиций!

Музыканты прошли мимо Эдварда. Фотограф проводил их взглядом, прикидывая шансы на реализацию возникшей в его голове идеи...

Через секунду он уже шагал рядом с ними. Музыканты переглянулись, но ничего не сказали, а Клайбер был так увлечен методическими указаниями, что, кажется, вовсе ничего не заметил. Когда щуплый лакей открыл дверь черного хода, впуская музыкантов, Эдвард вошел вместе с ними, помогая нести инструменты. Вместе с лакеем они проводили квартет Клайбера в отведенные им комнаты, где Эдвард демонстративно проверил наличие питьевой воды, поправил цветы в низких вазах и, пожелав музыкантам хорошего вечера и успешного выступления, закрыл за собой дверь. На прощание он незаметно прихватил футляр от скрипки, и бросился по лестнице наверх.

Зал казино пестрел кричащими нарядами — сегодня здесь собралась знатная публика и каждый хотел поразить окружающих. Над толпой игроков витал пчелиный гул: делали ставки, крупье объявляли выигрыш, кто-то радовался, кто-то печалился, кто-то сдержанно демонстрировал раздражение. Эдварду был чужд этот мир: слишком тесный, слишком многолюдный. Стараясь не встречаться ни с кем взглядом, он поспешил в мужскую уборную.

В уборной никого не было. Радуясь своему везению, Эдвард стал открывать оконную раму, но вдруг в дверях появился рослый вампир с белоснежными волосами. Фотограф отпрянул от окна, судорожно соображая, как поступить. Вампир сполоснул руки и плеснул теплой водой себе на лицо. Эдвард, изображая лакея, услужливо подал ему полотенце.

— Благодарю, — произнес вампир и вытерся, после чего бросил полотенце в стоящую рядом плетеную корзину. Он взглянул на себя в мутное зеркало с амальгамой и сказал:
— Красавец хоть куда!

Эдвард вежливо кивнул в ответ, и блондин наконец покинул уборную. Стараясь делать все как можно быстрее, фотограф распахнул раму, подтянул фотокамеру с парапета и уложил ее в черный футляр от скрипки. Закрыв окно и поправив занавески, он быстро выскользнул из туалетной комнаты в зал, где все уже готовились к предстоящему музыкальному представлению.

Отредактировано Эдвард фон Блюменфрост (10.06.2016 08:34)

Айрин Андерс, Силентии Стрикс

Девочка повисла на руке наемника, после чего с силой потянула его в сторону, благо столик, за которым происходила сцена находится не в самом центре зала.
— А раньше ты появиться не мог? — зашипела Айрин.
— Не без труда узнал тебя, мелочь, — не сдерживая довольной ухмылки с присущей невозмутимостью и искоркой во взгляде заметил Авель. — Не идут тебе эти лохмотья!
Она сделала вид, отмахнувшись от ответа вампира. Вместо этого тонка ручонка протянула ему ридикюль.
— В нем все, что тебе надо. А еще кое-что дополнительно. Но за это тоже нужна плата. И, кстати, ща то что ты скинул меня с моста компенсацию заплатишь.
— Ты со мной что, торгуешься, мелочь? — Авель негромко засмеялся.
Он аккуратно заглянул в дамскую сумочку, обнаружив там злополучное украшение и какую-то то ли тетрадь, то ли дневник. Времени на разговоры как всегда не было, он молча кивнул девчушке. Украшение тут же отправилось во внутренний нагрудный карман фрака, а дневник не без труда пришлось засунуть под подкладку фрака в районе правого бока, обычно предназначавшуюся для денежной заначки.
— Дурацкие церемонии, — пробурчал беловолосый вампир, — ты не могла придумать место менее дурацкое? — Несмотря на свое недовольство уголки губ были приподняты.
«Наконец то мои дела сдвинулись с места» — мелькнула в голове мысль.
— А теперь, пора отсюда отчаливать. Надоели эти напыщенные умники, — он заискивающе, слово ища поддержки взглянул в глаза Айрин, после чего протянул ей перемотанные пестрой лентой банкноты. — Здесь полторы тысячи флоренов, надеюсь, это покроет все твои убытки. Кстати, что это за пацан с тобой?
Вопрос на миллион. Авель в принципе знал ответ, по крайней мере догадывался, однако, хотел убедиться наверняка.
Слушая вполуха ответ воровки, наемник старался вглядеться в толпу и отыскать глазами Силентию. Мимо проплыла донельзя странная фигура невысокого мужчины с бородой, одетого в длинный плащ. В правой руке он нес кофр или какую-то сумку, — Авель не успел обратить на это внимание. Черные очки удивительно сопутствовали его растительности на лице, давая колоритный образ. Где-то вдали мелькнула Алейна рядом с пышногрудой рыжеволосой девушкой, которая тоже играла в покер до этого.
«Где ты...?» — странное чувство беспокойства и желания вновь увидеть ее охватило вампира.

Отредактировано Авель Логиэс (09.02.2016 17:20)

Милларке Эвитерн, Гарольду Бенсу

Предсказуемость — это верная подруга исполнительности, либо же, непроглядной, дремучей слабости ума. К кому относить охранников казино, Андерс пока не знал. Но вот в их нерасторопности он уже убедился. Так даже лучше, меньше возможных рисков, на последнем этапе его плана, построенном на чистой импровизации. Слишком многое было не очевидно, зыбко подстроено под идеальные условия. Почти как в алхимии, в которой он был весьма далек, но, чьими плодами ему приходилось пользоваться. Малейше нарушение температурного режима, к примеру, и все, результат, в лучшем случае, далек от идеала. В худшем же, грозил летальным исходом. Махнув на раздумья о вероятности грядущего, и на созерцание организованной группы охранников, которые, подобно котам, обступали мышь с разных сторон, Кристофер сосредоточился на коньяке. Следовало подготовиться.
Это был уже шестой бокал. Все прошедшее с появления его в казино время, он провел с бокалом. Деланно-чопорно держа его за донышко, утонченно приобняв ножку мизинцем. Не спеша принюхивался, взбалтывал, снова подносил к носу, потом делал глоток, тщательно прогнав дорогой коньяк по всем, даже самым отдаленным, уголкам рта. Щеки при этом смешно ходили из стороны в сторону, что рассмешило незнакомую даму, стоявшую неподалеку. Что же поделать, сейчас амбре было важнее приятных манер. Пришлось вступать в небольшую беседу, в которой Андерс поведал, как он героически спасал ребенка из горящего дома, жар в котором был столь велик, что опалил не только его тело но и язык, в последствии чего он носит перчатки и застегивает рубашку на последнюю пуговицу высокого ворота, даже в помещении, а коньяк болтает во рту, дабы почувствовать вкус. Надо признать, уловка почти сработала. Будь он в другом месте и при других обстоятельствах, случайная встреча могла бы посулить плотское удовольствие. Но, увы и ах, ему нужно было сосредоточиться на плане. Прогуливаясь меж столов, он наблюдал разных посетителей. Видел Тайлера. Маскарад ему пришелся в пору, даже позабавил. Жадная до светской жизни Милларка Эвитерн, устроилась за игральный стол с какой-то компанией. Да уж, коммуникабельности ей не занимать. Он, проходя мимо, изредка сталкивался с посетителями, от чего насыщенный дубовым цветом коньяк регулярно проливался на рубашку и ворот костюма.
Так, медленно впитывая дух дорогого, на редкость приятного, алкоголя, он приближался к лестнице, ведущей на служебный этаж, вход на которую, почти весь проем, занимал тролеподобного вида охранник.

Айрин Андерс, Скарлетт Бладрест, Авелю Логиэсу

— А может, я хочу попробовать вино? — игриво свернула зубками девочка-кошка. — Один разочек? Это же в последний раз! И я не буйная. Вы так жестокий, граф. Говорить такое юной леди!
Бладрест глядел в ее глаза невероятного, райского оттенка, чувствовал тепло ее ладошки на своем локте и никак не мог отделаться от мысли, что перед ним существо из сказки. Она была знакомой и незнакомой, дразняще близкой и эфемерно далекой одновременно — как всегда непокорная, озорная, битком набитая энергией и праздником жизни, как никогда женственная, воздушная, грациозная, необъяснимо притягательная. Несравненная. «Вряд ли она отдает себе отчет в том, насколько она хороша собой», — думал граф. Наверное, глупо этим гордиться, но он гордился: его спутница лучше всех! Не в смысле статуса, успеха или чего-то там еще, а именно красоты. Скарлетт всегда считалась безусловной красавицей, но красота ее виделась Драго слишком правильной, идеальной, холодной красотой мраморной статуи. В ней не было того живого огня небольшой неправильности, который так волновал его в чертах Айрин. Захотелось, наплевав на условности, послав к черту весь мир, оторвать девочку от пола, закружить, сдавить в объятиях, прижать к сердцу и ощутить, как она в ответ на его порыв затрепещет в его крепких руках, но вместо этого он только сильней стиснул зубы, смиряясь с необходимостью забыть о своих желаниях, и угрюмо, с идиотской казарменной строгостью процедил:
— Нет — значит, нет.
Официант с подносом, догадавшись, что его услугами не воспользуются, рассеялся в воздухе тем же макаром, которым минуту назад материализовался. Айрин, тоскливо проводив взглядом хрустальные бокалы, колюче насупилась и недобро сверкнула глазами. Граф не сомневался: будь вокруг них поменьше народу, она не преминула бы отплатить ему какой-нибудь пакостью. Чтобы немного сгладить резкость своего ответа, он приподнял ее голову за подбородок и сдержанно улыбнулся:
— Как же это смерч — и не буйный? Вы — смерч. Стихия в чистом виде. Дай вам волю — околдуете, одурманите, вскружите голову, сведете с ума, завлечете в свои цепкие сети, затянете в омут своих блестящих очей, обречете на чувства, от которых не будет спасения. Вас надо держать в узде — для вашего же блага, чтобы полыхающий в вас огонь однажды не испепелил вас саму. Впрочем... — от близости ее дыхания по венам Бладреста прокатилась горячая волна эйфории, будто в кровь ему впрыснули ударную дозу морфина. Обескураженный, опешивший, он отпустил ее подбородок, отвел взгляд, горящий слишком явными побуждениями, и уже совершенно другим тоном закончил: — Забудьте, что я вам только что наговорил. Юной леди не положено пить вино, и на этом точка.
«Вас не просто надо держать в узде, а приковать наручниками к себе и так и остаться, чтобы вы никуда не делись», — сказал бы он ей, если бы на периферии его сознания не маячил призрак стоящей между ними преграды. Той самой, которая наутро их разлучит. Бладрест прекрасно понимал, что Айрин без особого труда устроит тем или иным способом свою судьбу, но эта мысль ни на йоту не облегчала ему необходимость разжать пальцы и отпустить ее, когда придет время.
Увы, время пришло быстрее, чем он ожидал, пришло сей же час: в казино появилась Скарлетт. Она бесшумно подошла к наемнику со спины и сладко, как морская сирена, пропела:
— Какой напиток вы предложили бы мне, граф Бладрест? Яд цикуты? Или, может, гремучей змеи?
Он повернулся к ней, поклонился, как того требовал этикет, мрачно спросил:
— Вы снова пришли меня мучить?
Неожиданно в его голос прокралось столько исступленной досады, что показалось, им можно резать стекло.
— Не ожидали? — усмехнулась графиня с неприкрытой издевкой. — Я, признаться, тоже не ожидала застать вас в публичном месте в компании барышни, которая не приходится вам ни дочерью, ни сестрой, ни воспитанницей. Что могут подумать окружающие? Вы вывели в свет свою... пассию? приживалку? Или, может, любовницу? Как нехорошо! Поползут слухи. Да что слухи! Разразится неслыханный скандал! А какой резонанс нынче приобретают скандалы! Как влияют на мнение общественности!
— Вы не посмеете, — прорычал Бладрест, тихо зверея. — Чего вы от меня добиваетесь? К чему эти нелепые упреки и подозрения?
— О, вы только не подумайте, что я ревную, — поторопилась заверить его вампиресса. — Мне плевать, с кем вы спите. Вы для меня мертвы. Но мне не плевать на мое доброе имя, которое вы своим безнравственным поведением усердно порочите.
На ней было платье ядовито-красного цвета, отчего казалось, что все ее тело по грудь пропитано киноварью. Величественная, власная, надменная, даже инфернальная, она держалась как королева в изгнании, притягивая к себе восхищенные взгляды, излучала смертельную опасность и угрозу. Они с Айрин различались как день и ночь, как свет и тьма, как небо и земля, что ставило Драго, очутившегося между ними, в ситуацию какого-то едва ли не религиозного, мирозданческого драматизма. Он отступил на шаг от жены, посмотрел на ее белые плечи, на ее точеную шею, идеальное красивое фарфоровое лицо — очень внимательно посмотрел, словно увидел ее впервые, протянул руку к ее щеке, чтобы вспомнить, какие чувства пробуждает в нем прикосновение к ней, и вдруг с поразительной ясностью понял, что... больше не любит ее. Весь огромный жар души его выгорел до последнего уголька. Это налетело внезапно; дыханием всепожирающей, безликой и бесстрастной пустоты, которой не было ни конца, ни начала, в которой все движения гасли, еще не успев зародиться, и самым неожиданным было то, что по краю этой пустоты скользнула тень девочки-кошки. Так и не донеся руку до лица Скарлетт, он опустил ее и застыл столбом, неприятно пораженный своим открытием.
Затем раздались хлопки в ладоши.
— Чудное представление, мазель! Мои вам аплодисменты, — саркастически оскалился незнакомый беловолосый вампир — один из тех, чье внимание привлек разыгранный графиней спектакль. — Именно так он и подумает, будьте уверены. Мы, мужчины, — глупейшие создания, я вас уверяю! Прошу вас, музыканты вот-вот начнут играть, не стоит ли нам с вами присесть? — пододвинул он к Скарлетт стул, приглашая ее присесть. — Будет обидно сорвать столь многообещающий концерт каким-то нелепым скандалом.
«Светлые волосы, голубые глаза, атлетическое телосложение, дорогой костюм, — анализировал Драго внешность незнакомца. — Откуда я его знаю? Не может быть! Раст? Раст Кроули?.. Да-а, умеет он появиться в подходящий момент».
— Извините, — чуть слышно пролепетала Айрин, воспользовавшись кратким затишьем, вызванным вмешательством постороннего. — Но вы ошибаетесь. Я не отрицаю, что пришла с графом. Но мы с ним просто деловые партнеры. На самом деле меня сопровождает этот мужчина, — прежде чем Драго успел среагировать, девочка подскочила к голубоглазому парню, повисла на его руке и попятилась, увлекая своего нового кавалера за собой. — Я не хотела ввести вас в заблуждении, графиня... Простите, что так вышло. И простите за то, что сказал мой спутник.
«Значит, тот вампир, которого она искала, — Раст Кроули, — сообразил граф, заметно погрустнев от этой мысли. — Этот ребенок не перестает меня поражать. Но откуда она его знает? Однажды она обмолвилась о каком-то своем возлюбленном. Значит ли это?.. Нет, невозможно. С другой стороны, почему меня должна занимать ее личная жизнь?.. Мы не связаны никакими обязательствами».
Однако же ее личная жизнь занимала графа и гораздо больше, чем собственная, которая в данный момент со скоростью электрического тока летела в тартарары.

Отредактировано Драго Бладрест (11.02.2016 17:28)

Алейне Готьер, Дантесу Оберу, Гарольду Бенсу

— Прошу прощения, но я оставлю вас. В моем обществе вам будет довольно уныло, — ревенантка хотела уйти, но рука Силентии оказалась быстрее. Вампиресса подцепила Алейну под локоть, не давая той далеко уйти.
«А друг с другом нам будет жутко уныло, вместо простого уныло с тобой», — думала Стрикс разворачивая ревенантку лицом к себе.
— Одна ты никуда не пойдешь. С твоей тягой к неприятностям, в подобных местах, без сопровождения ходить не рекомендуется, — каждое своё слово Силентия проговаривала четко и достаточно громко. Свой монолог вампиресса рассчитывала затянуть надолго, но отвлеклась на внезапную суету в зале. — Что там происходит? Дантес, надеюсь, вас не затруднит присмотреть за Алейной, пока я отойду на минутку другую? — Сделав пару шагов вперед, Стрикс обернулась и добавила: — Если с ней что-нибудь случится, то я оторву вам голову, и даже не посмотрю на то, что вы герцог, — и, постукивая каблучками, ускоренным шагом направилась к эпицентру шума.
— Мы живем в свободном городе, я волен одеваться так, как мне нравится. Или вы всех за внешний вид в свои комнатки водите, а? — распылялся странный мужчина, окруженный охраной казино.
— Даже за просто косой взгляд не в ту сторону там можно оказаться, — вкрадчиво, холодным, как вечные льды, голосом проговорила подошедшая к отрезанному от всех путей отступления дампиру вампиресса. — Почему чучело в темных очках голосит на весь зал? Арестовывать вас никто не собирается, это прерогатива клириков, но никак не охраны зала. Полномочия не те, знаете ли, да и конторка не того профиля. С вами хотят вежливо поговорить, только и всего.

Отредактировано Силентия Стрикс (11.02.2016 19:19)

Авелю Логиэсу

Айрин могла стерпеть многое. Она терпела презрение взрослых, терпела нападки воришек, терпела даже зверский холод, но когда ее называют «мелочь», не выносила. Всю ее сознательную жизнь кто-то всегда называл ее так. «Мелочь» — словно ненужная мелкая валюта. Или рыбка, которую поймали, но она оказалась слишком мелкой, чтобы ее съесть. Словно котенок, рожденный самым маленьким и слабым.
Не будь тут кучи народа, Айрин бы уже сказала пару крепких фраз на этот счет. Но ей пришлось лишь молча ругаться.
Тяжело вздохнув, девушка взяла себя в руки, но раздражение из ее взгляда и позы не ушло. И она бы даже самой себе не призналась, что виноват в ее плохом настроении вовсе не Авель. А Скарлетт. Девушка, которая нарушила единственный оставшийся вечер рядом с Драго. Завтра у них уже не будет никакой возможности быть вместе. Айрин просто будет не в праве находится рядом с графом.
Внезапно перед глазами появились крупные банкноты, перевязанные яркой лентой. От них был слышен запах слишком сладких духов.
— Здесь полторы тысячи флоренов, надеюсь, это покроет все твои убытки. Кстати, что это за пацан с тобой? — дошел до слуха Айрин голос вампира. Но она услышала только первое предложение. Точнее сделала вид, что услышала только его.
— Что?! Что значит полторы тысячи? Решил, что от моей смерти можно откупиться? — зло зашипел воровка, резко хватая Авеля за руку и отбирая деньги. Это была очень крупная сумма. Настолько крупная, что должна была скрыть все ее возмущения. Это было гораздо больше того, что ей обещали! Но от этого на душе становилось мерзко. В конце концов если она умрет, этого никто не заметит. И ее жизнь, в принципе, стоит полторы тысячи флоренов. С одной стороны это много. С другой — слишком мало.
Обидно! Так обидно, что хочется плакать. А может это не из-за этого?
Пальцы вцепились в предплечье наемника сильнее.
«Я не буду искать Драго взглядом. Не буду...» — мысленно уговаривала себя девушка, чувствуя поднимающееся волнение, которое она гнала от себя. До этого времени. Пока она не поняла, что пора бежать. Иначе будет поздно. Это дело явно не для нее. Артефакты, похищения, дневник... Слишком все странно.
Но всех страшнее было то, что у нее появились чувства к графу. Неприемлемые. Абсурдные. О которых она даже никогда не задумывалась.
«Они поговорили? Драго простил ее? Теперь он забудет обо мне?» — эти мысли внезапно забились в голове. Хотелось убежать, спрятаться, перестать думать об этом. Потому что ей будет намного сложнее забыть графа.
— Так и быть, — состроила надменную рожицу девушка, выходя из своих мрачным дум. — Те деньги, что ты дал... — она демонстративно покрутила их в руках, — Я приму. Но ты легко отделался. Из-за тебя я чуть  ногу не сломала, когда свалилась с моста. А мог просто поговорить с тем, кто меня поймал! Ты глупее муравья.
Да, Айрин знала, что сейчас нарывается. Да, она знала, что ей может попасть. Возможно, Авель даже убьет ее. Но сейчас она думала совсем не о последствия.
Взгляд девушки был устремлен в ту сторону, где стояли Драго и Скарлетт. Она видела, что златовласая вампиресса что-то яростно выговаривает своему мужу. Айрин не слышала. Да и вряд ли хотела услышать это.
«Наверняка его обвиняют в измене. Или еще в чем-то таком...» — подумала Айрин, внезапно почувствовав, как на плечи опускается усталость. Да, пора бы уже сваливать из этого мира роскоши и дурацкого этикета. Но хотелось хотя бы еще одним глазком взглянуть на Драго. Хотя бы издалека.
Тяжело вздохнув, Айрин опустила руку Авеля и подняла взгляд на то место, где стоял граф.

Отредактировано Айрин Андерс (13.02.2016 15:28)

Скарлетт Бладрест, Авелю Логиэсу

Музыканты вышли на сцену и стали расставлять стулья, подставки, пюпитры и прочий инвентарь. Некоторые посетители казино спешно придвинулись к рампе, но вскоре вернулись к своим делам: квартет Клайбера пока был занят настройкой инструментов и подготовкой сцены. Тем не менее, зал заметно воодушевился: еще немного, и в казино зазвучат Вальд и Моро!

Эдвард прохаживался между игровыми столами, высматривая фотогеничные лица и интересные характеры для предстоящих съемок. Тут и там мелькали знакомые по прошлым репортажам образы: Дантес Обер в компании симпатичной девушки (она тоже показалась ревенанту знакомой, но вспомнить, где он ее видел, Эдвард не смог), Сильвертрам Стрикс, несколько молодых Трампов, братья Крейт — амбициозные кайтифы, сколотившие состояние на рэкете и продаже запрещенных напитков. Все они были занятными персонажами, но о том, чтобы уговорить их принять участие в кинеграфии, не могло быть и речи. К тому же Эдварду хотелось чего-нибудь нового, чего-нибудь грандиозного, в лучших традициях «Мирабо», с надрывом.

И вот в казино вошла Скарлетт Бладрест: восхитительная и неповторимая, в кровавом вечернем платье с открытыми плечами, с ярко-зелеными, словно капли смертельного яда, серьгами и взглядом мрачным и сосредоточенным, как взгляд змеи. Она решительно двинулась сквозь толпу, будто острый нож, оставляя за собой алый шлейф платья и запах сладких духов. Женщины невольно, а мужчины сознательно смотрели ей вслед с восхищением, завистью, страстью и злобой.

Эдвард занял место у барной стойки и, заказав первый попавшийся коктейль, стал наблюдать за вампирессой.

— Ваши уже вышли на сцену, — сказал бармен, кивая на чехол от скрипки, который Эдвард украл у музыкантов. — Да, — не поворачиваясь, ответил фотограф. — Мой выход будет чуть позже.

Скарлетт устроила целый спектакль. Слов было не разобрать, но Эдвард быстро уловил суть: застав супруга в обществе другой девушки, златовласая фурия закатила скандал. С каждой секундой ее голос звучал все громче, а движения становились все более резкими. Под заунывные звуки настраиваемых скрипок и альтов Скарлетт, к удивлению и удовольствию публики, делала выговор графу Драго. Светловолосый вампир, которого Эдвард встретил в уборной (где же он его раньше видел?), поспешил увести спутницу графа, видимо, спасая ее от гнева Скарлетт. Наконец, со звонким щелчком захлопнув свой веер, вампиресса проговорила:

— Собственно, единственное, что мне нужно: окончательно с вами расстаться. Не до встречи в суде, а здесь, сейчас и навеки. Если вы, как и я, не хотите скандала, не хотите доводить дело до суда, не хотите подвергать себя, меня, вашу... эту девушку публичному унижению, вы подпишете документ о разделе имущества на моих условиях. Здесь и сейчас. И, клянусь вам, вы никогда больше обо мне не услышите. В противном случае, обещаю, я закачу такой скандал, что все предыдущие некрасивые сцены, имевшие между нами место, покажутся вам зевотной утренней репетицией перед грандиозным спектаклем. И не обольщайтесь: у меня на руках куда более серьезные козыри, чем у вас. Если вы публично обвините меня в измене, вам придется подкрепить свои слова доказательствами, которыми вы не располагаете, но если мне придется обвинить вас в измене, на моей стороне будет целое казино свидетелей, — обвела она рукой помещение игорного зала. — Поэтому оставьте свою спесь и будьте благоразумны.

Эдвард, подчиняясь профессиональному чутью, вынул из футляра камеру. Все, что происходило дальше, он видел уже через объектив своего фотоаппарата.

Отредактировано Эдвард фон Блюменфрост (10.06.2016 08:38)

Милларке Эвитерн, Гарольду Бенсу

— Что мы будем делать, с пьяным капитаном,
что мы будем делать, с пьяным капитаном,
что мы будем делать, с пьяным капитаном,
рано, по утру.
Андерс тихонько начал напевать песнь, которая своим происхождением была обязана пиратскому братству. В конце песни, если кто упомнит, капитана засунули в мешок и бросили в море. К чему эта песенка вдруг вспомнилась, он не смог бы ответить, но мотив, морготовски подбадривал. Кристофер поравнялся, если можно было назвать взгляд снизу вверх, с охранником у лестницы.
— Прррростите. — Андерс поднес платок ко рту. — Простите пожалуйста, туалеты заняты, а мне сделалось дурно от спиртного. Не хочется позориться на глазах у такого количества посетителей.
— У нас ковры и паркет, извольте следовать за мной. — Нужно отметить, что до ответа охранника повисла пауза, около минуты. Предсказуемые тугодумы. А, в добавок, около полудня, пришла сегодня записочка начальнику охраны, мол сегодня ночью будет здесь человек из комитета, посмотреть как тут с обслуживанием. Вежлив ли персонал с гостями?! Вежлив, как оказалось. Прямо по коридору и на право, все как на чертежах. Служебная уборная. — Не задерживайтесь. Я вызову вам экипаж.
Старательно издавая звуки рвотных рефлексов, Андерс осмотрелся. У богатых свои причуды, эти присказки знают все. Но вот как богатые мира сего заботятся о своем персонале, проще понять именно в уборной. Пол и стены уложены светло серой глазированной плиткой, двери кабинок из хорошего дерева, не щелей ни скрипов. А уж что из себя представляют чаши для ослабления... Не каждому дано гадить в такое устройство, на которое уселся Кристофер и принялся снимать штаны.
— Суй его в мешок, да выкинь в море,
суй его в мешок, да выкинь в море,
суй его в мешок, да выкинь в море,
рано, по утру. — Напевая эти строчки он уложил штаны на отхожую керамику, под них поставил башмаки, дабы выглядело это место обитаемо. Прикрыл дверь и посмотрел со стороны, как смотрится его имитация, снаружи. Получилось довольно неплохо. В просвет между дверью и полом, около локтя высотой, казалось что кабинка занята кем то уснувшим от алкоголя. Довольно улыбнувшись Андерс забрался в соседнюю кабинку, уселся на керамический горшок ногами и снял цилиндр. Вот оно, самое дорогое приобретение в его плане. Под тонкой тканью внутреннего обустройства цилиндра ожидали своего часа шприц и несколько ампул. Алхимик, у которого происходила закупка, уверял, что валит наповал это зелье. Увы, проверять было некогда, и не на ком. Оставалось довериться продавцу.
— Что его жена нам скажет,
что его жена нам скажет,
что его жена нам скажет,
там на берегу. — Почти шепотом напевал Андерс, набирая в шприц прозрачную жидкость, название которой он даже не потрудился запомнить. Главное, чтобы сработало. Ещё немножко, секунда, другая, и вот он, красавец, заходит проверить, как там перепивший клиент. Сначала, вежливо стучится, потом окликает, потом окликает немного громче, потом открывает дверцу кабинки и замирает в удивлении, куда делся посетитель, может смылся в трубу. Этих мгновений было достаточно выпрыгнуть Андерсу из соседних покоев облегчения и, усевшись на горбушке, воткнуть шприц в шею. Алхимик, может и не врал, даже проверял на студентах, но охранник оказался довольно крепок к инъекции. Машинально начал пятиться, дабы скинуть незваного жокея, пытался ухватить руками. Кристофер вцепился в великана с упорством муравья, несмотря на то, что его пятой точкой снесли раковину. Вода, из прохудившегося инструмента, тут же намочила исподнее.
— Не забудьте уходя, гасить доблестных трудяг. — Андерс перетащил бесчувственного охранника в туалетную кабинку. — Спи, боров. Сладких снов. — Извечная страсть к похвальбе. Одолеть противника, превосходящего в разы тебя силой, слабость касающаяся всех, как людей, так и вампиров. — Твоему брату близнецу. — Андерс набрал в шприц второй флакон.

Скарлетт Бладрест, Айрин Андерс

Фортель, который выкинула Айрин, казалось, ничуть не смутил Скарлетт — в лице ее ни на грамм не убавилось ни решительности, ни отчаянного упрямства. Она со щелчком захлопнула веер, нацелилась на Бладреста змеиным взглядом, странно усмехнулась — кошмарно и сладко одновременно — и снова заговорила. На сей раз — не повышая голоса.
— ...Если вы публично обвините меня в измене, — лилейная нежность ее мелодичного сопрано неприятно контрастировала с прокурорской безапелляционностью ее тона, — вам придется подкрепить свои слова доказательствами, которыми вы не располагаете, но если мне придется обвинить вас в измене, на моей стороне будет целое казино свидетелей.
— Скарлетт...
— Поэтому оставьте свою спесь и будьте благоразумны. Иначе...
— Скарлетт, прекратите, — Бладрест в упор посмотрел на жену из-под тяжелых век. Он толком не слушал, о чем она говорила, — уловил ее намерение, и этого было достаточно. Все, чего он хотел, — прервать ее, будучи не в состоянии дольше вынести звук ее голоса. — Скарлетт, прошу вас, не превращайтесь в кассовый аппарат. Вам не идет этот цинизм. Проявите немного достоинства, чтобы хоть это осталось нам в память о нашем браке. Вам нет нужды унижаться до шантажа. Я безо всяких скандалов подписал бы ваши бумаги. Я их подпишу, но давайте прежде проясним ситуацию. Я не желаю вам зла... — и это была чистая правда. Он больше не желал с нею воевать. Обнаружив, что не любит графиню, он разом избавился от всей ненависти к ней, как будто кто-то сделал ему в сердце наркоз, притупивший все его чувства до состояния усталости и какой-то странной, безликой доброты. И эта снисходительная доброта сейчас отчетливо читалась на его лице.
— Я не держу на вас обид, — продолжал граф вполголоса, — но не позволю вам угрожать мне и преследовать тех, кто мне дорог.

Скарлетт глядела на него, надменно прищурившись; в глазах ее горело все то же расчетливое упорство. При каждом движении изумруды в ее ушах подрагивали и тренькали. Когда она в очередной раз повела плечом, яркий белый луч сфокусировался на ее серьге и выстрелил пучком отраженного света по зрачкам Бладреста. В казино не было осветительных приборов, способных произвести подобный эффект. Драго покрутил головой по сторонам, чтобы выяснить причину происходящего, и встретился со всевидящим оком фотографического аппарата, направленным прямиком на них с супругой. Или на музыкантов, которые уже разложили ноты на пюпитрах и взяли инструменты наизготовку, ожидая сигнала к началу концерта. Заострять внимание граф не стал — навалившиеся на него усталость и апатия сделали его до отупения нечувствительным к любым внешним раздражителям.

— Скарлетт, здесь мы находимся у всех на виду, — тронул он графиню за локоть. — Если вам в самом деле так дороги ваша репутация и душевный покой, как вы утверждаете, нам следовало бы поискать место поукромнее. Идемте к окну, там меньше народу.

В самом деле, шуму они уже наделали немало. Собравшиеся у сцены зрители кто враждебно, кто возмущенно, кто любопытно, а кто иронично поглядывали на них. Атмосфера установилась предгрозовая, и ей успешно подыгрывала сама отчаянная метафизика этого места. Граф не стал усердствовать в галантности и предлагать жене руку. Он просто поклонился и пропустил ее вперед. Шелково зашуршав подолом, графиня поплыла в другой конец зала. За ней змеился длинный кровавый шлейф. Драго двинулся следом, но через пару шагов застыл, обернулся — ему показалось, кто-то беззвучно зовет его по имени. Он бегло скользнул взглядом по поверхности людского моря и снова — машинально — задержался на фигурке Айрин. Девочка-кошка, оставшаяся стоять возле бара в радужном сиянии люстр, тоже искала его глазами. Во взгляде ее читались те же мольба и томление, что и при первой их встрече, когда он разглядел ее под фонарем у реки — мокрую, катастрофически маленькую, сжавшуюся в комок, похожую на испуганного котенка. И внутри у него все заныло. С болезненной натугой он отвел от девочки взгляд и сделал то, что должен был сделать, — нагнал жену.

Они отошли в противоположный конец зала, к стене, выходящей на улицу галереей высоких полукруглых окон; остановились у того, которое было зашторено. На паркете под их ногами колюче хрустела и поблескивала стеклянная крошка. Сквозь тонкую прорезь меж задернутых тяжеловесных портьер пробивался прохладный поток свежего воздуха. Здесь легче дышалось и не было лишних ушей, если не принимать в расчет нескольких невидимок-официантов и тихую пару — вампира и ревенатку, чинно беседовавших неподалеку (их расовую принадлежность предательски выдавали развешенные повсюду зеркала — пространство по ту сторону отражений транслировало абрис только одной фигуры). Слуха Драго коснулись первые аккорды концерта — сначала зыбкие, паутинчато тонкие, потом крепнущие, вибрирующие, рокочущие, извивающиеся, выстраивающиеся в прихотливый кружевной узор. Когда вступила виолончель, на улице раздался сухой протяжный свист, за которым последовали гулкий взрыв и краткая розоватая вспышка, просветившая насквозь портьеру. Сизое небо за соседними окнами расцвело огненными хризантемами фейерверка. Посетители потянулись поближе к зрелищу и загипнотизированно уставились в его зенит.
— Что вам вздумалось ломать эту комедию, графиня? — вернулся к разговору Бладрест, встряв в промежуток между красным и желтым всполохами. — Ладно, неважно. Важно, что судебные разбирательства претят мне не меньше, чем вам. Вы собирались выдвинуть какие-то условия. В чем они заключаются?

Отредактировано Драго Бладрест (16.02.2016 15:30)