Из письма Камиля-Николя Леверье к своей матери:
«Дорогая матушка!
Благодаря ходатайству научного сообщества мне удалось выбить себе квартиру в довольно приличном месте: центр Равены, в пешей доступности набережная и Эбрийский дворец. Напрасно Вы переживали, изводя свои хрупкие нервы: война войной, а жизнь продолжается. Обстановка покамест скудная, аскетическая: туалетный столик, стул, кровать (в первые дни мне ее заменял набитый соломой матрац), умывальник, из инструментов — секстант и армиллярная сфера, да и те от прежнего постояльца остались. Впрочем, я нисколько не унываю, быт — дело наживное. Сам дом небольшой: три этажа на двадцать квартир, большинство из которых сдаются в аренду; я поселился на самом верху — здесь будет всего сподручнее обустроить мою будущую обсерваторию. Соседи, тут уж нажалуюсь, — граждане хоть и приличные, но исключительно беспокойные. Подо мной живут музыканты; репетируют, к ужасу моих бедных ушей, денно и нощно. Но с ними бы еще полбеды, самое страшное — слева по лестнице обитает господин Эдисон! Да-да, тот самый господин Эдисон, который в прошлом году на Цалтинской конференции изнурил меня своей липучей компанией. Представляете себе? Как бы то ни было, не жалею о переезде. Осталось всего ничего подождать комету, и я уже весь в предвкушении готовлюсь к ее пролету. После долгих раздумий решил окрестить ее Айседорой. Как Вам такое имя? Марселлет собиралась им назвать нашу девочку... После их смерти у меня остались только Вы и наука...
<...>
Не взыщите, голубушка, за грустную тему. Немедленно оставляю ее! Вернемся к веселому. Есть две хорошие новости. Первая — со дня на день должны привезти новый телескоп (кабы не повредили его при транспортировке), вещь совершенно уникальную: главное зеркало в нем не параболическое, а гиперболическое, что увеличит поле обзора на целый градус! Вторая — Королевская типография выпустит «Многочисленность обитаемых миров» баснословным тиражом в сорок тысяч экземпляров! Наш светлейший монарх благоволит деятелям прогресса и просвещения.
<...>
Еще раз умоляю Вас поберечь свои нервы и не терзаться по пустякам. Военная смута коснулась только окраин Хастиаса, здесь, в столице, мне ничто не угрожает.
За сим низко кланяюсь и целую Ваши мудрые руки,
Горячо преданный Вам сын».

Астроном так и не дождался свою Айседору, погиб во время бомбежки. Теперь при входе в дом, где он провел последние годы жизни, висит мемориальная табличка с его профилем.

(Елена фон Трамплтон)