Маленький деревенский домик, совершенно пасторальная, практически фольклорная изба «Бродяжий угол» с поросшей нежно-зеленым мхом крышей стоит на самых задворках деревни, в стороне от дороги. Дальше только молодой сосновый бор да бескрайние поля. Приволье! На рассвете, залитый бодрыми лучами солнца, дом сияет, как золотой шатер, и много-много юрких ласточек резвятся вокруг него. К самому его порогу подходит узкая вихлястая тропинка, вся затравеневшая, поросшая крапивой — никто по ней не ходит, кроме хозяев. На задворье стоит гордым аистом колодец — высокий, с железной певучей перекладиной, которая как собака заливается, когда виснешь на ней или спускаешь ведро. Перед домом разбит невеликий, славно удобренный палисад: и розовые, и белые астры, и ромашки, и петушки, и львиный зев рассыпались по нему, что твой сорняк. Тут же и другие приметы крестьянского быта: деревянный тын с нанизанными на него горшками, застенчивые мальвы, знойные подсолнухи вдоль забора, курочки-рябушки вездесущие — день-деньской они гуляют по двору, роют червяков и кудахтают. А за углом подле крыльца, под окном, стоит скамейка — чтоб присесть на нее вечерком, пыхнуть самокруткой и посчитать на небе звезды...
Однажды художник-самоучка по имени Арчибальд Куинджи был проездом в Малых Пустошах. Его настолько поразила живописность здешних мест, что он под впечатлением написал с десяток пленэрных работ, самой жизненной, чувственной и выразительной среди которых признана картина, изобразившая утро в «Бродяжьем углу». От этого пейзажа так и веет духом народных преданий! Вспоминаются любимые с детства, зачитанные до дыр сказки про избушку на курьих ножках и волшебную печку. Когда утомленный душным городом интеллигент тоскует по деревне, именно такую селянскую жизнь с ее столетиями неизменным, размеренным укладом он себе и представляет.
(Кошка)