Главный проспект 

Дремать — так здорово, ведь обычно именно в этом состоянии снятся самые приятные сны. К примеру, сейчас Калерии снилось, что она обнимает теплое мягкое и урчащее существо. Оно так походило на ее кошку, хотя явно было больше раза в три. С ним стало очень уютно, поэтому вампиресса с удовольствием терлась щекой о шелковистую шкурку, от чего существо урчало сильнее и нежнее. Возможно, ему тоже было приятно соседство особы?! Но, их идиллию очень быстро прервал некий голос, раздавшийся в тишине. Он настойчиво призывал рыжую особу к себе. Та, в свою очередь, нехотя морщилась и прижималась к мягкому другу, в надежде, что тот не даст ей уйти. Но, тщетно, ибо голос звучал все громче и настойчивее...
Калерия открыла глаза. Пурпур сидений пестрел, от чего и без того усталым глазам было больно. Ей потребовалось пару минут на то, чтобы понять, где она находится и почему так яро стискивает подушку.
— Госпожа Калерия! Вставайте, мы приехали.
«Голос. Это был Густав?» — сонно зевая, подумала вампиресса. Неспешно поднимаясь и, не без помощи, покидая карету, юная особа пробормотала благодарность и извинения мужчине, потянулась и, так же неспешно побрела к саду. За всю свою жизнь она пользовалась главным входом всего пару раз, предпочитая прокладывать себе дорогу через кухню, которая как раз находилась со стороны плодово-ягодного садика. Ну какая сладкоежка откажется сходу перехватить что-нибудь вкусненькое? Правильно, вот и Калерия никогда не отказывалась. Подойдя к небольшой, но массивной двери, вампиресса постучала три раза и замерла, прислушиваясь. К счастью кухарка не заставила себя ждать, моментально распахивая дверь.
— Кто к нам приехал!? — Миловидное лицо женщины просияло, и она по-матерински заключила трампессу в объятья — Как ты, крошка моя? И как там поживает мое самоуверенное чадо?
— Замечательно поживает. — Калерия, хоть и сонно, но улыбнулась от всей души. — Замуж не рвется, исполняет свои обязанности, даже слишком прилежно.
— Спасибо. — Женщина облегченно выдохнула и, закрыв за вампирессой дверь, вновь вернулась к работе.
— Там Густав занесет вино, может подать его к ужину? Я смотрю у нас сегодня дичь. — Сон улетучился мгновенно, ибо предчувствие вкуснейшей трапезы победило. В каком бы состоянии мазель не была, а покушать она любила. Благо, не в коня корм. — Кстати, отец еще не приезжал?
Ловко стащив мармеладку, пока кухарка не просекла, рыжая обжора поспешно ее схомячила. Скосив в сторону женщины невинный взгляд, она насторожилась. Генриетта (кухарка) чуть погрустнела, стоило ей услышать вопрос.
— Что? Я опоздала? Он опять уехал на работу? — Взволнованно затарахтела трампесса, хотя почему-то в голове завертелись совсем другие догадки. «Лучше бы она ответила да, но я же чувствую, что ответ будет иным».
— Он в гостиной. — Тихо начала женщина, фаршируя фазана. — Пришел сегодня раньше обычного, навеселе. Следом, минут через десять, в дом заскочила эта фифа — актрисулька. Начала устраивать сцену. Ну, ты знаешь, творческая личность — темперамент и эмоции через край. Надавала ему оплеух, разбила пару ваз и выскочила, так же неожиданно, как и впорхнула.
— А он? Стоял и молча на все это смотрел? — Осторожно поинтересовалась трампесса. — Даже не попросил ее вышвырнуть отсюда?
— Он пил все это время, пока она «выступала». Правда, когда она отвесила ему оплеуху, мне показалось, что милсдарь Виктор сейчас сам замахнется на нее, но... он лишь грубо схватил ее за подбородок, щелкнул по лбу и, чуть оттолкнув, саркастично хмыкнул. После ухода дамочки... сел в кресло перед камином и больше не вставал. Попросил его не трогать. — Закончив рассказ, Генриетт тяжело вздохнула. — Мне и поинтересоваться боязно... подавать ужин или нет?! Да все слуги как на иголках... Жанна, даже мимо гостиной проскочить не может. Там прям гнетущая атмосфера.
Слушая внимательно женщину, Калерия хмурилась, но не бездействовала. Стянув перчатки, она хорошенько вымыла руки. Подойдя к плите, потрогала стоящий чайник, убеждаясь, что кипятить его не нужно — вода горячая. Генриетта искоса поглядывала на действия особы. Иногда, две женщина на одной кухни ужиться могут. Вот — Калерия уже нашла в ящичке баночки со своими травяными заготовками, вот — выципила небольшой пузатый заварной чайничек, кинула в него приличную горсточку и залила горячей водой. Пока она ковырялась в сумочке (ах, этот женский «бермудский треугольник»!) ища заветный сверточек, кухня наполнялась легким приятным ароматом. Рыжая особа научилась узнавать степень приготовления травяных сборов по запаху. Ей казалось, что каждая нотка того или иного растения раскрывается по отдельности. Когда запахи плавно перетекают в полноценный букет — можно подавать настой. В данном случае, он пока раскрылся на половину, но медлить более она не могла.
— Генри. — Ласково позвала Калерия, подхватывая чайничек и найденный сверток. — Я пошла. Сомневаюсь, что до ужина сегодня дойдет. Прости, ты так старалась. Скажи всем, что могут быть свободны до завтра. И ты ступай. Я управлюсь.
Женщина нехотя кивнула.
— Я тогда уберу заготовки, а завтра вас плотно накормлю завтраком. Хорошо, что ты приехала, дитя мое.
Ободряюще улыбнувшись женщине, рыжая особа направилась к арочной двери. Путь из кухни в гостиную довольно близкий, но за счет того, что слуги, явно по приказу хозяина, не везде смогли зажечь освещение — стал проблематичным. Направляясь к зданию в сонном состоянии, вампиресса не заметила, что дом был погружен в полумрак. «Маяком» ей сейчас служил звук трещавших в камине головешек и едва заметный блеск свечей и огня. Аккуратно, а значит бесшумно ступая, Калерия вошла в просторную комнату. В нос ударил запах дорогого табака, изысканного мужского парфюма, металлический запах крови и резкий алкоголя. Поистине дурманящая смесь, с учетом закрытых окон. Появление «гостьи» оставалось незамеченным, даже когда она громко вздохнула. Обогнув широкое богато украшенное кресло, которое переставили ближе к огню, вампиресса с укором взглянула на седока. Виктор и мускулом не повел, упорно всматриваясь в языки пламени. В полумраке, вампир выглядел значительно моложе и таинственно притягательнее. Не удивительно, что многие дамы теряют голову от его глубоких оливковых глаз, благородных и правильных черт лица, широких плеч, мужественного торса, который только подчеркивает плотно облегающий фрак. Весь его внешний вид кричит о состоятельности, надежности, даже сейчас, когда он пьян и неряшлив. Вихри каштаново-медных волос растрепаны, ворот рубашки расстегнут, галстук небрежно ослаблен. В широкой ладони зажат стакан с янтарной жидкостью, в белоснежных зубах дымит сигара. На секунду, Калерия залюбовалась отцом, но, осадив себя, с шумом поставила на деревянный столик чайничек. Распрямив гордо плечи, она осуждающе нахмурилась и пару раз кашлянула в кулак, заставляя вампира перевести взгляд на себя. Несколько минут Виктор смотрел на нее мутным невидящим взглядом, затем уголки его губ поплыли вверх. Свободной рукой он потянулся к дочери. Сердце трампессы сжалось. Она редко видела его в подобном состоянии, но ее всегда охватывала жалость и болезненное волнение за этого, казавшегося одиноким, вампира. Как бы упорно он не работал, как бы его не ценили, сколько бы не было у него пассий, какими бы не были верными друзья и, как бы ни любима была дочь — в глубине души у него зияла рана, пустота. Калерия это знала как никто другой — она чувствовала.
— А я хотела с тобой поужинать. — Тихо вздыхая, произнесла особа, бесцеремонно выхватывая из руки у вампира стакан. Выплеснув его содержимое в камин, она зажмурилась от усилившегося пламени и отвернувшись, забрала у отца сигару (та, тоже полетела в огонь).
— Прости. — Хмыкнул Виктор. — Что в руке?
— Заметил! — Вторила Калерия, приводя столик в божеский вид, убирая подальше бутылки, небольшую флягу с кровью и, отставляя подальше пепельницу. — Это подарок... для тебя.
— У меня сегодня день рождения? Не знал, но отпраздновал. — Пьяно улыбнувшись, он прошелся пятерней по волосам.
— Пап, что случилось? — Спокойно, но настойчиво произнесла вампиресса, кладя подарок на стол. Она, словно глыба, нависла над отцом, всем видом показывая, что увиливать нет смысла.
— Она шла... точнее... у-шла.. я. — Пытаясь отшутиться хмельным бредом, Виктор озорно посмотрела на дочь, но встретившись с ней взглядом, тяжело вздохнул. Озорные огоньки мигом погасли, под глазами залегли тени. Рывком ослабляя галстук еще больше, чуть не срывая его при этом, вампир раздраженно цыкнул. — Я... просто устал. Я... мне пришло письмо от твоей матери... эта чертовка просит денег. Нет, ты только подумай... она...
Договорить Калерия ему не дала, резко подлетая к вампиру и обнимая того за шею. Этот неожиданный, такой по-детски неуклюжий порыв нежности, на секунду лишил Виктора дара речи. Дочь, уткнувшись в шею носом, убаюкивающее гладила его по спине и затылку.
— Это запонки. — Пробубнила рыжая особа, меняя тему и еще сильнее прижимаясь к отцу. — Я подумала, что они отлично подойдут к твоему новому костюму. Знаешь... перламутр... он так... так красиво переливается... и там узор...
— Ты плачешь?
— Не... ет. — сдавленно прошептала трампесса.
— Это хорошо-о-о. — Протянул вампир усаживая дочь на колени и обнимая в ответ. Он ощущал, как кожа на шее становится влажной от горьких слез Калерии но, все что он мог сейчас — по-отцовски провести ладонью по ее вьющейся непослушной гриве и задать всего лишь один вопрос. — Так что там с узором?

  (временной скачок с начала марта по 1 апреля 1828 г.)    Судостроительная верфь компании «Трамп»

Отредактировано Калерия фон Трамплтон (11.11.2012 14:07)