[Гуда] Казематы 

Людское море колышется вокруг него, обдавая волнами нерассуждающей агрессии и гнева. Стадо, которым так легко управлять... Плохие предчувствия заставляют волосы на загривке встать дыбом. Он готов побиться об заклад, что это все — дело рук Беллы. Она привела его сюда на расправу. Уже ясно, что она ему уготовила, осталось только узнать как она собирается натравить на его толпу. Хотя, конечно, есть у него пара вариантов...
Злобная, коварная тварь. Такое бы воображение, да в иное русло... Подумать только, сколько усилий она приложила, сколько ресурсов потратила, и все — лишь для того, чтобы отомстить. Что мешало этой женщине найти себе мужчину? Нееет, это не наш выход... Советник Ассман не одобряет такого расточительства.
Шаг, другой, третий, и вот он уже видит окровавленный труп, валяющийся на камнях площади. Муфтий! Ничего себе пешки в этой игре.
Общий фон разрезает нечто неестественное, и старик со следами ментального воздействия на разуме, вцепляется в его рукав. Рамир щурится, пытаясь отследить вектор, найти псионика, который обеспечил ему проблемы.
— Держите его, правоверные! Я поймал убийцуууу! — человек надрывается, послушный чужой воле, и ревенант раздраженно посылает импульс силы, даром экстрасенсорики воздействуя на голосовые связки. Крик обрывается на высокой ноте, старик хватается за горло, кашляет, хрипит, но орать как прежде уже не получается. Выглядит это вполне натурально, впрочем.
Ассман с равнодушно-спокойным видом созерцает толпу.
— Вы ошиблись, уважаемый, — легкий, незаметный эмпатический посыл окружающим, и чуть сильнее — страже. Старик ошибся, норданец только появился на площади, старик ошибся, старик ошибся, старик ошибся.
Два стражника, недовольно морщась, проталкиваются к нему, оттесняя людей.
— Не в добрый час тебя принесло сюда, парень, — бурчит один из них, широкоплечий, почти с самого Рамира ростом человек. — Муфтия убили, нечего чужеземцам здесь делать.
Ревенант кивает и осторожно опутывает его своей силой. Норданец явно не виновен, как бы не было беды, глупые люди, собачья работа, норданец не виновен, как удержать такую толпу, разорались тут, мешают работать, норданец не виновен.
Второй стражник младше, совсем еще мальчишка — плохая защита. Ассман цепляет взглядом десятника, и аккуратно посылает ему ощущение, что его присутствие необходимо здесь. Здоровенный мужик морщится, но начинает проталкиваться сквозь толпу, отдавая подчиненным приказы. Приказы, нужные Рамиру — перегруппироваться, защитить чужеземца, выживший из ума старик разорался, а толпа и поверила, много ли надо разозленным людям, чтобы кинуться на указанную жертву, не разбираясь, кто на самом деле виноват. А ему, десятнику, не нужны проблемы — норданец дорого одет, если вдруг что — можно и проблем отхватить выше шпилей минаретов. Не хватало ему только трупа знатного клыкастого — они же мстительные все как демоны Моргота.
— Все назад! — звучит зычный голос командира. — Все назад, стража спокойствия Абаджана разберется!
Ревенант, мысленно сцепив зубы, продолжает воздействовать на людей, предельно аккуратно и незаметно, не хватало ему только лишних обвинений. Долг стражи — защитить невиновного, если при их попустительстве убьют аристократа, сотник устроит им веселую жизнь, одного трупа в их смену вполне достаточно, собачья работа, защитить норданца.
Чем хорошо эмпатическое воздействие, так это тем, что при правильном применении достаточно единичного импульса. И тогда объект сам будет действовать в нужном направлении. Стражей не так уж и много, если что толпу они не сдержат, но ему сейчас важна любая мелочь. Что бы не думала Белла, у него за спиной три с половиной столетия беспокойной жизни воина и убийцы. Он умеет сохранять спокойствие и свою жизнь.

Отредактировано Рамир Ассман (12.07.2012 14:30)

Рамир определенно любил стражу Абаджана. Особенно сегодня. Раздавшиеся крики и свист плетей дивной музыкой прозвучали в его сердце.
Всегда приятно, когда твои враги ошибаются, а Белла, приведя его сюда, явно не учла силу, которую представляют собой сторожевые псы наместника, да прибудет с ними благословение Ваххала. Радует, что стража появилась так вовремя. Убивать на глазах у такой толпы — верный путь к неприятностям, а вряд ли ему удалось бы вырваться отсюда без жертв, к тому же, не стоит сбрасывать со счетов возможность того, что вырваться бы не удалось в принципе.
Хорошо, что он не успел никому навредить — даже старик, поднявший крик, скоро снова заговорит — воздействие было совсем легким. И отследить его практически невозможно.
Обладатели дара экстрасенсорики встречаются крайне редко, и еще реже они контролируют дар на таком уровне. Рамир всегда любил играть с огнем, и самая непредсказуемая, кроме, пожалуй, предвидения, область псионики привлекала его неимоверно. За всю свою жизнь он встречал всего нескольких обладателей этого дара, и никто из них не был равен ему. То, что эта милая тенденция прервется здесь и сейчас, было крайне маловероятно. К тому же, отследить воздействие экстрасенсорика сложнее, чем любое другое. Так что ему нечего поставить в вину.
Конный отряд рассек людское море и довольно быстро оказался рядом. Стража и... эмпат, какая радость. Вампир или ревенант — не разобрать. Хотя, может и дампир — чем Моргот не шутит... Молодой еще, горячий.
— Вот эта дрянь, — псионик указал на него. — Я не понимаю, почему твои стражи до сих пор не схватили его?
Ревенант с трудом подавил ярость, почувствовав агрессию абаджанца. Эмпат часто принимает чужие эмоции как свои, но нельзя позволить им возобладать над разумом. Хоть и хочется швырнуть этого шакала к своим ногам с перерезанным горлом... Стоп! Это не его желания, хотя что-то в этом определенно есть. Сородич ему быстро разонравился.
— Ты сеешь смуту, проходимец! Убери руки от этого народа, ты ему не хозяин, — продолжил разоряться парень.
— Мне не нужен ваш народ, мне нужна моя жизнь. И, не нарушив ни одного вашего закона, я имею на нее полное право, — Ассман повел плечами, сбрасывая напряжение, и клыкасто улыбнулся пышущему негодованием абаджанцу.
— Вы окружены. Не сопротивляйтесь и пройдемте с нами, возможно, все решится мирным путем, — командир отряда обратился к нему с чем-то похожим на... уважение? Рамир определенно любит стражу Абаджана. Есть еще на этом континенте люди, которым не расплавило мозги жаркое южное солнце. — Настоятельно прошу вас сдать оружие.
— Звучит заманчиво, — кивнул ревенант, отстегивая пояс с револьверами и передавая его стражнику.
Под взглядами людей он спокойно расстегнул и закатал рукава, ослабил застежки ножен с кинжалами и снял их с предплечий, также отдав любимые игрушки в руки правосудия. Кинжалы были превосходного качества, легкие и изящные, подогнанные под его руку лучшими мастерами. Подарок герцога Дантеса на его трехсотлетие. Рамир всерьез надеялся увидеть их снова после разрешения этого недоразумения. Метательный нож из засапожных ножен последовал судьбе остального оружия. Заметив удивленные взгляды, он ухмыльнулся и, после секундного раздумья, вынул из кармана боевое кольцо.
— На этом все, уважаемые. Готов следовать за людьми наместника.

Отредактировано Рамир Ассман (27.07.2012 23:04)

Рамиру Ассману, Виталю Лефевру

Складывающееся положение дел нравилось Асаду все меньше и меньше. И почему на его долю вечно выпадают какие-нибудь норданские воины-с-кучей-оружия-и-пафосным-взглядом, украденные принцессы из Мун-Ци и серийные маньяки из Сансары? Впрочем, будь иначе, под его руководство не был бы передан Наби и десяток лучших абаджанских воинов в придачу. Кивнув подоспевшему стражу порядка, мужчина едва успел дернуть за поводья и отвести коня в сторону — между ним и подозреваемым номер один промелькнула тень какого-то бродяги, а за ним в воздух взвилась плеть Наби. Тяжелый удар опустился на плечо... темноволосому норданцу, рассекая его благородную щеку и змеей соскальзывая обратно к своему хозяину.
— Извините, — вставил тот с такой кривой усмешкой, что Асад только вздохнул. Догнав развернувшего было коня ученика, если так можно было его назвать, мужчина тихо хмыкнул:
— Ты еще на дуэль его вызови.
Но Наби уже был слишком увлечен чем-то еще и пропустил его колкость мимо ушей. Это был молодой ревенант с пылким нравом и лучший из известных ему эмпатов по совместительству. Мужчина был настолько увлечен своим даром, что с бараньим упрямством не желал развивать что-либо еще. Именно потому он и был отдан под покровительство Асада, который, как могло показаться, был в состоянии выветрить эту дурь у него из головы.
— Отец, посмотри на это чудо, — с характерной издевкой в голосе откликнулся Наби, доселе внимательно всматривающийся в застывшую неподалеку фигуру еще одного хранителя абаджанского спокойствия.
— У нас достаточно людей, не трогай его, — отмахнулся командир, давно привыкший к подобным заявлениям со стороны эмпата, уже, как оказалось, успевшего стать ему родным.
— Нет, ты не понимаешь, — Наби сделал трагическое лицо, с которым обычно мать смотрит на малолетнего ребенка, сотый раз спрашивающего, почему они не могут взять собачку домой. Позади них мрачно возились стражники, принимающие оружие из рук чужестранца, и Асад мельком следил за этим красивым и гордым мужчиной.
— Это норданец, Асад, — шипящим шепотом напомнил о своем существовании его воспитанник.
— Что? — мужчина вновь обратил взор на своего «подчиненного». Только сейчас он заметил выглядывающие из-под куфии кончики светлых волос, молочно-белую кожу и неправильно повязанный кушак. — Выходит, он действовал не один?
Асад не был скуп на приказы. Этот сорокалетний дампир завоевал уважение наместника своим умом и хитростью, но даже он иногда ошибался, когда речь шла о псионике. Впрочем, на этот раз беспокоиться было не о чем.
— Арестовать, — мрачно сдвинув брови на переносице, приказал он пританцовывающему рядом Наби. Ревенант с плохо скрываемой радостью развернул коня, едва не поднимая его на дыбы — боевое настроение мужчины передавалось и его животному. Менее минуты хватило на то, чтобы перед взором отстраненного от происходящего Асада тройка стражников без лишних вопросов скрутила прислонившегося к стене мужчину и подвела пред светлые очи командира. Сорванная куфия упала с головы, позволяя волосам цвета пшеницы рассыпаться по плечам, и на Асада воззрились не менее гордые, чем у схваченного норданца, глаза.
— Добро пожаловать в Баккар, — с мрачной усмешкой вставил подоспевший Наби.

Указания

Виталь Лефевр, вот и настало то светлое время, когда вы можете начинать отстаивать права юстициара и со спокойной душой арестовывать Рамира.

Время будто замедлилось, позволяя трезво анализировать ситуацию и отбрасывать все неважное для достижения цели.
Во-первых, взять себя в руки и отгородиться от изливаемых эмпатом эмоций, как разряды крохотных молний вдоль черепа терзавших и без того перетруженное сознание.
Во-вторых, сконцентрироваться на цели. От нее его отделяли трое стражников, повисших на нем как попрошайки на приезжих у бруггианского вокзала, да новое задание, с которым ему придется разбираться здесь и сейчас.
И, в-третьих, навести, наконец, порядок в этом балагане.
— В этом нет необходимости, — он спокойно кивнул удерживающим его стражам, и сам пошел к центру площади, где, отгороженные лошадьми стражи от бушующей толпы, собрались действующие лица этой партии. Охрана, хоть и продолжала его удерживать, заметно успокоилась, по пути убедившись, что самозванец не спешит вырываться. Виталь проигнорировал язвительное приветствие, уголками губ обозначив, что услышал эфемерный посыл бывшего наставника. Правда, этот намек на улыбку получился кривым, чему немало способствовал новый шквал эмоций от молодого ревенанта, отношение которого к охране ему пока было не ясно, хотя предположения на этот счет уже сложились.
— Приветствовать меня нет необходимости, как и задерживать — у вас попросту нет на это полномочий, а данную форму, — он кивнул на мундир городского стража, — поверьте, я ношу по праву.
А еще не говорить ни слова лжи. При открывшихся обстоятельствах скрывать свое должностное положение больше не имело смысла, а поэтому с конспирацией стоило заканчивать. Мундир же не составит труда передать для возвращения на склад.
Виталь преувеличенно вежливо скосил глаза на удерживающего его справа стражника:
— Вы позволите?
И, только дождавшись разрешающего кивка капитана охраны, он высвободил руку и вытащил из нагрудного кармана самого нижнего слоя одежды специально защищенный от влаги и возгорания конверт.
— Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы уладить по крайней мере одно из возникших недоразумений.
Проигнорировав тянувшиеся к пакету руки, он передал его капитану, и, ожидая, пока тот ознакомится с содержанием удостоверения личности и верительной грамоты, оглядел место действия. Страже наконец удалось оттеснить толпу от входа в храм, и теперь распростертое на ступенях тело покоилось в гордом одиночестве, но рассмотреть деталей с такого расстояния, при этом изображая интерес к собеседнику, не приходилось возможным.
— Дайте угадаю, установить личность милсдаря вы тоже не потрудились, прежде чем разоружить его? — он невзначай заметил, снова возвращаясь к капитану и выслушав его, напрочь игнорируя его подчиненных, недоуменно и с подозрением следящих за происходящим. — Что ж, если с приветствиями мы покончили, то от имени ордена я уполномочен заявить, что преступления против веры, как и преступления на религиозной основе, являются ведомостью ордена юстициаров, и, поскольку они не входят в юрисдикцию городской стражи, вынужден просить вас передать мне командование до конца следования или же до назначения иного следователя местным отделением ордена.
Понаблюдав, как после этого заявления меняются лица присутствующих, Виталь продолжил осуществлять третий пункт из приоритетных на данный момент:
— Во-вторых, я вынужден поинтересоваться, кто в вашем отряде ответственен за урегулирования агрессии населения? — прочитав ответ даже в большей мере по лицам стражников, чем вслушиваясь в слова, он едва заметно поморщился от нового всплеска эмоций. Да этот паршивец — орудие массового поражения! -Скажите-ка мне, юноша, каковы основные требования и обязанности штатного псионика при страже? Усмирение проявлений этой самой агрессии и помощь страже, не так ли? Хотя можете не утруждаться, я вам перечислю основные пункты, которые в ваши должностные обязанности точно не входят. Повышение стресса и агрессии населения, чрезмерное влияние как на горожан, так и на коллег на эмоциональном уровне, разжигание недовольства по расовым и национальным признакам, препятствие работе городской стражи и, — он демонстративно оглядел кровавый след на коже милсдаря Ассмана, — неправомерное применение силы в отношении лиц, вина которых пока еще не только не была доказана, но которые, к тому же, добровольно вызвались сотрудничать со следствием. Юноша, — он смерил молодого псионика взглядом, в котором под напором эмоций последнего от предписанной справедливости и милосердия с каждым мигом оставалось все меньше, — понятия халатности, превышения полномочий и несоответствия занимаемой должности вам знакомы?
Хотя его голос звучал безразлично, Виталь и сам понимал, что принимает поведение молодого сородича слишком близко к сердцу. Но, к сожалению последнего, больше чем наглость и мнимую неприкосновенность высокородных вампиров он не мог терпеть свойственную юности глупость, когда разумным вроде бы созданием правят эмоции, и когда предоставленные ему шансы не используются, а обязанности не выполняются со всем доступным рвением. Если мальчишка внемлет предупреждению, он, так и быть, прикроет на произошедшее глаза до следующего раза, ведь страже требуется помощь эмпата, а сам Виталь на данный момент утихомирить толпу все еще не в состоянии.
— Отныне я ожидаю от вас четкого исполнения своих должностных обязанностей. Жителей надо успокоить, присутствующих среди них свидетелей преступления опросить, остальных же попросить разойтись и не мешать следствию. Первое всецело на вас, и от того, как успешно вы справитесь, будет зависеть, поднимем ли мы еще раз вопрос о вашей профнепригодности, на этот раз уже на более высоком уровне. Тем временем, — он обернулся к капитану, — у вас есть возможность познакомиться и задать вопросы милсдарю, после чего я его у вас конфискую. А сейчас я хотел бы осмотреть место преступления, так что будьте любезны выделить человека в сопровождение.

Отредактировано Виталь Лефевр (28.07.2012 21:52)

Воспитанник был, как всегда, на высоте. То, что еще в первую встречу Рамир отметил в мальчишке-ревенанте — умение думать головой, со временем только оттачивалось. Блестящей идеей было отправить его на обучение к юстициарам. Главным недостатком самого Ассмана было то, что он крайней редко признавал за окружающими свободу воли, сам того не замечая. Обычно он просто диктовал свою собственную и железной рукой приводил ее в исполнение. Неосознанно давил опытом, силой, успехом. И не терпел неповиновения. Не самые подходящие качества для того, чтобы доверить ему юные неокрепшие души, для которых уготована иная судьба, кроме как марионетки. Вот с уже сформировавшимися личностями такой проблемы у него не стояло — доказавший наличие разума и возможности отвечать за свои действия подсознательно воспринимался как тот, чье мнение и поведение стоит учитывать, а не тот, чьим мнением и поведением надо управлять.
Лепить из Виталя игрушку он не хотел никогда. Он вообще не любил игрушки. И вроде бы у него неплохо получилось.
Как он отчитывал стражу, можно было заслушаться. Рамир старался удержать на лице вежливое выражение, хотя на его место рвалось самодовольное. Вполне оправданная гордость за воспитанника так и норовила прорваться. Учитесь, командир, какое совершенство можно получить! Наглый эмпат, назвавший главу отряда отцом, тут и рядом не стоял.
Рамир решил в дела официальных лиц не вмешиваться. В конце концов, он, хоть и является фактически правой рукой герцога Обера и его самым доверенным лицом, не обладает юридически подтвержденными правами. Нет, конечно, Дантес перевернет все континенты, если с его двоюродным братом, не дай Роза, что-то случится. Но вмешивать герцога в свои дела казалось Рамиру высшей пошлостью лет эдак с сотни или около того. Он вполне способен решить все свои проблемы самостоятельно. Ввязываться в ситуацию с сомнительными перспективами из-за того, что не удержал свой язык, или, того хуже, по глупости — еще большая пошлость.
Очередная выходка эмпата вызвала желание подарить его командиру хорошую такую плеть. Дисциплина среди стражников вроде как всегда была обязательным качеством, и почему позволили настолько оборзеть конкретно этому, ревенант догадаться с ходу не мог. Да его же прибьют мгновенно, стоит ему нарваться на какого-нибудь титулованного и гордого высокородного. И правы будут, между прочим. За прямые оскорбления стоит отвечать, а мальчишка не справится ни с Виталем, ни, тем более, с самим Рамиром. По-хорошему, следовало снести ему голову за удар по лицу. Ну, или покалечить по меньшей мере. Он сдал оружие, не сопротивлялся, не хамил. Щенок шакала.
— Никаких претензий, это просто ваша работа, — уверил Ассман командира, принимая обратно свое оружие и возвращая его на законное место. — Но послушайте моего совета, научите его хотя бы имя и титул предварительно спрашивать. В другой ситуации простым порицанием он бы не отделался.
Он бы вообще не отделался, повисло в воздухе.
— За свои действия над отвечать, — пояснил он Виталю, когда они отходили от разгоняющих толпу стражников. — И в любой культуре мало что может быть более оскорбительно, чем публичный удар по лицу. Тем более плетью.
Ревенант потер пальцем щеку, стирая свернувшуюся кровь и обнажая абсолютно чистую кожу.
— Не люблю, когда претендуют, но не соответствуют. Рад тебя видеть, кстати. Считается вежливым сказать это вслух, да? — по его губам скользнула улыбка. — Каким ветром тебя сюда занесло?
Рамир без особого интереса пронаблюдал за всеми традиционными манипуляциями над трупом и кивком указал на одну из улиц, ведущих с площади.
— Я знаю одну неплохую чайхану в двадцати минутах ходьбы. Да и убраться отсюда хочется. Думаю, ты о многом меня хочешь спросить, и поверь, мне есть что тебе рассказать. Помогу следствию.
Обычно он в письменном виде уведомлял воспитанника о более-менее значимых изменениях в своей жизни, но с усыновлением малявок просто не успел. Сначала его слишком заботило состояние Альбы, потом была вся эта кутерьма с бумагами, делами поместья и прочим. Он собирался отправить письмо как вернется в особняк к матери, но Белла решила иначе.