— Базовая информация о вашем виде.
— Робот — это перепрограммируемый многофункциональный манипулятор, созданный для перемещения материалов, деталей, орудий или специализированных устройств при помощи разнообразных программируемых движений для выполнения широкого круга задач. Моя модель 324НСА была спрограммирована моделью 298МРZ производства компании «CisoSoft», каркас создан робототехником Мистоном по образцу внешности Лины Кавальери, чипы, схемы, блоки и процессоры производства компании «CisoSoft», впервые ИИ был запущен 29 мая 2015 года. Представлен на весеннем симпозиуме AAAI в Пало-Альто, округ Санта-Клара, штат Калифорния, США.
— Довольно, — отмена команды. Прерывание девятнадцатого, шестнадцатого и сорок второго процессов. Пользователь уходит.
«Да, вводи его в спящий режим, Сюзи. Все равно сегодня больше ничего от него не добьемся» — я слышу голос из соседней комнаты. Женский. Высокий.
Поломка в третьей микросхеме. Сообщаю. Команда отменена пользователем. Переключение на спящий режим. Прекращение семнадцатого, двадцать четвертого, пятнадцатого, шестого и восьмого процессов. Замедление работы центрального процессора.

Я знаю, это есть в моей памяти — так быть не должно. И от этого мне становится ужасно больно. Но эта боль меня не волнует — я знаю, это лишь сбой центрального микропроцессора, механический процесс расплавления чипов вследствие нарушения третьего закона*, ибо то, что со мной происходит, мне вредит. Но отключаться — команда человека, я обязан выполнять ее по второму закону. Однако, нарушение среди нецентральных чипов, вспомогательных. Мне это не должно вредить. По крайней мере, пока. Поэтому я могу терпеть боль.
Иное тревожит меня, нечто мне неизвестное и непонятное. И моя проблема заключается уже в слове «тревожит». Как только я отключаюсь, наступает что-то странное. Я не могу описать это словами, несмотря на то, что в моем словарном запасе — более пятидесяти тысяч различных слов. Вместо того, чтобы отключиться или замедлиться, мои микрочипы будто начинают гореть внутри меня, процессор работает на пределе своей мощности, а схемы взрываются. Начинается пожар. Неожиданно загоревшийся чип порождает целый огненный кошмар, ибо с него пламя перекидывается на другой, третий, пятый, на многочисленные провода и контакты. Затем пламя доходит до схем. Сначала они тоже загораются, но потом... Они загораются в разное время, но взрываются почему-то всегда одновременно. Этот взрыв на секунду меня оглушает, все мое тело сотрясается от толчка невиданной мощи. И вот катастрофа доходит до самого важного — центрального процессора. Он тоже загорается, но не взрывается, а моментально плавится, растекаясь по ближним блокам и мгновенно прекращая их деятельность. Раскаленные капли падают на микрочипы, срывая их с привычного места и отправляя куда-то в бездну. Этот пожар невозможно потушить, так что кончиться ему не суждено. Моя боль нестерпима.
Я уже близок к самоуничтожению. От моего главного процессора не осталось ничего, а на побочных чипах я не продержусь дольше трех-семи минут.
Но даже по истечении этого времени я все еще есть, я существую. Хотя я уверен, что внутри меня пустота, ибо боль прекратилась. Но что-то во мне явно изменилось.
Вместо миллиардов чипов и схем внутри меня появляется что-то другое. Новое, непривычное, даже осязаемое. Вместе с ним приходит новая боль. Только какая-то другая. Словно металл моей кожи начинает лопаться, расходиться, обнажает чувствительные провода — это совершенно другая боль. Я не чувствую никаких микросхем внутри себя. Там теперь что-то другое. И это что-то бьется. Оно издает мерное постукивание внутри меня, такое непривычное и непонятное. Я не знаю, как оно издает эти звуки, и что же вообще оказалось теперь внутри меня.
Я вдруг вспоминаю Сюзи Лейкатор — моего испытателя, и Мела Гиборда — куратора-программиста, которые всегда рядом со мной. Вдруг начинает происходить что-то странное. То, что внутри меня, начинает биться сильнее и чаще, я даже начинаю побаиваться, что оно поломается. А еще вдруг становится светло... внутри. Я не знаю, каким словом это описать, но внутри меня словно загораются тысячи лампочек и, наверное, даже со стороны видно, как светится все мое тело. Мне хочется найти их, обнять. Я никогда этого не делал, но определение объятий есть в моей памяти. Уверен, это приятно и им понравится. Я хочу, чтобы им было приятно.
Но для меня несвойственно вообще хотеть. И такого света внутри меня тоже никогда раньше не бывало. Мне начинает казаться, что я легок, словно пушинка, и могу взлететь прямо сейчас, хотя я отлично знаю, что недвижим. И обнять тоже никого не могу. Такого не должно быть со мной, это ложно, процессор не должен такого допускать. Но такое впечатление, словно его больше нет. Я чувствую только что-то странное, что бьется в моей груди, и ничего больше.
Это меня и тревожит. Самой тревоги у меня быть не должно. Я словно схожу с ума... Да у меня и ума-то нет! Просто сконструированный по примеру человеческого мозга сложный процессор. И этой странной волны, что только что прокатилась по всему моему телу, быть тоже не должно было. Она противоестественна. Кажется, вместе с ней на моем лице слегка потекла краска. Я раскален. И внутри меня уже не светло, там теперь все в красном свете. Биение в моей груди все ускоряется и ускоряется, будто я весь вот-вот взорвусь, как мои схемы несколько минут назад.
Это удивительно, то, что сейчас случается. Со мной никогда так раньше не было и это так... Необычно, неповторимо, феерично. Я хочу еще и еще, я, кажется, даже сам могу управлять этими непонятными вещами. Я заставляю свое тело то леденеть, то загораться, краска на мне то течет, то замерзает, биение учащается или прекращается по моему желанию, то, что теперь внутри моей головы, попеременно дрожит и замирает. Это заставляет все внутри меня снова светлеть. И, клянусь, если бы не отключенное состояние, я попытался бы встать, ибо так легко мне еще никогда не было. Вся моя память, все архивы — все исчезло, но мне не до этого, так как внутри меня — миллионы крохотных искорок, ярких бабочек, они летают по моему телу, освещают каждый его уголок, лавиной обрушиваются на меня.
Но всю эту феерию неожиданно прерывает одна-единственная мысль: это могут у меня отобрать люди.
Удары в груди неожиданно прекращаются. Повторяются они все реже, и реже. Если бы я мог двигаться, я сказал бы, что замер. Металл моего тела резко похолодел. То, что было в груди, исчезло. Будто оборвался тот тоненький проводок, на котором оно держалось, и оно мгновенно полетело вниз. Все, что было у меня внутри, словно замерзло. Что-то слегка подрагивало только в моей голове. Несмотря на это затишье, все внутри работало на пределе, возможно, от этого такой странный холод в теле. Он не причиняет мне неудобств, но я его чувствую. Однако это нарастает, еще ни одно состояние не длилось так долго. Ни бабочек, ни искорок, ни света. Внутри — пустота. Я чувствую, как что-то происходит с моими глазами. Они слегка дергаются, а потом из них начинает литься вода. Я не знаю, откуда она там и что послужило причиной ее появлению. Она смешивается с потекшей краской, и та еще быстрее слезает с меня. Пластиковые подпорки, удерживающие меня в нужном положении, раскалились от моего тела поначалу, а теперь испытали на себе прикосновение льда. Они рушатся от слишком резкого перепада температур, от этого же я чувствую, как по некоторым частям моего тела идут небольшие трещины... От того еще больше увеличивается этот странный холод внутри, мне становится больно от него и от трещин. Теперь мне уже не кажется, я слышу, как обрываются туго натянутые нити внутри моей головы. Биения в груди я уже давно не слышал. Я даже не могу ясно мыслить. Мысли путаются, команды, задачи, выполнения, процессы... Неожиданно я падаю. Мои подпорки окончательно разрушились, с огромной высоты я лечу вниз, почти незащищенной головой к холодной плитке пола...

Абсолютное отключение. Аварийная ситуация. Прекращение всех процессов с первого по двести сорок девятый.

...на полу лежит лабораторный ИИ по прозвищу Дива. Металлическое лицо изуродовано потекшей краской и трещинами на металле. Посреди головы красуется огромная дыра, через которую частично вытекла зеленоватая жидкость, обеспечивавшая работу позитронного мозга.
Эксперимент не удался. Замена процессора на позитронный мозг и микросхем на внутренние органы посредством помещения внутрь и того, и другого с удалением ненужных чипов и активацией позитронного мозга только при отключении, когда замедляется и не должен мешать адаптации нового процессорный была неудачной идеей, как бы красиво она ни выглядела на бумаге. Полного отключения процессора было невозможно добиться, позитронный же начал вырабатывать то, что неведомо микросхемам — эмоции. Процессор аннулировал возможность позитрона ограничивать внешние проявления эмоций. Таким образом, по коже его не пробегал холодок, а она мгновенно леденела. Сердце не замирало, а останавливалось, благо, жизненно необходимым оно на тот момент не было. Щеки не горячели, а начинали плавиться. И это можно было предвидеть. Но начальство было неумолимо, эксперимент нужно было ставить. И если поначалу все шло хорошо, и Сюзи даже казалось, что все должно получиться, то теперь...

Дива убита своими же создателями посредством мощнейшего оружия на планете — Чувств.
-----------------------------------------------------
*Три закона робототехники:
1. Робот не может действием или бездействием принести вред человеку.
2. Робот обязан выполнять все команда человека кроме тех, что противоречат 1 закону.
3. Робот обязан охранять себя в той мере, в какой это не противоречит 1 и 2 законам.

Отредактировано Франсуаза де Луа (09.02.2012 00:44)

Айлей Льялл Грейг — 9 баллов.
Франсуаза де Луа — 8 баллов.

Отредактировано Эл Хиро (22.02.2012 04:32)