Слова мужчины дали возможность внутренне вздохнуть с облегчением и перейт на нормальную речь. Даархель не знала о каких событиях он «не услышал», но что-то ей подсказывало, что вопросы на эту тему — пустая трата времени и сил. Изредко брсая взгляды в толпу, размерено снующую вокруг, она допила вино и отдала пустой бокал официанту.
— Скажем так, я не люблю шум и очаравательные оскалы лицемерного общества, а избежать этого на подобных сборищах не представляестя возможности. И они — девушка слегка качнула головой в сторону группы каких-то масок — и мы вынуждены соблюдать правила..А на счет дополнительных развлечеий — Алукард всегда славился своей изобретательностью, собственно поэтому я еще и тут
Даархель умолчала о второй причине своего присутствия на маскараде, да и навряд ли она представляла какой-то интерес для барда. Обьявили очередной танец и она, понимая что подобным заявлением может не только повергнуть в изумление, но и в оскорбить мужчину (есть и такие особо впечатлительные персоны), все же предложила
— Не желаете потанцевать?
После этих слов внутренний голос ехидно зашипел «либо сбежит, либо тебя ждет контраданс..в третьем случае бежать полагается тебе» и потом с чувством вполненного долга замолчал. Даархель в это время вопросительно смотрела на собеседника, понмая что язык ей нужно было отрезать еще в младенчестве.

Нино воспринял появление еще одного Виго с опаской. Его пугала их безумная похожесть. «А если его сила такая же, как у мастера мы можем обзавестись огромными проблемами». Это пугало молодого телохранителя, но он всеми силами пытался не показать своей паники.
После того как Адриан покинул их Нино немного упокоился и расслабился.
— Я думаю, нам не обязательно оставаться здесь до самого конца мероприятия.
Парень видел какой эффект произвела встреча родственника на Ларджа и считал наилучшим выходом из ситуации увести мастера домой, но увы сделать это не оскорбив хозяина своим уходом было не возможно. А оскорблять правителей весьма не разумно.
— Мастер, может быть, пройдемся по замку? Я слышал, что у Алукарда шикарная библиотека. — Нино предложил прогулку по замку, предполагая, что Ларджио быстрее успокоится и восстановит свое душевное равновесие в менее многолюдном и более тихом месте.

Протяжная мелодия виолончелей, напускающая зловещую тень на бальный зал, переходит из плавных звуков на короткие и отрывистые, от чего создаётся ещё более тёмное впечатление. Но в соло виолончелей вмешивается высокое звучание скрипок, ассоциирующихся с надменной усмешкой тайного наблюдателя. Все гости на балу лишь марионетки в руках тайной личности, скрывающейся за всей этой роскошью, красотой и радостью. Всё это лишь кулисы театра жизни, скрывающие ото всех истинный замысел. Низкие звуки виолончелей уступают первенство скрипкам, под которые уже кружатся в вальсе пары. Подолы платьев мазелей волнующе развиваются над мраморным полом из-за быстро меняющихся танцевальных фигур. Блеск украшений, шелест тканей, смех и конфетти — настоящий праздник жизни, шикарной жизни. И вот настораживающую мелодию, словно намёк на предстоящую бурю, заряжают мрачными звуками литавры. Удар литавр — шаг назад, удар литавр — вальсовый, удар литавр — шаг вправо, удар литавр — вальсовый, и так вырисовывается фигура большого квадрата. Музыка всё напряжённее и ярче. Сочетание нескольких музыкальных инструментов тревожат сознание нарастающей силой мелодии. Ожидание кульминационного момента приближается всё быстрее, и движения пар ускоряются, смена фигур становится всё резче и чаще, но музыка затихает, и на первый план выходят колокольчики. Переливы сказочных звуков, словно туман, обволакивают присутствующих, пытаясь отвести их внимание от зловещей истины. Они словно смех лесных эльфов, затягивающих в свои пёстрые сады путешественников, которые видят лишь иллюзию доброжелательности и спокойствия. Эти звуки — прикрытие, ещё одни кулисы. Камилла и её спутник замедляются в танце под эту таинственную и чарующую музыку. Кажется, что в этот миг даже померк свет свечей, как будто специально создавая магическую атмосферу для гостей. Взгляды большинства приглашённых господ прикованы к танцорам. Но пляс ведьмы и странника отличается от всеобщего действа. Они со всеми и отдельно ото всех. Несомненно, их танец не мог не привлечь внимание стоящих неподалёку зрителей, но благо этикет не позволял им слишком выразительно выказывать свои суждения об этой импровизации. Все лишь ограничивались короткими заинтересованными взглядами, но и этого было вполне достаточно...
— Честно говоря кхм... я импровизирую..
— В таком случае, у Вас это выходит весьма изящно, — ответила девушка, улыбнувшись. Для неё, как и для остальных, такой танец был диковинным, неизвестным, но всё, что отличалось от обыденности, всегда привлекало герцогиню. И пусть она не знает движений, пусть фигуры их вальса отличаются от предписанных, ей лишь это в удовольствие. Ведь на мгновение она и её спутник смогли привнести что-то новое. Они смогли приукрасить известный всем до боли вальс чем-то необычным, и Камиллу это определённо радовало. Властная мелодия заполняет зал. Литавры приглушённо, словно шёпотом, отбивают ритм. Виолончели и скрипки слились в единый дуэт. Их общий голос становится всё громче, всё мощнее. И вот ещё один дуэт. Низкое звучание тромбона оттеняется мифическими нотками флейты. Это божественное сочетание звуков сливается со зловещими надрывами виолончелей и скрипок. Словно буря, мелодия вальса кружит по залу. Пара движется быстрее. Спутник вампирессы несколько не удерживает равновесие, но мгновенно маскирует маленькую оплошность выпадом назад. Камилла, кружащаяся вокруг партнёра, цепляется туфелькой за его ногу. И кажется всё. Вот он сокрушительный финал. Звуки квинтета приближаются к пиковой точке, к завершению. Последние аккорды. Резкое затишье скрипок и флейт. Последнее слово остаётся за виолончелями, тромбоном и литаврами. «Дьявольский вальс», — подумала герцогиня, готовясь к ужасающему завершению своего танца, но в последний момент, когда звучит финальный аккорд, спутник девушки подхватывает её. Завершение весьма неординарное, но грациозное.
«Такого поворота событий я уж точно предугадать не могла»
Камилла с такой лёгкостью повисла на руках молодого человека, что со стороны казалось, словно так и было задумано. Сердце вампирессы неистово билось. Заключение наступило столь быстро и неожиданно, что девушка не сразу осознала, что она спасена от неловкого падения. Странник аккуратно опускает ведьму на мраморные плиты, и они оба делают шаг назад. Он слегка кланяется, она делает реверанс. Вместе они отходят от танцевальной части зала, освобождая место для новых пар. Теперь уже звучит контрданс. Две длинные линии заполнили пространство, и началась, так называемая, приветственная часть танца.
— Главное, что всё обошлось, милосдарь, — улыбнувшись, ответила на извинения спутника Камилла и взяла бокал вина у проходящего мимо неё официанта,- Вы довольно ловко выкрутились из этой «щекотливой» ситуации. Я уж думала, что весь танец пойдёт насмарку, но Вы быстро сориентировались и спасли меня от неловкого положения, за что я Вам искренне благодарна......Боюсь, у меня мало опыта в танцах для идеальной импровизации, чего нельзя сказать о Вас,- герцогиня усмехнулась, глядя на тёмно-бордовую, словно кровь, жидкость в бокале. Цвет благородного напитка был очень глубоким и с множеством оттенков, а аромат источал горьковатую сладость, что сразу разбудило жажду в вампирессе- Да, кстати, милсдарь, я ведь вовсе не знаю имени своего спасителя. Позвольте мне узнать имя таинственного странника, пригласившего меня на танец, — чуть прищурившись, девушка всмотрелась в глаза мужчины, которые от тени маски казались тёмно-синими, словно сапфиры. И вновь эти мелькания отражений на маске отвлекают её от глаз незнакомца, но она усилием воли заставляет себя не сводить взгляда с его глаз. Она хочет что-то увидеть, что-то прочесть в его взгляде, хотя и сама не знает, что именно...

Отредактировано Камилла Девон (19.08.2010 01:08)

Кажется, бесцельное наблюдение отменялось. Пока что было непонятно, раздражает абстракциониста пустая церемониально-приятельская болтовня или же напротив — он ищет в ней лекарство от неотвратимо надвигающейся скуки. Во всяком случае, зачатки беседы вызвали в нем гораздо более заметный энтузиазм, нежели вихрь кружев и платьев, сменяющих друг друга в цветном водовороте традиционного для бала танца. Скрытая любовь к торжествам практически всегда омрачалась откровенной неприязнью к слишком громким звукам, слишком резким запахам и режущим глаз цветам — проще говоря, ко всему, без чего не может обойтись ни один праздник. Своеобразный тупик. Ко всему этому смело можно было приплюсовать странное поведение Адриана. Судя по всему, вампир был вовсе не рад видеть Лавджоя — улавливая странные полутона в общей интонации, подмечая, как непривычно поблескивают необычного оттенка глаза, Лэмберт все больше убеждался в своей правоте. Что же, следует учитывать, что он не обязан нравиться абсолютно всем, — но правила этикета все-таки следовало соблюдать. Художник осторожно пригубил свой бокал. Голос — лишен какой-либо эмоциональной окраски, слегка усталый, но по-прежнему непринужденно-спокойный.
— Я умею только рисовать. Сейчас пишу портреты на заказ — если что, я уже заканчиваю последнюю картину, можешь иметь это в виду. А ты все так же... — Лэмберт на мгновение умолк, испытывая странное неудобство. Он понятия не имел, чем занимается его визави — и занимался ли вообще? — но тот факт, что собеседник осведомлен о нем куда больше, чем он о собеседнике, причинял легкий дискомфорт. Но продолжить диалог требовали все те же банальные правила приличия.
— А ты все так же продолжаешь путешествовать? — наконец вывернулся художник.

Он поцеловал ее. Губы слились в сладком волнующем поцелуе. Ее нежные сладкие губы, аромат духов и нежная кожа. Внутри Людовика все перевернулось. Она не отвергла его, не отошла в сторону, она приняла его, она ответила ему. Этот момент был самым сладким из всех что когда либо случались с ним. Отношения с другими девушками носили характер временных, безответственных, совершенно не обременительных. Он флиртовал, улыбался соблазнял, иногда даже на спор и просто так от скуки, но сейчас. Сейчас эти мгновения казались бесконечными, они не пролетали, они медленно текли, как ровная и безмятежная река. Маркиз обнял Изабеллу и прижал ее к себе. Он держал ее за талию, рука нежно обнимала ее. Это нежное тело, тонкая талия и золотистые локоны. Она была мечтой, его мечтой, его действительно любимой дорогой.
Людовик отстранился от ее райских губ, отстранился от ее удивительных манящих и сладких губ. — Что мы творим Людовик? — пошептала Изабель подняв затуманенный взор когда он оторвался от ее губ. — Что мы творим?!
Он смотрел в ее глаза с поволокой. Он смотрел в них и был близок к ней как никогда. Ее дыхание немного прерывистое, ласкающее его кожу. Ее ласковые руки все так же обнимающие его за шею. Прижимая ее к себе он молчал, он прижимал ее к себе и не хотел отпускать. Он молчал не потому что не мог ничего сказать, а потому, что сказать было куда больше, чем он мог сейчас произнести. Они стояли в свете луны, стояли на темном балконе, в стороне от дверей и легкие блики с окон бального зала иногда пробегали по ее лицу. Ветерок трепетал ее волосы, легкий румянец на ее щечках и это сердцебиение, которое он чувствовал, как никогда. Его сердце сейчас участило свой ход, оно пыталось вторить этому бешеному ритму в ее груди.
— Изабелла — он тихо, ласково чуть слышно произнес ее имя — Изабелла — его глаза сейчас светились таким пламенем любви и ласки, которого никто никогда не видел.
— Мы живем, мы чувствуем друг друга — одной рукой медленно провел по ее волосам, не отводя взгляда.
Он вспомнил их встречу в первый раз. Он вспомнил когда увидел ее маленькую и такую беззащитную, но уже улыбающуюся и прекрасную. Он вспомнил момент когда она испугалась и прибежала тайком к нему в комнату. Он вспоминал их прогулки и помнил, как она росла на его глазах. Как она превращалась в ангела, в невероятно редкий и великолепный цветок.
— Я люблю тебя, люблю больше всего на свете, больше жизни — Людовик посмотрел в ее глаза, своими лучезарными и светящимися счастьем глазами и провел по ее щеке своей рукой. Он аккуратно прикоснулся к ее губам указательным пальцем и провел по ним — Ты мой ангел..

Ортас выпил вторую «феерию», и почуствовал уже знакомое чувство. В голове стучала кровь, он разгорячился. Ему хотелось пить ещё и ещё, цепляться к каждому встречному ради его крови. То, что Ортас не пил крови с момента прибытия, только усугубило ситуацию. Он стал искать «Амброзии ада», как ознаменовали её в клане. Употребление крови, т.е. Амброзии, неизбежно вызывало неприятности. И вот сейчас, Ортас подошёл к Габриэлю Фон Кейзерлингу, и начал стандартную операцию:
— Слышь, а ты меня уважаешь?
— А почему?

Музыкальная комната 

В карете было темно, если не считать едва заметных отблесков наружных огней, кидающих слабое мерцающее зарево на дверцу. Адам, по своему обыкновению, завернувшись в просторный плащ с высоким стоячим воротником, задумчиво смотрел на маску, которую сейчас держал в руках. Время от времени он вертел ее в руках, рассматривая со всех сторон, хотя на самом деле его мысли были далеки от такой безделушки, как бальная вольто. Он ехал на королевский бал, где в который раз предприимчивый дядя попытается устроить его знакомство с какой-нибудь хорошей леди из влиятельного клана. Доминик был столь политичен, сколь и расчетлив; то ли он не видел очевидного, то ли не хотел видеть, полагая, что за всю жизнь графа де Мариско он изучил его лучше, чем сам Адам. Когда тебе выпадает ответственность решать важные для государства, или хотя бы для города, дела, то ты должен соответствовать всем необходимым нормам качества, по которым тебя встречают как на всеобщих митингах на рыночной площади или перед ратушей, так и в закрытых палатах Совета. А вампир, занимающий его довольно высокий пост, обязательно должен быть, по меньшей мере, помолвлен, если уж не женат. Быть холостым в его годы — моветон. Адам почти ощущал неприятный резиновый привкус во рту от этого приевшегося слова. Что-то слишком часто оно стало фигурировать в его жизни. Но за Фортунатами закрепилась слава хороших дипломатов, а дипломат, несмотря на все свои привилегии, должен отвечать определенному этикету, тем более, его жены так же имеется определенный круг обязанностей. Но граф не спешил венчаться. Стоя перед развилкой, он понимал, что выбор сделают за него, если он будет продолжать тянуть, но все же никак не мог себя перебороть. Но Доминик обладал прямо носорожьей целеустремленностью, поэтому Адаму когда-нибудь все же придется сдать свои редуты.
Тяжко вздохнув, граф выглянул в окно и увидел приближающиеся мощные очертания замка Алукарда, освещенного множеством огней. Со всех сторон к нем съезжались экипажи и даже отсюда граф прекрасно видел толпу пестро выряженных гостей, толпящихся у входа. Ощущая, как внутри него нарастает приятное возбуждение, в предвкушении празднества, Адам надел маску, тщательно пристроив ее на лице, и откинулся на спинку сидения. Уже доносился знакомый многоголосый гул собравшихся, теперь он смешивался вместе со скрипом колес и потрескиванием снега под ними, создавая неповторимый звуковой фон веселого торжества. Адам закрыл глаза, улыбнувшись под маской, желая впитать в себя весь этот колорит, пока еще была возможность. Для него ожидание праздника всегда было многим лучше, чем сам праздник.
Народу собралось много. Когда кучер открыл дверцу, Адам шагнул наружу и мгновенно очутился в совершенно новом, красочном и ярком мире. Он захлестнул его, как набежавшая волна, мигом втянув в себя, не оставив скучной ежедневной реальности ни кусочка от графа. Он пробирался сквозь толпу, посматривая по сторонам в надежде, что удастся поскорее высмотреть кого-то из знакомых, но в глазах лишь рябило от бесконечного фейерверка разноцветных нарядов и пышных плюмажей на шляпах. Протолкавшись к замку, Адам с удовольствием прошелся замком по направлению к бальному залу; граф был рад, что сегодня даже мать с сыном друг друга не узнают, и поэтому, если не поднимать маску, можно вполне спокойной и без происшествий добраться до зала. Адам каждый год встречает здесь Рождество наряду с другими аристократами, и каждый раз не может сразу влиться в незнакомое окружение. Должно пройти время, прежде, чем он освоится и тогда можно смело сбрасывать с себя маску и начинать общение. Пройдя в зал, он быстренько отыскал Доминика; он скрывался за традиционной белой остроконечной бауттой, которая совсем не была похожа на его маску-личину, и завернутого в длинные одежды. Строгость и одновременно нарядность — именно такое облачение лучше всего идет уважаемому главе семьи. Адам же, как пока еще потенциальный жених да и ввиду своего молодого возраста, мог позволить себе расшитый золотом бархат и обилие перьев. Да и маску, в отличие от консервативных баутт, выбрал себе более утонченную вольто. Где-то должна была быть и Изабель, но Адам понятия не имел, во что он должна быть одета; принадлежавшее ей место около отца пустовало.
Когда вышел Алукард, Адама вместе со всеми Фортунатами громогласно выразил свой восторг тому, что он отметил их скромные заслуги, а так же вдоволь поаплодировал сестре и перед ним предстал вопрос о выборе партнерши для совместного проведения этого прекрасного вечера. Взяв с подноса проходившего мимо официанта бокал вина, граф задумчиво стал вертеть его в руках, придерживая за высокую тонкую ножку, и заинтересованно осматривал гостей вокруг. Теперь ему хотелось с кем-нибудь познакомиться, или хотя бы встретить кого-то из друзей. Но в том и заключалась магия праздника, что здесь можно позволить быть себе тем, кем тебе хочется, избавившись на одну ночь от вечного бремени собственной личности. Маски творят чудеса.
Адам заприметил вдали одиноко стоящую девушку в черном струящемся платье. Граф решил не выбирать, а просто подойти к первому попавшемуся человеку и завести разговор, ведь то бал, здесь нельзя специально угадать, тот ли это вампир, которого ты знаешь, или нет. Да Адаму и не хотелось выбирать специально, он любил новые знакомства и новых персон. Вежливо обходя гостей и стараясь никого не задеть своей тростью, Адам направлялся к своей избраннице, стараясь не упускать ее из виду. Несмотря на деликатность собственного шествия, граф довольно быстро пересекал зал, проходя мимо пестрых стаек дам, групп мужчин и снующих повсюду официантов. Пару раз его чуть не сбил факир; обменявшись извинениями со слегка испугавшимся такого казуса артистом, Адам пошел дальше, но тут заметил, что девушка исчезла из поля зрения. Несознательно остановившись на месте, он завертел головой, пытаясь заметить где-то проблеск черного платья, но черного цвета в различных элементах костюмов большинства гостей было столько, что он сливался в одну сплошную феерию. Но ему отлегло от сердца, когда она вновь возникла неподалеку от него; вальсирующие пары сместились в сторону и граф, воодушевившись, подошел к девушке, склонившись в изящном поклоне, что окаймлявшие белое фарфоровое лицо маски перья прикрыли ее пышным черно-белым занавесом. Распрямив спину, он протянул ей открытую вверх ладонь, приглашая к танцу, но при этом не промолвив ни слова. Адаму не нужны были слова, когда он делал то, что ему хотелось, а не то, к чему вынуждали обязанности; граф мог красноречиво одаривать дам комплиментами, если того требовал этикет, но если он сам хотел сделать даме приятное, то скорее выражал это в действиях, чем в словах.

Отредактировано Адам Де Мариско (18.08.2010 23:56)

Таней закончился и пара отошла в сторону, продолжая беседу. Даархель уже хотела было продолжить начатую тему, но следущая фраза мужчины заставила приподняться скрытую под маской бровь .
— К кланам я не отношусь вообще и никак — в каждом есть свои плюсы и минусы..к чему вы спрашиваете? и это одолжение или благодарность? ваше решение остаться в моем обществе.
В голосе проскальзывали настороженные нотки, которые выражали скорее любопытство нежели враждебность, выражение глаз только подтверждало это — настороженная заинтересованность и ничего более. Она чувствовала, что образ бродячего менестреля сильно отличается от личности, которая скрывается под маской, было в нем что-то, что заставило ее посмотреть на этого вампира с другого ракурса, но это мало что изменило — лишь добавило еще каплю интереса. Вопрос о кланах интересовал девушку куда больше, чем причина по которой незнакомец до сих пор еще не откланялся, впрочем, если она не преследует никаких целей относительно него, это не говорит об аналогичном поведении с его стороны. Собственно, позже узнается суть вещей. «может он спутал меня с какой-то знакомой и таким образом решил ненавязчиво узнать прав или нет..хотя навряд ли — этот спросил бы прямо.» Даархель не стала ломать голову над этим вопросом, зачем? если есть возможность получить ответ и без этого. Внутренний голос вопреки обыкновению молчал, как партизан на допросеи похоже в ближайшее время не собирался вмешиваться, что вполне устраивало Даархель.

Его слова о смене настроения подтолкнули Даархель задуматься над таким нетипичым для нее поведением, но продолжая свою речь, мужчина отвлек ее от этих мыслей. Девушка в очередной раз одарила его своей улыбкой, а услышав имя, немного удивилась — к чему это на маскараде, да и мало ли в Дракенфурте Александров? Хотя что-то знакомое хранилось в недрах ее памяти и Даархель пыталась вспомнить что именно ей напомнило упоминание его деда — Александр.. Повторила она вслух и хотела добавить еще что-то, но внезапно почувствовала себя нехорошо — какое-то непонятное головокружение, сопровождающееся легкой дурнотой «возможно здесь слишком душно..» успокаивала себя Даархель, хотя мозг уже сопоставил все факты и сроки и вынес вердикт «беременна!». Ей сразу стало не до менестреля, но в голове все еще крутилось имя в попытке вспомнить хоть что-то
— Простите, Александр, но я вынуждена вас покинуть.. — она старалась, чтобы голос звучал уверенно — но очень надеюсь, что мы увидимся снова и продолжим нашу беседу в другой раз
С этими словами Даархель развернулась и поспешила на пустой балкон за глотком так необходимого сейчас свежего воздуха. И только у самой арки девушка вспомнила, где и когда слышала это имя «Аскар! Альберт Александр Гегонцолерн!» Пронеслось в сознании, но это уже казалось неважным — на данный момент перед ней встала задача поважнее.

Отредактировано Даархель Аттари (19.08.2010 06:18)

— Можете звать меня Алессандро, — произнёс незнакомец, легко касаясь губами руки девушки.
«Алессандро... само собой имя ненастоящее, скорее всего псевдоним или имя персонажа, в образ которого он облачён. Чёртовы маскарады... в мои планы входило завести парочку знакомых на этом празднике, но, кажется, им не суждено сбыться»
Молодой человек незамедлительно накинул на голову капюшон, и теперь его лицо вовсе скрылось под тенью. Лишь глаза, мгновенно ставшие серыми, смотрели на девушку из темноты.
— Простите, но сейчас мне нужно идти, надеюсь мы еще встретимся в этом зале. Благодарю вас за незабываемый танец, — продолжил странник шепотом.
— Я тоже надеюсь на это... Алессандро, — усмехнувшись, ответила герцогиня, легонько кивнув головой. Попрощавшись, мужчина покинул вампирессу и растворился в толпе пёстрых костюмов. Сделав глоток вина, ведьма неспешно шла по залу, мельком рассматривая танцующих. Контрданс, по мнению Камиллы, более незамысловатый танец, нежели вальс. Ни сложных фигур, ни особого изыска, отточенная техника и не более того. Конечно, в контрдансе хороша импровизация, смешивание движений из разных танцев, но опять-таки, все придерживаются установленных рамок, и потому он становится совершенно однообразным. Это не вальс, в котором во время действа достаточно места для импровизации. В этом танце обязательно нужно следить за соседствующими парами, чтобы не произошло столкновений и заминок, фантазия здесь исключена. Контрданс Камилла всегда считала обыкновенной ходьбой, во время которой довольно удобно общаться короткими фразами и можно просто отдохнуть от более серьёзных танцев. В общем, мало интересного. Однако, судя по довольным выражениям танцующих дам и их кавалеров, такого мнения придерживались далеко не все. Отведя взор от пар, вампиресса, сделав небольшой глоток вязкого вина, направилась вглубь зала подальше от всеобщих взоров. Остановившись около стены, погружённой в тень, она стала с интересом наблюдать за присутствующими гостями. Кто-то оживлённо беседовал, кто-то старался скрыть недовольство и неприязнь к своему собеседнику, кто-то скучал, а Камилла была тайной наблюдательницей. На одинокую девушку мало кто обращал внимания, и это дало ей возможность отдохнуть от всеобщего шика и суеты. Столько фальши и лжи... нет, она нарушила обещание, данное самой себе. Ведь обещала же, что не будет думать об этом. Собиралась весь балл радоваться празднику и забыть об этой обратной стороне мероприятия. Но, урезонить привычки трудно, особенно, когда остаёшься наедине с собой. Наблюдательность — отличная вещь, но, как и всё в этом мире, имеет отрицательные черты. Не обладай она таким свойством характера, герцогиня наверняка бы в душе восхищалась всей этой броской красотой до беспамятства и на миг бы не задумалась о существовании наигранности, но, к счастью, а может быть и нет, наблюдательность никогда не выпускала из поля зрения свою подопечную. Короткие ухмылки, улыбки, похожие на клейкий сироп, жеманство и кокетство — всё это так знакомо и печально. Правды нет, маскарад — вечен. Сегодня он лишь приукрашен яркостью костюмов и праздничным настроением. Глоток вина и приятное послевкусие. Что ж, мир не изменить и потому нужно находить даже в не идеальности нечто приятное и располагающее к себе. И этим в данный момент занималась Камилла, пытаясь не обращать внимания на всю прискорбную ложь, которая яркими красками вырисовывалась на этой картине праздника жизни.

Она почувствовала себя куклой, безвольной марионеткой в руках этого мужчины, а в следующую секунду появился хранитель. Видимо ему не понравилось то, как обращаются с его хозяйкой или же он почувствовал какую-то скрытую угрозу — это не так важно, главное он сделал-одним коротким импульсом снял воздействие на волю и разум, после чего молча удалился. Глоток свежего воздуха окончательно привел девушку в себя и приводя мысли в порядок. Она развернулась лицом к Альберту и тихо закипая от подобного обращения, спросила:
— Мне не требуется диагностика ни ваша, ни чья либо другая — я прекрасно справлюсь сама. — спокойный голос и холодный взгляд-это все,чем она могла показать свое недовольство. Секундная пауза и Даархель продолжила — вы спрашивали, боюсь ли я вас.. нет, это не страх — лишь здоровое опасение, теперь, когда я знаю кто вы есть. Стресс пробудил в ней желание закурить, что девушка и сделала, достав из набедренной сумки тонкую сигариллу. Даархель с удовольствием отметила, что табак отвращения не вызывал и все так же действовал на нее успокаивающе. — И чему все эти разговоры о детях? К чему вы клоните?

Никто не понял, что случилось потом. Но сердце Ларджио вдруг остановилось. Он не выдержал трансформации Мастера и упал замертво. Никто не знает что случилось и что стало последней каплей. Он успел только сказать:
— Нино я люблю тебя. Перед тем, как смерть сорвала его белый цветок жизни он увидел Жан Клода и его голос сказал:
— Иди ко мне Мой Ангел.
«Да Мастер», подумал Ларджио и испустил дух. Так оборвалась жизнь второго мастера клана.

Конец игры

Отредактировано Лардж Виго (19.08.2010 22:18)

Замок «Бордо» 

Судорога. Суматошный ах вокруг. И хрустальный бокал, наполненный изысканным шампанским, что приходит по заказу специально из погребов лучших виноделов Орлея, летит вниз, разлетаясь на тысячи мельчайших кусочков, оставляя за собой след из радужных брызг благородного напитка, которых в свою очередь ждет та же участь — бесформенной кляксой растечься на жемчужном мраморе бального зала.
Жест не был умышленным. Как, впрочем, и каждый случай подобного кхм... «ронятельства» бокала об мраморный пол. Зал кипел эмоциями, тысячами оттенков всевозможных цветом. Но не узнать ЕЕ, не почувствовать собственную дочь, Доминик не мог.

— К-как... — голос графа дрожал от гнева. Расталкивая толпы веселящихся аристократов, недоуменно смотрящих тому вслед, глава Фортунатов оказался за спинами Изабеллы и Людовика.- К-как ты. Т-ты!..
Казалось бы обезумевший взгляд Доминика метался с одного на другую, не находя дальнейших слов, не находя даже дыхания, дабы вырвать всю яростную тираду из своих легких.
— Как ТЫ посмел?!! — возопил граф, направив всю свою ненависть на «чудовище», обнимающее его дочь. — Не. Смей. К. Ней. Прикасаться.

— Отнюдь, просто деловое предложение, — усмехнулся в ответ абстракционист. — Буду рад, если выкроишь время в своем плотном графике для того, чтобы им воспользоваться.
Расслаблено откинувшись на стену, художник с отстраненным видом выслушивал ровный монолог визави, лишь изредка подтверждая сей факт легким вежливым кивком. На мгновение, когда слух резануло заветное слово «скрипка», в серых глазах Лэмберта мелькнул искренний и неподдельный интерес.
— Прекрасно тебя понимаю, — ровно отозвался художник в ответ — это затягивает.
Малозначительный упор на слово «это». Творчество действительно затягивает — а уж если оно становится искусством, то впоследствии вызывает поистине наркотическую зависимость. Лэмберт знал это по себе. Даже в те годы, когда он усиленно занимался наукой, рисование всегда оставалось для него наиболее приоритетным занятием. Абстракционист меланхолично крутанул бокал вокруг своей оси, оценивая окружающую обстановку. Пространство где-то справа — в другом конце зала, — ощутимо потяжелело, налилось темнотой и резко растворилось в стремительно загустевшем воздухе. Лэмберт вдохнул аромат забродившего винограда, отпивая глоток, и не глядя в ту сторону, где только что произошло нечто непоправимое, кинул сочувственный взгляд на Адриана.
— Кажется, тому милорду не очень хорошо, — меланхолично подметил художник, опустошив наконец свой бокал. — Он ведь твой родственник, верно?