Флигель четы Дюмон 

Дастин сел на кровати, посмотрел на нее большими глазищами, и, сделав странную гримасу, плюхнулся спать дальше.
«Еще и одеялом накрылся!» — возмутилась про себя Арлет.
Она безо всякого смущения нащупала под одеялом руку Дастина, и, что есть силы, дернула его из-под одеяла. На ее удивление парень подался, на еще большее удивление подался слишком легко, из-за чего он с грохотом полетел на пол. А одеяло не на дюйм не сдвинулось.
— Давай быстрее!
С этими словами Арлет выволокла Дастина из комнаты, затолкнула его в ванную, и с важным видом надсмотрщика встала у дверей, держа одежду в руках. Потом немного погодя, она положила одежду на шкафчик, а сама решила удалиться из ванной, что бы хоть как ни будь дать парню одеться. Но предупредила: «Я через минуту вернусь!»
После Арлет взяла еще сонного и совершенно ошалелого Дастина за руку и потащила за собой на улицу.
— Идём-идём, посмотришь наше имение.
Они выскочили из флигеля, попутно Арлет успела обнять мамочку и чмокнуть её в щёчку и сказать, что она будет показывать гостю окрестности.
Погода стояла прекрасная, можно было любоваться солнышком. Арлет так захотелось выехать на прогулку со Снежинкой. И ведь можно будет снова покататься с Дастином вдвоем, и он снова будет е обнимать, как прошлой ночью. Замечтавшись, Арлет вдруг встрепенулась, как маленький воробушек, желая избавиться от таких ужасных мыслей. Святая Роза, о чем она думала!
Они бодро топали по дорожке, и чтобы Дастин, упаси Роза, не вырвался и не потерялся, Арлет аккуратно взяла его за руку, и продолжила путь дальше, не придав этому жесту большого значения. Проходя мимо поместья, Арлет даже не дала посмотреть Дастину на величественные стены, и шустро нырнула к черному входу, сказав гостю, что они потом посмотрят дом изнутри.
А сейчас, маленькая бестия устремилась к кухне, почуяв нежный аромат пряной выпечки и горького шоколада. За долгое время повара привыкли, что Арлет может нагрянуть как гром среди ясного неба и стащить все, что ей вздумается, и, по уже заведенному обычаю, недалеко от входа располагались вкусности, которые были ничуть не хуже тех, что подавали к хозяйскому столу. А иногда даже лучше. Илайя был мастер своего дела и иногда мог увлечься процессом, а зачем пропадать добру? Да и не жаловали господа десерты. Арлет, хоть убейте, не понимала, как после трапезы самый чудесный на свете торт мог остаться нетронутым? Илайя расстраивался, но все остальные были очень довольны. И вечерами, когда с делами и заботами было покончено, можно было спокойно распивать чай с самыми чудесными сладостями на свете.
Стащив пару булочек с корицей, Арлет увлекла Дастина в сад, где о каждом дереве могла рассказать маленькую историю. И только когда за листвой скрылось имение, Арлет вдруг внезапно посетили неприятные мысли. Ну, как неприятные? Ведь она сейчас идёт, с каким ни каким парнем под руку по саду? Свидание? Романтика? Арлет покраснела и, смутившись, совсем перестала воспринимать происходящее.
— Давай быстрее, нам еще надо заглянуть в...
Арлет даже не успела закончить фразу как они натолкнулись на Орландо, который так и поедал глазами новоиспечённого гостя.
— Папочка? — с самым невиннейшим видом произнесла Арлет, пытаясь быстрее сбить наглый румянец с лица. Она быстро отпустила руку Дастина, и отошла на шаг, и в миг поняла, что сейчас отец заживо съест гостя, ну, или просто придушит. Поэтому Арлет поспешно оттолкнув Дастина в чащу, попрощалась с любимым папочкой и направила Дастина в сторону конюшен, от греха подальше.

  Лесные угодья в Стоозёрье

Отредактировано Арлет Дюмон (29.10.2011 17:54)

К церемонии венчания сад пышно украсили цветами. Так как торжество было решено проводить вечером, на ветвях растущих в саду яблонь развесили серебряные фонарики. В глубине сада — ажурные скамейки для гостей, чтобы присутствующие могли сидеть во время венчания. Дорожка от дома к венчальной арке осыпана белыми лепестками, ведь именно по ней жених поведет невесту к алтарю. Изящная арка тоже увита цветами. Цветы повсюду. Белые, нежно-розовые, бежевые. Как будто лето снова вернулось в Орлей этим вечером. Взволнованные музыканты оркестра уже настраивают свои инструменты, готовые грянуть торжественной мелодией. Священник нервно теребит молитвослов. Фуршетные столы расставили как в саду, так и в доме, чтобы гости могли подкрепиться в перерывах между вином и танцами. Вышколенная Даниэлем прислуга сегодня наряжена в парадные костюмы и готова исполнять капризы прибывшей на свадьбу взыскательной публики. На площадке у беседки все готово к ночному фейерверку.

[Дракенфурт] Портовые улочки    через особняк «Слоновая кость»    (скачок в несколько недель) 

Долго дорогу искать не пришлось, потому что чуть ли не каждая вторая карета, казалось, ехала туда же, куда и та, в который находился Айвори — на свадьбу. Грандиозное событие, не правда ли! Однако на таких мероприятиях вампир был нечастым гостем, просто как-то так сложилось, что одна половина его знакомых была прожигателями жизни, другая — уже с парой, некоторые так и вообще противоположным полом не интересовались.
В общем, как бы там ни было, а данная свадьба была всего второй в жизни Айвори, нервно поправлявшего свой светлый галстук и приглаживающего зачесанные назад волосы. Как себя вести? Как говорить? Чудо вообще, что о нем вспомнили, ведь с мазель Элизабет и господином де Вирром он познакомился не так давно и не так близко, да и при весьма трагичных обстоятельствах — тем более, что относительно недавно он прочел в газете статью о том, что Вивьен Обер покончила с собой, не дождавшись вердикта властей.
Впрочем, не стоит сейчас придаваться темным думам — вон уже и показалось имение, в котором должно было пройти празднество. Дом был... Ну, пожалуй, если говорить мягко, полон — гости толпились и шумели, однако стоит заметить, что не скучали и долго не оставались без напитков — это отдельный поклон всеуспевающим хозяевам.
На входе у Фенгари забрали тонкий плащ и букет цветов («Наверняка положат в стопку других таких же букетов а потом лепестки высыпут в ванную для новоиспеченной Де Вирр», — фыркнул про себя вампир, надежно пряча своим мысли глубоко в подсознании, за ментальной стеной, представляющей собой стену огня), а также другие свадебные подарки, вроде фарфорового сервиза и других мелочей, полезных в домашней жизни молодоженов.
С одной стороны было как-то уныло, потому что Джин от силы знал одного-двух человек, да и тех заочно — просто знал, что есть такие, потому что они часто крутились в одних и тех же местах. Например, сестры-Дракулитки, дама из Бладреситов, знатные личности, если в общем и в целом. С другой — интересно в целом наблюдать за поведением людей на таком мероприятии, Джин даже специально закрыл свои мысли, чтобы туда не забрели чужие, причем как бессознательно, так и сознательно — ведь вампир не сомневался, что не один он тут с псионикой, да еще и ментальной. Кто-то щеголял нарядами, кто-то — их открытостью, ведь там и сям можно было то наткнуться взглядом на еле прикрытые персы одних дев, тут наткнуться рукой на роскошное бедро, выглядывающее в длинный вырез платья из парчи. Не было того единства костюма и цвета, которого ожидал Айвори на свадебном торжестве, как вампир, но в первую очередь как художник. Какофония цветов неприятно удивляла — все-таки свадьба предполагает белые, пастельные тона или около того, но никак не кричащие красные, среди коричневых и бежевых распускавшиеся кровавым цветком.
Чтобы проглотить рвущееся наружу эстетическое негодование и не сказать ехидное словечко проплывшему мимо «пирожному» в пышном платье, Джин схватил бокал. Не опьянеть — так просто для начала заткнуться и смириться, а потом уже и заводить разговоры.
Но поздно заводить разговоры, когда все наоборот замолчали и уставились куда-то. Джин, стоявший спиной к месту, куда все глазели, сначала повертелся, пытаясь понять, а что собственно происходит, но потом понял: наконец-то вышла невеста, Элизабет Бэтори. Столь легкая и обворожительная в своем наряде, чувственная и нежная с ее милой, чуть смущенной улыбкой и розовыми щечками. В контрасте с ее ангельским видом, рыжие волосы дерзким огнем пылали в лучах закатного солнца — и почему-то Джину казалось, что такая же буря чувств, как этот огненный столп, играет в душе вампирессы. Буря любви и радости, предвкушения момента, который станет поворотным в ее жизни.
Из головы тут же улетучились все плохие мысли. Он понял, что попал на мероприятие, сделанное с душой, направленное на чувства, причем исключительно добрые и светлые. И невольно, будучи слабым эмпатом, питался ими — от окружающих гостей, от слуг, да от самого дома, замершего в восхищении при виде будущей хозяйки.
Элизабет выглядела уверенно, особенно после того, как высмотрела кого-то в толпе. Мужа, Эдгара. И вместе они счастливо, не замечая никого вокруг, не пошли, а буквально полетели на невидимых крыльях в красиво украшенный сад. Юный Фенгари ни за что бы не решился разрушить чары, окружившие сейчас эту пару, так что потом, все потом, в том числе и его поздравления. Исключительно искренние, что можно было назвать редкостью для такого вампира, как Джин, но он умел ценить чужое счастье. А потому молча, лишь с бокалом с игристым розовым шампанским, проследовал в сад за парой, хотя он еле-еле лавировал среди немедленно двинувшейся в ту же сторону толпы.

Он остановился чуть в отдалении от кучи гостей — не рвался вперед, в центр внимания, потому что понимал, что у невесты есть и друзья получше него, да и более долгие знакомые. Так что стоит наслаждаться хотя бы тем, что он сумел поприсутствовать на таком событии, наполненным искренностью и небывалой добротой. Даже не зная присутствующих очень близко, Айвори еще в первую их встречу ночью в варьете заметил связь между этими вампирами. Крепкую — предначертанную? Церемония обещала начаться совсем скоро, так что пару он поздравит уже после. Даже сильно после, ведь как раз после церемонии вереница гостей будет поздравлять новоиспеченных жену и мужа. Но Айвори будет терпелив, спешить все равно некуда.
А где-то сбоку полыхнуло золотисто-рыжим цветом, и юноша автоматически посмотрел в сторону яркого пятна. Тут же подавился глотком шампанского, пузырьки которого немедленно устремились в нос и чуть ли не к глазам. Какое же преме-е-рзкое чувство! Но оно было просто ничто по сравнению с таким вот приветом из прошлого! И что бы это мог быть за «привет»? Да только представьте себе, чуть повзрослевшая, но совсем не изменившаяся ревенантка Люсида! Как? Почему? Как?! Вот чего не ожидал, так этого! Он, пожалуй, был готов ко всяким встречам — со случайными любовницами или любовниками из высшего света, но никак не с одурманенным бедствием и участником его абсурдного пари из душной и пропитанной парами скисшего вина таверны! Вампир украдкой оглянулся, глянул в себе в бокал — а вдруг увидит там разъедавшуюся пузырьками шампанского пилюлю с наркотиком, ибо глюки они такие! Бывают коварные! Но нет, ничего. Пришлось смириться, что все происходящее — правда, его давнишняя собутыльница — рядом. С другой стороны...
Коварная улыбка, совсем как тогда, когда идея пари только пришла в голову юному и пропитому Фенгари, появилась на лице гостя свадьбы. Время платить по счетам и разбираться с долгами прошлого! Сейчас он выяснит, чем же все закончилось... А там уж посмотрит, что будет дальше. Но вечер обещал быть знаменательным не только свадьбой, но еще и некоторыми приятными мелочами жизни.
Вампир тихо и незаметно подошел сзади к ревенантке. Ее собеседникам он только нагло улыбнулся, но не дал им успеть предупредить Люсиду или той самой обернуться, чтобы проследить взгляды друзей. Джин по предплечью, нежным, даже любовным движением (маленький спектакль для друзей — пусть потом спрашивают, а Люсида думает, что им ответить), скользнул к кисти девушки и резко дернул на себя. Не дав ей прийти в себя, он так же нагло, как и в той памятной таверне, протащил ее за спины группы мужчин — так они скрылись от друзей ревенантки. Чтобы все выглядело не как похищение, вампир развернул девушку к себе и крепко прижал в полу объятии-полу танцевальной позиции, а потом закружил в медленном танце под звуки заигравшей музыки:
— Ну здравствуй, Люсида! Сколько лет, сколько зим, сколько мимолетных встреч... А твои глаза все так же похожи на абсент — зеленые и тянучие, вызывают привыкание, знаешь ли! — как же нынешняя ситуация одновременно и напоминала, и отличалась от предыдущей. То же наглое похищение, но не в каморку, а на танцпол, тот же комплимент, но не для обворожения, а освежения памяти. Он крутанул девушку у себя под рукой, а потом остановил и уставился своими хитрым взглядом нашкодившего и знающего об этом кота в очи дамы.
— Как твои дела? — уже вполне серьезно спросил Джин, чтобы начать цивилизованный разговор. Он даже стал не вычурно-наигранно прижимать к себе девушку в подобии вальса, а на самом деле правильно шагать под звуки музыки, делая небольшие круги по наряженной поляне. Правая — вперед, легкий поворот корпусом, левая — назад. Зато рука тихонько соскальзывала с лопаток на талию, а там, гляди, скоро будет совсем низко — будто очередное напоминание о прошлых бесстыдствах в каморке.

— А твой язык все такой же длинный, — юноша с удовольствием почувствовал, что Люсида перестала вырываться. Они наконец-то могли потанцевать нормально.
— Длинный? Не помню, чтобы ты успела оценить! — Айвори конечно понял, что девушка имела ввиду, но не придраться к словам не мог, — Подруга? Очень интересно, надеюсь, познакомишь, правда не для операции... Тем более, что мой «баласт» чувствует себя лучше некуда без твоей жесткой хватки, — у вампира дернулась бровь при очередном пришедшем из тумана воспоминаний эпизоде. Он тогда был пьян и одурманен, а потому терпеть неприятные ощущения было куда легче. Теперь же повторять такой опыт не хотелось...
— Ты ведь не пользовалась ее услугами, правда? О бо-оже, скажи, что не пользовалась! — юного Найтлорда передернуло от мысли, что, не дай Бог, Люсида когда-то... Была мужчиной? Нет-нет, все же вряд ли то пари имело хоть какое-то подобное значение! Но и увидеть вдруг на языке ревенантки при случае портрет Алукарда тоже мало хотелось, — Если вдруг вздумаешь украшать себя какими-то лицами или рисунками, лучше обратись ко мне — я как раз практикуюсь в одном интересном искусстве, рисунок на теле чернилами, знаешь такое? В отличии от татуировок стирается легко при использовании специального раствора... Могу даже рожицу нарисовать...
Вампира явно несло. Хотя оно и неудивительно: он долго ехал из Дракенфурта в Филтон, потом еще и сюда, а поговорить было почти не с кем, потому что он мало кого знал. А такому любвеобильному вампиру общение было нужно как рыбе — вода, хоть и общение часто сводилось к паре ехидных замечаний и скорой ссоре. Мало кто с самого начала располагал к доброте и уважению — таких лиц вампир мог пересчитать по пальцам, но в число таковых явно входили Элизабет и Эдгар, если учесть, что с ними Джин вел себя весьма прилично. Хотя может все дело в ситуации, имевшей место при их знакомстве? А теперь в круг этих «вызывающих уважение» начинала входить и Люсида. Медленно, ввиду обстоятельств их знакомства, но верно, особенно если учесть, что Святая Роза уже который раз сводила их вместе, причем теперь вот в Филтоне, на свадьбе!
Кстати об этом...
— Как так вышло, что ты тоже здесь? Де Вирр или мисс Бэтори? — Джин явно намекал на то, с какой стороны Рыжик оказалась на свадьбе.
И без того тихая музыка стала еще тише — это Джин с Люсидой маленькими танцевальными шагами оказались совсем в стороне от толпы, за цветущими деревьями, в их тенях, куда не дотягивались лучи фонариков. Но звуков церемонии еще не было, поэтому вампир рассудил, что время пообщаться еще есть.

Напряжение понемногу спадало, а Джин, казалось, стал чуть более... проще, что ли. Если опустить всю его язвительность. Это чувствовалось на эмоциональном уровне, но внешне Айвори просто не мог себе позволить потерять «лицо». По правде, грош цена этому лицу нахальной наружности с просматривавшимся комплексом демона-искусителя, которым он упорно пытался казаться.
— Длинный? Не помню, чтобы ты успела оценить!
— Остряк, — ехидно улыбнулась Люс, занимая чуть более уверенную позицию в танце.
Возвратив заблудшую Джинову руку на место (ну, практически, талия — такое размытое понятие), ревенантка обвила шею вампира, немного сузив радиус распространения звука. Они и так достаточно удалились от всеобщей суматохи, а учитывая гомонящую толпу и звуки оркестра, можно было и вовсе не опасаться перспективы быть услышанными. Но отчего-то так было правильнее.
В этот момент все существо Люсиды разрывалось между желанием убраться прочь ото всех и вся и желанием выковырять его насмешливые синие глазенки. Такие гипнотизирующие, такие... Тьху ты!
А нарочитая заинтересованность Айвори подругой вызвала в девушке именно то чувство, на которое подлец и надеялся. Вот только у самой Люс еще имелись проблемы с принятием. После той памятной ночи, которая никогда не войдет в историю ее семьи (если таковая когда-нибудь обнаружит себя), ревенантка так и не позволила себе всерьез рассматривать те воспоминания. Пресекала все потуги подсознания, только лишь из него выныривали смутные мыслеформы о незнакомце (что она, в сущности, знала про него, кроме того, что дурень редкостный?) из «Тютельки» и таинственной вампирессе. Социальные устои, внутренний нравственный стержень, общественное мнение и прочие-прочие стражи ее порядочности и (относительного) целомудрия целый год не позволяли девушке даже осмыслить, а не то, что переосмыслить произошедшее в тот затуманенный вечер. Если каверзные думы просачивались во сне или в минуты глубокого погружения в себя (после выпивки, коли проще), Люсида притворялась, словно это было не с ней, а с какой-то другой глупой девицей, в чьи чувства ей довелось заглянуть.
— Ты ведь не пользовалась ее услугами, правда? О бо-оже, скажи, что не пользовалась!
С каждой оброненной Джином фразой, Люсида все меньше и меньше верила, что «вот, ну вот же.. станет нормальным вампиром». Но даже через отрицание и дикое внутреннее возмущение она понимала, что именно это, его незаурядность, и привлекает ее в вампире. Да, он дерзок и нахален, но и она за словом в карман не лезет. Разве не этого она сегодня хотела? Забыться и отбросить все те горести, которые принес ей последний год, и которые принес ей Морган. Разве не об этом она неосторожно подумала всего пару минут назад? И, стало быть, Роза (или сам Моргот?) услышала ее, позволив затаенному желанию тут же обрасти плотью. Очень неплохой, к слову, плотью.
— Айвори, рука!
Он уже что-то там лопотал о рисунках на теле, и подобным разговорам должно звучать до ужаса непристойно, но ничего другого Люс от этой беседы и не ожидала.
«Рисунки на теле, конечно!». В местах, естественно, скромно скрытых от глаз. Всяких глаз, но не нагло-синих очей художника.
— Как так вышло, что ты тоже здесь? Де Вирр или мисс Бэтори? — неожиданно резко переключившись на светскую беседу, продолжил Джин.
— А вам, милсдарь, какая печаль?* — вяло просила ревенантка, когда мимо, прямиком через сад, прошмыгнул кто-то из опоздавших, и тут же, когда некомпетентная Опасность миновала, зашипела прямо на ухо:
— Давай начистоту, Айвори, ты же не это хотел спросить?
Рисунки на теле... А ведь неплохая была бы плата за старые долги.
-----------------------------------------------------
*А в простонародье: «а оно тебя ...»?

Почему сразу вопит? Он не вопит, ни секунды не вопит!
— Я не воплю, — с лошадиным фырканьем известил Грейг, тяжелым взглядом провожая окончательно удалившуюся пару, — я выражаю свое негодование.
А негодования было много. Негодование хищно мигало в посветлевших очах и мелкой дрожью пробегало по запястьям. Дампир даже стянул с себя перчатки, нервно покрутил их в руках и снова одел, злобно что-то бурча себе под нос.
— И вообще! Что это они там танцуют? Вот чего они танцуют! Давай, может, и мы тоже потанцуем! — окончательно ощерился призрак, сплюнул и махнул рукой. «Ну, ничего, Мистер Икс, мы до тебя еще доберемся», — заключил Грейг, закрывая глаза и мысленно считая до десяти. Когда десять, наконец, наступило, призрак распахнул свои бесстыжие черные очи, и повернулся к Аби.
— Я правда умею танцевать, — предупредил он, изображая что-то типа поклона. Еще раз фыркнув, дампир протянул девушке руку.
Все они — Грейг, Абигайль и Люсида — были страшно несчастны, как и все люди. У кого-то кто-то умер, кто-то встретил кого-то, кого не следовало встречать, кому-то просто не повезло. Но все это было в прошлом. В том самом далеком прошлом, о котором не любят вспоминать, нервно хихикая и отгораживаясь стеной непонимания. Говорят, что когда весь мир рушится к чертям, не остается ничего, кроме как смеяться. Чем они и занимались.
Уведя свою белокурую спутницу в сторону от толпы, Грейг с ухмылкой злостного плагиатора повторил все то же, что проделывал с Люсидой господин Синий Жилет. Менее вульгарно, конечно (Абигайль не пережила бы такой наглости), но тем не менее похоже. В отличие от Грегори, своего давнего друга, Айлей прекрасно чувствовал музыку, и научиться танцевать простейшие модные танцы не составляло для него особого труда. А вот с мистером Уилсоном была беда... В свое время он оттоптал Грейгу все ноги, напрочь отбив желание с кем-либо танцевать. Но сегодня ситуация была иная. Абигайль, легкая как пушинка, и рядом не стояла с улыбчивым, но бесконечно бездарным в танцевальном плане Грегори. Кружить мисс Клейнхальцберг в танце было сплошным удовольствием, и Льялл даже начал понемногу приходить в себя. Полные ненависти взгляды более не бросались в сторону треклятых кустов, за которыми скрылись Люсида со своим кавалером, а все чаще задерживались на белокурой девице. Наконец Грейг улыбнулся:
— Можете меня поздравить, моя милая, я затаил страшную месть и больше не намерен поганить свадьбу вашей дорогой подруги маленьким скромным убийством. Я буду внезапен, как кот, который гадит в тапки своим хозяевам поздней ночью, когда те не кормят его утром.
В кобальтовых очах дампира засверкали нехорошие искорки, а губ коснулась лукавая улыбка.
— Вы со мною, мазель?

Отредактировано Айлей Льялл Грейг (13.03.2012 04:18)

Флигель четы Дюмон 

Дастин недоверчиво шевельнул рукой, потер запястье, просиял и метнулся было к шкафу, где на его счастье была рубашка с плеча старшего брата. Быть может и не такая роскошная, как та, что сейчас имела вид половой тряпки, но немногим хуже. Джулиан всегда был пижоном.
— Куда?! А лицо? Ты что, собрался разбитой рожей на празднике сверкать? Никто тебе суть понятия «приличный вид» не объяснял?
Про приличный вид ему, конечно, объясняли. Да. Неоднократно. И сегодня с утра уже раза четыре. Или пять? Только это почему-то не мешало Дастину с завидной регулярностью влипать в неприятности. Причем не только в свои, но и в чужие.
Пришлось еще целую минуту стоять неподвижно. Но Дастин был готов многое стерпеть ради призрачного шанса добраться до вожделенного рояля. Объяснять, что никому в голову не придет его рассматривать, было бы дольше. Прикидываться ветошью его научил Джулиан.

— Если сильные мира сего не замечают тебя, то и в расчет не берут. А это значит, что жить ты будешь чуть дольше. Возможно. — Джулиан откинулся в кресле и сплел тонкие пальцы, сверкнув черным камнем в тяжелой серебряной оправе на безымянном пальце левой руки.
Дастин отвел взгляд от кольца, упрямо мотнув головой:
— Сам ты почему-то не следуешь своим советам, — ляпнул он и тут же испугано втянул голову в плечи. Джулиан нередко вбивал науку нерадивому братцу силой, когда тот излишне злоупотреблял его терпением. Однако теперь его мысли были заняты чем-то другим. Джулиан сидел неподвижно, задумчиво и отстраненно глядя на Дастина из-под полуопущенных ресниц.
— Не смей равнять себя со мною. — Голос сводного брата прозвучал совсем тихо и оттого показался Дастину еще более зловещим. — Ты никогда не станешь тем, кем стал я, как и я, впрочем, никогда не буду таким как ты.
Сожаление? Дастин вскинул удивленный взгляд на брата. Ему вдруг показалось, что в словах этого блестящего, сильного и целеустремленного вампира прозвучали горечь и... сожаление. С чего бы это? Но Джулиан уже поднялся и встал у окна, через которое пробивался тусклый свет уходящего зимнего дня.
— И запомни мои слова, повторять не буду. Если они не пойдут тебе впрок, я прикажу выжечь их каленым железом на твоем теле.
Дастин поежился. Джулиан был вполне способен на это.

− Ну что? Готовимся восхищаться окружающей красотой и вести себя прилично?
Господин Ассман, похоже, не злился, и это было неожиданно. В конце концов, он безвинно пострадал в истории, которая, по сути, не имела к нему никакого отношения. Однако дойти до какого-либо заключения Дастин не успел. Рука Ассмана недвусмысленно направила его к выходу. Благо, пинка не наладили. Впрочем, подгонять Дастина не было нужды. Он и так понимал, что безнадежно опаздывает. Чтобы сыграть во время церемонии, ему нужно было, как минимум, появиться на месте загодя.
− Ну что, юноша... могу нас поздравить. Не смотря ни на что, мы не опоздали. Значительно достижение, если подумать.
Они не опоздали... Не опоздали, чтобы полюбоваться на церемонию. Опоздал Дастин. Нет, музыканты, приглашенные в Сен-Мишель, прекрасно обойдутся и без него. Да и играть он должен был лишь здесь, и сейчас, а не в музыкальной комнате над танцевальным залом в течение ночи. Впрочем, с мыслью об этом вечере он распрощался еще утром, когда повредил руку. А чего стоила возвращенная и убитая надежда, знал только он один.
Дастин закусил губу и развернулся к пробегающему официанту, сцапал один из бокалов и осушил его залпом. Тут же поменял пустой на полной и повторил процедуру.
— Что? — с вызовом вопросил он, глядя в округлившиеся глаза официанта, и потянулся за третьим бокалом. — Что-то не так?

Имение Сен-Мишель Лоран 

Мужчина явно совершено не понял, зачем он спросил не его, не представился сам, а обратился именно к княжне, и дело было даже не в приличиях. Он просто хотел услышать характеристику, которую она даст этому господину. Но, так или иначе, мужчина представился сам, а он выслушал, как уже его лично характеризует княжна. Учитывая её характер, там могло быть что-то типа «геморрой моей души» или же «садист моих нервов», так что сказанное ей было более чем комплиментом и он улыбнулся. С первых же моментов знакомства с Брауном, Виктор почувствовал, что не только он оценил способности оппонента, но и тот его тут же про сканировал, как же это свойственно всем обладателям телепатического дара, даже не читая мысли, а просто по более ощутимому барьеру, выросшему между ними, он знал, что не ошибся.
— Рад знакомству, — протянул и пожал князю руку, после чего снова перевёл взгляд на вампирессу. — Уверяю, вы всегда прекрасны, но грешно не делать вам комплименты каждый раз.
Это был ответ на её укор, хотя и не уместное в его случае. Далеко не всегда он выглядел как с картинки, потому что просто не заботился внешним видом и в обычной обстановке ходил как придется, благо вампирская кровь позволяла не заморачиваясь выглядеть, более менее прилично, а не как пьянчужка с дока. Поэтому сильно от этого не страдали и окружающие.
Но вернёмся в холл, их уже общий знакомый, указал на то, что церемония началась и пора бы отчалить в сад. Он был совершенно прав, им нужно было проявить должное уважение к будущей супружеской чете и не задерживаться. Компания направилась в сад, но по пути он заметил, что Скарлетт, всё с той же миловидной девушкой в светлом одеяние, так и общаются в углу холла. Остановив одного из официантов, он предложил взять бокалы и Даархель, и Лаэрту, а затем задержался на минуту, сказав что-то этому же официанту. Тот кивнул и направился к двум дама.
— Прошу прощения, мазель Бладрест? — официант обратился к блондинке в синем платье, к которой как он понял ему и нужно. — Тот мужчина просил угостить вас шампанским и передать, что будет рад видеть вас и вашу подругу в саду.
Мягко и ненавязчиво прозвучало приглашение, отрывающие дам от их приятной или не очень беседы. Тот самый мужчина тоже был указан, он уже стоял у выхода из холла, а бокалы были переданы девушкам. Виктор улыбнулся Скарлетт и отсалютировав бокалом, скрылся в дверном проёме следом за Даархель и Брауном.
Выйдя на свежий воздух, он увидел, красиво освещенный сад и дорожку к алтарю, по которой следовали жених с невестой, тихо шебурша под ногами лепестками роз, но они вообще словно ничего этого не видели и не слышали, их эмоциональная аура сияла над всем и всеми кто здесь был, так ярко и беззаботно. Мужчина, наконец, нашедший своё счастье и юная девушка, утопающая в своей ещё совсем юной, по вампирским меркам, но от этого не менее настоящей любви. Красота этой пары таилось именно в том, что это не был просто договорной брак, не то под что ваш покорный слуга сам подпадал, эти двое действительно любили друг друга и желали провести вместе всю жизнь, какой бы она не была. В тоже время гости уже занимали свои места. Хотя то тут, то там стояли парочки или группы людей, что-то обсуждающих, решающих и не всегда довольно мирных в своих помыслах.
Уже отпивая из бокала, он услышал слова княжны и понял, что действительно больше грело его душу, это её эмоции, счастья и восторга, когда она смотрела на эту утопичную сказку, как те, что читают детям в детстве. Он даже не мог припомнить, видел ли он когда-то её такой, по-детски восхищенной. Улыбка снова появилась на его лице. Виктор молча стоял и смотрел на это чудо, которое неизвестно когда смог бы ещё увидеть, боясь его разрушить. И за счёт неё он даже чувствовал это восхищение, которое было ему не дано или может он уже просто забыл? Этого вампир сам не ведал. Но ему казалось, что только тот, кто знает, что такое нормальное детство, может снова туда вернуться, другим же путь туда закрыт.

— Айвори, рука! — и Джин с притворно-горестным вздохом склонил голову в кивке и пробежал пальцами вверх по торсу девушки, а потом прочно обосновал свою ладонь на талии. Решить, продолжать ли играть в эту игру с ползаньем по телу Люсиды или нет, он не мог, но хоть на время остановил свою маленькую шалость — чтобы ослабить внимание соперника!
Когда на вопрос о том, с чьей стороны на свадьбу попала рыжая, Джин насупился и ответил, как ребенок, не получивший конфетку после хорошего поведения:
— Просто интересно было, — буркнул вампир и проводил недоверчивым взглядом проплывший мимо «тортик» в лице опоздавшей гостьи и ее спутника. Судя по тому, что в сад стекалось все больше и больше народу, причем даже в отдаленные его уголки, церемония обещала начаться в скором времени. — Ведь такое невероятное совпадение: я приезжаю на свадьбу вампиров, которых знаю совсем немного, в другой город, и тут встречаю тебя! Девушку, которую я знаю ничуть не больше, хотя и ближе, которая видела меня... Не в лучшем состоянии, скажем так, да еще и заключившая со мной самое нелепое пари, какое только можно представить себе!
Он решил опустить момент с «которую я почти что накачал наркотой», потому что... Стыдился что ли этого поступка? Да-да, ему просто очень нужен был собутыльник, собеседник, а может и сокроватник, но это плохая причина подсыпать кому-то дурманящий порошок. Но в то время он был на многое способен, ведь и оклемался-то относительно недавно от своих постоянных загулов и гемозависимости.
— Давай начистоту, Айвори, ты же не это хотел спросить?
Да, пожалуй и вправду не это.
— Во-первых, зови меня Джином, а то слишком официально, Люсида, — юноша намеренно выделил имя девушки, будто бы подавая пример, — а во-вторых... Ну что же, говорят, что ворошить прошлое — недостойное дело, но мне бы очень хотелось узнать, как тогда окончилась твоя ночь? Ты... смогла?
Нет, ну конечно этот вопрос не был первостепенным. Для начала он хотел бы узнать, нормально ли она добралась, все ли было хорошо после, не пострадала ли при драке в таверне, из-за которой они, собственно, и разминулись в прошлый раз, не имея возможности получить каждый свое, то есть одежду, ну и желание соперника. Или только Джин здесь сегодня будет загадывать? Интересно-интересно... На самом ли деле Люсида такая была зеленая, как на первый взгляд, или она все же соблазнила ту девицу из таверны и тоже получила право загадывать? Да и как выкрутилась, когда раскрыла себя.

Флигель четы Дюмон 

Вопреки его ожиданиям, парень, оказавшись среди гостей, не воспрял духом, а потянулся за алкоголем. Интересно, у него есть хоть одна нормальная реакция? Зная собственную удачу — вряд ли.
— Что? — с вызовом вопросил Дастин, глядя в округлившиеся глаза официанта, и потянулся за третьим бокалом. — Что-то не так?
— Да и правда, что же тут не так? — иронично протянул Рамир, перехватывая его руку и делая знак слуге убраться подальше, — вся аристократия по прибытии на торжество в первую очередь надирается в хлам. Это же правило хорошего тона!
Глядя на насупленную физиономию удержаться от смешка было практически нереально.
— Послушай, юноша... Ну сколько можно, а? Тебе лет сколько? Подумай головой хоть раз за сегодняшний день! Какого демона ты творишь? Хочешь своим поведением подставить Эдгара и нарваться на уже справедливый гнев Даниэля? С чего тебя на алкоголь потянуло? И, имея полное право сомневаться в твоих умственных способностях, предупреждаю — не пытайся врать мне, я эмпат.
Выслушав печальную повесть о разлуке музыканта и вожделенного инструмента, ревенант закатил глаза.
— Нашел трагедию. Ты точно играешь достаточно прилично для церемонии?
Возмущение в глазах парня развеселило его еще больше.
— Ну тогда пошли.
Дастин недоверчиво смотрел на него, видимо, уже смирившись со своей трагедией. Творческая натура! Легонько подтолкнув парня в сторону музыкантов, Рамир пошел следом. Дойдя до рояля, который мальчишка поедал тоскливым взглядом, он обратился к пианисту.
— Милейший, вы не могли бы уступить место этому юному дарованию? Уверяю вас, он великолепно справится.
Музыкант хотел было что-то возразить, но взглянул в глаза ревенанта и благоразумно передумал. Мало кто мог сказать Рамиру «нет»...
— Видишь, как все просто? — обернулся он к Дастину. — Иногда, чтобы получить желаемое, достаточно вежливо попросить. Инструмент в твоем распоряжении... И я очень надеюсь, что не пожалею о том, что вмешался. Мы поняли друг друга?
Дождавшись кивка, он чуть отступил, давая парню возможность сесть за рояль.
— Наслаждайся.
А потом ободряюще сжал плечо мальчишки и отошел, не забывая держать этот дивный образчик разумного существа в поле зрения. Мало ли что...

Отредактировано Рамир Ассман (25.06.2012 22:32)

Имение Сен-Мишель-Лоран 

Она очень волновалась сегодня. И не только потому, что прибыло море гостей, а за детьми только глаз да глаз. Мадам Рене согласилась спеть сегодня на торжестве песню, под аккомпанемент Дастина. Мальчик очень хорошо управлялся с инструментом, а она красиво пела. Замечательный дуэт. Почти два месяца они вместе разучивали сложную композицию, чтобы все прошло идеально. Но... когда венчание уже почти началось, Дастин провалился как будто сквозь землю. Жозефина обыскала все имение, но этот непоседа постоянно ускользал от неё. Оставалось только надеяться, что он не напился где-то вина или чего покрепче и не завалился спать. Как было на прошлой неделе...
Нетерпеливо постукивая ногтями по крышке рояля, она пыталась объяснить музыканту, какую партию ему следует играть и каким образом. Но нет. Сыграть так как Дастин он бы не смог, даже тренируясь целый год. Увы. Если мальчишка не придет, выступление с треском провалится.
Отчаявшись дождаться своего аккомпаниатора, она махнула рукой и оставила музыканта, с повелением играть, что тому нравится. Но чудо все же произошло и высокий, суровый и обаятельный Рамир, друг господина де Вирра привел и усадил это вечно взлохмаченное чудо за рояль. Жозефина впервые за сегодня улыбнулась. Мальчик был великолепен. Почти. Ну, во всяком случае, точно весьма хорош собой. В этом бархатном дублете и рубашке, даже причесанный чьей-то заботливой рукой. Мадам мысленно поблагодарила Арлет за такое чудесное преображение Дейна и поспешила поблагодарить Ассмана за возвращенную надежду.
— Благодарю вас, милсдарь! Я было уже отчаялась дождаться Дастина сегодня. — Суровый взгляд на виновника её страданий. — милсдарь Дейн, вы же объясните мне позже, с чем связано ваше столь безответственное поведение?
Между тем... брачующиеся уже неторопливо шли по тропинке к венчальной арке, а гости все собрались, и следовало начинать. Мадам была вынуждена смягчиться.
— Дастин... вы помните свою партитуру? Я совсем не сержусь. Не волнуйтесь. У нас все получится. — Она тепло улыбнулась, взмахнув рукой и давая Дастину сигнал, что можно начинать играть.
Рояль, как обычно был покорен его рукам, но от неё не ускользнула легкая неуверенность первых аккордов, которая, впрочем, тут же прошла. Слегка прикрыв глаза, Жозефина глубоко вздохнула, растворяясь в музыке. И запела свою такую грустную и такую романтичную песню.

  (временной скачок в полтора года)    Имение Сен-Мишель-Лоран

Имение Сен-Мишель-Лоран 

— Ягодка моя, какая жалость, что в вас уже кто-то успел задолго до меня впрыснуть изрядную долю нахальности. Но все же это меня радует... — хмыкнув, Энн расплылась в ехидной улыбке: — Однако эта маска вам не идет, увы.
За слабыми потугами Кэссиди изобразить язвительность вампиресса наблюдала с легкой долей иронии. Это действительно было забавно! Девушка, которая всю жизнь наверняка вела себя как истинная леди, теперь силилась разыграть такую надменность, о которой якобы Энн могла лишь читать в желтой прессе иль кое-где еще. И действительно, не живи Грассатор в той среде, где ехидство — правило жизни, так сказать, способ выживания, она бы, несомненно, поверила своей тупоухой собеседнице. Но не тут то было!... Маски, это, конечно, хорошо, но как же глупо натягивать чрез силу на себя то, что никак не удерживается, соскакивает, упираясь о шнобель воспитания, смешанного с предрассудками, правилами, нормами, этикетом и прочей ерундистикой.
А пока барышня оглядывала Моррнн, Моррнн, соответственно, тоже оглядывала барышню. Только намного более нахально. «Без корсета. О, какая радость! К Морготу этикет! В гробу я его видала!» — ухмыляясь, заметила пиратка. Не могла удержаться, ну никак! Взглянув на официанта, проносящего напитки мимо, а потом уж и на бокал с вином, Энн «взяла» два бокала, один из которых позже протянула своей «спутнице». «Все ж телекинез — хорошая вещичка. Не то, что эмпатия какая-нибудь, иль ментализ... Сплошное удовольствие брать что угодно, даже к тому не прикасаясь».
— Вам так хотелось погибнуть от его клыков, мисс? — залившись смехом, Энн еле удержалась, чтоб не согнуться пополам от гогота. Но в руках был бокал, а выливать его содержимое на Ла Въер было бы уже верхом наглости. Насолить этой миледи она еще успеет. — Так ведь проблема, дорогуша! — приблизившись почти вплотную, девушка склонилась к уху мазель Кэссиди. — Я вполне могу попросить его укусить вас, — нежную шейку Ла Въер обдало жарким дыханием. И тут уже Мунрэ решила позволить себе маленькую шалость: приоткрыв рот, она издала неведомый гортанный звук, чем-то похожий на рык, смешанный с глухим сипением. Как змея, готовая вот-вот укусить свою жертву. — Ваше личико? — отстранившись, поинтересовалась вампиресса. — Да так, нужно же знать свою жертву в лицо... Не считаете? — будничным тоном произнесла она, поглядывая в ту сторону, куда удалялись гости. Церемония, видать, уже началась, и если сама Энн могла опаздывать, то уж с Кэссиди ей такая «радость» не светила.
Скептично глянув на то, как собеседница ладонью, «спрятанной» в перчатке, смахивает со щеки ресничку, дочь пирата решила промолчать и прикусила язык. Она прекраснейше знала, что ресницы у нее если и падают, то крайне-крайне редко, потому «списала» сие действие на то, что тупоухой просто захотелось ее полапать. Отлично! Просто замечательно! Ну и пусть лапает, раз уж так жаждет. Не вопрос же, ей-богу! Развернувшись на пятках (о каблуках не шло речи, ибо девушка пришла на мероприятие босиком), Энн зашагала в сторону сада, даже не соизволив обернуться, чтоб глянуть, следует ли за ней «подруга». Она знала. Знала, что она пойдет следом...
Когда вампиресса появилась в саду, там было уже куча кучная народу. Впрочем, это было неудивительно... Свадьба, как-никак, нехиленький праздник.
— А что насчет еды... — наконец произнесла мисс Мунрэ, — так то, что вы невкусная, не имеет абсолютно никакого значения, — улыбнувшись, «промурлыкала» девушка. — Зубы у меня крепкие, желудок сильный, поэтому не беспокойтесь, вас я переварю. Да и играть я люблю. Разве вы не любите игры? — огорченно спросила Энн. — Это печально, мисс. Очень печально. Но не беспокойтесь, играть я вас научу. А вы умеете танцевать? О, отличная сделка, мисс, — без умолку верещала Грассатор, ни на миг не замолкая. — Вы научите меня танцевать ваши треклятые придворные танцы, а я научу вас играть. Договорились?

— Видишь, как все просто? Иногда, чтобы получить желаемое, достаточно вежливо попросить. Инструмент в твоем распоряжении... И я очень надеюсь, что не пожалею о том, что вмешался. Мы поняли друг друга?
Дастин поспешно кивнул. Его руки опустились на клавиши. Легко, невесомо, еще не требуя отзыва. Просто, чтобы почувствовать внутреннее напряжение. Тонкие нервные пальцы ласкали черно-белые клавиши. Смех, голоса, гости, звон бокалов − все отошло на второй план и перестало существовать. Был он, был рояль, едва уловимо вздрагивающий нутром на громкий звук...
«Ничего, потерпи... Еще час, и тебя вернут в гостиную. И ты снова замолчишь на долгие годы. Может быть, навсегда...»
Голос мадам Рене вывел Дастина из состояния счастливой эйфории. Он вздрогнул и отдернул руки от инструмента.
— Благодарю вас, милсдарь! Я, было, уже отчаялась дождаться Дастина сегодня.
Мадам Рене была не в восторге от его поведения, а если еще поймет, что он пил, то огребется он так, что мало не покажется.
− милсдарь Дейн, вы же объясните мне позже, с чем связано ваше столь безответственное поведение?
Дастин растерялся. Объяснить что-либо вразумительно будет крайне проблематично. Он пребывал в некотором затруднении. Насмешливый взгляд господина Ассмана свидетельствовал о том, что любая ложь не пройдет незамеченной, а сказать правду — все равно, не поверят же! Ситуацию спасло то, что на долгие разбирательства уже не оставалось времени. Мадам Рене махнула рукой. Дастин был безнадежен, и исправить сей факт могло лишь время... ну, или могила, которую пророчат, как панацею от всех бед.
— Дастин... вы помните свою партитуру? Я совсем не сержусь. Не волнуйтесь. У нас все получится.
Еще бы он не помнил! Да он мог сыграть свою партию даже в совершенно невменяемом состоянии, в коем благополучно (и не очень) пребывал большую часть своей жизни. Нервозность и волнение сказались поначалу, но рояль отозвался легко, а дальше... дальше Дастин сделал то, что делал всегда: соединил воедино прекрасный женский вокал и дивную музыку, то уводя Жозефину за собой, то следуя ее голосу.
Отзвучал последний аккорд, и голос мадам Рене затих. Дастин убрал руки, и какое-то время сидел неподвижно, низко опустив голову, совершенно опустошенный. Потом глубоко вздохнул, прогоняя наваждение, вскинул голову и, поймав изучающий взгляд господина Ассмана, криво усмехнулся, пожав плечами. Дейн скользнул из-за рояля, мимолетно погладив инструмент, словно он был живым существом, отошел в глубину сада, куда не достигал свет фонариков, и обнял ствол старой яблони, пытаясь унять бешеный стук сердца.

Приходской священник, отец Дамиан, терпеливо стоял под увитой цветами аркой и ожидал жениха и невесту. Это удивительно, но его сердце радовалось так искренне каждый раз, когда случалась возможность вершить браки по любви. Вампиры, да и люди, уже не те, что в прежние времена, слишком много заветов они забыли очень легко и быстро. Брак стал разменной монетой, сродни какой-то низменной финансовой сделке, а то и вовсе был похож на открытое порабощение. Не подумайте, священник не был ханжой и знал древние как мир законы, которые установила сама матушка-природа. Например, такой: сильный выживает, слабый или подчиняется, или умирает. Кто он такой, чтобы спорить с мудростью Великой?.. А потому, черствея сердцем, ему приходилось венчать чужих друг другу людей и вампиров. Говорят, что церковь имеет право встать на защиту угнетаемой любви, но что делать с девицей, которой даже не дали шанса узнать, что это такое? И выходя замуж за выбранного родственниками или родителями мужчину, она теряет свой крохотный шанс найти истинную половинку. Быть может, что именно от этого и происходят наши беды? Разве может Моргот протоптать дорожку к счастливой, окруженной любовью, душе?..
Священник вздохнул и осторожно погладил поверхность обложки молитвослова. Он давно уже изучил каждую шероховатость и неровность золотого тиснения святого креста, это ощущение успокаивало его. Правда в этот раз волнение было приятным, ведь именно ему выпала честь соединить сегодня два искренне любящих сердца. милсдарь де Вирр был вполне уважаем отцом Дамианом, несмотря на сомнительную репутацию. Не то, чтобы вампир был частым гостем у него в исповедальне или на воскресных проповедях, просто несмотря ни на что, отец Дамиан считал адвоката вполне достойным господином.
Когда, наконец, жених и невеста вошли в сад, а за ними потянулась вереница гостей, святой отец искренне улыбнулся. Его парадное облачение сияло лазурными красками и ручной вышивкой драгоценными нитями; старая митра, которую ему пожаловал сам епископ Фоквинский, гордо блистала золотым шитьем, хотя и не так ярко, как много-много лет назад. Мужчина смахнул невидимую пылинку с епитрахили, ободряюще улыбнулся молодоженам и мысленно приготовился к чтению самого радостного псалма. Сегодня мир будет праздновать день любви и верности, разве это не прекрасно?
Вот, наконец, и настал момент, когда все гости почтительно умолкли, музыка стихла, а неразлучная в своем счастье пара остановилась около священника. Повинуясь указаниям отца Дамиана, они повернулись друг к другу лицом. Именно так должно проходить венчание: молодожены должны смотреть друг другу в глаза, а не на служителя церкви.
— Уважаемые гости! — голос священника был чист и ясен, в нем чувствовались торжественность момента и его серьезность. — Мы собрались здесь перед всевидящим оком Богини и верующими, чтобы сочетать этого мужчину и эту женщину в священном союзе. Что есть брак, если не самое святое состояние, институт самой Праматери, означающий для нас мистический союз между противоположными началами? Мудрость Великой безгранична, а потому этот мир создан так, чтобы гармония постигалась через созидание, через соединение равных в своей несовершенности частей. Только тот союз будет счастливым, который благословлен Святой Розой и совершается при ее незримом присутствии, а такое возможно лишь силой самой искренней, чистой и бескорыстной любви. Но помните ли вы, возлюбленные чада мои, что брак это не только радость и счастье, но и обязательства?.. — отец Дамиан на несколько секунд умолк, давая всем возможность ощутить всю значимость произнесенного. — Первый обет: брак — есть продолжение рода вашего, согласно воле Богини, и детям тем надлежит быть воспитанными в Божьем трепете, окруженными Божественной природой вещей, во славу Великой. Второй обет заключается в том, что чувства, которые Вам передала Праматерь, должны быть благословлены Богиней, и тем, кто призван Ею в это святое состояние, надлежит жить в чистоте и честности друг к другу, как бы это порою не было тяжко. Третий обет — неотделима жена от мужа, а муж от жены, ибо не будет полноценным то, что сломано; вам следует помогать и утешать друг друга как в процветании, так и в несчастии; а когда один супруг не сможет нести свою ношу, то обязан ее взять на себя другой. Всего три обета, три непреложных правила, но при должном усердии в соблюдении оных, в семье этой будет царить любовь и гармония. Но если есть сегодня здесь тот, кто может свидетельствовать против того, чтобы этот брак свершился сейчас, пусть выскажет это немедля или же хранит молчание вечность.
Хвала Розе, что на последний призыв священника ответом было напряженное молчание, все ждали заветного завершения церемонии.
— Согласен ли ты, Эдгар Лоран де Вирр, избрать эту деву своею супругой, любить и почитать ее, как равную, быть с ней в печали и радости, болезни и здравии, бедности и богатстве?
— Согласен, — отец Дамиан улыбнулся уголками губ, желанность этого мига для жениха и невесты была такой очевидной, что, право слово, спрашивать было немного глупо.
— Согласна ли ты, Элизабет Бэтори, избрать этого мужчину своим супругом, любить и почитать его, как равного, быть с ним в печали и радости, болезни и здравии, бедности и богатстве?
— Согласна, — голос девушки был чистый и звонкий, а глаза сияли таким счастьем, что сердце священника наполнилось гордостью и блаженством. Ему посчастливилось венчать эту восхитительную пару, хвала Розе!
— Властью, данной мне Святой Матерью всего Сущего, объявляю вас мужем и женой, — вот и все. Долг его был исполнен, а обряд завершен. — Жених может поцеловать невесту, — доверительно сообщил де Вирру сияющий от радости священнослужитель.

Отредактировано Отец Дамиан (16.03.2012 12:10)