«Зачем тут зеркало? — в лёгком недоумении девушка провела тонкими пальчиками по гладкой поверхности. — Неужели на подобные сборища приглашают людей? Или дампиров?»
Почти всё было готово к выходу. Карнавальный костюм, после недолгих раздумий, птичка певчая заказала в срочном ателье. Это был своего рода шедевр, и внутри Сьюберри даже шевельнулось что-то, похожее на жалость, что надевать его придётся дай Моргот один раз. Шикарный наряд, плотно расшитый большими чёрными, алыми и золотыми перьями, был дополнен белыми перчатками выше локтя и птичьей маской с загнутым клювом, оставляющей открытой часть лица под носом. Сью почти влюбилась. Прекрасный образ. Уж в чём-в чём, а в сценических образах она толк знала.
Повод для собрания эксклюзивной вечеринки, в которой ей предстояло стать частью развлекательной программы, её волновал пока что мало. Она ещё не успела разобраться в межклановой политике, да и кто бы предоставил ей действительно достоверную информацию, а не то, что пишут в прессе? Ну, королева. Ну, воскресла. Фортунаты, что с них взять. Наверняка не без помощи алхимии, но об этом остаётся только гадать, а это как раз не та область, в которой Аскар была сильна. Не говоря уже о де Моро. Девушка самоиронично улыбнулась, рассыпая по плечам волосы и напевая себе под нос что-то вроде: «Я знаю место, где живут эти птицы. Птицы с золотыми крыльями..» Симпатичная песня. Там дальше по тексту говорится, что единственный способ словить такую птаху, не погибнув самому — только сделать вид, что она твоя. «Он просто протягивал руки и собирал их взглядом». Молодая особа, сверившись с часами, захлопнула их крышку и убрала в сумочку. Почти тут же раздался деликатный стук в дверь гримёрки. Пора.
Публика встретила её вдохновляющим гамом, Сью обворожительно улыбнулась, изящно проведя кончиками пальцев по собственной нагой шее, и запела.
Ей не нужно было проглядывать список запланированных на вечер песен, чтобы вспомнить последовательность. Репертуар был тщательно подобран заранее, темп и смысл его нарастал и сгущался, как собирается гроза над морем. Сначала шли почти нейтральные композиции, медленные и спокойные, затем ярче, смелее, и наконец, кульминация. Перезвон струн, обманчиво мягкий, загадочно многообещающий, быстрый.
— Слабый шор’ох вдоль стьен, мягкий бар’хатный стук.
Ваша поступь легка — шаг с мыска на каблук,
И подер’нуты стр’астью зр’ачки, словно пльенкой мазутной.
Любопытство и р’обость, истома и стр’ах,
Сладко кр’ужится пр’опасть, и стон на губах -
Так замр’ите пр’ед мер’твой витр’иной, где выставльен тр’уп мой.
Я изрьядный танцор’ - пр’икоснитесь желаньем, я выйду.
Обр’атите внимание — щеголь, кр’асавец и фат,
Лишь слегка потускнел мой камзол, изукр’ашенный пылью,
Да в р’азомкнутой коже оскалиной кости бльестят.
Увлекающий в себя, собравший в себе едва ли не все суеверия, восторгающе метафоричный, но прекрасный, прекрасный и порочный, и де Моро едва удерживается от того, чтобы провальсировать по сценке, единственно из-за того, что это сообьёт дыхание и испортит песню. Уже порядком вымотанная концертом, она воспряла на волне реакции слушателей, занятых распитием и прочими удовольствиями, и всё же плавящихся в музыке.
— За ключицу дер’жьитесь — безудер’жный пляс,
Не гльядите в замочные скважины глаз,
Там, под кр’ышкою чер’епа, — пыль и сушеные мухи.
Я р’укой в тр’и кольца обовью Ваш кар’кас,
А затем кур’туазно отщелкаю вальс
Кастаньетами желтых зубов возле Вашего ньежного уха.
Она бы и сама сдалась на милость страшного и обаятельного лирического героя, изысканного кавалера. О, как искусно он врастает в доверие к этой девочке, как легко и бессовестно переходит на «ты». Песня набирала разбег, песня дыбилась и извивалась, а она стояла на сцене, жестикулируя в ритме этого сумасшедшего, воспаряющего, вздымающего, в центре всего того, что ей так нравилось. Голос нежно вился, вплетаясь в хрипловатую клавесинную трель. То одна, то другая маска обращалась к ней, чтобы поймать взгляд.
— Трьеск р’азор’ванной ткани, бесстыдная мгла
В обнажьенной нир’ване схлестнулись тела
Шор’ох кожистых кр’ыл — нас баюкают ангелы ночи.
Диким хмелем обвейся и стыло смотр’и,
Как звезда эдельвейса р’аскр’ылась внутр’и,
Как вибр’ир’ует в пльеске соития мой позвоночник.
Восхитительное чувство в груди было сродни экстазу, который не пропал даже тогда, когда песня плавно сбавила обороты и вернулась на исходную, завершаясь повтором первого куплета. Девушка присела в грациозном реверансе, слегка оправляя пышные юбки, кокетливо отшутилась от комплимента, что-то бездумно соврала на предложение присоединиться и скрылась в гримёрке. Сняв маску, она слегка встряхнула золотистой гривой, села напротив зеркала и достала из сумочки круглую жестяную коробочку. Повернула крышку и дважды коротко пристукнула открывшимся отверстием-дозатором о внешнюю сторону ладони. Затем, прикрыв свободной рукой правую ноздрю, коротко и резко вдохнула одну из получившихся щепоток голубого порошка.

Сьюберри обернулась на голос и восторженно всплеснула свободной рукой, улыбаясь незнакомцу во все тридцать два.
— Оу! Вау! Да, но мильсдар’ь, это всего лишь лекар’ство от пр’остуды и носовых кр’овотечений, — коверкая слова, она взмахнула ресницами и повела хрупкими плечиками, прикрытыми лишь светлыми локонами. Нимало не смущаясь загадочного визитёра, она избавилась от «следов непотребства» довольно неожиданным, наверное, на взгляд пришельца, образом: просто вдохнув второй ноздрёй, затем дунув на ладонь, чтобы избавить перчатку от едва заметного голубоватого налёта. Продышалась, пошмыгав носом, протёрла слегка заслезившиеся глазища уголком платка и приложила ткань к носу, оставляя на ней маленькую алую каплю. То, что кровотечение было скорее следствием, а не причиной понюшек, уточнять, думаю, не стоит, но девица держалась уверенно, даже раскованно, впрочем, как и всегда, когда врала о чём-либо. Певичка запила едкое послевкусие зелья из стоявшего на столешнице перед зеркалом бокала с сиропом и принялась в несколько бесстыдной манере оглядывать визитёра, пытаясь вычислить хотя бы, к какой расе он относится. Судя по росту, он всё же больше походил на человека, однако он настолько демонстративно сутулился, что девушке это показалось подозрительным. Может, конечно, всё это и надуманно, но пришелец стоял в тени, да ещё и под таким углом к зеркалу, что нельзя было сказать, есть ли у него отражение.
А его костюм.. что костюм, на подобном собрании любой в костюме и маске гарантированно сливается с толпой, де Моро не могла припомнить, видела ли она его в пестроте толкучки.
Чтобы не затягивать паузу, она слегка склонилась в ответ на приветствие. После чего жестяная коробочка отправилась обратно в сумку. Такое откровенное пренебрежение присутствием незнакомца в комнатке, который своим видом и способом появления, очевидно, желал добиться определённых эмоционального состояния и реакции виз-а-ви, тоже было своего рода психологическим ходом. Не показать заинтересованности, растерянности, страха. Впрочем, последних не было и так.
Пока он не произнёс вторую фразу. Девица даже было заподозрила псионическое воздействие, но нет, видимо, это было всего лишь искусное владение голосом. Девушка смяла в себе лишние эмоции и сосредоточилась на возбуждении от предвкушения встречи. Если это та самая леди, конечно. Но никаких других писем Аскар не только не отправяла, но и не получала: знакомств она ещё не завела, а обожатели её адреса ещё не пронюхали.
— Я никогда не пр’отив побеседовать с поклонники, — широко и очень искренне улыбнулась Сью, подхватывая сумочку и вставая, при этом гадая, насколько сам посланник посвящён в детали взаимоотношений двух сударынь и что при нём можно упоминать. Также её беспокоила и безопасность места, в которое её сейчас, видимо, поведут. Как можно быть уверенной, что никто не подслушивает через скрытое отверстие в стене? Оставалось полагаться на предусмотрительность всемудрой мазель и её связи с хозяевами заведения. Она ответила на короткую острую ухмылку визитёра по-детски невинной улыбкой и проследовала за ним в тень, в глубину коридора, а затем за какую-то неприметную дверцу и ещё в какой-то проход. Несомненно, путь, по которому вели девушку, был не из разряда общедоступных.

Окончание пути было неожиданным и внушающим чувство безопасности. Может быть, кому-то и действуют на нервы небольшие замкнутые пространства с голыми стенами, но только не тем, кто боится быть подслушанным или увиденным в неподобающей компании. Вампиресса окинула взглядом помещение на предмет незапланированных отверстий, не упустив даже потолок, тщательно отгоняя мысли о паранойе, что зудели в горле смешливой щекоткой. В такой ситуации нельзя быть слишком предусмотрительным.
«Сладостные мечтания все сделаны из этого.»
В безмолвии она села в предложенное ей кресло, положив сумочку на колени и чуть склонив голову к плечу, терпеливо ожидая, когда виз-а-ви объяснит правила игры. В груди девушки, туго затянутой корсетом, отчего всё ощущалось гиперболизированно, яростно трепыхалось сердце. Его гул отдавался в висках, шумел подле барабанных перепонок, заставлял дыхание учащаться, и девице пришлось заставить себя дышать медленнее и размереннее. Если бы не духота, Сью бы сейчас не отказалась от глотка «Очень Кровавой Мэри». Рваный ритм скрытого в полутьме часового механизма вкрадчиво нашёптывал певице одну из, казалось бы, забытых мелодий с очень к случаю подходящими словами.
«Все чего-то ищут.
Кое-кто хочет использовать вас,
Кое-кто хочет, чтобы его использовали,
Кое-кто хочет обойтись с вами дурно,
Кое-кто хочет этого по отношению к себе.»
И если атмосфера была задумана с умыслом заставить де Моро нервничать, то кто-то здорово просчитался, ибо обстановка скорее разбудила в молодой Аскар азарт. Свежая кровь, бросившаяся в голову, и девочке, которая прежде испытывала подобный раж только при алхимических опытах, стоило немалых усилий смирить шальной блеск в таких выразительных глазах. К счастью, уж что-что, а мимика Аскар была таким же послушным инструментом, как и псионика.
Что же. Похоже, настало время для разговора по душам? Даже если многомудрая мазель Матушка не явится сюда лично, то этот человек, вероятно, уполномочен вести подобную беседу. Хотя.. что, если это и есть Эсмеральда Лэйкмур? Рост.. голос, возможно, как-то изменён? Девушка теперь не улыбалась. Мэриэн Аскар вообще редко улыбалась.. в отличие от своего альтер-эго. Она ещё раз пристально просканировала взглядом «Ворона» на предмет излишней женственности фигуры. Нет, тщета. Если это и так, чёрный костюм надёжно скрывает женственность фигуры, делает её более грубой и однозначно мужской. Мэри позволила себе короткую усмешку.
Есть и ещё одна вероятность, довольно неприятная: письмо не дошло адресату, либо дошло, но не вызвало интереса. А вот попав в руки другого клана, вызвало интерес вполне закономерный. И теперь её «разрабатывает» вовсе не та сторона, которую вампиресса привыкла считать «своей». Можно, конечно, попробовать залезть к «Ворону» в мозги и аккуратненько покопаться в том, что он думает и чувствует, но если он из Аскаров, это будет крайне невежливо.
Ладно. Будем работать с тем, что имеем. Но кто сказал, что при этом мы будем играть по вашим правилам, милсдарь?
— Мне хотелось бы получить гар’антии того, что р’азговор’ ведиотся от имени и с ведома госпожи Лэйкмур’. Надеюсь, вы не сочтёте эта пр’осьба надуманный?

Девушка следила за преображением «Ворона» с нескрываемым интересом. О, нет, не с детским любопытством де Моро, но с жадностью исследователя. И с большим вниманием и почтительно склонённой головой выслушала наставления Матушки, прежде чем ответить.
— К сожалению, мисс Моро славится своеобразным подходом к собственной безопасности, уважаемая мазель Лэйкмур, — оставалось только дивиться, куда девался непрошибаемый акцент, сквозь дебри которого приходилось пробиваться каждому собеседнику орлеанской певички. — К счастью, за ней иногда приглядывает Мэриэн Аскар. Если бы я пропала отсюда, меня рано или поздно хватились бы, горничная или работодатели. В моём доме на видном месте лежит записная книжка, где сказано, что намечается концерт в «Голове лошади». У хозяина сего заведения есть список приглашённых.. да и, надо сказать, как и всякий Аскар, я владею некоторыми способами защитить себя псионически. Рассуждая об этом дальше, могу сказать только, что если мои недоброжелатели действительно хорошо подготовятся, то мне ничего не поможет не только в тёмном углу, но и в любой другой хорошо освещённой геометрической фигуре.
Во время всего монолога Мэри практически не двигалась, особенно следя за тем, чтобы лишние движения рук не выдали нетерпения, возбуждения и связанную с этим нервозность. Чтобы отвлечься, она разглядывала вампирессу напротив. Конечно, ей доводилось видеть её изображение раньше, в орлеанских газетах. Теперь она понимала, что портреты не только не врали, но и несколько приуменьшали красоту второй фигуры клана. Для своих лет вампиресса выглядела молодо и весьма привлекательно. И опасно, этого не отнять. Мэриэн могла только догадываться о возможностях старой матери клана, о том, что она могла бы сделать, о том, что она непременно бы сделала, если бы такая соплячка, как Сью, попыталась бы применить к ней телепатию. Девочка про себя ещё раз порадовалась собственной вовремя проснувшейся предусмотрительности.
«Дорогая певчая птичка. Как вы правы, советница. На этом этапе своего восхождения по лестнице известности я уже вполне дорогая. Но я могу стать ещё дороже, если вы найдёте мне разумное применение..»
Выражение лица женщины не обманывало юную Аскар. Одно неверное движение — и эта хищница взмахнёт когтистой лапой, оставляя от птички-невелички только кровавое воспоминание. Ведь наверняка её пост и положение в обществе воспитывают паранойю покрепче, чем какая-то там двойная жизнь.
— Вы едва ли можете мне помочь, да мне и не нужна помощь. Напротив, это я хотела бы быть полезной вам. Каким образом — вам решать. Могу только сказать, что о моей принадлежности к Аскарам, вернее, о том, что их кровь течёт в Сью де Моро, не знает, насколько я заблуждаюсь, никто. Моё замужество не было достоянием общественности.
Появившаяся на столе бутылка с бокалом сбила Мэри с мысли, и она запнулась. Она прокручивала этот разговор в мозгу столько раз и в стольких вариациях, что теперь, когда в него вмешалось нечто, не предвиденное ни одной из них, на какую-то долю секунды просто растерялась, не зная, как продолжить. И только было она приоткрыла рот, найдя, казалось бы, нужные слова, как её перебили.
— Пить хотите?
«Бокал всего один. Для неё или для меня? Но зачем тогда она спрашивает, хочу ли я пить? Или в этом пойле что-то такое, что она сама пить не станет? Наркотик? Сонное зелье? Сыворотка правды? И если я откажусь, что будет? Не заставит же она меня пить насильно. Не будет же она сама пить из горлышка? Или будет? Или предоставит эту прерогативу мне? Или всё же?»
— Каков правильный ответ? — окончательно и бесповоротно погрязнув в вопросах, на которые не было ответа, юная Аскар позволила себе ещё одну короткую усмешку, разгоняя резким выдохом духоту комнаты. Кстати о ней. Пока мазель Лэйкмур возжигала взглядом светильники, Мэри наконец додумалась прибегнуть к тому трюку, который освоила ещё на первом курсе университета. Телекинетическими толчками она заставила воздух в помещении двигаться, что не требовало больших усилий и, конечно, не сделало его свежее, но несколько облегчило пребывание в нём.
— Так вот.. позвольте мне рассказать. Почти всю жизнь я провела в Орлее, и оттуда начинаются две мои истории. Сью де Моро, которая начала свою карьеру певицы на подмостках Тира-на-Лее, и Мэриэн Аскар, дипломированного алхимика-медика. Утомлять самими историями я вас не буду, замечу только, что до сей поры они не пересекались. Здесь, в Дракенфурте, я всего несколько дней. Меня здесь почти никто не знает. И я думаю, что, пользуясь репутацией известной певицы, я могу быть вхожа во многие дома, куда Аскар бы не пустили на порог. На поприще алхимии же я пока не увлекалась вопросами продолжения рода (я знаю, клан интересует это направление алхимической мысли), да и, как вы можете помнить, закон, вышедший в этом году, запрещает опыты на вампирах и людях. Но я многое могу в других областях. Теперь, я думаю, у вас есть множество вопросов ко мне? Пожалуйста, спрашивайте, что угодно.

Вот появился и второй бокал, что несколько успокоило сбреднившее сердце Мэри. Если в наличии души юной особы можно было сомневаться, сочиняя, будто она давно продана за таланты, то в главном органе кровеносной системы можно было быть уверенным: он на месте. Девушка вежливо кивнула, принимая божественно яркий напиток. Всё-таки это было вино, густое и прохладное, полусладкое. Да уж, извлеки леди Лэйкмур сухое, её в данной ситуации можно было бы заподозрить в мазохизме.
А вот тон многомудрой матери клана девице, мягко говоря, не понравился. Ей вообще вся эта история перестала нравиться с этого момента. Мэриэн была близка к тому, чтобы начать нервничать по-настоящему. Нетипичная реакция. Что предполагать? Что леди Лэйкмур уже всё на счёт певички решила? И каков же её вердикт? Может, она уже проверила биографию Сью и знает наверняка, что девушка принадлежит к Аскарам? Но откуда она могла знать, где именно следует искать? Вот печаль так печаль. Пахнет палёным. Да ещё и тирада эта про веру и верность.
— Зато я ещё в том возрасте, чтобы не считать патриотизм сказкой.
Пожалуй, это было слишком резко. Нет, разумеется, Мэри отдавала себе отчёт, кому дерзит, но в данном случае удовольствие от сказанного значительно перевешивало возможные последствия. Даже учитывая, что от неё наверняка ожидали взвешенного и обдуманного ответа, и следующей мыслью мазель Лэйкмур — и это при удачном стечении обстоятельств! — наверняка будет «готова ли вообще эта порывистая и стервозная выскочка к столь сложной и ответственной игре».
Мэри плотно сжала губы, глубоко вдыхая аромат вина. На запах оно было определённо лучше, чем на вкус. Сью — та вообще предпочитала белое игристое. Но сейчас была не её очередь распускать перья.
От взгляда собеседницы делалось неуютно. Что сказать? Про «покажите мне Аскара, который намеренно по собственной воле предаст своих»? Кто знает клан лучше Матушки? Предложить ей прочесть что-нибудь в белокурой головке? Она бы давно сделала это, если бы считала нужным. Тем более, что у неё есть на это неоспоримое право. Предложить ей поднять записи столетней давности на предмет брака некоей Мэрэн Сьюберри Аскар? Но блондинка уже назвала это имя, и можно не сомневаться, что в ближайшем будущем перед этой могущественной женщиной будет лежать вся её подноготная, если уже не лежит. Зачем она вообще спрашивает, если прекрасно понимает, что сказать можно что угодно. Изобретательный ум всегда сумеет соорудить правдоподобную ложь. Нельзя верить на слово. Особенно тем, кто очень хочет представиться «своим». Доверяй, но проверяй.
Девушка ещё немного отпила из своего бокала. «Она уже всё решила. Если да — можно ждать проверок на вшивость. Если нет, со мной просто поиграют. Кто-то хочет использовать вас, кто-то хочет, чтобы его использовали. Все чего-то хотят. Сладостные мечтания сделаны из этого». Навязчивая мелодия, напетая неисправным часовым механизмом, никак не желала отпускать.
Но пауза затянулась. Что же, надо что-то сказать. Желательно, что-то, чего Эсмеральда Лэйкмур ещё не знает.
— Клан многое мне дал. Научил, позволил заниматься любимыми делами. Я не могу отплатить «традиционным способом»: я бездетна. Но у меня есть и другие возможности. Вы правы: славы и денег мне это не принесёт, но эта ерунда у меня уже есть. Моя выгода в том, что мне будет интересно. Если вы не желаете в это верить, считайте, что это такой извращённый способ забраться в вашу постель.
Правда, по постельным делам у нас традиционно Сью. Но Мэри тоже не фригидна. Не сказать, чтобы её голову сейчас занимало желание оказаться в объятьях прекрасной и, вероятно, очень опытной женщины, но в каждой шутке есть доля шутки. И даже Сью при её кажущейся инфантильности не верила, что можно столько прожить и не разу не попробовать чего-нибудь.. эдакого.

И снова взгляд матери клана не понравился девице. «Да что такого я сказала? Прямо призналась, что единственная выгода, которая мне тут светит — это интерес. Сомнительная гарантия честности, да уж». И ведь никак не проверишь, на чьей стороне привлечённая этой заманухой ящерка. Ах, да, и ещё очистка совести. Какая печаль, нет, надо срочно её разуверить.
— Это не очистка совести. И не патриотизм.. в привычном понимании. Это вид эгоизма.
Да это самый что ни на есть яростный эгоизм и есть. Клан — это «своё». А своё надо беречь, холить и лелеять, охранять от чужих рук-лап-глаз, но в основном рук, никому не отдавать и по возможности развивать. Надо. Здравое убеждение или фанатичная вера — называйте, как хотите. Все учёные, если они чего-то стоят, с сумасшедшинкой. Мэриэн была уверена, что стоит больше пары флоренов. Но шанс доказать это ещё появится.
А вот последняя реплика девицы, относительно постели, кажется, попала куда надо. Только не была достаточно убедительна, какая досада, но цель свою выполнила: старейшина улыбнулась. «Ой, лучше бы не улыбалась. Долгожители, пусть даже и родственники, бывают такими непредсказуемыми в моменты душевного подъёма..»
Развивать эту тему алхимик благоразумно не стала. Ну, не признаваться же, что, в отличие от своей «светлой половины», она выбирала партнёров по иным признакам, нежели по фенотипу? И на первом месте в её личном списке стоял ум. На втором — мастерство. Единственное, и та, и другая ценили обаяние, но и оно у сторон личностей девицы занимало разные места в рейтинге.
А тем временем, умудрённая годами вампиресса уже готовилась ко вскрытию молоденькой птички. И даже пригласила хирурга для этого любопытного опыта.
Хирурга — или паталогоанатома?
Он был похож на жердь, тонкий и длинный, просто одетый. И ему было необходимо «помогать». Ну, что же. Правила игры, которая только что началась. Девушка скользнула неприкрыто настороженным взглядом по леди Лэйкмур, затем, как в омут головой, встала и вложила тонкую ручку в кружевной перчатке в протянутую ладонь.