Альфред был зажат в шкафу не только собственной волей, сумасшествием, но и отсутствием разума как такового. В общем, то, чего рассказывать, потеряв голову от Фетамарины, его мозг извратился в еще большую сторону, чем только можно. Кто мог бы подумать, любовь всех побуждает к великим и добрым делам, а его ко всяким извращенствам и преследованием девушки. Сколько он уже сидит в деревянном шкафу, сложно сказать, он пару раз отключался от не достатка воздуха и уже почти обезумел, но вот послышались шаги. Теперь это такт его сердца.
Шкаф был довольно большой, хотя и Альфред был нерослым, худощавым, субтильного телосложения вампиром, всё равно шкаф для него был тесен. Просидев в нем более четырех часов, он понял, что не может упустить своего счастья. Его заливал град пота, желания и не терпения уже сидеть в ненавистном шкафу и поэтому когда он услышал ее голос, (в мыслях окрестив его «ангельским»), с грохотом выбил дверь шкафа. Не смотря на то что он «полуживой» выбил он ее резко, с силой и шумом, так как дверца двери с грохотом врезалась в стену, немного даже в нее впечатавшись.
Он увидел, как та вкушает вино, его это дичайшим образом привело в восторг, ну право, как ребенка. Он, как будто сидев на иголках, выскочил из шкафа, за несколько шагов сократив расстояние, остановился очень близко, но ближе к ней решил не подходить. У него была улыбка до ушей, горящие глаза и бледная кожа. Он имел вытянутое лицо, с ярко выраженными скулами, черные волосы сильно закрывали лицо и карими глаза. На нем была чуть расстегнутая белая рубаха.
Не долго думая упал «к ногам» а точнее говоря на колени, правда это была наверно, скорее, от усталости, хотя гордости у Альфреда было всегда мало. Но даже после этого он не романтик, а просто псих. Он начал лепетать, быстро и немного несвязанно, разобрать это было очень сложно.
— Я так долго тебя, вас, эм, ждал, боже, я не могу, не могу, так страшно, ну не то чтобы, я раньше общался с девушками, эммм, боже, боже, нет слов, вы еще прекрасней, чем вдали, боже-е-е! — а выглядело бы со стороны это довольно комично, если бы не произносилось так серьезно и с такой «горячей» жестикуляцией.

— Какая чудесная встреча. Вы ошиблись шкафом, хотя скорее даже замком. Ждать вы должны не меня и не здесь. Как жаль, что вам уже пора.
Альфреда передернуло, он вскочил с колен как ошпаренный впившись в нее глазами, поэтому теперь схватить его за воротник и волочить куда-то, было чисто технически невозможно. Не будем забывать, что он психопат и в нем изначально не заложен такой поворот ситуации «не в его сторону» поэтому сейчас, на его лице больше нет улыбки, а губы сжались в узкую ленточку. Он был вне себя, нет, он просто не мог поверить, он мог фантазировать, что у нее наваждение, она больна. Так он мысленно и поступил и поэтому сумел приглушить первые приступы неконтролируемого гнева.
Выдохнув, успокоив взгляд, он сделала крайне удивленное лицо, которое затем сменилось какой-то нежностью, наивностью и неадекватностью. Он спрятал руки за спину, уставился в пол и стал водить ножкой по полу, влюбленным он ведет себя как ребенок, зрелище весьма умилительное, хотя от взрослого парня такого не ожидаешь, а уж тем более после того как он выпрыгнул из шкафа, тут даже логически можно догадаться, что не куличики он пришел делать.
И вот, в такой позе виноватого ребенка стал вновь лепетать, но теперь еще стал говорить тихо, хоть и немного поразборчивее.
— Вы меня не поняли, как это странно, но нет, эмм, я точно знаю, это недоразумение! Вы ведь не то хотели сказать, естественно я вас прощаю, вы не виноваты это всё ваша болезнь, а может еще что, но в любом случае я... — Он запнулся. Подняв голову, перестав делать характерные движения ногой, но продолжая держать руки за спиной он сделал минутное паузу приготавливаясь для «последнего прыжка». «Прыжок» получился крайне эмоциональным. Он крикнул, так громко как мог:
— Я люблю вас!
И фраза это сопровождалось яростью, невинностью, ну и конечно с сумасшедшим оттенком. Но сумасшествию надоело делать столь логичные для влюбленного глупца поступки, поэтому закусив тонкую губу, он неожиданно, с размаху правой рукой, ударил ее по щеке, сопровождая детским смехом. Он даже не понял, что это сделал. Его сумасшествие тоже требовал угождения потребностей.

Мари зашла в дом и захлопнула за собой дверь.
«Надо успокоиться и продолжить опыты», — сказала она самой себе, но сначала решила заглянуть на кухню. Первое, что она увидела, это неаккуратную кучку перьев и кровавые разводы в самом центре кухни — всё, что осталось от ужина Кайлы. Вспоминая кошку нехорошими словами, Фетамарина вымела перья за дверь и смела их с крыльца, после чего протёрла влажной тряпкой пол.
— Вообще не царское это дело — полы мыть, — рассуждала девушка, пока прибиралась, — надо будет завтра в город съездить, найти какую-нибудь девушку или женщину в качестве прислуги, а то надоело всё самой делать. Мой род забыт, но это не значит, что я тоже должна потерять гордость и забыть о своём происхождении.
Когда дела на кухне были окончены, она вспомнила про бардак, который остался после странного гостя и пошла в гостиную. Увидев хозяйку, Кайла спрыгнула с дивана, подошла к Фете и принялась тереться о её ноги.
— Ты желаешь реабилитироваться после того, как проштрафилась с этим идиотом? Даже не надейся, что я тебя прощу. С сегодняшнего дня будешь питаться тем, что сама найдёшь или поймаешь.
Кошка мявкнула, зевнула и опять прыгнула на диван.
«Иногда мне кажется, что она меня понимает»
Фета подняла несчастную дверь шкафа и прислонила её к стене, а затем метлой вымела все щепки за дверь. «Нужно будет наведаться в мастерскую и пригласить мастера. Пусть ещё и стол починит. Нет, мне определённо нужна прислуга»
Девушка развела огонь в камине, чтобы в доме было теплее и уютнее (да-да, даже одиноким вампирам хочется уюта), потом вошла в свою любимую библиотеку и провела рукой по корешкам книг. Последнее время она всегда так делала, как бы приветствуя своих друзей, таких же вечных, как и она сама. Фета огляделась, размышляя, какие книги могут ей понадобиться, чтобы разобраться, что же она делает не так.
— Возможно «Аргентум»... ещё раз освежу в памяти все свойства этого элемента, потом ещё раз проштудирую «Теорию ядов»...
Девушка подвинула к нужному шкафу маленькую лесенку, достала книги и отправилась в оранжерею, самую прекрасную комнату её жилища, по пути захватив вино.
Хоть Фатамарина и была аристократкой, но сейчас, сидя в своём любимом старом кресле и читая книги, пила вино не из бокала, а из горлышка бутылки. Иногда она водила указательным пальцем по страницам книги сверху вниз, а когда задумывалась, начинала накручивать прядь светлых волос на палец и между её бровей появлялась маленькая морщинка. Пару раз она возвращалась в библиотеку за книгами, так что через пару часов рядом с ней уже была «Практическая травология», «Лекарственные растения», «Ядовитые растения», «Металлы в алхимии» и «Лечебное дело». Последняя книга оказалась совершенно бесполезной, так как там описывалось, как лечить людей, а гули людьми не были. Когда вино закончилось, а голова уже буквально распухла от прочитанного материала, Фета решила, что пора вернуться в лабораторию и продолжить исследования.
Лаборатория располагалась в подвале, что было очень логично, так как никому её демонстрировать Фета не собиралась. Дверь в неё была спрятана за старинным китайским гобеленом. Свет в подвале обеспечивали три десятка свечей, так как никаких окон быть не могло. На стенах висели мрачного вида инструменты, которые Фета всегда содержала в идеальном порядке и чистоте. В стене позади двери было отверстие метр в ширину и полметра в высоту — печь, где Фета сжигала неудачные эксперименты. Та стена, что была напротив входа представляла, собой один большой шкаф, на нижних полках которого стояли котлы различных размеров, от самого маленького, размером с кошку, до самого большого, в котором можно было сварить кабана целиком. На средних ярусах было множество склянок и пробирок, стояло три ступки, в которых Фета растирала травы или семена. На верхних полках лежало, а, точнее, валялось то, что или вообще нужно не было, или использовалось очень редко. У стены справа от двери было два невысоких шкафа — в одном хранились сухие препараты, в другом жидкости. Оба шкафа стояли в самом, как казалось Фете, прохладном месте подвала, стеклянные дверцы закрывались на ключ, который Фета носила на цепочке на шее. У стены слева от двери стоял широкий и длинный стол, за которым Фета работала. Возле него слева стояли подставки для маленьких и больших котлов, над ним висели несколько ножей, шипцы разных размеров, ложки с длинными ручками и много других нужных вещей. В центре комнаты стоял, а правильнее сказать, висел стол, который крепился к потолку толстыми цепями, так что можно было регулировать его высоту над полом. Рядом со столом стоял табурет, который использовался в качестве маленького столика. На столе лежал мёртвый гуль, который был привязан цепями к столу.
Девушка тут же зажгла все свечи, что заняло минут десять. Фета сняла с крючка у входа фартук и, одев его на шею, завязала на пояснице бантик, после чего взяла ленту, висевшую на том же крючке, и завязала ею волосы. Вскрытие — процедура мерзкая, но когда проводишь её несколько раз за неделю, даже это зрелище слега приедается. Фета взяла со стола пару ножей и щипцы, подошла к столу с гулем и положила их у его шеи. «Далеко лезть не стану, всё равно знаю, что там будет». Вампиресса расстегнула рубашку гуля — кстати, только сейчас обнаружилось, что это не он, а она... просто грудь была не видна под свободной рубашкой — уверенно взяла в руки самый тонкий нож и провела им от шеи до живота, затем, помогая скальпелем, раздвинула кожу, подкожную жировую клетчатку и мышцы в стороны. Вопреки её ожиданиям кровь не брызнула, значит, гуль действительно был... была очень истощена. Устало вздохнув, Фета весьма неаккуратно вынула кишечник, и таким образом получила доступ к лёгким. Дальнейшее вскрытие было лишним — и так видно, что все внутренние органы почернели — точно переборщила с серебром. Но что-то не так... что-то показалось ей странным. Нет, все органы были вполне обычными, но...
Фета продлила надрез ещё ниже, разрезала пах, добралась до матки... и поняла, что её насторожило. Труп, лежавший перед ней, уже месяц был беременным, а этого Фета не учла. Вот тут-то ей стало слегка не по себе, так как получается, что она мучила (хоть и не специально, а ради науки, но всё же мучила) не только взрослого гуля, но и то маленькое существо, которое было внутри него. Вот почему она не стала нападать, когда её ранили, вот почему была так истощена — ей нужно было питаться за двоих, а сил на то, чтобы поймать сильную жертву у неё не хватало. Фета оказала сопротивление, потому она решила, что лучше ретироваться. Она не себя спасала, а ребёнка.
Не размышляя больше на эту тему, Фетамарина быстро подошла к печи и разожгла её, а потом принялась нервно ходить вокруг стола. «Она пролежала тут почти сутки. До этого я волокла её по лесу, а потом везла на лошади. Кроме того, она ещё вопила в лесу некоторое время и тут в лаборатории. А если она была не одна? Если тот, кто сделал ей этого ребёнка остался с ней, и ждёт её где-то. Что-то мне подсказывает, что даже такое одичавшее существо может сообразить, что случилось с его женщиной, и кто это сделал. Ну да ладно, отобьюсь. Главное, чтобы он не разнёс весь дом. А ещё нужно понять, как именно беременность повлияла на действие препарата. Может, в её организме начали вырабатываться какие-то вещества?» Фета взяла три пробирки, наполнила их кровью гуля и поставила в подставку. Огонь в печи уже разгорелся, Мари подтянула стол к печи и затолкала труп в печь, полив его маслом, чтоб горел быстрее, а потом закрыла железной заслонкой печь.
Через полчаса, когда пол в лаборатории был вымыт, все инструменты висели на своих местах и все двери в доме были заперты, Фетамарина позволила себе расслабиться. Про беременных она, к своему стыду вообще ничего не знала, потому и не смогла предугадать реакцию организма на сыворотку. Девушка сходила на кухню и налила в большую чашку воды, а потом окунала в неё полотенце и обтирала им своё тело, смывая кровь гуля. Так она проделала три раза, пока окончательно не убедилась, что крови на ней больше нет. Платье и фартук она завтра постирает и прокипятит, а сейчас они были завёрнуты в мешок и спрятаны в подвале, Фета была уверена, что запах крови с улицы не почуять, особенно если учесть сильный ветер. Девушка сходила в оружейную комнату и взяла один из кинжалов. Только сейчас она вспомнила, что так и не нашла кинжал, которым первый раз ранила гуля. Кинжал был самым дешёвым, но, одновременно, самым любимым, так что вампиресса решила вернуться за ним завтра.
Перед тем, как лечь и отдохнуть, она положила кинжал под подушку. Кайла, по традиции, спала рядом со своей хозяйкой, так что как только она свернулась тёплым клубком у бока Фетамарины, она мигом обо всём забыла и уснула.