Может, он и остался замкнутыми и нелюдимым, но и Эсмеральда, как и сотню лет назад, по-прежнему ждала смерти. Наверное, поэтому она, как и все брошенные женщины, обладала сверхестественной зловредностью. Еще бы, ведь ей отказал даже такой неразборчивый ловелас, как Смерть.
— Только не говорите, что Вас это расстраивает, — не удержание от усмешки юноша. Ему бы показалось невероятным известие о том, что леди Лэйкмур горит желанием покинуть этот мир. Зачем? На здоровье ей жаловаться явно не приходится, жизнь не доставляет ей физической боли, а по красоте она по-прежнему не уступала юным кокеткам.
Уж если кому и приходилось жаловаться на то, что костлявая о них позабыла, так это человеческим старикам, которые порой обращались к Огэсту, уверенные в том, что уж вампиру должен быть известен эликсир вечной молодости. Обычно, доктор фон Дуартэ выписывал таким фантазерам мазь от боли в суставах...
Тут собеседник госпожи Лэйкмур сделал шаг назад, намереваясь бежать, сославшись на неотложные дела. Но Эсмеральда на то и прожила столько лет, что научилась с первой минут раскрывать замыслы, таких неопытных в обмане юнцов, как Огэст фон Дуартэ. Право, с такой проницательностью ей бы детективом работать, а не детишек по музеям таскать. На маленькую женскую ручку, взявшую его под локоть, граф посмотрел, как пленник на только что сомкнувшееся кандалы. В эту секунду он будто нутром чуял, что сейчас в этих оковах ему придется пройти сквозь все круги ада. А вот и первый из них — как и следовало предположить, ему задают встречный вопрос о жизни и о... Огэст был готов часами говорить о погоде, политике, медицине, но последний вопрос его удивил — вот так минуту назад встретились и сразу скрашивать не женат ли. Видно его знакомая привыкла судить о людях по кольцу на безымянном пальце. Леди Лэйкмур явно никогда не задумывалась над выражением «личная жизнь» и словом «личная» в частности. Ответить в общих чертах для него не составляло труда, главное, чтоб миледи не решила расспрашивать в подробностях.
— Отлично. Я не женат.
Слова эти прозвучали двусмысленно, и как бы вы их не поняли, в своих догадках вы так или иначе не ошибетесь.
Огэст фон Дуарте не был женат, жениться в ближайшее время не собирался, и не планировал это знаменательное событие даже на самое далекое будущее. Будучи вампиром, прямо говоря, со странностями, он никак не мог понять тех, кого охватывал свадебный ажиотаж. Создание семьи и продолжение рода стояло на последнем месте в его списке жизненных целей.
Детей, кстати, Огэст тоже недолюбливал. Точнее, он их опасался- маленькие, шумные, вечно под ногами путаются. А еще их устами истина глаголет — вот что самое страшное. Посему, как только граф узрел группу школьников, он попытался увести свою спутницу в другой зал, но прежде, чем он успел, что-либо понять, его сбил с ног малолетний злодей. Возможно, общение с детьми и лечит душу, но вот Огэсту сейчас показалось, что в ходе лечение ему порвали селезенку. Лежа на полу навзничь, граф крепко сжат зубы, дабы ненароком не научить «ангелочков» матерному словцу.
— Стареете, мазель, — с легким оттенком раздражение промолвим граф. При разговоре он особо думать не любил — что на уме, то и на языке, — другой причины, почему у ваших учеников дисциплина хромает на обе ноги, я не нахожу.