Гостевая комната № 21 

Добравшись до своего шатра, герцог стал быстро раздеваться, опоздать на свой бой было бы верхом неприличия. Да и шуток потом не оберешься.
— Кто сейчас выиграл? — С легким интересом спросил Альберт, расстегивая рубашку и кидая ее на кресло, где уже лежал сюртук и галстук. — Так кто?
— Де Мориско.
— Ха! — Я так и думал, увидев бездарный первый заезд этого напыщенного выскочки, Кейзерлинга!
Довольно усмехнувшись, аскар стащил с себя штаны.
— Они только и горазды кичится своими прошлыми заслугами, да о них даже в Бругге почти забыли. Ха! — Довольный вампир принял из рук слуги тонкие чулки и стал их одевать. — Мой противник?
— Браун, милорд.
— А-а-а, я обещал герцогине не говорить о нем, но это не означает, что я не могу его втоптать в пыль при всех. Колет! — Протянул руку мужчина. Ему тут же подали толстый войлочный колет, который он сноровисто одел. — Доспехи.
Спустя какое-то время, герцог был облачен в новые доспехи, первый комплект пришел в негодность после предыдущего боя.
— Скажите герольдам, что я готов.
Трубы звонко и протяжно пропели начало поединка. А противники уже застыли в противоположных концах ристалища. Альберт мог поручиться, что этот Браун хочет сбросить его с лошади даже больше чем он сам хочет повергнуть в пыль этого братца Изабеллы. Но желание это желания, а опыт и умения это другое.
Отмашка герольдов, флажки взмыли вверх и мужчины с силой вдавили в бока коней шпоры. Разбег, разбег коя очень важен, чем сильнее разбег, тем лучше удар.... А потом герцог выкинул все посторонние мысли, из головы сосредоточившись лишь на кончике своего копья, которое стремительно приближалось к врагу и он вместе с ним.
Удар!
Грохот столкновения и противники разъезжаются в разные стороны. Что ж Браун оказался неплох, смог попасть ему в плечо, да вот только он сам оказался лучше. Альберт четко увидел, когда его копье ударило в шлем противника. Натянув поводья чтобы затормозить, мужчина услышал слитный выдох трибун и глухой удар о землю....
По лицу аскара скользнула улыбка, он снова стал лучшим. Вскинув копье под крики толпы, Альберт вздыбил коня, торжествуя победу.

В боку пульсировала боль; не такая острая, как до приема настойки, но все еще довольно ощутимая, будто кто-то с силой давил в бок тупым, как валенок, ножом. Обломок копья Кейзерлинга теперь был совсем неопасным, даже наоборот — безобидным куском дерева, завернутым в тряпицу. Но боль от раны, даже тогда, когда Адам ощутил, как доспех изнутри заливает кровью, была далеко не такой сильной, как понимание собственной беспомощности. Бросив накануне перчатку Аскару, теперь Адам был готов выть в высокий потолок шатра от бессилия противостоять тому, кого сам же вызвал, и от злости на Случай, так вероломно сунувшего ему палку в колеса. Именно этот мерзкий шутник, вырвал победу из рук графа, подбив острый край сломавшегося копья противника просто под нагрудник, в эту подлую щель, куда часто метят в настоящем бою. Проигравший победитель. Какой позор! Сломанное копье обесчестило зачинщика дуэли. Адам с силой ударил кулаком по кушетке, зарычав от мгновенно прострелившей боли. Стиснув зубы, он слушал, как за стенками шумят зрители. Еще совсем недавно они радостно приветствовали его, ревели, когда он, Адам, вышиб из седла своего противника, а теперь у них новый герой. Их триумфатор. Тот, кого он вчера вызвал на бой, а теперь лежит здесь, дрожащий от плохо скрываемой ярости и обиды. Пылающий взгляд серых глаз, блуждающий по стенкам шатра, по сброшенному впопыхах оружию и запятнанных кровью доспехах, наткнулся на букетик синих цветов. — Оружейники! — превозмогая боль, поднялся Адам и сел на своем больничном ложе. Небольшое пятно крови на бинте увеличилось вдвое. В шатер вбежало несколько человек, вместе с ними и доктор с самым решительным видом, но осекся, едва столкнувшись с твердым взглядом графа. — Подготовьте меня к сражению, господа. Как можно скорее.
Шум трибун как-то неестественно сошел на нет, когда на ристалище снова появился всадник в гербовых доспехах Фортунатов. Адам ехал неспеша, пытаясь как можно быстрее привыкнуть к усилившимся болевым ощущениям, пронзающим его тело каждый раз, как только конь делал следующий шаг. Было очень больно, но граф старался не думать об этом; когда они устремятся друг на друга вскачь, станет еще больнее, а то грозило вылиться в куда более неприятные последствия. Лучше проиграть от руки соперника, чем проиграть даже не сойдясь с ним в бою. Аскар уже был готов получить награду из рук сестры, когда Адам выехал на поле. Головы зрителей поворачивались ему вслед, словно по городской улице шел заразно больной; Адам чувствовал себя изолированным от всего, понимал, что сейчас уже не его время и это место — тоже не его. Для всех сейчас победителем был Аскар, а не де Мариско. Но Адам не мог согласиться с таким исходом турнира. Это было выше его сил, как аристократа. Слишком велика была гордость, чтобы наступить ей на горло и согласиться с мнением врача и решением маршалов турнира. Обезболивающее зелье, выпитое перед выходом, имело и побочный эффект, так как ударяло в голову, и так вскруженную потерей крови и болевым шоком. Сейчас Адам был до безрассудности самоуверенным и был готов пойти даже против воли Алукарда, если тот сейчас прекратит турнир, не дав ему выехать против Аскара.
Он пересек поле под угнетающее молчание, подъехал к шатру противника и с силой ударил копьем в вывешенный щит с гербом Альберта, вызывая его на бой.

Ощутив тяжесть золотой цепи у себя на шее, Альберт медленно поднял голову, смотря в глаза девушке. Просто стоял на одном колене, смотря Изабелле в глаза, не обращая внимания ни на крики толпы, ни на аплодисменты и овации. Даже на награду внимания не обращая, тем более что такая у него уже была, даже несколько. Он тогда был моложе и более порывист. Ему захотелось стать чемпионом, и он им стал, а потом охладел к этой забаве, до сегодняшнего дня.
Хотя прошлая награда хранилась в особняке на видном месте, чтобы все могли увидеть достижения главы клана. Он помнил ту витую золотую цепь и сам орден, инкрустированный драгоценными камнями, и поэтому даже не скосил глаза на свою награду.
Он просто спокойно смотрел в глаза Изабеллы.
Внезапно какой-то звук привлек его внимание, да и трибуны стали вести себя по-другому. Изменился звук и среди зрителей поползли шепотки. Как бы ни хотелось герцогу просто продолжать смотреть в глаза девушке, ему пришлось повернуть голову, чтобы увидеть, как Де Мариско ударил копьем в его щит.
Аскар тут же мысленно поморщился, словно от зубной боли. Эти несдержанные юнцы, братья герцогини откровенно действовали ему на нервы. Но вместо того чтобы выказать недовольство, Альберт встал и сделал таким образом, что венок что держала герцогиня оказался у него на голове.
— Ваш брат чрезвычайно не сдержан. А уж вызывать кого-то на бой после окончания турнира, дурной тон. — Альберт дернул бровью, раздумывая как поступить в данной ситуации.
— Граф Де Мориско, с сожалением я вынужден отклонить ваш вызов. Это было бы низким поступком, принять его в то время когда у вас рана, вам следует больше тренироваться и возможно в следующем году, вы сможете выйти из боя без потерь для себя. А пока, увы.
Герцог с легкой улыбкой посмотрел на поле, а вернее на Адама.

Конь фыркнул, когда большая снежинка упала ему на нос, и мотнул головой. На тихом ристалище это прозвучало, как сдавленный смешок. Адам слегка сжал его бока ногами, скомандовав идти вперед, отчего снова ощутил, как постепенно пропитующийся кровью бинт под кольчугой неприятно прилипает к телу. Серые глаза смотрели на венценосного победителя уже без злости; граф сейчас стоял перед ним, а не лежал в своем шатре, как немощный старик, в то время, как трусливый Аскар принимает овации публики — от противника Адама отделяло расстояние в десяток метров. Белые волосы, украшенные крохотными ежичками снежинок казались еще белее, а и без того бледное лицо почти сливалось по цвету со снегом. Граф прекрасно понимал, почему сестра так на него смотрит — он хорошо знал, как сейчас выглядит. Но, тем не менее, его лицо ни разу не дрогнуло от боли, когда конь неспеша направлялся к ложе с Изабеллой и находящимся там Альбертом, с улыбкой смотрящим на него.
— Это весьма любезной с вашей стороны, дорогой герцог, так беспокоиться о моем здоровье. Поэтому я уверен, что вы не откажетесь таким великодушным поступком скрасить мои больничные часы, позволив неумелому рыцарю скрестить с вами копья. — ответил Адам, слегка тронув поводья перед трибунами. Пилигрим остановился, позволив Адаму немного расслабить мышцы торса и снизить напряжение в пробитом боку. Ох, лучше бы Доминик так на него не смотрел! Лучше бы Адаму не видеть его глаз в этот момент. Вместо этого он перевел взгляд на золотую цепь, украшающую грудь Аскара и широко улыбнулся, хотя на бледном лице улыбка показалась похожей на оскал, у Адама побледнели даже десна, отчего зубы казались длиннее и острее, чем обычно.
— Вам идет. Спасибо за совет, но я не намерен ждать до следующего года, я здесь не ради этого, — окованный серебром наконечник черных ножен с мечом, покоящихся у графа на коленях, указал на грудь Альберта. — Я здесь, потому что все еще хочу получить от вас сатисфакцию, потребованную вчера.
На трибунах с одной стороны послышался недовольный тихий ропот аристократов, замерзших и желающих поскорее возвратиться в замок, и одобрительный свист и несколько возгласов, в общем-то лицеприятных, хотя и с присущей грубоватой простотой тех, кто их выкрикивал. Народ был готов продолжать отмораживать себе носы и щеки, лишь бы посмотреть еще один бой между вельможами, так сказать, на бис. Адам не обратил внимания ни на одно, ни на другое, он смотрел сейчас на Алукарда.
— Господин граф, — его голос сейчас был полон стальной звонкости и упругости, как каленая шпага, — рыцарский турнир, это состязания благороднейших воинов, чтобы избрать среди себе подобных лучшего из лучших. Этим лучшим сегодня оказался герцог Аскар, победивший всех свои соперников. Мне, выбывшему из турнирного списка после первого же боя, остается лишь выразить свое почтение его ловкости и силе в бою, поэтому я здесь. Но несмотря на свою доблесть, он оскорбил леди в присутствии многих из вас, друзья. Он пал еще ниже, чем самый непутящий рыцаренок, спотыкающийся о собственное копье — он обесчестил себя, пытаясь обесчестить имя дамы. Вы, ваша светлость, предложили решить нам этот вопрос на ристалище, но ристалище — это соревнование в храбрости, а не решение личных распрей под фамильными знаменами. Этот турнир я проиграл, возможно, следующий выиграю, и уже мою грудь украсит такая же цепь. Неважно, до очередного турнира или на несколько лет, все это не имеет для меня значения. Важно, что скажут другие. Если про меня, или про кого-нибудь из вас, благородные господа, скажут, что он не мужчина, что у него нет чести — зачем тогда все эти лавры? Какой тогда толк от рыцарской цепи? Разве что повеситься на ней в конюшне. Носить такую регалию и гордиться ею, при этом позволяя себе такое поведение с женщиной... — Адам покачал головой и обвел взглядом зрителей на трибунах, чуть дольше задержавшись на лицах дяди и сестры. Потом снял с шеи серебрянную цепочку и вытащил из-под нагрудника гербовый медальон отца, доставшийся ему вместе с доспехами, и повесил его на один из фигурных рожков, украшающих бортик Главной ложи, как раз у ног дяди. — Никаких титулов. Никаких имен. Это дело чести. Ведь никто из вас, друзья, не помнит, чтобы сперва заказывал у портного костюм, а потом подгонял под него фигуру? Я не знаю, умеют ли Аскары бояться, но сегодня я хочу, чтобы их глава пожалел о той минуте, когда распустил свой язык, как старая подавальщица в кабаке. Чтобы каждый, кто в следующий раз позволит себе опуститься ниже мужского достоинства, видел, что за это бывает. Вот зачем я здесь.
Адам резко развернул коня и направился к своей половине поля, даже не задержавшись, чтобы увидеть реакцию собравшихся на свои слова. Покачиваясь в седле в такт шагам коня, чтобы снизить нагрузку на поврежденные ткани, Адам сунул руку под сюрко и вытащил тот самый букетик, который подарила ему перед боем с Кейзерлингом девушка. Держа этот маленький пучочек синих цветочков на раскрытой металлической ладони, граф едва заметно усмехнулся и снова спрятал его под плотной тканью накидки. Лишь отъехав на несколько метров, повернул голову и бросил через плечо.
— К барьеру, герцог. Не унижайте ни себя, ни меня.

  (скачок в месяц)    Бальный зал

Отредактировано Адам Де Мариско (30.09.2010 21:09)